Леонид Гайдай на съемках
Леонид Гайдай на съемках фильма "Иван Васильевич меняет профессию", 1973 год.
Телеграм — История Веков
Леонид Гайдай на съемках фильма "Иван Васильевич меняет профессию", 1973 год.
Телеграм — История Веков
Алексей Балабанов остался в истории кино как ключевая фигура рубежа веков, XX и XXI, конца 90-х — начала нулевых. Сквозные мотивы времени, конфликты, лица, фактуры, хитовые саундтреки — его кино запечатлело феноменологию русской жизни на изломе времени.
Алексей Октябринович Балабанов никогда не заботился о том, чтобы сотворить карьеру. Не пиарил себя, почти не давал интервью, не стремился на главные кинофестивали, а если и приезжал, то ходил не вполне трезвым и в тельняшке — униформе митьков. Он просто делал фильмы. А еще думал о России — и приходил к противоречивым выводам.
18 мая 2013 года Каннский кинофестиваль только-только разгонялся. Я писал оттуда ежедневные репортажи. В этот раз мой каннский дневник публиковали уничтоженные вскоре государством, весьма недурственные, ставшие ежедневными «Московские новости». Их творили журналисты нового поколения. И тут пришло сообщение о смерти Алексея Балабанова.
«Мне не больно», 2006
Я понял, что не в состоянии сочинить очередной традиционный репортаж. И отправил в редакцию следующее:
Каннский дневник 2013-го. День четвертый. Алексей Балабанов и Festival de Cannes
Произошло: умер самый талантливый и самый русский (русский во всех своих проявлениях и противоречиях) режиссер рубежа XX–XXI веков. Балабанов плевать хотел на всех и вся: на политкорректность, на либералов, на консерваторов, на собственную карьеру. При этом, как истинно русский интеллигент, он не мог не размышлять о Родине. Как размышляли Пушкин, Герцен, Достоевский, Толстой, Чехов, Бунин, Набоков. Именно поэтому он метался в своих фильмах от крайнего национализма — к отчаянной русофобии.
И ведь совру, если скажу, будто не плачу.
Даже такой русский эгоист, как Михалков, — и тот оценил Балабанова. Идя во власть в кинематографе в конце 90-х, он демонстрировал избирателям из среды кинематографистов кадры из лент Балабанова, чтобы убедить их в том, в какой колодец аморализма упало наше кино. А потом сам снялся в двух подряд работах Балабанова «Жмурки» (хотя более кровавого — но и более смешного фильма в нашей новейшей истории нет) и «Мне не больно» — невероятной картине, где мелодрама харкает живой кровью.
Ужас: первый раз пишу про смерть режиссера, которого воспринимаю как родственника — и по возрасту, и по типу мышления. Первый раз пишу про смерть режиссера, которого воспринимаю как соотечественника.
Балабанов не подпускал к себе людей. Почти не давал интервью. Вспоминаю его невероятную беседу с питерским коллегой по поводу фильма «Морфий», в которой Балабанов на четыре подряд длинных умных вопроса ответил «Нет». На пятый вопрос, не имел ли он в виду то-то и то-то, Балабанов ответил: «Ты хочешь, чтобы я пятый раз сказал «нет»?
Такой был режиссер. Такой был человек.
Из-за этой закрытости почти никто ему не поверил, когда он сказал, что недавний фильм «Я тоже хочу» (тот, в котором люди ищут колокольню счастья, позволяющую вырваться в иной радостный мир, но большинство из них находит смерть) станет его последним. Ему не поверили, даже несмотря на то, что Балабанов, появившись в эпизодической роли фактически самого себя, символически умертвил себя перед кинокамерой.
Многие решили, что это шутка, выпендреж, очередная балабановская игра. Но игрой это, оказывается, не было.
Балабанов снял лучший фильм о молодом русском, прежде всего мужском, потерянном поколении 1990-х: «Брат» с Сергеем Бодровым — младшим, который тоже погиб рано и нелепо. Теперь кажется, что это все неслучайно. Истинные русские таланты начинают вымирать. Они вымирали и на рубеже прошлых веков под влиянием кошмарных перемен. Но то, что недоумертвила большевистская революция, доумертвляет наше сегодня. Страшно осознавать, с кем мы останемся. Страшно понимать, что подлецов в нашей стране будет все больше, а истинных талантов — все меньше.
К сожалению, истинно русского Балабанова испугался и Запад — это видно по Каннскому фестивалю. Канн, искатель гениев, не мог не оценить Балабанова. После того как тут показали его дебютный фильм «Счастливые дни» и два года подряд в конце нулевых демонстрировали его картины «Про уродов и людей» и «Брат» (который закрывал вторую по значимости программу «Особый взгляд» и вызвал вселенский восторг — я был тому свидетелем), казалось, что Балабанов войдет в узкий круг каннских избранников.
Не сложилось. Канн вдруг объявил Балабанова провокатором — особенно после фильма «Груз 200». Хотя другого — подлинного — провокатора фон Триера продолжал привечать (тоже, как выяснилось, до поры до времени).
Ладно, Канн. Помоги, Господь, России. Если ты есть.
[Текст переопубликован с небольшими изменениями, обусловленными временем]
«Счастливые дни», 1991
После дебютных полнометражных «Счастливых дней» 1991 года по мотивам произведений Сэмюэла Беккета показалось, будто Балабанов — из числа тех режиссеров, для кого важна лишь оценка особого клана молодой критики, считающей себя продвинутой.
Я был не прав. Тем не менее Балабанов угодил в психологический переплет. Очень многие новые режиссеры в то наивное время верили, будто стоит им добиться похвалы критики и пары-тройки зарубежных фестивалей — и путь наверх обеспечен. Но ни Берлин, ни Венеция, ни даже Канн с Торонто не гарантировали путь к успеху. Не говоря уже про нашу кинотусовку.
