Рыжего звали Бьёрном. Усатого – Сбыславом. Оба варяга ходили в набеги по всему Балтийскому побережью, но решили махнуть в Царьград, наняться в гвардию императора. А оттуда уже, глядишь, и в Малую Азию, и в Африку. А, быть может, даже в Испанию или Италию. В общем, куда направит перст басилевса.
Но сейчас они затаились рядом с Саней, ожидая приказа атаковать лагерь Соловья. Разведка воеводы сработала более, чем отлично.
Макс поставил Саню передовой отряд под руководством десятника Дмитрия, в котором числились и эти незадачливые вояки. Желания и времени знакомиться с остальными не было, поэтому Саня обошёлся формальностями и приступил к службе. На самом деле его заданием было незаметно для остальных участников сражения захватить игрока и увезти в реабилитационную зону. Незаметно – чтобы не портить атмосферу остальным игрокам. В последнем и заключалась львиная доля препятствий в Сашиной работе.
- Он точно в лагере. – заявил Техник. – Постараюсь увеличить чувствительность сканера.
- Постарайся. Надо его найти до того, как его прикончит кто-то другой.
- Чего? – спросил Сбыслав.
- Хочу Соловья найти вперёд других. А то прикончит кто-то другой.
- А-а! Ну, это знамо дело. – протянул Сбыслав.
Усач, в отличие от своего друга, проникся к Сане долей уважения. Немалое значение, думается, сыграло их схожее происхождение – со славянских земель Балтийского побережья. Бьёрн же примиряться не собирался. То и дело пускал под нос разные оскорбления на датском, думая, что Саня его не понимает.
Саня взглянул на ночное небо. Луна скрылась за тучами, но её свет всё пытался пробиться через плотные преграды. Единственным источником света сейчас были лагерные костры. С самого лагеря доносились запах жареного мяса, храпы и приглушённые голоса.
Дмитрий подал сигнал. Саня бесшумно приподнялся, а вместе с ними и остальные. Рассредоточенный десяток, прячась в листве, подбирался к лагерю. Дозорные пока не обращали на них внимания, но обольщаться не стоит – рано или поздно заметят. Главное – успеть воспользоваться преимуществами неожиданной атаки и внести беспорядок в стан врага.
Дальше пошло чуть ли не по классике: первый дозорный решил отлить и отошёл от своего поста на пару метров, где его и прикончили; второй чуть не успел закричать караул, но его вовремя заткнули и отправили следом за первым. А вот со следующим дозорным облажались. Бьёрн споткнулся обо что-то, рухнул и привлёк внимание.
- Гришка! – закричал дозорный. – Ты чего там? Гришка?! – он вытащил из костра горящую головешку и кинул в сторону поста.
Сбыслав и ещё двое попытались успеть прежде, чем огонь откроет взору дружинников: еле заметный блеск обозначил летящий в стража нож, но остановить дозорного не удалось. Только заметив признаки нападения, тот заорал, что есть мочи, и рванул под защиту хлипкого частокола, который окружал лагерь.
- Вперёд! – одновременно с этим скомандовал Дмитрий, и десяток, уже не таясь, ворвался внутрь.
Послышался вой рога. Сначала дружинного, начинающего полномасштабную атаку, а потом лагерного, предупреждающего о нападении.
Десяток сначала прорезал лагерь, словно нож масло, но, ближе к центру, часть ватаги успела сгруппироваться и построиться, и десяток наткнулся на стену щитов и копий. Сзади же их нагоняли те, кого не затронул первый рывок.
Дружинники тут же заняли круговую оборону. Не страшно – скоро должны были подойти основные силы, а задача передового десятка как раз и состояла в том, чтобы отвлечь на себя внимание.
В сомкнутые щиты тараном врезались разбойники, и началась рубка. Саня не любил такие битвы – в стене щитов, когда вместо искусства фехтования приходилось толкаться, ловить коротким саксом бреши во вражеской защите, прикрывать соратников, которые прижимаются с обеих сторон, и самому избегать вражьего железа.
А разбойники не утихали. Одного за другим Саня колол, подрезал, отбивал удары уже трещащим щитом. И время, казалось, замедлилось. Саня чуял гнилое дыхание стоящих напротив, чуял кровь и смрад. Ноги зарывались в землю и бороздили её с каждым натиском.
Десяток начал редеть. Сначала пал кто-то один, и строй сжался. Потом ещё один, и едва успевшую закрыться брешь чуть не хлынула толпа. Когда пал третий, Саня уже мог ощутить за спиной спину соратника. В голове уже начали пробиваться мысли о том, что он погибнет, и придётся начинать всё заново.
Сквозь злобную толпу разбойников он, вдруг, увидел его – Соловья.
Конечно, это было прозвище. Наверное, даже второе – местное. Потому что Синеусом он назывался из-за своих окрашенных басмой усов.
