Оригинал игрушки с видео есть только тут, но со шпагами есть на Алике, на Яндекс Маркете
Взято с телеги Интересный Маркетплейс
Подписывайтесь на наше сообщество на Пикабу

Ехали на место преступления вместе, и Братко загружал Северина уже имеющейся у него информацией. Он обладал способностью только ему ведомым способом улавливать ее прямо из воздуха, в котором вились обрывки слухов, разговоров, официальной информации. А дело было неприятное.

В отделе вневедомственной охраны районного отдела милиции два офицера учинили перестрелку. Один убит на месте, другой в тяжелейшем состоянии в больнице. И вообще это была самая настоящая дуэль из-за женщины. Причем женщина служит там же в звании капитана…

У Братко блестели глаза в предчувствии интересного дела, а Северин только вздыхал. Дуэль в райотделе милиции! Из-за женщины в погонах капитана. Господи, помилуй! К тому же он хорошо представлял себе, какие вокруг этого закрутятся интриги, чтобы соблюсти честь мундира. Начальство предупредило его - дело деликатное.

Когда прибыли в райотдел, на месте уже работали медэксперты и криминалисты. «Дуэлянт» в наличии был только один, убитый. Он лежал в курилке на полу ногами к выходу, лицом вниз. Одна рука была прижата к груди. Лежал он на ней всем телом, откинув вторую руку в сторону. Рядом валялся пистолет, а чуть дальше мобильник.

Братко, тихо шепнув: «Я с людьми пообщаюсь, у меня тут знакомые есть», - пропал в коридорах райотдела. В плане «общения с людьми» Анатолий был совершенный гений, ему почему-то рассказывали то, что скрывали от других.

Первой, как выяснилось, обнаружила «дуэлянтов» молодая женщина по фамилии Мотылева, служившая в отделе инспектором. Она уже отошла от испуга и рассказывала с удовольствием, чувствуя себя чуть ли не героиней.

Итак, в райотделе уже несколько дней шел ремонт. В этот день рабочие очищали от старой краски стены в коридоре. И вдруг они услышали три выстрела в курилке, куда рядовой состав обычно не ходит. Перед этим в курилку зашли капитан Живилло и лейтенант Бушманов. Рабочие растерянно глядели друг на друга, когда из своего кабинета вылетела Мотылева. Она была назначена наблюдать за ремонтом и почему-то решила, что рабочие замкнули проводку, и хотела на них наорать. Но рабочие сказали, что стреляли в курилке. Когда Мотылева вбежала туда, лейтенант Бушманов уже лежал на полу, а рядом сидел капитан Живилло. Он стонал и зажимал рукой окровавленное плечо.

- Значит, рана была не смертельной? - уточнил Северин.

- Крови было много, а так он даже начальнику, когда тот прибежал, показал свой мобильный, - успокоила его Мотылева.

- Это еще зачем?

- А там эсэмэска была.

- Как интересно! - протянул Северин. - И какого же содержания?

- Сейчас точно скажу, слово в слово, - сосредоточилась Мотылева. - «Последний наш разговор сегодня. Виктор».

- Виктор, я так понимаю, это лейтенант Бушманов?

- А вы откуда знаете? - Мотылева удивленно уставилась на Северина.

- Догадался. Вы так наглядно все рассказываете, что это нетрудно.

- А он еще и сказал что-то, - уже в открытую кокетничая, сообщила Мотылева.

- И такая внимательная женщина, как вы, разумеется, запомнила, что именно, - продолжал разыгрывать из себя галантного кавалера Северин.

- Разумеется. «Он свое обещание выполнил». Вот, слово в слово.

- Побольше бы таких свидетелей, у нас бы все дела были раскрыты, - по возможности обольстительно улыбнулся Северин.

Инспектор Мотылева многозначительно хихикнула.

