Про плюшки
Почему Украине предложили путь в ЕС, безвиз, инвестиции и прочие плюшки, а России нет? Ведь это был бы огромный козырь в руках оппозиции.
Почему Украине предложили путь в ЕС, безвиз, инвестиции и прочие плюшки, а России нет? Ведь это был бы огромный козырь в руках оппозиции.
Кажется, кто-то возмутился от наглости лжи своих же политиков и репортнул модерации, в итоге: "Страница удалена Размещение недостоверной или неподтверждённой информации".
Но я человек не гордый, поэтому повторю, но с подтверждением.
Полное видео:
Хочется спросить у соседушек:
Заработная плата стала выше в 5 раз?
Есть доступ к наилучшим европейским университетам?
Продолжительность жизни увеличилась?
Появился честный и справедливый суд?
Много новых технологий?
Новые рабочие места появились?
Свободно путешествуете по Европе?
Ну как, Украина в Европе? Европа в Украине?
Что думаете?
Без злорадства конечно.
Ссылка на статью "Украинцы вспомнили предвыборный ролик Яценюка и ужаснулись" от 2015 года, в которой присутствует фрагмент видео и его описание:
Наименование СМИ www.tvzvezda.ru
Номер свидетельства ЭЛ № ФС 77 - 59170
С толком сходили, молодцы! Жаль, не могу спросить, стоило ли оно того?
Продолжаем знакомиться с книгой Томаса Майера "Призрак инфляции".
Рассказав о кризисах, автор обращается к истории валютных союзов. Старушка-Европа может кое-что поведать на эту тему. Валютный союз – это когда национальные государства возлагают выпуск денег на наднациональный орган или хотя бы координируют эмиссию. Историческим предшественником Европейского валютного союза явился Латинский монетный союз.
В девятнадцатом веке господствовал металлический стандарт. Крупные монеты чеканились из золота, мелкие – из серебра и меди. Банкноты служили заменителем металла. Плохую службу в этих условиях служили изменчивые цены на металл. Далее, развитие торговли ставило на повестку дня нормирование монет. Эти причины послужили основанием для идеи континентального валютного союза. Эта идея появилась во Франции и продвигалась Феликсом Эскиру де Парьё. Да, у него были и политические цели: он хотел поставить европейскую политику на фундамент единого золотого стандарта. Наполеону Третьему идея понравилась, тот хотел добиться гегемонии, а также подорвать монополию англичан в иностранном кредите. Доминирование в деньгах должно было вызвать доминирование и в финансах, и в политике.
Мелкие и слабые страны типа Бельгии, Швейцарии или Италии желали уменьшить геополитическую зависимость от Франции в рамках единого форума нескольких государств. Остальные европейцы в большинстве своём вступать не стали, но переняли стандарты.
Страны, вступившие в союз, имели разные степени экономического развития, что послужило причиной его последующего краха. Изначально планировалось ввести единый золотой стандарт, но многие страны-участники потеряли бы при этом, выплавив серебро из монет, номинал которых превышал себестоимость металла. У той же Франции были огромные резервы из серебра, потому она была ярым поборником биметаллизма. В 1865 году был подписан договор с нормированием веса, содержания и размера монет. Участники обменивались также инфомацией об эмиссии.
И с самого начала пошли проблемы. В 1866 году в союз попросилась Папская область, и как только её приняли, стала чеканить серебряные монеты, как не в себя. Которыми стали платить французским наёмникам, защищающих от Италии. Папу сотоварищи выперли из союза, недолго думая. А потом и сама область перестала существовать. Остался крошечный Ватикан.
Как и в истории с Ньютоном, начались игры с содержанием серебра в монетах. Сначала стали пропадать монеты с относительно большим содержанием серебра, а после перехода Германской империи на золотой стандарт цена серебра упала ниже номинала монет. Потому и Латинскому союзу пришлось переходить на «хромой» золотой стандарт с остающимся в хождении серебром.
Но это были ещё цветочки. Страны навроде Италии и Греции, чтобы свести концы с концами, стали печатать необеспеченные банкноты. Их монеты, содержавшие всего 83,5% серебра, вывозились спекулянтами во Францию, где менялись на полновесные французские франки. Недовольство других членов союза привело Италию и Грецию к необходимости национализации серебряных монет и выплате компенсаций.
Первая мировая заставила воюющие страны перейти на бумажные деньги. Несмотря на попытки оживления, союз прекратил своё существование в 1926 году. Причиной неудачи автор называет многоликость денег как средства обмена, сохраниия ценности для граждан и средства политики для государства. На национальном уровне это всегда приводило к конфликтам, а когда деньги стали общими – эти конфликты стали межгосударственными. Однако, несмотря на этот неуспех, идея объединения Европы под французским началом посредством денег не умерла, пережив три войны с Германией.