Ерунда ерундой, но я убежден, что это время быстрого слома — перехода от СССР к России и от гособеспечения к свободному кинорынку при полном развале киносистемы старого ветхого типа и постепенной утрате тогдашней публикой желания ходить в кино — погубило множество режиссерских талантов. Особенно в ситуации, когда им напевали в уши: ты гений, старик, мы тебя сейчас представим там-то и там-то — и ты в мировых дамках.
Печально, но факт: многие таланты нашей эпохи перемен не пошли дальше первого, максимум второго фильма. Сломались. Печально вспоминать фамилии, но список способен ужаснуть.
Балабанову хватило здравого смысла не купиться после «Счастливых дней» на первые похвалы. Может, потому, что его и ругали.
Но и Балабанова, судя во всему, подкосил тогдашний кризис нашего кинематографа, особенно деструктивный на фоне того, что ожидалось прямо противоположное. После «Счастливых дней» он снимает за пять с лишним лет лишь новеллу «Трофим» в альманахе 1995 года «Прибытие поезда» (Хван — Месхиев — Балабанов — Хотиненко), весьма крутую, но почти бесполезную. Ведь альманах, который должен был стать вызовом «папиному кино» и манифестом нового отечественного кинопоколения, оказался быстро забыт. Хотя и несправедливо.
«Замок», 1994
И годом ранее, в 1994-м, делает свой, пожалуй, самый неоднозначный фильм «Замок» по незаконченному роману Франца Кафки.
Может, «Замок» воспринимался бы иначе (одно подглядывание в глазок за чиновным монстром чего стоит, тем более что монстра изобразил сам Алексей Герман — старший!), если бы через пару лет не вышел телевизионный «Замок» Михаэля Ханеке. Ханеке отразил то, что Балабанов упустил: поэтика Кафки — прежде всего сны. Поэтому герой «Замка» — землемер — никак не может достичь цели своего путешествия, собственно замка, в который его наняли. Это ведь навязчивый кошмар снов — не ты стремишься к цели, но твоя цель словно бы вытягивает тебя на себя, но тебе постоянно что-то мешает. И это действует угнетающе. При этом ты замкнут в какой-то узкой комнате и упорно собираешь чемодан, который отчего-то никак не можешь собрать. Поэтому у Ханеке все снято на крупных планах — это фильм без пространства. В снах нет пространства.
Когда я пересказывал «Замок» в трактовке Ханеке бывшему главному актеру Анатолия Васильева Григорию Гладию, много ставившего Кафку на сценах Нового и Старого Света, тот был в восторге: да-да, так все и должно быть!
Но что «Замок»? В 1998-м Балабанов сотворил свой главный артистический фильм, созданный эстетического совершенства ради: «Про уродов и людей». Судя по интервью, близкие Балабанова считают этот фильм его величайшим кинодостижением. И это действительно ни на что в мире не похожая картина.
Я-то считаю, что Балабанов стал собой, только расставшись с иллюзиями сделать элитарную карьеру и преодолев внутри себя тех же «Уродов». Увлекшись идеей стать режиссером для масс. Причем таким (что редкость для режиссеров подобного типа), кто и массовое кино делает по-настоящему артистичным.
Собственно, он пришел к подобной идее даже годом раньше. Еще в 1997-м на закрытии уже упомянутой каннской программы «Особый взгляд» был показан его «Брат». Но о «Брате», вопреки хронологии творчества Балабанова, мы поговорим позже.
Автор этих строк пишет не справку для энциклопедии. А пытается определить принципиальное изменение в темах, стиле, идеологии Балабанова, которые в итоге и сделали его тем, кем он стал. Поэтому я предлагаю перескочить сразу в 1998-й — в конец элитарного периода в творчестве Алексея Октябриновича, после которого он окончательно переключился на идеологическое социальное кино.
«Про уродов и людей», 1998
Так вот, в 1998-м Балабанов представил в одной из программ Канна свой самый изысканный артистический фильм «Про уродов и людей». В некоем Вообще-Городе времен изобретения кинематографа действуют порнографы. Они снимают порку.
Значительную часть фильма зритель видит со спины голых красавиц Динару Друкарову и Анжелику Неволину, игравшую и в «Счастливых днях». Они красиво стоят на коленях, пародийная бабка-Яга сечет их розгами, а нанятый порнографами фотограф, ставший затем оператором, снимает, снимает. Сначала на примитивную фотокамеру, а затем на допотопную кино-. В фильме много и других невероятных персонажей и откровений, Балабанов заставил вспомнить о своих давних кумирах Беккете и Кафке.
Занятно, что всем героям нравится их дело, а лишившись его, они тоскуют. Опустив ряд абсурдистских деталей, замечу, что фильм стилизован под фотографию начала века, а заодно под немое кино. Коричневатые кадры напоминают о фотобумаге сорта «бромпортрет», которая была популярна среди фотолюбителей СССР и помогала словно бы состарить и сделать стильными даже самые неудачные снимки. Есть и непременные для немого кино титры — тоже абсурдные. Например, после порки № 2 возникает титр:
«Так Лиза во второй раз стала женщиной».
И те, кто ругает фильм, называя его патологическим, и те, кто хвалит, расценивая как изысканнейший, в равной мере забавны. Автору этих строк кажется, что «Уродов» логичнее всего воспринимать как просчитанную циничную — и, главное, достигшую своих целей — провокацию. Кинорежиссер впервые в новорусской истории поработал на той территории, на какой прежде действовали только арт-хулиганы — такие, как забытые теперь Бренер или Кулик. Балабанов и хотел, чтобы был скандал, а публика раскололась на два лагеря. Скорее всего, он просто валял дурака. Но, будучи настоящим артистом, облек дуракаваляние в такие формы и затронул такое количество животрепещущих для интеллектуалов тем (Кафка — раз, порок — два, извращение — три, сублимация — четыре, кинематограф — пять, алкоголизм — шесть), что попросту принудил кинознатоков искать шифры и изобретать трактовки.