Вечером они подводили предварительные итоги расследования. Как выяснил расторопный Братко, капитан Живилло и лейтенант Бушманов любили одну женщину - Вику Пешкову, «королеву красоты» райотдела.

- Ты ее видел? - поинтересовался Северин. - Что, действительно королева?

- Для здешних мужиков - да. Но не для тебя. Для тебя, Максим, она из другой оперы, - туманно проинформировал Братко.

- Больно много ты обо мне знаешь.

- А чего тут знать, - пожал плечами Братко. - Я что, твою женщину не видел? Вика рядом с ней - продавщица.

- Не понял.

- Ну, твоя - покупательница с платиновой карточкой, а Пешкова продавщица. Вот так.

Северин только головой помотал от столь смелого сравнения.

- Но мужиков рядом с ней, с этой самой Викой, всегда много было. Только мужей официально было трое, а баба-то она не старая. Женщина она - пробивная, сильная. С мужем последним знаешь, где познакомилась? В тюрьме…

- Сидела, что ли?

- Нет, работала там. Она, когда в Москву приехала за счастьем, устроилась надзирательницей, рядовой надзирательницей, хотя у нее диплом учительницы физкультуры. Но уже скоро Вика стала лейтенантом и получила офицерскую должность. Ну, поработала, познакомилась с мужем будущим. Он опером был и потому в тюрьму к своим подопечным часто захаживал. А потом она перевелась во вневедомственную охрану. Да как - стала командиром «группы захвата»

- Это которая выезжает на место, если сработала сигнализация?

- Ну да. Вот там она с капитаном Живилло и сошлась. Причем у него тоже семья, дочки… И началась между ними любовь. И какая! Несколько лет длилась. Их даже называли потом - два влюбленных капитана.

- А муж? Который опер?

- А муж объелся груш. Он ей верил, хотя вокруг все знали, что происходит. Правда, потом все-таки прозрел, и они развелись. Ну, Вика тут же стала Живилло душить - женись. Бросай жену свою и женись. А у того что-то заколодило. И чувства вдруг остыли.

«Не бог весть какая оригинальная история, - подумал Северин. - Только с какого бока тут лейтенант Бушманов?»

- В общем, она поставила Живилло ультиматум - или расписываемся, или расстаемся. Ну, он подумал и решил, что можно и расстаться. И вся их любовь как бы осталось в прошлом, стали они друзьями. И вдруг в отдел перевели лейтенанта Бушманова. И завязался у молодого холостого лейтенанта с разведенной Викой бурный роман. Прямо на глазах у Живилло.

- И Живилло вдруг обнаружил, что ему это обидно, - вздохнул Северин.

- Точно. Оказалось, смотреть на любовь Вики и Бушманова спокойно, он не в состоянии. Корежить его от этого стало.

- Теперь говорят - колбасить, - усмехнулся Северин.

- Ну, заколбасило, - не стал спорить Братко. - Да так, что ни для кого это тайной не было. Все в отделе видели, как его колбасит.

- Ладно, с этими корсиканскими страстями все понятно. Картину преступления мы имеем?

- Вполне.

И Братко тут же рассказал, как нарисовалось ему дело со слов очевидцев и самого Живилло. Северин знал, что Братко в последнее время любил развернуться, набросать версий, и потому всегда предоставлял ему возможность посолировать. Растет человек не по дням, а по часам.

Итак, рассказал Братко, утром после ночного дежурства лейтенант Бушманов сдавал табельное оружие только что заступившему на дежурство капитану Живилло. Причем, как утверждают очевидцы, процесс проходил совершенно мирно, с взаимными шуточками. Потом был развод, после которого Живилло и Бушманов и отправились в злополучную курилку. Бушманов уже без оружия, Живилло при табельном пистолете. А потом раздались выстрелы…