Объединение Европы было мудрым решением послевоенного устройства, по сравнению с местью, прописанной в Версале. Не последнюю роль в попытке замирения и обеспечения французских интересов сыграла идея общей валюты. После многочисленных унизительных девальваций франка премьер-министр Жорж Помпиду заявил в 1969 году приоритет на создание валютного союза. Главной целью было сдерживание Германии. Под руководством люксембургского премьера Пьера Вернера был разработан план, названный его именем. Новая европейская валюта должна была включена в Бреттон-Вудскую систему, подобно монетам Латинского союза.
План предусматривал, что основные параметры бюджетов государств - траты, дефициты и их финансирование - должны были определяться совместно. То есть пилить бюджет планировалось на общеевропейском уровне. Региональные и структурные разрывы планировалось компенсировать специальными платежами. Разгорелись споры по поводу того, кто будет рулить этим общаком. На опасения, что разные страны, объединённые общим бюджетом, не смогут работать одинаково успешно, возражалось, что плавать лучше научиться, прыгнув в воду. Стерпится-слюбится. На это возражали экономисты, придерживающиеся "теории коронования". Они говорили, что прежде чем, как объединять валюты, необходимо сначала создать необходимые предпосылки. То есть, перед тем, как прыгнуть в бассейн, необходимо поупражняться на берегу тем, кто не готов. Развал Бреттон-Вудской системы убрал почву из под ног плана Вернера. Но идея осталась.
Падение влияния США в семидесятых и желание "приручить" Италию, симпатизирующую коммунистам, побудила руководителей Франции и Германии снова задуматься о валютной интеграции. В 1979 году в силу вступил Европейский валютный союз (ЕВС). Его система включала в себя матрицу двусторонних обменных курсов, которые могли болтаться в коридоре плюс-минус 2,5 процента. Италии дали плюс-минус 6. Одновременно ввели расчётную единицу под названием ЭКЮ: European currency unit. Это была корзина из нескольких валют стран-членов, каждая со своим весовым коэффициентом. Всё это добро должно было поддерживаться каким-то образом в равновесии. Под давлением Франции создали индикатор отклонения, при достижении которого уровня в 100 процентов делался вывод, что дальше курс валюты отклоняться не должен. На практике это не заработало. У системы не было якоря, и единственная валюта, которая была глобально резервной, была немецкая марка. В условиях высокого спроса на неё Бундесбанк должен был постоянно допечатывать, чтобы сохранить курс. Это было плохо и для цен, и для денежной политики стран-членов. В итоге Франции пришлось с огорчением убедиться, что ЕВС превратился в марку, к которой были прицеплены остальные валюты.
Наглядно это было продемонстрировано в начале девяностых. Бундесбанку пришлось задрать процентную ставку до 9,75%, чтобы придержать бум после объединения страны. Включился марочный пылесос. 14 сентября 1992 года упала итальянская лира, через три дня - испанская песета. Лире пришлось покинуть механизм обменных курсов, за ней последовал британский фунт (кстати, тот кризис был звёздным часом Джорджа Сороса, который поднял на ней миллиарды). Началась битва за французский франк. Сорос в ней благоразумно не участвовал, зная, что немцы не оставят французов в беде.
Франк бы не устоял, если бы не прямая помощь французам со стороны Бундесбанка. Помощь эта была непубличной, и автору книги, который спекулировал о ней на страницах прессы, потом нагорело от начальства. Параллельно процентную ставку, вслед за немцами, пришлось поднять и французам. После этого немцы снизили в 1993 году свою ставку, плюс занялись интервенциями на рынке. Хедж-фонды, однако, не сдавались и продолжали скидывать франк. В результате ширину коридора в ЕВС пришлось раздвинуть до 15%. Реально это значило, что курсы пустились в свободной плавание. Хедж-фондам в таких условиях предложить было нечего, и они сдались. Излишне будет упоминать, что необходимость следовать в немецком фарватере не слишком тешила самолюбие французов.
Действительно, кому понравится двигать свою процентную ставку вслед за немцами и смотреть, как проседает после этого твоя экономика. Неудивительно, что предложение немецкого министра иностранных дел Ганса-Дитриха Геншера о создании общей валюты и ЕЦБ было принято с распростёртыми объятиями в Париже и Риме. После падения Берлинской стены было особенно важно связать Германию тесными узами внутри ЕЭС. Евроинтеграция должна была сдержать Германию. А что же двигало немцами? Неужели Гельмут Коль не предвидел этого? Для него это было политической необходимостью: он не хотел создавать врагов своей стране.
В процессе переговоров о будущей валюте столкнулись два представления. Немцы хотели создать нечто вроде золотого стандарта, французы - государственные деньги при своём влиянии. Изначально немцы были в более выгодном положении со своей дойчмаркой. Но французам и итальянцам удалось разбавить требования, вписанные в договора. С течением времени влияние бывших членов Латинского союза только росло. Начиная с 2003 года, ЕЦБ руководят президенты исключительно из Франции и Италии. Любой кризис использовался для ослабления валюты, а сегодня и на те самые разбавленные договора положили с прибором.
