Ответ на пост «Чацкий»
Для Лиги Безграмотности под названием Твиттер есть Сервисы Проверки Пунктуации Онлайн — https://textovod.com/punctuation .
СППО. Пиши херню грамотно.
Чацкий
Телеграм - Три мема внутривенно
Талант
Как он умудрился в одном произведении написать такое количество крылатых слов и мыслей, что другого произведения ему, собственно, и не понадобилось? Как вообще надо войти в мировую литературу, написав одну драму в стихах?
А потому, что это был Александр Сергеевич Грибоедов, уникальный ум и талант своего времени.
В его «Горе от ума» - цитаты на все случаи жизни, причем начиная с названия.
Из любимого – такие:
А впрочем , он дойдет до степеней известных,
Ведь нынче любят бессловесных.
***
А судьи кто?
***
Блажен, кто верует, тепло ему на свете!
***
Всё врут календари!
***
Грех не беда, молва не хороша.
***
Дома новы, а предрассудки стары.
***
Злые языки страшнее пистолета.
***
И дым Отечества нам сладок и приятен!
***
Ну как не порадеть родному человечку!
***
Кто беден, тот тебе не пара.
***
Минуй нас пуще всех печалей
И барский гнев, и барская любовь.
***
Не надобно дрyrого образца,
Когда в глазах пример отца.
***
Поверили глупцы, другим передают,
Старухи вмиг тревогу бьют -
И вот общественное мненье!
***
Подписано, так с плеч долой.
***
Свежо предание, а верится с трудом.
***
Служить бы рад, прислуживаться - тошно.
***
Счастливые часов не наблюдают.
***
Уж коли зло пресечь:
Забрать все книги бы, да сжечь.
***
Чины людьми даются
А люди могут обмануться.
***
Числом поболее, ценою подешевле.
***
Читай не так, как пономарь, а с чувством, с толком, с расстановкой.
***
Что за комиссия, создатель,
Быть взрослой дочери отцом!
***
Я странен; а не странен кто ж?
Трогательно, смешно, гениально: студент Грибоедова, сыгранный Олегом Табаковым
Сегодня, в день 228-летия со дня рождения выдающегося русского дипломата, драматурга и поэта Александра Грибоедова (1795-1829) предлагаю посмотреть замечательный телеспектакль "Студент" по одноимённой комедии Александра Грибоедова, написанной совместно с Павлом Катениным (поэт, драматург, переводчик, 1792-1853).
Молодой провинциал Евлампий Аристархович Беневольский, окончивший курс Казанского университета, появляется в Петербурге в доме знатного вельможи Звездова. Звездов был когда-то знаком с его отцом и по неосторожности обещал в будущем устроить судьбу его сына, оказать ему протекцию и женить на своей воспитаннице Вареньке. Романтичный и наивный Беневольский полон надежд и мечтаний, которым не суждено сбыться…
1969. Источник: канал на YouTube «Советское телевидение. Гостелерадиофонд России», www.youtube.com/c/gtrftv
Сергей Сурин. Часть 3. Кавалергард Василий Шереметев и чиновник Александр Завадовский
Краткое содержание предыдущего: жизнь человека можно рассматривать как литературное произведение, развивающееся в реальном времени. Первым усадил за стол вымышленного персонажа и живого человека Александр Сергеевич Пушкин. Память – великий уравнитель виртуального и реального в сознании человека.
Фото и коллажи Сергея Сурина.
Завязка
В ноябре 1817 года Василию Шереметеву не было 23 лет. Совсем еще молодой человек, - взбалмошный, вспыльчивый, но, безусловно, отважный и благородный. Только что его повысили в звании – он стал штабс-ротмистром Кавалергардского полка, и от этого октябрь в Петербурге выдался на редкость пьяным: все отмечали повышение Шереметева, даже деревья и птицы.
Неудивительно, что Василий обнулился – потратил все свои деньги (а поскольку кавалергард знатно поругался с отцом, то его безлимитная карточка Шереметевых была заблокирована). Возможно, именно из-за этого от него уходит возлюбленная, Авдотья Истомина. Хотя балерина, воспетая Пушкиным, утверждала потом следственному комитету, что ушла вовсе не из-за иссякшего кошелька Василия (это было бы некрасиво), а из-за дурного обращения (когда пьяный – кричит, обзывается, рукоприкладствует; нежности – ну никакой).
Если жизнь как роман, то события крутятся с неимоверной скоростью, страницы сами перелистываются, а время летит, как балерина Истомина.