Как успел рассказать Живилло до того, как его отвезли в больницу, случилось следующее. Бушманов после развода сказал Живилло, что надо поговорить без свидетелей. Едва они вошли в курилку, Бушманов прошипел: «Я тебя предупреждал, сука! Если не оставишь Вику, башку отвинчу! Ну, вот и получай!» Живилло решил, что сейчас начнется драка, поднял руки, чтобы защищаться, но Бушманов просто выдернул у него из кобуры пистолет и выстрелил. Стрелял он с двух шагов, целился прямо в сердце, но Живилло успел присесть, и пуля попала в плечо. Живилло упал. Лежа на полу и обливаясь кровью, он в ужасе ждал, что Бушманов его добьет. Тот смотрел на него безумными глазами, а потом вдруг поднял руку с пистолетом и дважды выстрелил в себя. Видимо, хотел в голову, но руки у него тряслись, и он первый раз попал себе в шею, а второй - под челюсть. После второго выстрела - упал.

- Я так понимаю, что если бы разговор состоялся без оружия, то Бушманов бы Живилло спокойно накостылял, - задумчиво уточнил Северин.

- Ну да. Живилло он хилый такой, дерганый, а Бушманов парень был здоровый, спортсмен. Поэтому все и боялись, что он не выдержит и как-нибудь сопернику по рогам надает. Тем более что Живилло в последнее время сам напрашивался.

- Ну и зачем Бушманов стрелял в Живилло, если он мог ему просто в лоб дать? Зачем в себя стрелял?

- Стрелял он, судя по всему, в состоянии аффекта.

- А чего в него, в это состояние впал? - продолжал придираться Северин.

- Живилло его довел до беспамятства, - объяснил Братко. - Он всем рассказывал, что Вика все равно его баба, а Бушманова называл козленком на два дня. Бушманов был парень довольно стеснительный, говорить с Живилло не решался, поэтому слал ему эсэмэски. Мол, оставь Вику в покое… Живилло их всему райотделу показывал со смехом. Особенно предпоследнюю. «Если она не будет моей, то и твоей тоже!» - с чувством продекламировал Братко.

- Что-то уж больно красиво для офицера вневедомственной охраны. Свихнулись они с этими эсэмэсками, уже нормально поговорить не могут, - пробормотал Северин, думая о своем.

- Это точно. Но для нас, сыщиков, тут большое удобство - следы остаются, - хмыкнул Братко. - В общем, дошел парень до точки. А в себя стрелял, когда увидел, что убил офицера при исполнении, и понял, что ему теперь грозит…

- Ну, во-первых, не убил, - остудил Толика Северин. - А во-вторых… Смотри. В левой руке, на которую Бушманов упал, у него была барсетка. То есть эта рука у него была занята. Берем правую руку. Кисть застыла в полусогнутом состоянии, что вроде бы подтверждает, что перед смертью он держал в руке…

- … пистолет, который выскользнул из руки при падении, - встрял нетерпеливый Братко.

Северин назидательно поднял указательный палец.

- Но рядом с пистолетом валялся еще и мобильник… Его, Бушманова мобильник. Он что - правой рукой держал и пистолет, из которого стрелял, и телефон вместе? А до того он выхватил этой же рукой пистолет из кобуры Живилло?

Братко задумчиво почесал где-то за ухом.

- Ну, мобильник мог выпасть из кармана.

- Мог, - не стал спорить Северин.

Тем более тут позвонила та самая женщина, у которой Братко подозревал наличие платиновой карточки.

С улыбкой глядя на Братко, Северин не удержался и спросил: «Слушай, а у тебя есть платиновая карта?.. Пришла в голову одна странная мысль».

Братко хмыкнул и посмотрел на Северина победоносно. Тот поднял обе руки вверх.

- Ладно, на сегодня все. Давай дождемся результатов экспертизы. Мне почему-то кажется, что в них будет много интересного.

Получив результаты экспертизы, Северин вызвал Братко, и они отправились в больницу на свидание с оставшимся в живых дуэлянтом-капитаном Живилло.

