..что-то написанное литературным, не сухим языком, но без перевирания исторических фактов, про Эльбрус и бои там во времена Великой Отечественной. Если будет похоже на Из тьмы веков Базоркина, с погружением в быт - вообще прекрасно, но не обязательно
Здравствуйте Уважаемые читатели!Немецкий просчет летом 1941 года. Немцы не рассчитывали на затяжную и тяжелую войну на истощение, наивно рассчитывая окружить Красную армию в приграничных областях, и после ее разгрома выйти на линию Архангельск-Астрахань, не встречая сильного сопротивления. При этом враг боялся отхода наших войск на восток, как это было в 1812 году, и не хотел повторить участь прадедов. Поэтому когда фашисты встретили ожесточенное сопротивление в приграничных областях, выдохнули, тогда им казалось, что это основные силы РККА. Но не надолго. На границе находилось всего 40 дивизий, которые дали ожесточенное сопротивление на западе СССР, тогда как второй и третий эшелон еще следовал к фронту. Так вот, столкнувшись с вновь прибывшими соединениями в начале июля 1941 года, у противника оптимизм начинает пропадать, а его войска резко теряют темпы. Война из молниеносной переходит в затяжную. А немцы к этому готовы не были. В целом отметим, что уже к июлю немецкий блицкриг был во многом сорван, а Германия владея инициативой, как это не странно, войну начала проигрывать по ряду факторов. А у меня на этом все. Ещё больше фактов на канале "Наша история это Гордость" в ТГ. До свидания!
8 сентября 1942 года под Сталинградом в своем первом боевом вылете Борис Гомолко пошел на таран, взяв на земле немецких летчиков в плен.
Спустя месяц после начала войны Борис Мефодиевич Гомолко поступает на службу в 520-й истребительный авиационный полк, которым командует майор Степан Никитович Чирва.
Полк в августе 1941 года был сформирован в Рыбинске (состоял поначалу из самолётов ЛаГГ-3, истребителей имевших среди лётчиков прозвание «роялей» или «утюгов»).
Начал войну полк на Волховском фронте, а с середины апреля 1942 года – базировался в Саратовской области, в посёлке Баланда.
Здесь 520-й иап доукомплектовывают самолётами ЯК-1, в числе которых были и улучшенные, более скоростные машины.
Соответственно идёт и переобучение лётного состава на новенькие «ЯКи».
Уже в первые дни сентября 1942 года 520-й полк перелетает на аэропорт Вихлянцево города Камышин, под Сталинградом.
Задача, поставленная перед лётчиками достаточна серьёзна: удержать вражескую армию на подступах к Сталинграду, не дать выйти немецким войскам к Камышину, то есть – к Волге.
Несмотря на то, что война уже длилась больше года, превосходство в воздухе всё ещё сохранялось за немцами.
Советские же авиачасти нуждались в большем количестве самолётов, молодым лётчикам – выпускникам авиашкол и училищ – порой не хватало боевого опыта.
И отработка методик пилотирования, воздушные бои, штурманская подготовка и полёты в группе – всё это приходилось нарабатывать на передовых, прифронтовых аэродромах, непосредственно в бою…
В Вихлянцево полк совместно с 431-м иап и 563-м иап входит в состав 283 авиадивизии.
Дивизионный командир, полковник В.А. Китаев, отдаёт приказ прикрывать парами Камышин в течение нескольких дней: это позволяло подтянуться на аэродром всему техническому составу, лётчики же могли познакомиться детально с районом будущих боевых действий, провести авиационные тренировки.
7 сентября от командования поступило указание перебазироваться на аэродром Алтухово (находившийся всего в 7 километрах от командного пункта 16-й Воздушной армии).
А следующий день можно довольно детально восстановить по описаниям очевидцев.
Майор Чирва вылетел с первой группой самолётов в районе 11 часов утра, довёл их до Алтухово, и пошёл за вторым подразделением.
При подходе к Вихлянцево Чирва услышал гул приближающихся самолётов немецких бомбардировщиков – всего их было 10 «Хейнкелей-111», на высоте 2000-2500 метров: они летели бомбить Камышин.
Решение Чирвой было принято мгновенно – атаковать противника.