Ещё в 2005 году автор предупреждал, что дисбалансы в фискальной и денежной политике стран-членов спровоцируют расхождения, чреватые "лиризацией евро". То есть инфляция грозит стать такой большой, как в Италии до вступления в евро.
Индекс потребительских цен: Италия, Германия, Франция в сравнении
Что было - мы знаем. Каждый новый кризис приводил в движение гигантские потоки капитала, исходящие из ЕЦБ и питающие слабые звенья еврозоны. Посодействовали этому финансовые рынки, наказывающие каждого слабака высоким ссудным процентом. В таких условиях европейский центробанк неизбежно стал кредитором последней надежды. Марио Драги с его "whatever it takes" окончательно определил характер европейской общей валюты: стопроцентные государственные деньги. То есть такие деньги, которые служат сперва государству, а затем уж его гражданам.
Но как могут быть государственные деньги без единого европейского государства, попытки создать которое были пресечены многочисленными референдумами? Ответом на это стало теневое государство, созданное под эгидой ЕЦБ и занимающееся распределением непрестанно печатаемых денег при помощи джентльменского набора механизмов типа ESRB, ESFS, SRM и т.д. В былом Латинском монетном союзе слабым звеньям пришлось допечатывать бумажные деньги. В современности банковские кредиты в таких странах финансируются в конечном счёте центробанками финансово крепких стран-членов. При этом риски перекладываются на плечи налогоплательщиков Германии, Нидерландов и т.д.
Сальдо Target2 отдельных стран еврозоны
На этих графиках ясно видно, центробанки каких стран (подсказка: тех, что сверху) закрывают долги каких и в какой степени.
В итоге получилось, что евро теряет свою покупательную способность, в то время, как дефициты бюджета закрываются печатанием евро. И главное: ответственности за это - никакой! Немецкий орднунгсполитик с его государством правил и твёрдыми деньгами не потерпел крах - он оказался задвинутым в угол. Победила "латиноевропейская" экономическая культура, основанная на произвольных решениях и плановом вмешательстве государства в экономику. А центробанк играет вторую скрипку, не мешаясь под ногами со своими деньгами.
При таком раскладе высокая инфляция - закономерное следствие. Евро мутирует в мягкую валюту, рост производительности падает, а конкурентоспособность экономики ухудшается. Немцы сидят со всеми вместе на тонущем судне. Их политика по сохранению климата и платежи другим странам ЕС только ухудшают дело. И если крупные фирмы могут вынести бизнес на другие континенты, средний класс в полной мере имеет дело с последствиям.
Но пусть сегодня примат политики торжествует над хозяйской предусмотрительностью. В конце концов экономический закон подлым образом победит политическую власть. Так было и будет всегда.
-------------------------
Есть у меня знакомый, у него жена - шопоголик. Купила на прошлой неделе три вазы, он спросил, почём. Сотня евро, она сказала. Тот ужаснулся - так дорого! И ему было отвечено словами Моргунова : "Каждая! Не волнуйся милый, это всего лишь деньги..."
Нет. Деньги - это не "всего лишь". Это кровь экономики. Небрежное с ними обращение приносит беду, в которой расплачивается всегда слабый. Время расплаты - не за горами. К сожалению, немцы не могли выбрать "другую жену" для интеграции: соседей не выбирают. Но выходом из ситуации будет неизбежный развод. По-другому не бывает.
Заканчиваем знакомиться с книгой Сары Вагенкнехт "Самоуверенные. Моя контрпрограмма - для общего дела и сплочённости."
Ссылки на предыдущие части: 1 2 3
Коротко:
Даёшь левый консерватизм! Усилим государство и вернём себе суверенность. Обеспечим народную демократию. Обуздаем цифровых спрутов. Будем развивать технологии и тогда сможем потреблять - сколько захотим!
Человек - общественное животное, как сказал Аристотель. Это жизненно важно, ведь один в поле не воин. Ему свойственно идентифицировать себя членом какой-то общины, быть своим для одних и чужим для других. Этот факт не изменился с начала времён. Если верить современным экономистам, однако, человек - Homo oeconomicus, эгоистическая скотина, которая выловит всю рыбу из пруда, не оставив другим. В принципе да, есть такие экземпляры. Но чаще всего мы настроены на честное сотрудничество. Это подтверждается и остающейся рыбой в прудах, и психологическими экспериментами.