Тот не выглядел ни страдающим, ни удрученным. Скорее даже умиротворенным, как человек, у которого свалилась с плеч долго мучившая его забота. Первым делом Живилло сообщил, что пуля скользнула по ключице, важных органов не задела, операция была легкой и скоро его выпишут. При этом он глядел в потолок и чему-то улыбался.

- Все понятно, капитан, - остановил его Братко. - Теперь давай к делам перейдем.

В машине, после того как Братко изучил заключения экспертов, Северин сказал ему, чтобы он вел допрос, а сам он какое-то время понаблюдает за происходящим со стороны.

- Мы люди свои, так что давай по-честному, чтобы зря время не тратить, - предложил Братко. - Поговорим как офицер с офицером.

- Пожалуйста, я готов, - чуть ли не весело сказал Живилло. - Только должен предупредить, что у меня уже был адвокат и объяснил мне, что говорить.

- Быстрый ты! - удивился Братко.

- Так я же понимаю - ситуация непростая…

- Тогда поехали. Значит, так. Медэксперты установили, что Бушманов скончался от второго выстрела под подбородок. Первый выстрел смертельным не был - пуля практически только пропорола кожу.

- Ну да, правильно. Убил он себя вторым.

- Идем дальше. Дактилоскопическая экспертиза установила, что на пистолете четко отпечаталась ладонь Бушманова. Кисть его руки находилась в полусогнутом состоянии, что подтверждает - в ней был пистолет…

Живилло кивнул.

- Но вот рядом с пистолетом лежал его мобильник, - деловито сказал Братко. - Другая рука была тоже занята - барсеткой… Что же он в одной руке и пистолет, и мобильник держал?

Живилло пожал плечами.

- Может, он у него в кармане был? А когда он свалился - выпал…

- Я вот тоже так товарищу следователю сказал, - кивнул Братко в сторону Северина. - Но вот дальше-то, капитан, что-то у нас не складывается…

- Что именно?

- Ты же знаешь, что первая пуля из ствола всегда выходит со следами оружейного масла? - глядя на Живилло ясными глазами спросил Братко.

- Да?

- Да. Так вот эксперты установили, что «масляная» пуля действительно была первой. Но она была выпущена не спереди, а сзади… Понимаешь, капитан, что это значит?

Живилло ничего не ответил. Просто лежал, уставившись в потолок. По-прежнему улыбаясь.

- Мало того, - продолжал нажимать Братко, - установлено, что первый патрон был загнан в патронник заранее, задолго до выстрела. Понимаешь, капитан? К стрельбе готовились… И вот еще. Мы выяснили, что угрозы от Бушманова, которые поступали тебе на телефон и ты показывал всем в отделе, на самом деле слал ты себе сам с другого телефона…

Северин смотрел на Живилло и никак не мог понять, что тот переживет теперь, когда стало очевидно, что никакой «дуэли между ментами» не было. А было хладнокровно спланированное и осуществленное убийство соперника в любви к женщине… Он, этот самый Живилло, по рассказам коллег вовсе не был уверенным и умеющим держать себя в руках мужиком. Наоборот, его считали истериком, склонным зачастую паниковать без всякого повода. А тут лежит и чуть ли не доволен тем, что его уличили в убийстве, за которое ему придется платить по полной программе.

- Ну что, капитан, сам расскажешь или как? - спросил его Северин.

Живилло вздохнул.

- Витьку, конечно, жалко. Он мужик был неплохой, но вот не повезло ему… Мы так из-за нее, из-за Вики, сцепились, что уже не расцепить нас было по-хорошему. Не смог бы я терпеть, что они живут рядом и от счастья аж светятся…

- Так ты же сам на ней жениться не захотел! - напомнил Братко.