Грибоедов, 5 месяцев как устроившийся в Коллегию иностранных дел, похищает Авдотью, раз уж она свободна и без присмотра: притаившись с экипажем в засаде у Гостиного Двора, Александр Сергеевич Второй выхватывает Авдотью из специальной «социальной» кареты, которая осуществляла вечернюю театральную развозку (за счет бюджета развозили оттанцевавших и отпевших артистов по домам).
Похитив (полагаю, по предварительной договоренности) балерину, Грибоедов везет ее к своему другу и коллеге Александру Завадовскому, который снимал шикарную квартиру с роялем совсем рядом, на Невском, 13 (то есть, на том же квази-историческом пятачке, где лет через семь Евгений Онегин сядет за стол с Петром Кавериным). Завадовский, будучи англоманом, угощал всех диковинным на Руси напитком – виски.
Так почему бы Истоминой не попробовать виски, а Грибоедов тем временем поработает тапером, раз уж в зале рояль? Маэстро, вальс!
Кстати, не кажется ли вам, что мы из жизни уже плавно перескочили в текст увлекательного романа?
И вот уже слухами о подозрительной дегустации Петербург полнится (время летит), и штабс-ротмистр Шереметев со своим другом, не менее взбалмошным Александром Якубовичем, хорошо нагрузившись ромом, врываются в квартиру Завадовского – на крутые разборки. Ясно как день, что впереди, в конце главы, уже маячит дуэль, да не простая, простых-то много, а особая...
Договорились (обратите внимание – дуэли предполагали умение дворян договариваться) – что после основных дуэлянтов, Шереметева и Завадовского, к барьеру пойдут секунданты – Якубович (секундант Шереметева) и Грибоедов (секундант Завадовского). На этом настаивал Якубович, считавший Грибоедова, который сидел в засаде у Гостиного двора, виновником всего происходящего. Но с таким же успехом в виноватые можно было записать и Якубовича – ведь именно он нагружал Шереметева ромом, яростью и необходимостью мести.
Итак, с одной стороны два боевых офицера, с другой – двое дипломатов-очкариков. Вообще-то дуэли из-за женщин категорически запрещались по дуэльному кодексу, но формальный повод для поединка, когда в квартиру врываются разъяренные пьяные офицеры, находится, как вы понимаете, очень быстро.
В наши дни при тех же обстоятельствах моментально последовала бы нелицеприятная драка с руганью, битьем мебели и окон, вызовом ОМОНа, Росгвардии и карет скорой помощи (никого не забыл?). То есть, получился бы фрагмент заурядного полицейского сериала. В пушкинскую эпоху – ничего подобного: следует выработка условий дуэли (страницы с мордобоем и лужами крови вызвали бы тогда откровенное недоумение, да и просто были бы неинтересны).
А условия эти были самыми жесткими в русской дуэльной истории – уж очень действующим лицам хотелось, чтобы глава их романов «Четверная дуэль» взяла за душу читателя. Шесть шагов между барьерами и по шесть шагов от барьеров – сходились с 18 шагов (можно уже сразу, с 18 шагов, стрелять). Это на два шага меньше, чем начальная дистанция между Пушкиным и Дантесом через 20 лет, а на небольшом расстоянии каждый шаг существенен.
Кульминация
Кавалергард Василий Шереметев стреляет первым, практически со второго шага – а что медлить? Характер новоиспеченного штабс-ротмистра не предполагал неторопливое движение к барьеру и спокойное, наращивающее напряжение романа, прицеливание. Шереметев промахивается. Пуля, оторвав кусок сюртука на рукаве Завадовского, летит в пустоту. Что Завадовский?
Через полстраницы он скажет удивительную фразу. Я думаю, как штатский человек без боевого и дуэльного опыта, Александр пребывал тогда не в реальности, а в тексте своего романа. Это же абсолютно романтично – участвовать в смертельной дуэли, дамы на балах будут еще долго потом шептаться, указывая на него… когда бы еще в своей размеренной комфортной жизни он получил такую захватывающую динамичную страницу!
Стоп. А откуда это у молодого человека (в день дуэли ему было 23 года) размеренная комфортная жизнь?
От отца. Петр Васильевич Завадовский был человек непростой – именно он отодвинул от Екатерины II светлейшего Потемкина-Таврического, влиятельнее которого в нашей галактике было только Солнце, и стал седьмым фаворитом императрицы. При ее внуке, императоре Александре, Петр Васильевич снова будет в фаворе – он займет должность первого министра народного просвещения и уйдет в иной мир (в текст своего романа) за 5 лет до четверной дуэли. Так что комфорт Александра Завадовского, одного из двух его сыновей, базируется на огромном папенькином наследстве. Отметим, прощаясь с Петром Васильевичем, что вы неплохо знаете его правнучку: она через 45 лет после дуэли выйдет замуж за Льва Николаевича Толстого.