Капиталистический рынок, по идее, не требует доверия между людьми. Но всё равно, не будь этого доверия, дела шли бы хуже. Даже Адам Смит был убеждён, что невидимая рука рынка работает лишь в той экономике, в которой действуют определённые правила приличия, которых рынок гарантировать не может. Он недооценил, в какой мере ничем не сдерживаемая жадность может разрушить традиционные ценности и связи в обществе. Уже Аристотель знал, что без чувства плеча не выживет ни одна демократия. Последствия разрушения коллективизма легко видеть. Это приватизация всего, что можно было отнести к общественным благам: от квартир через связь и транспорт - до водо- и электроснабжения. Если узы связи в обществе слабы - слабо и социальное государство. Это видно на примере США. Сара вспоминает в этой связи выражение Welfare Queen, адресуемое вечно сидящей на пособии незамужней негритянке с кучей детей. Вот и в Германии к социальщикам относятся всё хуже. Приток беженцев в недавнее время только ухудшил ситуацию. Ведь "аборигены" не чувствуют их "своими" и не всегда готовы с ними делиться. Но в этом случае расизмом Welfare Queen не пахнет: "свои" здесь - это не только лишь белые, а граждане государства.
Проблема не в наличии своих и чужих, а в критерии разграничения. Достижением современной цивилизации явилась национальная территориальная идентичность, которой в средние века в современном понимании не было. Отменят границы между странами - капитализм будет не сдержать. В традиционных обществах сдерживающую роль играют традиции, которые унаследовали и современные нации в виде норм поведения, основанных на взаимности и заслугах, например.
Основываясь на философии принадлежности, Сара пытается сформулировать так называемый левый консерватизм. Это консерватизм ценностей, который ориентируется на принадлежность к коллективу. Такие ценности разделяются большинством. Где они не ко двору - это как раз среди высоколобых левых либералов. При этом Вагенкнехт признаёт, что коллективные идеи не всегда хороши. Есть много предрассудков, выливавшихся в прошлом в дискриминацию женщин и других меньшинств. Однако избавление от них совсем не должно сопровождаться разобщением. Чтобы сохранить старые добрые традиции, нужно изменить экономический порядок с его безудержной погоней за профитом. Потому быть консерватором в смысле ценностей и притом левым - возможно. Пусть это не нравится кому-то из левых и кому-то из консерваторов.
Те, кто объявляет устаревшими консервативные ценности, объявляет таковым и национальное государство. Конечно, левый либерализм прямо не выступает за подчинение демократических государств воле мировых концернов. Предполагается делегация демократических функций уровнем выше. Однако фактически на примере Евросоюза можно убедиться, что центральная власть и менее дееспособна, и более неповоротлива, чем якобы устаревшее национальное государство. В том, что Германия с Францией больше не воюют между собой, заслуги Евросоюза как политического объединения тоже нет. Гораздо важнее экономическая интеграция. Чтобы избежать войны, Сара предлагает усилить контроль народов над своими политиками. Вряд ли кто-то из простых людей станет голосовать за конфликты. Войны непопулярны в народе. Последний аргумент сторонников политической интеграции - видение большого мирового сообщества без границ и различий. Звучит благородно, но на настоящий момент это не так. Чтобы прийти к этому идеальному состоянию, народам нужно культурно сблизиться, а на это нужно время. Много времени.
То ли дело национальные государства. Люди в них чувствуют историческую и культурную близость. При такой близости и солидарность будет на таком уровне, который обеспечит сильное социальное государство. Разумеется, эта близость - не генетическая, а прежде всего культурная. Конечно, нельзя любое государство описать как удавшееся в этом плане. Африканские страны, например, слишком молоды. А на Ближнем Востоке бывшие колонизаторы произвольно провели границы, собрав в некоторых странах разные религиозные конфессии. Даже в Европе есть проблемы с идентичностью каталонцев, северных итальянцев или бельгийцев. В этом свете общеевропейская идентичность остаётся далёкой мечтой.
Европейцы не только не чувствуют себя единым целым, они и варятся каждый в своём культурном пузыре. Как результат - отсутствие реальной демократии на уровне Евросоюза. Это ясно подтверждается неудачей кандидатов в выборах главы Еврокомиссии, когда выборы скатились в процесс переговоров между отдельными блоками. В условиях отсутствия общественного контроля буйным цветом расцвёл лоббизм, когда в комитетах совершенно официально сидят представители крупных концернов. Не напрасно одним из лозунгов Brexit было Take back control! Но не подумайте, что Сара относится к евроинтеграции со скептицизмом. Она видит будущее Евросоюза в конфедерации, где Совет Европы, в котором избранные своими народами правительства договариваютс о совместных решениях. Также имеет смысл новая международная архитектура безопасности, при которой Россию принимают в НАТО.