- Сам, - согласно кивнул Живилло. - Я ведь и свел их сам. Мы с ней разошлись уже тогда, а Витька в нее сразу влюбился, только сказать боялся, как пацан. А я ему и предложил: «Давай скажу ей?» Он перепугался. А я думаю, пусть Вика немножко с меня на другого переключится, а то больно уж переживает она наше расставание, достала просто… В общем, подошел к ней по старой памяти и говорю: «Есть у нас человек, который в тебя влюбился без памяти, а сказать боится». Ну, посмеялись. А потом смотрю - у них такое началось. Я был уверен, что ничего у них серьезного быть не может, Витька-то был младше нее… А она на меня вдруг как на пустое место стала смотреть… И почувствовал я, что не могу я это вытерпеть. Выше это моих сил. Не могу и все. Ну и придумал… теракт… Стал себе эсэмэски с угрозами слать и всему отделу их показывать. Самое интересное между нами с Витькой никаких ссор не было. Он вообще говорил мне, что никогда не забудет, что это я его с ней вроде как свел, будет всю жизнь благодарен… Лучше бы не говорил.

В общем, выбрал я день и момент, когда он точно без оружия будет. Понимал, что мне надо стрелять быстро - если я начну у него на глазах пистолет доставать да передергивать затвор, он может меня успеть скрутить, потому что мужик здоровый… Так что загнал заранее патрон. А когда он свой пистолет сдал, сказал, что надо поговорить… «Пошли, - говорю, - в курилку, там никого нет». Идем по коридору, я смотрю - у него на левой руке барсетка болтается. Надо, думаю, и правую руку чем-то занять, чтобы он ничего не успел… Только в дверь вошли, я говорю: «Сышал, у тебя мобильник новый? Вика подарила? Покажешь?» Он мобильник вынимает, чтобы похвастаться, как она его любит, я тут же и выстрелил, попал в шею… Он упал, лежит, смотрит на меня, ничего не соображая… А я говорю: «Она моя и всегда только моей будет!» Он что-то замычал, типа - возражает, я наклонился и выстрелил второй раз под подбородок. Потом в плечо себе выстрелил. А пистолет Витьке в руку вложил и сжал его кисть, чтобы отпечатки на рукоятке остались. Я вообще-то хотел сам в коридор выйти позвать, но у меня вдруг голова закружилась, и я рядом с ним грохнулся…

Живилло помолчал, помотал головой.

- Очнулся, а его лицо от моего в полуметре… И я еще подумал: вот так, Витя, не мог я ее тебе уступить, не мог.

Северин с некоторым изумлением смотрел на этого заурядного капитанишку, в котором вдруг обнаружились этакие страсти.

- Ну, будешь чистосердечное писать? - деловито спросил Братко, ни на секунду не забывавший, когда надо ковать железо.

- Чистосердечно, не под протокол, я вам все рассказал. Зачем мне вас дразнить, раз вы обо всем и без меня догадались, - засмеялся Живилло. - А писать мне адвокат пока запретил. Скажет написать - напишу. Скажет не писать - не напишу. Ему виднее.

- Ты чего такой радостный, а, капитан? - удивился Братко. - Ты хоть понимаешь, что тебя теперь ждет?

- Это все еще доказать надо. Мало ли что я вам тут наплел. Правда я и такой вариант продумывал, что следствие обо всем дознается, - потянулся Живилло. - Давай посчитаем. Мне больше восьми лет не дадут - у меня смягчающие обстоятельства - аффект, двое детей малолетних. Служба безупречная. Сидеть буду на милицейской зоне, там за хорошее поведение на поселение быстро переведут… Знакомые кое-какие солидные помогут. Так что годика через три буду на свободе…

- А если Вика за это время еще кого-нибудь найдет? - поинтересовался Северин.

- Нет, теперь не найдет, теперь она знает, что за это бывает.

Живилло вдруг весело подмигнул им. Господи, он действительно чувствовал себя чуть ли не счастливым. Во всяком случае, человеком, который сделал то, что должен был сделать.