Итак, пуля разрывает рукав сюртука двоюродного дедушки Софьи Андреевны Берс, оставляя царапину на его руке. И это возвращает Александра из романтического текста, где его окружили красивые дамы, расспрашивавшие наперебой – как это, стреляться с 15 метров. То был не просто роман, – мечтательный Завадовский находился в бестселлере!..
А тут разорванный сюртук и легкая боль.
Александр опускается на землю. И говорит Шереметеву ту самую удивительную фразу (несомненно, с вытаращенными глазами):
«Ты что, хотел меня убить?»
Шереметев даже не понял, что говорит его оппонент. Он никак не мог поверить в то, что промахнулся. Одной ногой Василий еще стоял на этой земле, где ему слишком многое не нравилось, но другую уже занес, чтобы перейти в свой роман, где должен был остаться навечно.
Завадовский, окончательно осознав реальность (он же дипломат, ему это положено по должности), – кричит: «К барьеру!».
По правилам дуэли, если один из оппонентов стреляет, не доходя до барьера, и промахивается, то второй имеет право сказать «к барьеру», после чего промахнувшийся должен подойти к своему барьеру и превратиться в живую мишень. Теперь его оппонент, который остановился там, где его застал выстрел, может прицеливаться сколько хочет. Это уже стрельба на поражение: расстояние между Завадовским и подошедшим к барьеру Шереметевым не превышало 7 метров.
Кстати, я всё думал, а почему Пушкин не крикнул «к барьеру!» – у них же была аналогичная ситуация: Дантес выстрелил, не доходя до барьера, и не убил поэта. Оказывается, до поединка они подписали правила, где в третьем пункте значилось:
«После выстрела противникам не дозволяется менять место, для того чтобы выстреливший первым в своего противника подвергся огню на том же самом расстоянии».
То есть этим положением специально отменялось традиционное дуэльное правило «к барьеру!» – Дантесу повезло.
А Шереметеву нет. Все бросаются к Завадовскому – уговаривать его выстрелить в воздух. Кто все? – оба секунданта, доктор Ион и Петр Каверин (который, вы помните, через 7 лет сядет за стол с Евгением Онегиным). Почему на дуэли присутствовал доктор, понятно. А вот что там делал Каверин? Ну, есть свадебные генералы, а бывают и дуэльные гусары. В общем – происшествие становилось Событием в ту эпоху только, если на нем присутствовал Петр Каверин – он был живой и животворящей легендой.
Завадовский соглашается. В конце концов – он же не киллер. Поиграли, попсиховали, время идти пить шампанское. Но теперь – настал черед удивительной фразы от Шереметева:
«Стреляй, или я тебя убью следующим выстрелом».
Конечно, штабс-ротмистр был взбалмошным и находился в состоянии аффекта. Но придурком он не был – в роду Шереметевых это не было принято. Зачем же он так сказал, не оставив шансов Завадовскому, кроме как убивать (стрелял Завадовский хорошо)?
Шереметев, как вы помните, уже был одной ногой в своем романе. Роман этот будет просто блестящим, его будут внимательно читать…
«За чтением» Иван Крамской, 1863
…над ним обрыдаются юные красавицы и уважительно покачают головой опытные офицеры. «А пройдут пионеры – салют кавалергарду!». Стоит ли отказываться от такой перспективы, от такой книги на полке и превращать происходящее в забавную оперетту (постреляли и пошли пить шампанское)? Нет – жизнь как роман!..
Завадовский стреляет на поражение.
Тяжелораненый Шереметев падает, катается на снегу, стонет от боли. Умрет он (окончательно перейдя, уже второй ногой, в свой роман) через день после дуэли – практически как Пушкин.
Эпилог
И все остальные участники дуэли (персонажи будущих глав «Четверная дуэль») разбежались по своим романам.