Наблюдая за реакцией, Балабанов, похоже, получал удовольствие. Не зря же постоянно влезал в дискуссию вокруг фильма. То вдруг растолковал, что его фильм — про пионеров кинематографии. То объявлял, что фильм, на самом деле, очень светлый — про любовь, а все герои, даже мерзкие порнографы, на самом деле очень хорошие. То говорил про конец века и рубеж времен, когда происходит слом всего и вся (еще бы не говорил, пережив кинокризис после распада СССР). То и вовсе выступал в функции просветителя: объяснял, что порка (по-научному — флоггинг) была самым модным сексуальным извращением XIX века, поскольку детей и подростков всю дорогу секли, и в конечном счете от прилива крови к эрогенным ягодицам они начинали получать наслаждение и желали повторений во взрослом возрасте.
Как мне кажется, сняв «Про уродов и людей», Балабанов стал автором одной из лучших художественных шуток в истории мирового кино. Балабанову каким-то образом удалось снять панорамы абсолютно пустого Петербурга — без людей и машин. Герои обитают в голом городе — лишь изредка появляются другие случайные персонажи, причем сразу толпами. Это главным образом и отсылает к Кафке. Суждения о фильме до сих пор диаметрально противоположны. Одни говорят, что более омерзительного зрелища кинематограф еще не порождал. Другие обнаруживают массу достоинств — говорят, например, о смердяковщине, о сологубовщине, о том, что фильм приоткрывает изначальную связь кинематографа с пороком.
«Брат», 1997
Но за год до «Уродов» Балабанов сделал свой первый боевик «Брат» — и увлек им Каннский фестиваль. Самое интересное, что и этот фильм я во время его каннского показа не принял. Но прошел год, и я в ТВ случайно обнаружил «Брата» — и не смог оторваться. После этого я пересмотрел фильм раз десять — и понял, насколько это умное, тонкое, истинно художественное и социально актуальное произведение.
Если бы у нас был тогда развит цивилизованный прокат, «Брат» стал бы первым российским кинобестселлером. По-американски — блокбастером. Это редкая отечественная картина, которую следует признать культовой. Сколько миллионов пиратских кассет «Брата» появилось на подпольном рынке, теперь не сосчитать. Полагаю, именно «Брата», а вовсе не «Аватар» следует считать рекордсменом российского кинорынка за всю его историю.
«Брата» наша аудитория, особенно молодая, мечтавшая о реванше за развал незнакомого ей СССР (знала бы конкретное про СССР — вела бы себя осмотрительнее), за поражение в первой Чеченской войне, за мизерные зарплаты по сравнению с Западом, восприняла как свое, родное. При этом адекватно «Брата» не поняли: ни гопники, ни интеллектуалы.
«Брат» нечаянно стал знаменем для не слишком развитых слоев, усмотревших в нем прямой призыв к ненависти: по отношению к бандитам-ворам, но также, увы, и нерусским как таковым. Между тем это концептуальный фильм интеллигента о новом для России и нередком для мира потерянном поколении. Данила Багров в фантастическом исполнении Сергея Бодрова-младшего, чья ранняя гибель, как говорят близкие Балабанова, всерьез подкосила Алексея Октябриновича, не только солдат-супермен, но и отчаянно запутавшийся в непонятной новой жизни русский мальчик.
Именно в «Брате» впервые проявились противоречивые политические взгляды Алексея Балабанова — русского режиссера, метавшегося в своих раздумьях об участи страны и народа от впитавшейся в кровь русофилии до отчаянной, обусловленной талантом и наблюдениями русофобии. Чехов, Бунин, Набоков — величайшие из великих талантов России — были, пожалуй, в той же степени русофилами и русофобами одновременно.
После «Брата» пошла череда балабановских картин, в которых он четко выразил то, что думает о российской власти. В «Войне», «Жмурках», «Мне не больно», «Кочегаре», «Я тоже хочу» он равно ненавидит братков и ментов, а также гэбистов, являющихся оплотом скверного для него российского режима. Он всегда за одиночек-маргиналов, которые пытаются сопротивляться общественной системе. И еще — он за военных. За русское офицерство. Вот кому он всегда отдавал честь.
Увы, в «Брате 2» ,который как кино я тоже часто пересматриваю, режиссер Балабанов и его продюсер Сельянов пошли за толпой, решили соответствовать ее устремлениям — и сделали не трагический фильм о поколении, каким был первый «Брат», а конъюнктурную фигню о том, как наш брат мочит ненавистных ура-патриотам долбаных америкосов.
«Брат» 2, 2000
Дополнение к предыдущей главке.
Патриот, говорите?
«Война»: там продажны все на самом деле — тыловые крысы, а также гэбисты, в обязанность которых входит контроль над пропускной системой на границе с Чечней. Через кордоны пропускают только за взятки, даже если необходимо спасти людей, взятых на Кавказе в заложники ради выкупа. Причем среди заложников могут оказаться как русские, так и иностранцы. Но официальные органы помогают спасти их лишь на словах.
«Жмурки»: самые что ни на есть кровавые убийцы из числа новых русских шестерок носят на шее кресты на толстых золотых цепях и делают жесты троеперстием туда-сюда вверх-вниз к пузу с наклоном при виде любого купола. После чего продолжают убивать.
«Мне не больно»: бывшие десантники в свой праздник бьют морды десантникам-скотам, которые пытаются унизить изготовителей плова из Средней Азии.