Потом у Северина был еще последний разговор с Викторией Пешковой. Постаревшая и подурневшая женщина, которую уже никто не смог бы назвать «королевой красоты», в полном отчаянии не могла понять, в чем она провинилась перед Богом и за что ей такие испытания. Рассказала, что в отделе поговаривают, что дело постараются как-то замять, тем более, у Живилло есть знакомый генерал. Отмазать Живилло совсем, конечно, не удастся, но срок, скорее всего, ему дадут небольшой, а там и досрочное освобождение возможно подоспеет…

- Я, знаете, чего больше всего боюсь? Что он опять ко мне заявится и начнет свои права предъявлять. Не вынесу я больше этого… А он точно заявится.

На следующий день Северину приказали дело Живилло передать другому следователю для окончания расследования, ведь с ним все уже ясно, а самому переключиться на другие, более важные дела.

2000 г.

«Кто-то из вас должен умереть! Непридуманные рассказы», Александр Григорьевич Звягинцев, 2012г.

Часовая стрелка давно пересекла границу полуночи. Из раскрытых окон бара «Красная дверь» лился мягкий свет, над переулком плыли минорные звуки фортепьяно. Бармен протирал стаканы за стойкой, изредка поглядывая на двух засидевшихся посетителей.

Первый из них, молодой человек в дешёвом костюме в полоску, являл собой типичного представителя той дерзкой и неугомонной братии, что днём тянет лямку продавца, банковского клерка или коммивояжёра, а по ночам штурмует Парнас, мечтая о славе властителя дум. Проще говоря, этот молодой человек, яростно грызущий карандаш над чистым разворотом блокнота, был начинающим писателем. О, юность! Сколько бессонных ночей, сколько выкуренных сигарет и чашек кофе были принесены в жертву неуловимому вдохновению! Сколько безвинных блокнотов и карандашей пали в битве за благосклонность Музы!

Второй, рыжий здоровяк в рубашке и засаленном жилете, дремал за барной стойкой, подпирая подбородок мощным кулаком, несомненно, сокрушившим немало челюстей и скул.

– Шёл бы ты домой, Бобби, – обратился к нему бармен.

Вместо ответа здоровяк с грохотом уронил подбородок на стойку. Удар пробудил его ото сна, и он громогласно воскликнул:

– Будь ты проклят, Брайан О’Мэлли!

– Бобби, в последний раз тебя предупреждаю! Если ты снова начнёшь буянить, я вызову полицию. Так что иди-ка домой, пока ещё способен стоять на ногах.

Почуяв драму, юный писатель встрепенулся, подобрался, словно гончая, идущая по следу, отставил в сторону остывший кофе и подсел к Бобби.

– Двойной виски с содовой мне и этому джентльмену!

Бармен неодобрительно покачал головой, но выполнил заказ.

– Спасибо, – просипел Бобби. – Ты, верно, хочешь услышать историю про Брайана? Ну что ж, сынок, приготовься, это долгий разговор.

Изрядно хватив виски, он начал свой рассказ:

– Всё началось давным-давно. Мы с моим дружком Брайаном покинули отчий край ради лучшей жизни в Новом Свете и высадились на берег в Бостоне. Брайан был ловок, умён, хорош собой – почти как ваш покорный слуга! – и невероятно везуч. А ещё в нём, несмотря на немалую примесь испанской крови, жил дух настоящего ирландца. Эрин го бра! – он стукнул кулаком по стойке так, что задребезжали бутылки на полках. – Дела у нас быстро пошли на лад, всякая собака в Дорчестере знала, что с О’Коннором и О’Мэлли лучше не шутить. Нас боялись даже итальяшки, дьявол их раздери. Ещё немного – и мы стали бы грозой всего Бостона, но однажды между нами пробежала чёрная кошка.