Каверин также отметится в этой главе крылатой фразой: он скажет, подойдя к умиравшему на снегу Шереметеву: «Что, Вася, репка?» («Орденом» в форме репы награждали в кадетских корпусах того, кто первым падал с лошади на учениях; но в данном случае Вася упал насовсем). А потом поспешит в ближайший околоток «улаживать дело». Петр Павлович думал, что его авторитета будет достаточно, чтобы оперативно всё замять. Не тут-то было: местные полицейские были не от мира сего – они не знали Каверина и, на всякий случай, задержали легендарного гусара на трое суток. Выйдя через три дня, Каверин тут же помчался к Тургеневым на Фонтанку, чтобы установить там, снимая стресс, мировой рекорд по употреблению шампанского – 5 бутылок подряд. Шестое шампанское Каверин выпьет, прохаживаясь по тонкому карнизу напротив Михайловского замка и декламируя сатирические строки о невинно убиенном императоре (Петр Павлович о Павле Петровиче). Безусловно, он это делал не просто так, а затем, чтобы попасть под другим именем и с другим напитком – в будущий роман супруга Софьи Андреевны Берс:
"Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку."
/Л.Н.Толстой/
Для Грибоедова смерть Василия Шереметева стала радикальной встряской сознания. Трагедия всколыхнула его мозг, а осознать то, что vita brevis (жизнь коротка), помог безумный неугомонный Якубович: вынув пулю из тела Шереметева (Якубович полез вынимать пулю вперед доктора – с ним вообще очень трудно было спорить, лучше посторониться), он показал ее Грибоедову с горящими от ненависти глазами и сказал свою фразу: «Это – для тебя!». Еще одна страница романа-боевика! – между двумя Александрами действительно произойдет потом поединок под Тифлисом, правда, это будет такая дуэль-лайт, с раздробленным пальцем Грибоедова (что не помешало ему и далее играть вальсы на рояле) и наконец-то удовлетворенным Якубовичем. Но главное, что Грибоедов заторопился, и через 7 лет мы получим «Горе от ума». И актер Павел Экунин еще успеет жениться на возлюбленной погибшего Шереметева, Авдотье Истоминой, как первый исполнитель роли полковника Скалозуба.
Экунин и Истомина перейдут из жизни в свои романы во время страшной петербургской эпидемии холеры 1848 года. А через 7 лет после этого поставит свою жизненную книгу на полку и камер-юнкер двора Его Императорского величества третий Александр из дуэлянтов, граф Завадовский, который, унаследовав очередное состояние – на этот раз своего умершего брата Василия – переедет в Таганрог и будет скучать там в достатке и одиночестве, ходить по берегу Азовского моря и под шум накатывающихся теплых волн перелистывать книгу жизни назад – искать в ней те самые любимые страницы, где он говорит свою удивительную фразу и стреляет в обезумевшего Шереметева.
«Странник над морем тумана», Каспар Давид Фридрих, 1818
На нем пресеклась графская линия рода Завадовских. Собственно, ни у кого из участников четверной дуэли не было детей. Разбежавшись по своим романам, они стали ждать своих читателей.
Жизнь как роман.
Источник "Ревизор"
Публикация с разрешения автора
Все же "Горе уму"...
Проверочную написал 9 класс по "Горе от ума". Тест с выбором ответа.
На вопрос "Назовите имя-отчество Чацкого" ученик отметил "Платон Михайлович", а там, где надо выбрать имя его отца, ответил "Кузьма Петрович".
И ведь вообще ничего не смутило🤷♀
Как подготовить машину к долгой поездке
Взять с собой побольше вкусняшек, запасное колесо и знак аварийной остановки. А что сделать еще — посмотрите в нашем чек-листе. Бонусом — маршруты для отдыха, которые можно проехать даже в плохую погоду.
Четверная дуэль трех Александров и Василия из-за одной Авдотьи
Александра Сергеевича Грибоедова, как правило, знают в двух ипостасях, либо «о, прям как Пушкин», либо «это который «Горе от ума» написал?» Ну, может еще, кто вспомнит про его карьеру дипломата, в памяти промелькнет фамилия Чавчавадзе, но так быстро, будто и не было. А ведь человеком он был интересным, с короткой и нескучной судьбой.
Александр Сергеевич, действительно, был дипломатом, еще лингвистом, историком, экономистом, музыкантом и даже композитором. Правда, больше всего питал тягу к литературе. Поэтому, когда по состоянию здоровья корнет Грибоедов нёс службу в тылу, вместо передних флангов кавалерии, что неслась навстречу войскам Наполеона, то коротал время за написанием виршей. А для вдохновения участвовал в офицерских попойках и поединках. Видимо, там и заимел нрав отчаянный и авантюрный. Иначе как объяснить его, человека высокой культуры, участие в знаменитой четверной дуэли?
Жила однажды в Петербурге «полувоздушная» красавица балерина - Авдотья Истомина. Изящества и таланта редкого. Любили ее все и критики, и зрители, а особенно любили молодые кавалергардские штаб-ротмистры, наподобие Василия Шереметева. С которым балерина жила, пусть во грехе, зато в достатке.