«Кочегар»: потерявший память после контузии во время афганской войны майор-якут, ставший кочегаром, вдруг понимает, что русская мафия использует его для уничтожения тел соперников.
Наконец, «Река» — легендарно незаконченная работа Алексея Балабанова 2002 года (в автокатастрофе погибла исполнительница одной из главных ролей) — фильм про любовные страсти в среде якутов конца XIX века, которые вдобавок загнаны в гетто, поскольку больны проказой. Якутов при этом успели обратить в православие. У фильма есть короткий смонтированный вариант. Коллега Михаил Трофименков написал примерно следующее: более антиколониального фильма в мировой истории не было.
Вы все еще считаете Балабанова ксенофобом?
«Река» — очередное доказательство того, что творчество Балабанова не укладывается в рамки. Его невозможно загнать в концепцию. Хотя я это сейчас и пытаюсь сделать.
Концепция, собственно, в том, что Балабанов всегда оставался самостоятельным, никому не подвластным, в меру злым, абсолютно невоспитанным, иногда неподвластным самому себе талантливым автором.
«Груз 200», 2007
В 2007-м Балабанов сделал первый из своих самых жутких фильмов — «Груз 200». Вторым стал снятый спустя год «Морфий».
Дело происходит в провинции 1984-го. Это страна без прикрас: с кошмарно дымящими заводами и убогим Черненко. Девочка лет 17, дочь партбосса сдуру приходит на танцульки, где связывается с другом своей подруги. Тот ходит в майке с надписью «СССР». Это кажется проколом фильма: в те годы не ходили в майках с «СССР». Это не было крутым: все равно что заявиться на дискотеку с комсомольским значком. Да и маек столь высокого коттонового качества тогда не существовало. Но для Балабанова, как потом понимаешь, майка имеет концептуальный смысл.
Скотина в майке «СССР», будущая фарца, из которой выросли политики и бизнесмены 90-х — 2000-х, напившись, везет девушку за добавкой на хутор, где торгуют самогонкой. В итоге юная и глупая становится пленницей мента-маньяка, убийцы-импотента.
С самого начала ощущаешь то, что именуется саспенсом. Вроде бы все нормально. Ностальгически любимый мной «Ариэль» поет «В саду магнолий». Но есть ощущение, будто то, что ты смотришь, — прелюдия к вампирскому ужастику.
Вопрос: почему самые страшные маньяки XX века рождались именно в такой высокоморальной стране как СССР? В Англии недавно кто-то убил пять проституток. Так там не было подобных серийных убийств со времен Джека-потрошителя, на счету которого, кажется, шесть жертв. У нас же в СССР постоянно появлялись нелюди, которым удавалось прикончить по пять-шесть десятков несчастных. Чикатило не единственный и даже не рекордсмен. Были еще Мосгаз, Фишер, Битцевский маньяк, Витебский маньяк, Свердловский маньяк. Перечисляю не всех монстров. Мне смешно, когда говорят, будто криминальный жанр в кино с его обязательными убийствами — главный стимулятор насилия в обществе. Более нравственного кино, чем в советские годы, не было ни в одной стране мира. Отчего же именно СССР, так и не став родиной слонов, оказался родиной изуверов?
«Морфий», 2008
Год спустя, в 2008-м, Балабанов снял «Морфий» по Булгакову. Искренне не понимаю, как можно сотворить две такие картины подряд, отнимающие у их создателя и здоровье, и эмоции.
Удивительно, но сценарий «Морфия» сочинил Сергей Бодров — младший. Именно он собирался снимать фильм. Именно у него возникла идея объединить в одном персонаже двух разных молодых булгаковских докторов. Один из них — герой «Записок юного врача», романтического романа воспитания о врачебной практике в российской глуши 1917 года, полного нетипичных для романов воспитания натуралистических подробностей. Другой — персонаж рассказа «Морфий», незаметно и страшно севший на иглу. Балабанов сценарий изменил, поменял финал, но не вписал себя в титры как соавтора сценария. По его словам, потому что структуру придумал именно Бодров.
Из «Записок юного врача» в «Морфий» включены три наиболее кошмарные: про ампутацию изуродованной ноги, трахеотомию и роды с патологией. Кроме того, в сценарий добавлены отсутствующие у Булгакова жуткие детали революции в уездной глуши: в городке наглеет неграмотная красноармейщина, по соседству с больницей крестьяне сжигают поместье своего доброго барина со всеми его обитателями, так что к доктору-морфинисту привозят обгоревшие тела все еще (о, ужас!) живых людей. Среди них и тело одной из его любовниц.
В программке Каннского фестиваля принято помечать звездочкой фильмы, которые нежелательны для людей, страдающих сердечными заболеваниями или нервными расстройствами. «Морфий», попади он в Канн, несомненно, удостоился бы подобной звездочки. Ведь во время предварительного просмотра малодушничала даже закаленная московская пресса.
Трудно избавиться от ощущения, что Балабанову попросту нравятся шокирующие эпизоды — кровавые либо сексуальные. Доля уродства, пусть эстетского, легкого извращения есть почти во всех его картинах. В результате в связи с фильмами Балабанова стали употреблять термин «декаданс» — еще и потому, что действие некоторых из них, включая «Морфий», развивается в начале XX века. Но Балабанов — автор, которого трудно загнать в рамки строгих определений. Декаданс предполагает позерство, самолюбование, красивую смерть на миру и самораспад на глазах у всех. Герой же балабановского «Морфия», напротив, стыдится своего порока, стремится его скрыть. А сам Балабанов сторонился, как мы уже говорили, всякой публичности.