Её звали Миллисент Дигнам, ей было восемнадцать, и была она чудо как хороша. Чёрные кудри, дивные испанские глаза, талия тонкая, как молодое деревце. Её отец держал бакалейную лавку, а она работала за кассой. Как-то раз я заметил, что Брайан слишком часто туда заходит, решил наведаться лично – и пропал. Конечно, мы хорохорились перед ней, как бойцовые петухи, но девица была себе на уме и никому не отдавала предпочтения. За моей спиной она любезничала с Брайаном, а в его отсутствие весьма мило улыбалась мне. Папаша Дигнам смотрел на это сквозь пальцы – знакомство с нами было неплохой защитой ото всех, кто захотел бы наложить лапу на его кубышку.

Итак, время шло, Милли всё так же хлопала своими прелестными глазками, а мы, как дурни, верили её обещаниям. Наконец, мне надоело жить надеждами, и я решил поговорить с ней начистоту. Само собой, навёл лоска: чисто побрился, надел лучший костюм, купил букет свежайших фиалок – и прямиком к моей милой.

– Крошка, – сказал я, – мои рука и сердце принадлежат тебе. А ты знаешь, во всём Бостоне нет другого такого горячего сердца и такой твёрдой руки! Одно твоё слово – и экипаж умчит нас в Брайтон, а уж там мой знакомый священник мигом нас обвенчает!

Она ответила:

– Робби, мой милый (да, она называла меня Робби), но как же родительское благословение? Папе нельзя волноваться, у него нервы!

Такая уж она была, моя Милли – чистый ангел.

– Верь мне, дорогая, я всё улажу, – пообещал я и вышел прочь.

Старика Дигнама я обнаружил возле почтамта.

– А, Роберт, сынок, у тебя ко мне какое-то дело?
– Да, – без обиняков выложил я, – я пришёл просить руки вашей дочери, несравненной Миллисент.

Дигнам всплеснул руками:

– Вот незадача! Да ведь я только сегодня утром дал отцовское благословение другому достойному молодому человеку!
– И кто же, – спросил я, чувствуя, как кровь закипает в жилах, – этот счастливчик? Мы знакомы?
– О, разумеется, – лучезарно улыбнулся Дигнам, – это твой друг, Брайан О’Мэлли.

Я был вне себя. Новость поразила меня, как меткий выстрел, как нож в печень, как удар грома!

Бобби закашлялся и залпом прикончил остатки виски.

– Так вот, – продолжил он, – узнав, что Брайан подложил мне эдакую свинью, я пришёл в бешенство. Мне захотелось с ним расквитаться, и я без промедлений направился к квартирке, которую он тогда занимал. Мерзавец был у себя. Чистенький, напомаженный.

– Привет, Бобби, – сказал он.

Привет, Бобби! И этого человека я называл своим другом! Нет, это была подлинная змея в людском обличье! Один бог знает, чего мне стоило тогда сохранить самообладание.

– Как раз собирался тебя искать.
– Для чего же это? – спросил я.
– Да вот, хотел сказать, что не смогу больше заниматься нашими делишками.

От удивления у меня аж глаза на лоб полезли.

– Это ещё почему?
– А я, представь себе, Бобби, сегодня женюсь, – как ни в чём ни бывало заявил он, – на весьма благонравной особе. Ей такие дела не по нутру.
– Кому это повезло? – как можно равнодушнее поинтересовался я.
– О, это мне повезло! – просиял он, приглаживая кудри. – Милли наконец-то согласилась на моё предложение, и её отец оказался не против!
– А известно ли тебе, негодяй, что я точно так же просил руки Миллисент, и она тоже была согласна? – тут уж я не удержался и взревел так, что стены задрожали.
– Ну так, – слегка побледнел Брайан, – я первый. Ранняя пташка, как говорится…
– Ну уж дудки! Тебе это просто так с рук не сойдёт! Я требую, – я запамятовал, как же это называется, но почти сразу вспомнил, – я требую сатисфакции!
– Что ж, давай! – выпалил Брайан. – Когда тебе будет угодно?
– Немедленно! Но выбор оружия, так и быть, оставляю за тобой!