Демократия страдает и на уровне отдельных стран, где всем всё больше заправляет крупный капитал и всё меньше обращают внимание на желания бедных граждан. Конечно, люди это видят и перестают ходить на выборы. А ведь были времена с 90% участием! Что было по другому? В те времена существовал социалистический лагерь как реальная системная альтернатива. В Германии не было забастовок, но были народные партии - социал-демократы и христиан-демократы. Они опирались на сильные профсоюзы и церковь. Где сейчас те профсоюзы? Где церковь? Для успешного функционирования демократии необходимы свободные общественные дискуссии. В этой области мы имеем вместо свободы прессы - свободу богатых распространять своё мнение. Цензура в социальных сетях, частные СМИ - всё это не в пользу демократии. Картинка дополняется продажными экспертами и исследованиями на заказ. Если научное исследование приводит к нежелательным результатам - спонсор просто-напросто его не публикует. Тот факт, что такая важная и влиятельная организация, как ВОЗ, зависит от денег частных инвесторов, подрывает к ней доверие. Чтобы противостоять диктату компаний и быть при этом эффективным, государство должно быть сильным. Когда государство ослабляют под предлогом неэффективности, оно на деле начинает работать хуже: самосбывающееся пророчество.
Стремление левых либералов защищать меньшинства Сара интерпретирует как стремление защитить богатое меньшинство от остального общества. Защита частной собственности появилась в Конституции США для обеспечения собственности высших кругов в условиях демократии. Рузвельт положил этому конец. Вот и сейчас наступило время реабилитировать старое республиканское понимание демократии, чтобы защита меньшинств не служила поводом для создания и защиты привилегий тем, кого и так неплохо кормят.
Автор выступает за предотвращение излишней концентрации капитала в концернах, которые подменяют собой демократическую власть. Ещё один необходимый элемент пазла - сильный государственный сектор в экономике. В настоящей демократии к правам гражданина относится не только право на голос, но и на образование, жильё и здравоохранение. Больницы и университеты должны заниматься своим делом, а не зарабатывать деньги.
Последним предложением Сары по улучшению демократии является пожелание привнести элементы прямой демократии, когда избранные по жребию граждане участвуют в управлении страной. Так было в древних Афинах. Или когда по важным вопросам устраивают референдумы. Как в Швейцарии. Нет причины, по которой мы должны довольствоваться властью больших денег, говорит она.
В наше время идея о том, что трудом можно добиться успеха, особенно страдает при сравнении с действительностью. Конечно, в условиях капитализма как минимум треть дохода всегда приходится не на труд, а на доход с собственности. Но тем не менее, были и лучшие времена, чем сейчас. Безусловный гарантированный доход - он, кстати, тоже нетрудовой.
Или обратимся к инновациям. Прогресс замедлился. На свет появляются идеи, которые мало кому приносят пользы. Например, идея запланированного устаревания. Почему так получилось? Сара винит в этом снизившуюся конкуренцию, приводящую к возникновению де-факто монополий наподобие GAFAM.
Сегодня эти цифровые спруты, как триста лет назад подобные им торговые компании, извлекают прибыли из своей монополии, в то время, как экономика стагнирует, а финансовые спекуляции процветают. При этом государство распрощалось со своей активной ролью инвестора "терпеливого капитала", который взрастил в своё время и полупроводники, и интернет, и нанотехнологии. В погоне за быстрой прибылью и частные компании делают меньше инвестиций в будущее. Началось с того, как политики перевели стрелки в сторону либерализации, приватизации и глобализации. Начался выход государства из финансирования исследований. Это привело к росту цифровых гигантов в сторону торговых монополий и подъёму финансового сектора с его жаждой быстрых прибылей.
Наша планета задыхается в мусоре. Вымирают всё новые виды. Климат становится горячее и суше. Нам предлагается бороться с этим, удорожая жизнь бедным. Углеродный налог, наценка на мясо, дорогие авиабилеты - вот, что нам предлагают в качестве решения. Спасти нас могут не налоги, а инновации. Мы должны придумать новые технологии, которые сохранят нам условия жизни и дадут нам новую безуглеродную энергию. Поднять цены на еду - не поможет, хотя бы потому, что фермеры мало получают за свой труд. Всё сжирают всемогущие торговые сети и монополизированная пищевая промышленность. Фермеру остаются такие крохи, что может сводить концы с концами, лишь используя самые грязные технологии. Многие меры по охране природы вызывают лишь недоуменную улыбку: запрещают пластиковые соломинки для питья, в то время, как упаковки становятся всё объёмнее. Проповедуют отказ от потребления, но не отваживаются положить конец практике запланированного устаревания и неремонтопригодности изделий. Пытаются запретить двигатель внутреннего сгорания у легковушек, а грузовики по-прежнему могут гонять по дорогам. Останавливают угольные электростанции и параллельно строят терминалы для грязного сланцевого газа. Так мы далеко не продвинемся. Делать роскошью товары повседневного потребления - выход для состоятельного избирателя "зелёных", но не для людей попроще.