Так вот, этот Соловей-Синеус что-то кричал, хватал за шиворот стоящих в задних рядах толпы татей и, чуть ли не пинками, отправлял их в обратную сторону. И Саня вздохнул с облегчением, потому что он понял, в чём дело. И, в подтверждение его догадок, посыпались стрелы.
- Сверху! – прогремел Дмитрий, и остатки десятка пригнулись, прижались, закрылись щитами сверху.
Тати от неожиданности попадали прямо на эти щиты. Кто стоял сзади, напирал на тех, кто спереди, последних снизу встречали клинки, а сверху дождём падали стрелы.
- Саня, будь осторожен! – раздался голос Пашки. – У него какой-то мощный артефакт. Он опасен!
Разбойники запаниковали. Они прекратили атаку и бросились в укрытия. Кто успел захватить щит, прижался к земле.
А следом за стрелами донёсся боевой клич дружины.
Десятник скомандовал атаку, и десяток погнал смятённую ватагу навстречу основному удару, словно молот ударяет железо, вминая его в наковальню.
Саня уже почуял сытный ужин, такой вкусный после плотного рабочего дня. Соловей был всего в паре десятков шагов, и бежать ему было некуда. Но вдруг всё прошло наперекосяк. Выяснилось, почему Трувора теперь звали Соловьём и о чём предупреждал Пашка.
Соловей вынул из пояса что-то продолговатое, – при таком освещении было не видно, - поднёс ко рту. И в следующую секунду оглушающий свист протаранил барабанные перепонки, а надвигающийся строй дружины разлетелся, словно осенняя листва на ветру.
Ватага воспряла. Тати повылезали из укрытий, воинственно завыли и бросились в атаку.
Остатки передового десятка оказались вдруг в чрезвычайно уязвимом положении: без строя, малым числом, без опоры на основные силы.
- Я готовлю запасного перса! – заявил Пашка. – Постараюсь найти респаун поближе.
Саня оценил ситуацию. Десяток уже не спасти, но был шанс переломить ход битвы.
- Нет! – крикнул он Технику. – Сосредоточься на мне. Указывай, с какой стороны бьют.
И рванул прямо на Соловья.
Тот смотрел в сторону дружины, и был шанс обезвредить его быстро и неожиданно.
Но ватага не забыла про него. Только он побежал к цели, как на пути начало появляться всё больше и больше врагов.
Первого Саня устранил быстро, одним движением. Второго лягнул ногой в нижний край щита, отчего верхний врезался в челюсть, и тать отпрянул. Техник подал сигнал, и Саня развернулся, отвёл щитом удар, нацеленный ему в спину, а саксом прошил шею. Нож пришлось оставить в теле разбойника и достать топор, который сразу пошёл в дело и пробил ключицу следующего татя. Пашка сказал «слева», и Саня встретил нашпигованную железными вставками дубину умбоном, выдернул топор из ключицы и вогнал его в следующего противника. Топор застрял, Саня оставил его и вытащил меч. Соловей стоял в нескольких шагах!
Соловей обернулся в последний момент.
Он только хотел дать вторую волну, чтобы смеси дружину, местами начавшую восстанавливать ряды: вместо одного мощного кулака, хвалёный княжеский отряд теперь представлял из себя несколько маленьких групп, еле отбивающихся от наступающей ватаги. Не меньше трети и вовсе шныряли по полю боя по одиночке и погибали один за другим.
И вдруг он почуял что-то сзади. Со свирелью у рта он повернулся и увидел Его. И меч, уже устремлённый в голову.
Трувор даже испугаться не успел – лишь промелькнула мысль о кончине, и клинок пронёсся перед глазами, выбив из рук свирель.
Саня ликовал. В последний миг он повернул клинок, и тот плашмя врезался прямо в руку Соловья. Сам он, ошарашенный, и сделать ничего не успел, как оказался сбит с ног и обезоружен.
Саня подхватил свирель, развернулся, с размаху поставил ногу на грудь Соловья и дунул в волшебный инструмент.
Половина ватаги, что уже почти настигла его, разлетелась, как до этого разлеталась дружина. Воевода увидел это, кликнул атаку, и дружина, воодушевлённая, последовала зову.
Разбойники побежали. Княжеские воины нагоняли тех, кто не успел скрыться в лесу, и добивали.
Саня осмотрелся и понял, что сейчас самое время по-тихому смотаться. Макс это тоже понял. Он подбежал к Сане, помог связать Соловья и утащить его к Саниному коню. Уже скоро он покидал лес, оставляя за спиной лагерь грабителей, который теперь сам подвергался грабежу. В руках он держал ценный артефакт, на коне, перекинутый, с заткнутым ртом, брыкался игрок.
Луна выглянула из-за туч.