Не мешкая ни минуты, мы взяли пистолеты, патроны и отправились на ближайший из пустырей, которыми в те годы изобиловал Бостон. Решили обойтись без секундантов – к чему лишние хлопоты! Признаюсь, руки у меня дрожали, но не от страха, а лишь от ярости, а вот Брайан был белее мела, хоть в его глазах и полыхал жгучий огонь. Условились стреляться с десяти шагов. Взвели курки и начали расходиться, Брайан считал:

– Один, два, три, четыре…

На слове «десять» я резко развернулся и встретился взглядом с Брайаном. В одно мгновение в моей памяти пролетела вся история нашей дружбы: со дня знакомства до сегодняшнего утра. Я вскинул руку – всего на дюйм выше, чем было нужно – и выстрелил. Брайан не остался в долгу. Стая голубей взвилась над пустырём, напуганная грохотом, а мы, опустив стволы, застыли друг напротив друга.

Он опомнился первым:

– Раз уж наша дуэль не удалась, предлагаю разойтись и больше не вспоминать про этот случай. Как видишь, сама фортуна нас рассудила: я всегда был её любимчиком.

Я сразу же пожалел о том, что пощадил его. Злые слова сорвались с языка:

– Фортуна, говоришь? Куда же подевалась твоя хвалёная меткость? А может, её и не было никогда?

– Ты что, намекаешь, что я промазал? – рассердился Брайан. – Да я никогда не промахиваюсь!

Мы вцепились друг в друга и покатились по бурьяну. Помнится, я разбил ему нос, а Брайан поставил мне фонарь под глазом…

Бобби икнул, и в это мгновение дверь скрипнула. В бар вошёл седоусый констебль. Форма щеголевато сидела на нём, в сухощавой фигуре угадывалась былая стать.

– Добрый вечер, – поздоровался он с барменом.
– И вам добрый вечер, Ричард. Припозднились вы сегодня.
– Служба…

Констебль улыбнулся и подошёл к стойке.

– Как обычно?

– Да, пожалуйста.

Пока бармен наливал ему виски, Бобби, пошатываясь, поднялся со стула.

– Да будь ты проклят, Брайан О’Мэлли! – повторил он, навалившись на стойку. Та заскрипела под его тяжестью. – Ах, паршивец!

Он погрозил кулаком своему отражению в буфетной дверце.

– Бог свидетель, что Брайан О’Мэлли – самый дрянной, паршивый, мерзкий человек, которого носила земля с начала времён!..

Констебль не спеша выпил, вытер усы белоснежным платком.

– Пора домой, Бобби. Или снова хочешь заночевать в участке?

Бобби заворчал под нос, но отошёл от стойки и направился к выходу. Констебль расплатился и последовал за ним.

Юный писатель, который остался в одиночестве, спросил у бармена:

– Но чем же закончилась эта история? Право слово, я теперь не усну!

Бармен подобрал пустые стаканы.

– Да ничем. Он мне нос расквасил, я ему глаз подбил. Милли посмотрела на нас, эдаких красавцев, да и выбрала Бобби. Он теперь с каждой получки здесь надирается, проклиная меня. Да уж, повезло ему!

Он усмехнулся, сполоснул стаканы и поставил их на полку.

– Закрываемся, молодой человек. Расплачивайтесь за напитки и прошу на выход.

Окна бара «Красная дверь» гасли одно за другим, над переулком сгущался туман. Город ещё дремал, но в глубине улицы залаяла собака, ей ответила другая, и звонкий перебрёх по цепочке добрался до пригорода, где разбудил молочника, который засобирался на службу раньше обычного. Почтальон, поправив фуражку, начал свою ежедневную одиссею. Утро вступало в свои права.

Юный писатель, забыв блокнот в баре, задумчиво брёл домой.

Автор: Екатерина Иващенко
Оригинальная публикация ВК