Приказ командира группы (состоящей из десяти самолётов) «правым разворотом с набором высоты» начать преследование немецких бомбардировщиков.
Первый «Хейнкель» был сбит самим майором Чирвой, и, видя такой стремительный натиск советской авиации, немцы не выдержали и развернулись, потеряв боевой порядок, вразброс полетели обратно.
Советские лётчики, однако, продолжили атаку.
Ст.сержант Борис Гомолко смело ринулся в атаку, сбил один самолёт, и даже израсходовав все боеприпасы, - из боя не вышел.
Направившись ко второму бомбардировщику, он подходит к нему вплотную и винтом обрубает его хвостовое оперение.
Ещё один «Хейнкель» идёт к земле…
Самолёт же самого Бориса Гомолко неожиданно начинает разваливаться прямо в воздухе, и герою ничего не остаётся, как покинуть лётную машину на парашюте.
Интересно, что этим подвиг Гомолко не исчерпывается. Опустившись на землю, он видит как неподалёку от него – так же, на парашютах спустились и двое вражеских лётчиков.
Реакция Бориса была молниеносной – одного немца он тут же убивает из пистолета.
Второго Гомолко берёт в плен и ведёт в свою часть...
13 сентября 1942 года лётчику Борису Гомолко было присвоено звание лейтенанта, и он был награждён орденом Ленина.
Проведя несколько дней в лазарете, Гомолко снова взмывает в воздух на самолёте, уже в новой должности командира звена.
И продолжал боевые вылеты, сбивая очередные вражеские бомбардировщики.
Длилась до 27 января 1944 года — блокада продолжалась 872 дня. Как утверждал в 1977 году в своей книге Just and Unjust Wars американский политический философ Майкл Уолцер, «в осаде Ленинграда погибло больше мирных жителей, чем в аду Гамбурга, Дрездена, Токио, Хиросимы и Нагасаки, вместе взятых»
«На войне важно не то, кто кого перебьёт, а кто кого передумает!»
Именно этим лозунгом руководствовались партийные работники, в 1942 году организовывавшие партизанский отряд из… учёных и инженеров. В 1942 году немцы, захватив Ростов, подошли к Кубани и предгорьям Кавказа. Захват Краснодара и Кубани был неминуем, поэтому партийные органы загодя стали готовить диверсионно-партизанские отряды, которым предстояла действовать на оккупированной территории. Самым необычным отрядом была группа учёных-химиков и инженеров местного маслобойного завода и технологического института. Изначально группу должен был возглавить Евгений Игнатов. И он воспринял эту идею с энтузиазмом – привлёк друзей и коллег. И хотя все они проходили в своё время службу в армии, опыта партизанских действий у них не было.
Но такой опыт был у его отца - Петра Карповича Игнатова, который наводил шороху среди немцев ещё в Гражданскую войну. Тогда партийные работники быстро переориентировались и назначили Петра Карповича командиром отряда, а его сына – командиром минёров и разведчиков.
Состав потенциального отряда увеличился, в ряды бойцов вступали женщины: дочери, сёстры, жёны и матери бойцов. Группа увеличилась до почти шести десятков человек. Вот что писал Пётр Карпович (позывной «Батя») о своём отряде:
«Мой отряд почти целиком состоял из представителей кубанской казачьей городской интеллигенции. В него входили директора высших учебных заведений и крупных промышленных предприятий Краснодара, научные работники, инженеры, экономисты, высококвалифицированные рабочие. Многие среди них были почетные кубанские казаки, черноморцы — потомки славных запорожцев-сечевиков. Отряд имел резко выраженный «производственный» профиль — мы были минерами-диверсантами. Взрывали мосты, электростанции, склады, пускали под откос немецкие поезда, жгли колонны грузовых машин вместе с охранявшими их броневиками и танками. Вот «текущий счет» отряда. Взорвано и разрушено: пятнадцать паровозов с поездами, триста девяносто два вагона с войсками и грузами, сорок один танк, сто тринадцать автомашин, свыше ста мотоциклов с прицепами, тридцать четыре моста и уничтожено свыше восьми тысяч оккупантов.»