За разговорами про ужас «Морфия» может потеряться главное. А главное в том, что Балабанов делал кино, на которое мало кто был способен. Обратите внимание на вещественную среду фильма: все старинные медицинские книги — подлинные. Все медицинские приборы, ванны и ванночки, шкафы и стулья, занавески — все настоящее. Обратите внимание на второстепенных персонажей, всех этих приходящих в больницу крестьянских баб и бабок, матросню на революционных улицах. Никто из них не выглядит ряженым. Обратите внимание на музыку из фильма — даже не на романсы, звучащие из патефона, а на сопровождающее фильм таперское пианино — одно оно сразу создает ощущение, будто мы провалились в настоящий 1917-й.
Не знаю, можно ли говорить о том, что Балабанов целенаправленно осуществлял проект «Россия — СССР — Россия сегодня», но «Морфий» — фильм о том, откуда пошло все то, что продолжает происходить и сейчас.
«Я тоже хочу», 2012
Премьера последней драмы Алексея Балабанова «Я тоже хочу» состоялась в начале сентября 2012-м на Венецианском фестивале. Балабанов неоднократно повторял, что сделал свою последнюю картину. Врачи вынесли ему приговор. Те, кто видел его часто, говорили и о его психологической усталости: за последние два-три года он сильно изменился. Ему хотелось подвести жизненные итоги.
В «Я тоже хочу» Балабанов говорит о себе как никогда откровенно. Более того, он появляется на экране в роли самого себя. Это уже прямо-таки демонстративное подведение итогов. Продюсер фильма Сергей Сельянов сказал, что «Я тоже хочу» — самая светлая, глубокая и духовная картина Балабанова.
После фильма становится, кстати, понятно, что, несмотря на обвинения в безнравственности и мизантропии, которые регулярно выдвигали против Балабанова, во всех его фильмах есть элемент притчи. Что вообще-то Балабанов — изрядный моралист.
В картине браток-киллер на своем джипе с номерами 001 (реальный джип с реальными номерами принадлежит исполнителю роли Александру Мосину, человеку реально крутому, которого Балабанов снял в четырех фильмах) отправляется на поиски счастья. В компании полуспившегося музыканта, которого играет знаменитый в рок-андеграунде 1980-х Олег Гаркуша, своего другана, которого они с музыкантом криминально похищают из лечебницы для алкоголиков, и его полуживого старика-отца. К ним присоединяются отчаявшаяся проститутка и молодой пророк, которого пропагандировали по ТВ. В роли пророка занят сын Балабанова, что символично: истинное знание о нашем мире и его будущем доступно лишь наследникам.
Путь к счастью — это колокольня в закрытой зоне «между Питером и Угличем», где после катастрофы на ядерной станции наступила вечная зима. Ходят слухи, что кого-то там принимают (в некий мир счастья), а кого-то нет. На въезде в зону, сразу за шлагбаумом, который охраняют солдаты, поздняя весна переходит в ту самую вечную зиму. Солдаты говорят, что патриарх (!) велел пускать в зону всех, но предупреждают, что из нее никто не возвращался.
Дальше начинается путешествие по заброшенным заснеженным местам, усеянным трупами: перекличка с Зоной из «Сталкера» Тарковского (только там трупов не было), который входил в десятку любимых картин Балабанова. Кстати, в «Сталкере», который сильно отличается от романа-первоисточника «Пикник на обочине» братьев Стругацких, искали почти то же: комнату, где осуществляются мечты.
В итоге колокольня принимает в мир счастья не всех. Не принимает и встреченного у ее подножия человека, которого изображает сам Балабанов. Человек представляется: «Я — режиссер. Член Европейской киноакадемии».
P. S. Балабанов, если верить СМИ, намеревался снять фильм о преступлениях молодого Сталина, когда тот был бандитом и реальным убийцей. Собирал сведения о будущем «отце народов», мало известные историкам. Опасаясь, что не сумеет завершить картину, предложил стать ее соавтором Эмиру Кустурице.
Осуществить проект не удалось.
Автор текста: Юрий Гладильщиков
Источник: kinoart.ru
Свой день рождения отмечают Джордж Лукас, Роберт Земекис,Тим Рот и Кейт Бланшетт.
Поздравляем!
Рассказываем о фильмах немецкого режиссера Марен Аде. Ее фильм «Тони Эрдманн» завоевал любовь кинокритиков и номинировался на «Оскар».
У 39-летней Марен Аде на сегодняшний день всего три фильма. После двух короткометражек в 2003 году она сняла «Лес для деревьев» о молодой школьной учительнице Мелани, собиравшейся заняться инновационным обучением, а закончившей нервным срывом. Интересно, что мать Марен — учительница, поэтому молодой режиссер начала с того, что ей было хорошо знакомо с детства: школьных сплетен и несносных учеников. Она даже снимала свой фильм в той самой школе, где работала ее мама. Героиня дебютного фильма Аде — тихая 27-летняя девушка (на тот момент самой Аде было 27), страдающая от одиночества в новом городе и пытающаяся завязать дружбу с более бойкой и красивой соседкой. Но отношения с подругой не складываются, в школе над Мелани издеваются ученики, а коллеги ни в грош не ставят. Постепенно Мелани теряет самообладание и ее поведение становится все более странным. Фильм получил специальный приз жюри на «Сандэнсе».
Симптоматично, что героиня следующего фильма Аде «Все остальные» Гитти больше всего боится быть нормальной, похожей на других. Между разговорами и ссорами происходят события этой двухчасовой картины, получившей три приза на Берлинале-2009. По сюжету архитектор Крис и пиарщица музыкального лейбла Гитти проводят время на родительской вилле в Сардинии. Недоразумения между парой начинаются, когда они встречают более успешного друга Криса с женой. Каждому придется выслушать нелестную правду о себе из уст Гитти, а однажды она даже направит нож на собеседницу. В русский прокат фильм выходил под обманчивым названием «Страсть не знает преград».