Сара предлагает новый путь: изменить не потребление, а производство. Региональная экономика, ремонтопригодные изделия и новые технологии. Вместо субсидирования Теслы - оказать давление на производителей, чтобы те сделали однолитровый двигатель. Когда мы сможем сделать товары полностью перерабатываемыми и начнём летать на самолётах с водородным двигателем, мы сможем ездить, летать и потреблять столько, сколько хотим.
Чтобы снова возродить веру в успех труда, нужно обратить в общественную собственность сферу услуг, страдающую от коммерциализации, и в первую очередь больницы. Для прекращения спекуляций и снижения влияния финансовых инвесторов предлагается не что иное, как отменить ограниченную ответственность. Надо ввести производительную собственность: это когда у компании нет стороннего собственника, а есть лишь инвесторы с различными рисками, которые соответственно этим рискам имеют разный уровень процентов. Окупил своё вложение, получил свой процент - отвали. Капитал принадлежит фирме, а фирма - самой себе.
Идея "каждому - по заслугам" (Leistungsgedanke) находит одобрение по трём причинам. Во-первых, то, что движет экономику вперёд, должно вознаграждаться. Вторая причина - принцип взаимности и справедливости. А третья - что человек должен быть хозяином своей судьбы. Кому она не по душе - это наследственным элитарием, с недовольством взирающим на "выскочек". И пусть полной реализации этого принципа нам не суждено добиться. Всегда находится место удаче и случаю. Но тем не менее эта норма - гораздо лучше других.
На этом основании Сара предлагает восстанавливать и расширять финансируемые взносами солидарные системы социального страхования, участие в которых было бы привлекательно для любого трудящегося. Государство не должно спонсировать индустрию мероприятий по поощрению малоимущих, а строить для них дома. В области образования нужно развивать сеть бесплатных детсадов с языковым образованием и школы полного дня с маленькими классами и совместным приготовлением домашних заданий. И продвигать при этом способных детей, позволяя им перепрыгивать "лишние" годы обучения. Снижение же стандартов обучения по популярному левому рецепту - не выход. Что проку в аттестате, если его обладатель писать как следует не имеет? У кого есть возможность инвестировать в обучение своих детей - тот это сделает. Получаем консервацию статуса-кво. Хроническое недофинансирование образования в Германии приводит к снижению квалификации специалистов и снижению конкурентноспособности экономики в целом. Как следствие - рост экспорта в тех отраслях, в которых используется неквалифицированный труд (мясо-молочная промышленность, например), в то время, как машиностроителей теснят на рынках.
Теперь о финансах. Нельзя сказать о том, что долги, в которые влезали и влезают западные общества - неоправданы. Во многом они являются антикризисными мероприятиями. Проблема в том, что долги эти подобны жёстким наркотикам. С этой иглы трудно слезть. Бесконечно это продолжаться не может. Развал кредитной пирамиды поддерживаются отрицательным реальным процентом (номинальная кредитная ставка минус инфляция). Экономики в мире настолько сидят в долгах, что низкий процент для них - вопрос выживания очень и очень многих компаний. Результатом непрестанного печатания денег является прежде всего рост биржевых котировок, искривлённая конкуренция на рынках и пузыри на рынке недвижимости. Таким образом обогащается богатейший процент населения, который и держит на балансе акции и здания. А страдает при этом - рядовой вкладчик среднего класса.
Какое может быть решение у проблемы? Начать экономить? Нет, конечно. Государство начнёт экономить, процентные ставки пойдут вверх, начнутся банкротства банков, а окончится это дело государственным дефолтом. У людей не останется ни работы, ни сбережений. Из долгов можно только вырасти. Когда экономика растёт быстрее долгов, долги эти автоматически гасятся. Но где этот былой рост? Его нет и не предвидится. Остаётся инфляция. Но она означает продолжение обеднения среднего слоя.
Сара предлагает в качестве решения упорядоченное списание долгов. Кто хочет снизить долги, тот неизбежно должен урезать активы. И делать это должны в первую очередь богатейшие, начиная с банков. Срезать нужно будет и долги государства, например путём списания облигаций госзаймов со счетов ЕЦБ. Деньги нужно продолжать печатать, но так, чтобы не прийти к гиперинфляции. Плюс ко всему этому нужно разово пощипать все состояния свыше 10 миллионов евро специальным сбором. Если в результате всех этих мероприятий удастся снизить госдолг до 60% ВВП - жизнь можно начинать с нормальными процентными ставками сначала. И уже после этого избегать роста задолженности, базирующегося на всё более безыдейном и непродуктивном экономическом порядке. Важными предпосылками этого будут реформа налоговой системы с повышением ставок для богатейших, поддержка технологий устойчивого развития, реформа валютной системы, регулирование и деглобализация финансовых рынков.
Глобализация последних десятилетий была двигателем не для благосостояния, а для неравенства. Она разрушает окружающую среду своими бесконечными транспортными путями. Глобальные концерны усилились за счёт местных производителей. Демократическая организация общества стала едва возможной.