****
Уже светало. Неровная дорога вела через бескрайнее холмистое поле, покрытое высокой травой, кустарниками и цветами. Конь мерно ступал по утоптанной земле, а Саня периодически подкармливал его завалявшимися в сумке яблоками.
Сзади послышались стоны – это проснулся Трувор. Его пришлось оглушить, чтобы не брыкался. Конь этого не любит, а к коню Саня уже успел привязаться, несмотря на то, что он, по сути, был лишь очень реалистичным набором нулей и единиц.
Трувор что-то замычал. Саня вынул из его рта трубку и пожалел – оттуда понеслась яростная брань.
- Спокойно! – гаркнул Саня, подкрепив слова хлёстким подзатыльником.
- Пусти! – затребовал Соловей. – Пусть, а то хуже будет!
- И что же Вы, Владимир, собираетесь мне сделать? – смеясь, спросил Саня.
- Да я тебя!.. подожди! Владимир? Откуда?.. Ты – ведун? Колдун?! Это ты помутнил мой рассудок! Конечно! Это ты послал мне те странные сны! Ну, бес, тебе не жить!
Саня снова заткнул ему рот. Брань слушать желания не было. Да и лексикон Трувора значительно уступал Саниному.
- Уже хорошо. – прокомментировал Пашка. – Часть разума помнит реальность, значит восстановление пройдёт спокойно.
- Ага. Глядишь, даже отходняка не будет. Но неужели я выгляжу, как колдун?!
- Не обращай внимания – у него итак с головой сейчас беда. У тебя гости, кстати.
Саня обернулся. И правда: из-за холма показались два всадника. Они явно спешили и, судя по всему, спешили за ним.
Так и оказалось. Это были Бьёрн и Сбыслав. Они притормозили коней рядом с Саней.
- Стоять! – на кривом русском крикнул Бьёрн. – Слезай с коня, вор!
- За слова на Руси принято держать ответ. – спокойно сказал Саня. – А за оскорбления плата – смерть.
- Ты увёл нашу добычу. – вставил Сбыслав. – Скрылся! Ты сбежал из дружины, чтобы не делить награду по справедливости.
- Да? Это твои слова или слова воеводы?
Сбыслав замялся.
- Что сказал воевода?
- Он сказал, что и пёс с тобой. Задачу мы выполнили.
- О как! Это что ж, он приказа за мной гнаться не давал?
Оба варяга напряглись.
- Это значит – вы самовольно покинули дружину, чтобы поймать меня? Так это вы, получается, беглецы, а не я. Я свою долю честно заработал! Не повяжи я Соловья, так все бы и полегли на том лугу, посреди леса.
Сбыслав нахмурился, засомневался, а Бьёрн, наоборот, разозлился. Он вытащил из ножен меч и лягнул коня в сторону Сани.
Упал он быстро – даже не понял, как это произошло. Норманны зачастую были неумелыми всадниками, и этот не стал исключением. Саня остановил коня, повернул его, шлёпнул по Бьёрнова коня по ляжкам, отчего тот помчался куда-то в поле, а своего подвёл прямо к лежащему вояке. Копыта опасно таранили землю у головы Рыжего.
- Стой! – крикнул Сбыслав. – Не убивай!
Он спрыгнул, заслонил друга. Рыжий вскочил, зарычал поднял меч! И получил удар от Усача.
- Прекращай, дурень! – ругался тот. – Он в своём праве!
- Пусти! Убью!
Усач обнажил меч и встретил удар Бьёрна, нацеленный на Саню.
Завязалась драка. Сбыслав оттолкнул Бьёрна, тот отпружинил обратно и бросился уже на друга. Поле заполнилось лязгами стали, пыхтением и руганью. Саня с интересом наблюдал за ними – вполне опытные бойцы, хоть и не ровня ему. А когда он увидел концовку, то вовсе испытал что-то вроде отеческой гордости.
Сбыслав резко сблизился, совершил почти отличный сайд-степ с нырком и, оказавшись сбоку, с ноги врезал Бьёрну под колено, приставил клинок к горлу. Он запомнил и исполнил приём, который Саня использовал против воеводы. И исполнил полностью!
- Уходи, прошу! – бросил Сбыслав Сане, которого он знал под именем Ратибора Синеглазого.
Саня последовал просьбе и поскакал прочь. Сбыслав полностью завоевал право сохранить своему другу жизнь.
А Саня уже скоро прибыл в придорожную корчму, служившую входом в реабилитационную зону, передал игрока специалистам и вышел из игры.
В реальности на него с надеждой смотрела беспокойная жена Владимира, а уставший Пашка с тяжёлым вздохом откинулся в кресле.
- Всё отлично! – заявил Саня. – Минут пятнадцать, и он проснётся.
- Ну что, оформляется – и хавать? –предложил Пашка. – Жрать хочу – жуть! И мне тут, кстати, обещали забацать фирменный борщец, если вернём блудного мужа!