В центре всех фильмов Марен Аде — близкие человеческие отношения, будь то подруги («Лес для деревьев»), влюбленные мужчина и женщина («Все остальные») или отец и дочь («Тони Эрдманн»). Аде — отличный, тонкий психолог, в ее фильмах обычно присутствует и юмор, и ирония, и саспенс. История молодой учительницы, например, пример доброго, но слабого человека, доведенного до крайности обстоятельствами и окружающими. Трагедия героини в том, что она пытается быть интересной, вести за собой, экспериментировать в обучении, но в силу своей деликатности она быстро ломается и идет на поводу. Ее жизненная роль — быть скорее ведомой (и Аде символически показывает это в грустном конце фильма, когда Мелани бросает руль авто и пересаживается на заднее сиденье; машина при этом едет).
В картине «Все остальные» речь идет о природе чувства, когда друг друга любят две противоположности: спокойный, талантливый интроверт Крис и эксцентричная, взбалмошная Гитти. Аде очень смело передает интимные переживания влюбленных. И кажется, такую откровенность, точно описывающую знакомый многим опыт, можно увидеть в кинематографе впервые. Лежа в кровати, Гитти говорит Крису:
«Я хотела бы быть для тебя кем‑то другим, другой женщиной, которая тебе больше подходила бы».
Дальше следует постельная сцена; и за сексом у Аде наблюдать даже неловко, настолько он естественный и не постановочный. В этом деле Аде мастер правдивой неловкости. В «Тони Эрдманне» героиня инициирует очень странный секс, который выглядит как доминирование, но на самом деле является шуткой. В целом же «Эрдманн» — о семейственности, о том, как дети, сами того не осознавая, похожи на родителей, но взаимопонимание при этом найти трудно и болезненно.
Марен Аде работала над сценарием «Тони Эрдманна» почти два года. Сюжет родился из размышлений о собственной семье. Отец Аде, как и главный герой фильма Уинфред, большой шутник. Однажды Марен подарила ему вставную челюсть. Так появились первые штрихи к портрету Уинфреда, пожилого весельчака в черном парике и с фальшивыми зубами в кармане рубашки. Уинфред едет в Бухарест вслед за своей дочерью и бизнес-леди Инес, чтобы наладить с ней отношения. Его шутки заходят так далеко, что он входит в рабочий круг дочери, представляясь коучером Тони Эрдманном. Аде говорит, что больше всего она консультировалась по поводу того, как показать бизнес-среду в фильме. Вообще ее метод — точно следовать сценарию, над которым она работает очень скрупулезно. Этим обусловлены и такие большие перерывы между фильмами.
Марен Аде рассказывает о своем первом подростковом киноопыте и впервые держит в руках журнал с собой на обложке:
Дотошность Аде доходит и до изучения локации перед началом съемок. В случае с «Тони Эрдманном» она испробовала отели, в которых разворачиваются события, и побывала в ночном клубе (до этого, по ее словам, она не представляла, как там реально развлекаются люди). За 50 съемочных дней было отснято 100 часов материала, которые потом полтора года монтировались в мастерской. Аде изнурительно репетировала и переснимала сцены по 30–40 раз. Но такой перфекционизм — не от того, что она хотела, как Стэнли Кубрик, добиться какого‑то конкретного результата, о котором знала заранее. Аде снимает дубль за дублем, потому что стремится к совершенству, которое получается в процессе и познается в сравнении. Фильм «Все остальные» длится два часа, в нем много длинных планов и моментов утомительного созерцания героев (в этом Аде сравнивают с Антониони). «Тони Эрдманн» длится почти три часа, но в течение фильма ни минуты не скучаешь. Даже если герои просто молчат, это очень нужные кадры, наполненные внутренним необходимым ритмом.
Не сомневайтесь, к вопросу кастинга Аде подходит так же основательно. Петер Зимонишек (Уинфред) и Сандра Хюллер (Инес) были не единственными кандидатами на роли в «Эрдманне». Режиссер испробовала несколько актерских дуэтов — было важно, чтобы пара гармонировала между собой. Со второстепенными ролями тоже все непросто. Жуть как долго Аде подбирала идеальную, на ее взгляд, ассистентку для Инес — Анку. В фильме есть даже единственный актер-непрофессионал — в сцене на нефтяной скважине. В целом же актрисы Аде обычно добиваются успеха. Ева Лёбау из «Леса» впоследствии стала популярной немецкой артисткой и снялась даже в «Бесславных ублюдках» Квентина Тарантино. А Биргит Минихмайр (Гитти) получила «Серебряного медведя» как лучшая актриса за фильм «Все остальные» и даже снималась в русском фильме «Милый Ханс, дорогой Петр».
Уже понятно, что главные героини в фильмах Аде обычно женщины. Она не отрицает, что снимает о том, что сама хорошо знает и в каждую героиню вкладывает частичку себя. Хотя, например, для Инес она хотела выбрать вид деятельности, кардинально противоположный своему собственному. Но Марен Аде не любит говорить на тему феминизма. Она признает, например, что в бизнес-сфере существует ужасный сексизм, но это совсем не главное, что она хотела показать в «Эрдманне». Интересно также то, что в перерывах между фильмами Марен Аде успела родить двух детей и пресловутый «женский вопрос» нехватки времени на творчество коснулся напрямую и ее жизни.
У Марен Аде вместе с коллегой Янин Яковски есть собственная продюсерская компания — Komplizen Film. Она продюсирует фильмы режиссеров «берлинской школы» (в том числе своего мужа Ульриха Келера). Самый же известный и успешный режиссер, с которым она работала как сопродюсер, — португалец Мигел Гомиш. Аде была продюсером его «Табу», трилогии «Тысяча и одна ночь» и короткометражки «Искупление». Марен говорит, что ее метод — близко работать с режиссерами и даже приглашать их в собственную монтажную мастерскую.