Вслед за Трампом, Сара стремится вернуть производство на Запад и защитить работающих от дешёвого импорта и враждебных поглощений. Она требует другие правила для глобального обмена товарами, чтобы вернуть странам независимость экономической политики.
Себестоимость продукции тем ниже, чем слабее местные стандарты. Чтобы предотвратить такого рода "нечестную" конкуренцию, разницу в стандартах предполагается компенсировать пошлинами.
Свобода торговли предпочтительна, когда страны более-менее одинаково развиты. Если нет - выигрывает развитая страна, в то время как развивающаяся консервируется в своей бедности. Бедным надо позволять протекционизм, иначе они не поднимутся. Им не столько нужны деньги, сколько новые технологии.
Завершает книгу Сара призывом противодействовать мировым цифровым корпорациям. Они наблюдают за каждым в этом дивном новом сетевом мире. Они - те немногие победители среди моря побеждённых. О том, что вы гуглите, с удовольствием узнает не только рекламное агентство, но и работодатель, но и какой-нибудь недоброжелатель. Он, пожалуй, заплатит за это знание, или? Интересуешься определённым продуктом? Искусственный интеллект поможет продавцу втюхать тебе его подороже. А вездесущие подслушивающие спецслужбы! Да они всё про нас знают. Следующим шагом будет управление нашим настроением и поведением Министерством Правды из Калифорнии.
Цифровизация должна быть другой. Нельзя оставлять ключевую инфраструктуру в руках горстки американских цифровых спрутов. Издевательством в этом смысле прозвучала новость об организации новой европейской облачной платформы Gaia-X при помощи... Google, Amazon и Microsoft! Европе нужно идти своим путём, пусть и не выгоняя совсем американцев и растя вместо их свои спруты, как это делает Китай. Настоящая альтернатива - это некоммерческие цифровые платформы с публичным софтом, которые не хранят у себя в памяти наши привычки. Плюс запретить хранение индивидуальных данных законодательным путём. Тогда появится шанс на такую цифровизацию, которая станет продвигать свободу, конкуренцию и демократию, вместо того, чтобы их хоронить.
----
Очень здорово, что Сара не ограничилась голой критикой, а попыталась сформулировать предложения по улучшению ситуации. Правда, её фокус на традициях и консервативных ценностях приводит автоматом в лагерь правых традиционалистов. Те тоже рассуждают о "ведущей" культуре и опасности чужеродных религий типа ислама. Если декларировать старое доброе и жаловаться на параллельные общества, можно снова договориться до чужеродности не только ислама, но и иудаизма, и атеизма и далее по списку. Уже проходили.
Тем не менее, Сара стопроцентно права насчёт национальных государств. Нам ещё долго придётся пожить в них. Даже экономическая интеграция, способствуя дружелюбным отношениям, вовсе не обязательно приводит к культурному сближению. Сблизиться люди могут на примере общих ценностей. Религии, например. А на данный момент в этом вопросе человечество наоборот поляризуется. Потому демонтаж Евросоюза как минимум до уровня конфедерации - процесс, на мой взгляд, неизбежный. Более того, в условиях, когда процесс деинтеграции законодательно не прописан и у него хватает противников, цивилизованного развода не получится. Как не получится и принять Россию в НАТО.
Стремление усилить государственный сектор экономики понятно. Но увы, это не гарантия повышения её прибыльности. Уж сколько раз левые правительства занимались всевозможными национализациями, и успех этого дела был максимум ограниченным. Дело часто кончается как раз высокими долгами государства. Неспособность левых сводить концы с концами - давно известная проблема.
С чем я согласен - что надо бороться с монополиями. Они - безусловное зло. Там, где необходима высокая концентрация капитала или невозможна конкуренция, близкая к совершенной (в инфраструктуре, например), там должно вмешиваться государство. Эта идея не нова, конечно. Проблема в том, что монополизировать не обязательно всё подряд, а лишь один кусочек производственной цепочки. Вот с этим трудно бороться.
Стремление достичь прогресса в экологии путём развития новых технологий - тоже далеко не оригинальное предложение. Да все этого хотят! Проблема в дисциплине: все кивают, но под различными предлогами не инвестируют в экологию. Мало у кого есть на это свободные средства, в том числе и у государства. Да и процессу инвестиций присущ риск. Может и не взлететь. Потому единственным эффективным способом, позволяющим двигать прогресс в этой области, является задирание цен. Как нефтяной шок семидесятых двинул мир в сторону энергосбережения, так и углеродный налог заставит компании тратить деньги на разработку новой техники. Другое дело, что добиваться этого можно не шоковой терапией, а лишь запретом продажи старой техники. Особенно в условиях, когда ты борешься за климат, тратишь деньги, а соседи - нет.