Василий, мужчина пылкий и страстный, одаривал Авдотью не только вниманием и презентами, вдобавок полагались сцены ревности и прочего сомнения в чистоте Авдотьиных помыслов. Пусть Дуня и отвергала проявления симпатий от других видных ценителей искусства, например, графа Завадовского, Шереметев, знай себе, устраивал выступления, по фееричности, не уступавшие Истоминским. Девушка от этого изматывалась душой и искала понимания в дружеских беседах, например, с Грибоедовым.
После одной из ссор Василий решил наказать Авдотью, пропустив ее спектакль. Чтобы в одиночестве подумала над своим поведением. Балерина подумала, а пока думала по ручке ее гладил Александр Сергеевич. Сочувствовал, утешал, да и пригласил на чай. Только вот пригласил не к себе или в ресторацию, а к Александру Завадовскому, мол, уж то чего граф весельчак, до чего балагур, от Дуниной кручины ни следа не оставит. Так и вышло. Правда, печаль Авдотьи была столь глубока, что пришлось ей пить чай с двумя Александрами аж два дня.
Об этом узнал третий Александр – Якубович, и немедля не позволил своему другу Шереметеву ходить в рогах и в блаженном неведении. Хоть и клялась Авдотья, что ничего промеж ней и прочими Александрами не было кроме чая, Василий не верил. Как тут поверишь, когда Якубович скабрезности непристойного характера нашептывает, коим, по его разумению, Истомина предавалась взамен чаепития. И мало что распаляет ревнивца, еще и к дуэли подстрекает. А ротмистр и без того уже к Завадовскому с перчаткой впереди себя бежит. Якубович за ним.
Граф взволнованным гостям удивился, но вызов принял. Грибоедов, будучи свидетелем этого, а по совместительству секундантом Завадовского, решил, что тоже хочет чего-нибудь в такой драматичной ситуации предпринять. Потому свою перчатку швырнул в лицо Якубовичу, по совместительству секунданту Шереметева. Якубович вызов принял тоже. Решили стреляться. Дуэль назначили ноябрьским утром на Волковом поле в Санкт-Петербурге.
Завадовский, вроде как, не собирался ни своей жизнью рисковать, ни Шереметева из-за балерины калечить, но Василий так яростно и правдиво угрожал убить графа в любом случае, что тому пришлось все-таки выстрелить. И, вот ведь надо было, чтобы так не повезло, попал Шереметеву прямо в живот. Сам же Шереметев выстрелом лишь оторвал воротничок у Завадовского. До вторых участников дела не дошло, надо было срочно горячую голову и раненый живот ротмистра спасать от безвременной кончины.
Пока Василия тщетно пытались вырвать из хищных лап смерти, по Петербургу поползли слухи. Дуэли то были под запретом. Оставшиеся в невредимых участники занервничали. Завадовский от гнева императора Александра I бежал за границу. Якубовича в виде драгуна и в качестве наказания отправили на Кавказ. И только Грибоедову предложили карьерный рост с командировкой в Cеверную Америку или Персию, на выбор. Александр Сергеевич выбрал Персию.
Спустя год, во время командировки в Грузию, Грибоедов встретил Якубовича и взаимная неприязнь вспыхнула с новой силой. Теперь помимо Истоминой, о которой все уже и думать забыли, каждый лишился товарища, им это было больно. Поэтому про отложенную часть дуэли они вспомнили почти одновременно. Дипломат промахнулся, а драгун попал сопернику в мизинец, необратимо повредив его. На том и разошлись. Грибоедову пришлось делать специальный кожаный наконечник на палец, чтобы не терять возможность музицировать на клавесине.
Через 10 лет, в Тегеране, именно благодаря этой травме, обезображенное тело Александра Сергеевича смогли опознать среди растерзанных останков, в подвергшемся атаке российском посольстве.
Якубович же стал декабристом и сгинул во глубине сибирских руд.
Завадовский, хоть за него перед императором просил даже сам отец Шереметева, так никогда и не оправился от нелепой гибели Василия, умер в одиночестве, захлебнувшись чувством вины. Не оставил о себя памяти, кроме как участия в дуэли, ну может еще факта, что приходился дядькой Софье Андреевне Толстой.
А Истомина продолжала танцевать и даже пару раз успела сходить замуж, перед тем как умерла от холеры. По иронии судьбы всеми забытая. И даже сейчас, на Большеохтинском кладбище в Санкт-Петербурге, вы вряд ли найдете ее могилу. Роковая красавица покоится под фамилией супруга – Экунина.
Sic transit gloria mundi…