И наконец, последний и главный вопрос: входит ли Марен Аде в «берлинскую школу» (коллектив немецких режиссеров, чьи фильмы объединяют общие черты)? Сама Ада признает, что формально да (и свои первые сценарии писала совместно с Келером). Самым выразительным ее фильмом, который можно отнести к «берлинской школе», являются «Все остальные»: в них и отсутствие ярких событий, и необязательные разговоры, и открытый финал. Но это лишь внешние признаки, роднящие творчество Аде с фильмами, например, Ангелы Шанелек. Сущность же «берлинской школы» в том, что ее режиссеры говорят о небольших семейных драмах, которые являются движущей силой социума. Зрелищно смешав крупную политику корпораций с семейной микрополитикой в «Эрдманне», Аде заставила фанатов «берлинской школы» отречься от себя. Что ж, то же самое уже проделала недавно Изабель Штевер со своим фильмом «Погода в закрытых пространствах», в котором затрагиваются вопросы европейского присутствия в арабском регионе на примере частной жизни. Штевер всячески открещивается от определения «берлинская школа», хотя и является соратницей Аде.
Будет ли Марен Аде в дальнейшем тоже отрицать свою принадлежность к «берлинской школе», не так важно. Главное, чтобы она по-прежнему снимала и делала это так же разнообразно. Хотя работает она очень медленно. По ее собственным подсчетам, Аде в своей жизни успеет сделать еще где‑то четыре или пять фильмов. Лучшее — враг хорошего.
Автор текста: Наталья Серебрякова
Источник: daily.afisha.ru
Как создавался образ Дарта Вейдера — главного кинозлодея в истории
Советские приключенческие романы — что читали дети Революции?
«Время» и «Стекло» — фильмы М.Найта Шьямалана от худшего к лучшему
Чувак, это уже не мультик — история фильма «Черепашки-ниндзя» 1990 года
Слушая поступь памятников — про роман братьев Стругацких «Град обреченный»
«И так сойдет!» — Советские мультфильмы о хулиганах и двоечниках
«Битлджус-2» с Майклом Китоном и Дженной Ортегой — выйдет в мае 2024 года
Трэш и угар — 10 фильмов с самыми безумными животными концептами
7 безбашенных комедийных ужасов — Дракула-абьюзер, цветок-людоед и психозы Хоакина Феникса
Обойдемся без романтики — 8 хорроров, которые стоит посмотреть на первом свидании
Бурные 1920-е — 9 фильмов, погружающих в эпоху шляпок и сухого закона
15 фильмов — старая добрая фантастика, которую смешно смотреть сейчас
Мужчинам не понять — 12 фильмов для женщин, которые стоит посмотреть в одиночестве
В феврале в мировой прокат вышел «Стук в дверь» — пятнадцатый полнометражный фильм современного мастера саспенса М.Найта Шьямалана. Хорошее время, чтобы подвести промежуточные итоги его турбулентной карьеры и расставить все эти фильмы по местам.
«Wide Awake»
Первые два фильма М.Найта Шьямалана невозможно смотреть — правда, по разным причинам. Снятая в Индии «Яростная молитва» не выходила в прокат и не издавалась на DVD с момента фестивальной премьеры в 1992 году; и в интернете существует только в виде копии с затертой кассеты, так что оставим оценку этого фильма до лучших времен. Спродюсированное Харви Вайнштейном, а затем положенное на полку на три года «Пробуждение» невозможно смотреть не изза проблем с дистрибуцией, а на концептуальном уровне. Это не просто детское кино с христианским уклоном, а плохое христианское кино для детей. Взросление мальчика в католической школе проходит с еще более банальными шутками-причудами и под еще более приторную музыку, чем вы могли предположить. Как ни странно, уже эта картина заканчивается фирменным шьямаланским твистом: да, разумеется, один из героев оказывается ангелом — не говорите, что мы не предупреждали.
«Glass»
Все последующие после двух дебютов (индийского и американского) фильмы Шьямалана были сняты в жанрах либо саспенса, либо фантастики. И даже в худшие моменты они развлекали чистым ремеслом сторителлинга: не зря в нулевые годы обложка журнала Newsweek сообщала, что Шьямалан — это-де «новый Спилберг». Единственное исключение из этого правила — «Стекло», бесславное завершение супергеройской трилогии режиссера. Это кино больше похоже на непродуманный фанфик по мотивам более ранних работ; на собранный из-под палки юбилейный капустник. Среди камео, отсылок и жанрового метакомментария теряется, собственно, сам фильм. Здесь нет ни фантастики, ни саспенса, только много пустопорожней болтовни и претенциозной статики в интерьерах одной психиатрической лечебницы.
«The Happening»
«Явление» — фильм, который вызывает чисто головное уважение, но на практике оказывается совершенно нерабочим. Это самый откровенный оммаж великому Хичкоку в фильмографии Шьямалана: пугающе абсурдная завязка «Птиц» доведена до абсолютного минимализма. Теперь против людей выступают не птицы, а растения — невидимыми токсинами доводят население до суицида. Никаких спецэффектов вообще не предусмотрено и, надо сказать, с выстраиванием напряжения в таких условиях Шьямалан справляется вполне успешно.