Если мы избавимся от ООО, GmbH и Ltd., то процесс инноваций неизбежно замедлится. Иначе чего ради рисковать? Весь смысл ограниченной ответственности в том, что ты рискуешь не своим домом и садом, а вполне определённой суммой. То, что эта форма собственности распространилась по всему миру, говорит о том, что без этого важного изобретения жить будет труднее.
То, что вылезать из долговой ямы придётся с потерями - тоже ни для кого не секрет. Сара пытается повесить долги на миллионеров. Не выйдет. Во-первых, они сами не дадут этого сделать. Во-вторых, банкротств самих миллионеров при этом не избежать. Слишком много должны все кругом. Считаю, что инфляция неизбежна. Она обесценивает сбережения прежде всего имущего класса. У кого денег нет, а есть голова и рабочие руки - тому и терять нечего.
Стремление обратить глобализацию - понятно. И, боюсь, мы к этому придём. В этом процессе слишком много проигравших. Развал на блоки и возрождение границ уже идёт. И пойдёт лишь быстрее по мере обнищания широких масс.
Предложения насчёт цифровизации тоже интересны, но всё же попахивают утопизмом. В конце концов, цифровые гиганты принесли всем нам много пользы. Что надо делать - это подрезать им крылья и запрещать делать совсем уж одиозные вещи. Можно создавать какие-то государственные структуры, но, увы, слишком часто подобные проекты кончались несостоятельностью и банкротсвами, не оправдав ожиданий. Так называемые белые слоны.
Вот и всё. Я рад, что мы дошли до последней строчки. Надеюсь, что и читатель, подобно мне, стал от чтения немножко умнее.
Возвращаем ваш 2014. Хроники Перемог или чё там в 404. А там, оказывается, уже месяц как тяжелейший политический кризис, который грозит стране потерей всех завоеваний революции гидности. Ещё 27 октября этого года Конституционный суд Украины отменил ряд антикоррупционных мер, принятых в 2015-2016 году в рамках программы мер по евроинтеграции Петром Порошенко, как несоответствующие конституции. Так, Конституции Украины не соответствуют: публичный доступ к электронным имущественным декларациям чиновников (включая и самих судей КС), уголовное наказание за недостоверное декларирование имущества, а также полномочия Национальной комиссии по мониторингу чиновничьих доходов и образа жизни. Сделано всё это было в рамках непрекращающейся политической борьбы оппозиции против президента Зеленского, который, пытаясь выполнить одно из своих ключевых предвыборных обещаний, - побороть коррупцию - вступил в жёсткий клинч со старыми элитами страны.
История вышла довольно смешная - чтобы торпедировать усилия президента по борьбе с коррупцией, сторонники Порошенко в КС (а таких там большинство, и из-за системы их ротации Зе заменить просто так не может) готовы отменить любые законы, даже если в своё время Порошенко гордился их принятием. Причина такой непримиримости в том, что поддержка Зеленского за последние 2 года уже значительно упала, его партия недавно проиграла региональные выборы, а среди губернаторов сложился блок из его противников. И вот теперь они пошли в наступление, причём цена вопроса как никогда высока: в случае, если Зеленский не успеет всё вернуть взад, то уже в следующем году из-за несоответствия Украины минимальным нормам и отсутствия прогресса в реформах ЕС отменит евроинтеграцию, а МВФ прекратит кредитование и Украина, чьи финансы и так находятся в тяжелейшем состоянии, будет вынуждена объявить дефолт. Естественно, вина за всё это будет лежать на президенте.
И вот тут-то и начинается самый смак. Зе решил пойти ва-банк и через Верховную Раду сменить всех судей КС. Действие это антиконституционное, но, имея большинство за своей партией, можно было надеяться на успех. А всё ещё высокая поддержка в народе позволит относительно легко продавить это решение. Но. Тут в игру вступает тот факт, что партия Зеленского "Слуга Народа" на деле никакая не партия, а конгломерат групп интересов, собранный под выборы в Раду. И сейчас этот конгломерат по разным причинам не готов поддержать человека, за счёт чьего имени они прошли в парламент. Законопроект уже окрестили попыткой госпереворота. И, что самое смешное, если Зеленский не хочет превратиться в политический труп, то у него нет иного выбора, кроме как любыми средствами его продавить, либо смотреть, как всё, чего он добился, рассыпается, как карточный домик.
"Сейчас перед украинским лидером встала необходимость действительно совершить государственный переворот и вопреки текущей конституционной системе превратить президентско-парламентскую республику в полностью президентскую. Это избавит его от необходимости следить за настроениями в собственной фракции, где существуют разные группы интересов, и развяжет руки в реализации реформ."
Вот только как это сделать в условиях, когда рейтинг у народа сложно конвертировать в политическую силу - а последние события показывают, что политический ресурс президента всё снижается и всё больше его властных сторонников начинают вести свою игру - непонятно. Будет забавно конечно, для внешнего наблюдателя, если страну деевроинегрируют и толкнут к дефолту.
Автор: @adikob