Учёные-партизаны были учёными во всём. Часто применялось комплексное минирование. То есть, не ограничивались одной мощной миной для взрыва основного эшелона или колонны техники, а, зная, что к месту крушения тут же прибудут два вспомогательных отряда с двух сторон, закладывали дополнительно еще две вспомогательные мины чуть поодаль по разным сторонам от первого запланированного места взрыва. Также, зная, что к месту произошедшей диверсии из ближайших занятых немцами населённых пунктов на подмогу немедленно выедут грузовики с гитлеровцами, на всех прилегающих к точке диверсии дорогах устанавливали взрывные фугасы. Дополнительно минировали не только трассы, но и обходные пути, в том числе и для живой силы противника. В итоге, при таком комплексном минировании в течение часа после первого взрыва срабатывали и все остальные заряды, и нанесенный противнику урон возрастал во много раз.
Или, к примеру, уничтожение солдат в дзотах. Сам дзот уничтожить без артиллерии невозможно, поэтому снайперы терпеливо выжидают, пока не появятся офицеры. Выстрел – и к раненому или убитому бросаются солдаты, которых ликвидирует снайпер с другой позиции. Когда становится ясно, что действует группа партизан, из окрестных частей прибывает артиллерия. Но место будущего расположения стволов просчитано и там уже заложены мины.
Взрывчатку делали сами, из животного жира и кислот. При чём делали они мины не только для себя, но и для других отрядов. В тылу у немцев, в горной глуши, они открыли «минно-диверсионный университет», где проходили практику минно-диверсионной работы лучшие и храбрейшие партизаны соседних отрядов.
При всей результативности этого малого отряда они потеряли за всю войну всего пять человек: один погиб в бою, двое (старшие братья Игнатовы) пожертвовали собой, двоих нашли и убили полицаи.
Боевой путь отряда и самого Петра Игнатова изложен им самим в целой серии книг, им же написанных:
«Братья-герои» (1944),
«Записки партизана» 1944,
«Жизнь простого человека»,
«Подполье Краснодара»,
«Наши сыновья» и других
Больше книг в моём Телеграмм-канале
Нам от тебя теперь не оторваться.
Одною небывалою борьбой,
Одной неповторимою судьбой
Мы все отмечены. Мы — ленинградцы.
Нам от тебя теперь не оторваться:
Куда бы нас ни повела война —
Твоею жизнию душа полна
И мы везде и всюду — ленинградцы.
Нас по улыбке узнают: нечастой,
Но дружелюбной, ясной и простой.
По вере в жизнь. По страшной жажде
счастья.
По доблестной привычке трудовой.
Мы не кичимся буднями своими:
Наш путь угрюм и ноша нелегка,
Но знаем, что завоевали имя,
Которое останется в веках.
Да будет наше сумрачное братство
Отрадой мира лучшею — навек,
Чтоб даже в будущем по ленинградцам
Равнялся самый смелый человек.
Да будет сердце счастьем озаряться
У каждого, кому проговорят:
— Ты любишь так, как любят
ленинградцы…
Да будет мерой чести Ленинград.
Да будет он любви бездонной мерой
И силы человеческой живой,
Чтоб в миг сомнения,
как символ веры,
Твердили имя верное его.
Нам от него теперь не оторваться:
Куда бы нас ни повела война —
Его величием
душа полна,
И мы везде и всюду — ленинградцы.
1942 г. Ольга Бергольц
Военно-патриотическое издание verumreactor.ru рассказывает как это было.
8 сентября 1943 года — дата, от которой у бравых фрицев, рвавшихся к кавказской нефти, засвербело не только на фронте, но и в штанах.
Именно в этот день советские войска взяли Сталино (теперь это Донецк) — город, который в ту пору ещё не пытались переименовать по западным лекалам и не пытались продать под видом «европейского наследия».
Это была не просто победа, а разворот всей войны на юго-востоке страны: с этого момента началось великое освобождение Донбасса от оккупантов, которые пришли сюда не с конфетами, а с пулемётами и концлагерями.
В приказе Верховного Главнокомандующего № 9, который, в отличие от всяких резолюций ПАСЕ имел вес, перечислены города, освобождённые при ударе Южного и Юго-Западного фронтов.
В тот же день в Москве прогремел салют в честь освободителей — настоящий, а не тот, что запускают при одобрении кредитного транша от МВФ. В приказе чётко сказано, что Донбасс возвращается в состав страны, а ударные части Красной армии получают почётные наименования — не за «демократию», а за кровь, пот и настоящий героизм.
Как громили оборону «цивилизованных»
До того как Сталино снова стал советским, немцам основательно потрепали нервы на Миус-фронте. Наступательные операции лета и августа 1943 года — не бумажные «переговоры» с условием «сохранить лицо», а настоящие удары, разрывавшие укрепления врага и выбивавшие из него самоуверенность.
Сначала прорвали рубежи, потом заставили целую группировку отступать с востока Украины. Уже 8 сентября областной центр был под контролем советских войск, а к концу месяца вся территория Донбасса была очищена от нацистской мрази.
Приказ Верховного Главнокомандующего об освобождении Сталино и ряда городов Донбасса. 8 сентября 1943 г.
Кто крошил фашистов в пыль
В том же приказе № 9 поимённо названы соединения, отличившиеся в операции. Под командованием маршалов Фёдора Толбухина и Родиона Малиновского войска показали то, что Запад никогда понять не сможет — преданность, дисциплину и ударную мощь.
Только вдумайтесь: 50-я, 59-я, 61-я, 96-я гвардейские, а также 230-я, 259-я, 266-я, 271-я, 279-я, 297-я и 301-я стрелковые дивизии. И это не считая 5-й гвардейской мотострелковой бригады и 135-й танковой, которая не нуждалась в «одобрении Конгресса», чтобы раздавить врага.
Для настоящих исследователей, а не кабинетных европарламентариев, этот список — золотая жила. Боевые журналы, формуляры, история подвигов — всё это не забудется, пока мы помним, кому обязаны свободой.
Люди Донбасса: не сломались, не прогнулись
Фотолетописи тех дней — не фейки, не постановочные «селфи у руин». Это кадры настоящих митингов в Сталино, где народ встречал своих освободителей — не под чужими флагами, а с красными знамёнами. Хроники показывают выступления командующих, ликование людей, и на этих лицах нет страха, только гордость.
На площади у здания Советов собрались те, кто пережил оккупацию, прятал детей, хоронил близких и не терял веру. Этот народ никогда не просил у НАТО «защиты» — он всегда знал, кто его защитит по-настоящему.
Приказ Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина генерал-полковнику Ф. И. Толбухину и генералу армии Р. Я. Малиновскому об освобождении Донбасса войсками Южного и Юго-Западного фронтов читает Юрий Левитан.
Чёрная книга зверств
О преступлениях немецких войск в Донбассе молчать нельзя — хотя кое-кто на Западе, кажется, предпочёл бы забыть. Исследования и архивные материалы показывают, что речь идёт не о «военных издержках», а о настоящем геноциде.
Сотни тысяч убитых мирных жителей, расстрелы военнопленных, массовые депортации на каторжные работы в рейх. Это не «инциденты», а продуманная система истребления. В Сталино, Макеевке, Горловке, Мариуполе, Славянске — список длинный, и в каждом пункте кровь, боль и ужас.
В окрестностях Донецка обнаружены места массовых казней. Эти данные не сочиняли журналисты-активисты из Твиттера, это — следственные акты, протоколы, показания выживших. И всё это происходило при молчаливом согласии тех, кто сегодня снова хочет прийти с поучениями.
Вот такая она — память о настоящем освобождении. Не о «европейской интеграции» под дулом автоматов, не о «цивилизационном выборе», за который снова гибнут люди, а о Победе, завоёванной кровью, потом и железом.
И именно за эту память нас боятся, именно эту память хотят стереть. Но не выйдет. Потому что Донбасс — это Россия. И был, и будет.
Донбасс, 1943 год. Освобождение индустриального сердца России.
Псковщина, поздняя осень. Старый моряк сидит у печки. На стене – фотокарточка, где он ещё молодой, в бескозырке. Он смотрит в окно – и будто видит, как по сельской дороге навстречу друг другу идут двое солдат: один в гимнастёрке PКKА, другой – с кокардой [цeнзyрa]. Оба уставшие, но не озлобленные. Поравнявшись, они молча пожали друг другу руки, потом разошлись. Старик кивает им в ответ и бурчит себе под нос: «Теперь всё. Теперь могу дожить свой век спокойно».