Увы, для оммажа классике хоррора категории «Б» режиссер не придумал никакого подходящего визуального решения: кино выглядит как стандартный прилизанный блокбастер своего времени, а вот если бы оно было снято, скажем, на зернистую черно-белую пленку, возможно, и чудовищная актерская игра Марка Уолберга и Зои Дешанель заиграла бы другими красками. Но о славе тарантиновского «Грайндхауса» привычно высокопарный Шьямалан не задумывался: это первый фильм режиссера со взрослым рейтингом R, а визуально шокирующих моментов смертей здесь еще меньше, чем у Хичкока за полвека до. По итогу весь фильм — это неироничная экологическая пропаганда.
«Lady in the Water»
Еще одна раздражающе высокопарная и претенциозная работа мастера саспенса — «Девушка из воды», выполненная в жанре современной сказки. Кино показывает фэнтези-мир, похожий на наш, но населенный прекрасными нарфами (читайте: нимфами), ужасными скрантами (монстрами-волками) и нейтральными тартутиками (обезьянками). Казалось бы, такому сюжету высокопарность должна быть только к лицу, но здесь все происходящее так и остается не слишком обаятельной, совсем не волшебной белибердой.
Персонажи-архетипы, населяющие филадельфийский многоквартирный комплекс с бассейном (это такой фантастический сеттинг, что ради съемок в Филадельфии режиссеру пришлось выстроить декорацию в натуральную величину) до конца выглядят неживыми картонками. Отдельного упоминания заслуживает, пожалуй, главное в карьере Шьямалана преступление против хорошего вкуса: метасюжет, где сыгранный режиссером гениальный писатель противостоит противному скептику-кинокритику. Что ж, по крайней мере, наглости и индивидуализма у этого автора не отнять.
«The Last Airbender»
Снятая по мотивам мультсериала «Аватар» картина «Повелитель стихий» — это еще одна киносказка, на этот раз с элементами супергеройского боевика. Фанаты оригинальной серии приняли этот вольный краткий пересказ, мягко говоря, в штыки, но для всех остальных это на удивление приемлемое зрелище. Действие способно впечатлить чисто на техническом уровне: боевая хореография условная, как балет или уся; экшен-сцены задействуют удивительное для блокбастера количество длинных непрерывных дублей; фотореалистичные визуальные эффекты магии за декаду ничуть не устарели. Скажем, в нынешней киновселенной «Марвел» еще ни один режиссер не показал такой постановочной сноровки. Конечно, у героев-детей «Повелителя стихий» обаяния поменьше, чем у марвеловских весельчаков (важное исключение — Дев Пател, роскошный, как и всегда), зато у истории ощущается неподдельный масштаб.
«The Sixth Sense»
Трудно переоценить фурор, который произвела в свое время мистическая драма «Шестое чувство»: именно после ее успеха Шьямалана и нарекли новым Спилбергом. Понятно, откуда выросла такая аналогия: эффектные попкорновые ходы (джампскейры, шокирующий твист) режиссер совмещал с неподдельным гуманизмом. Актерские перформансы Брюса Уиллиса и Хейли Джоэля Осмента в этом фильме настолько выразительные, что завладели бы чувствами зрителей даже без выдающегося фильма вокруг них. В том-то и дело, что за пределами актерских работ неповторимость этого фильма сильно переоценена: в рамках мистического жанра Шьямалан не единожды превзошел «Шестое чувство» и в плане нарастания напряжения, и в плане шокирующего финала. С высоты его дальнейших достижений эта прорывная работа так и выглядит крайне удачной, но еще несмелой, бесхитростной пробой пера.
«The Village»
«Таинственный лес» — это классический Шьямалан, без убийственных спойлеров его сюжет можно описать лишь самой общей фразой: слепая девушка живет в изолированной деревне, окруженной монстрами. Именно в этот раз шокирующий поворот взбесил зрителей и критиков настолько сильно, что карьера режиссера навсегда разделилась на «до» и «после»: грубо говоря, до этого он считался остроумным фокусником, а после стал «недалеким шарлатаном». В своем списке самых ненавистных фильмов Роджер Эберт писал о «Таинственном лесе» следующее: «Секрет здесь такой безмозглый, что, когда мы его узнаем, хочется перемотать фильм, чтобы снова о нем забыть».
На самом деле здесь Эберт допустил классическую ошибку кинокритики и отрецензировал сценарий, а не постановку. Ведь постановка в данном случае задействует сюжетный поворот не просто ради раскрытия некого «секрета», а ради изменения тональности, полного перекрашивания картины. В решающий момент кино из атмосферной истории об ужасе превращается в щемящий гимн американской скорби. Да, этот переход несовершенный, но отмотать чувства вспять тоже не получится.
«Split»
В 2017-м легендарный французский журнал Cahiers du Cinma поместил триллер М.Найта Шьямалана «Сплит» в десятку лучших фильмов года; ранее подобной чести удостаивались «Таинственный лес» и «Девушка из воды». Шутка ли, по версии избирательных французов это делает Шьямалана самым успешным саспенсовым постановщиком со времен Хичкока. С такой оценкой можно, конечно, спорить, но одно обстоятельство сомнениям не подлежит: Шьямалан действительно снимает триллеры так, будто бы век Хичкока никогда не заканчивался, а эра постмодерна не наступала. Даже в 2010-е он не занимается ироничными деконструкциями и оммажами сюжетам прошлого, а изобретает еще невиданные высокие концепты для своих старомодных, но исключительно эффективных жанровых работ.
Так, «Сплит» главным аттракционом делает маньяка с 24 множественными личностями; весь фильм тащит на себе Джеймс МакЭвой, выдающий впечатляющий кэмповый перформанс. Все, больше никакого второго дна здесь нет, но Шьямалану больше ничего для шоу и не надо: он дирижирует крутыми ракурсами камеры и взрывными звуковыми эффектами с таким ажиотажем и чувством веселья, что заражает своей энергией даже самых искушенных зрителей.
«The Visit»
Нынешний «камбэк» (версия не наша, а скучных мейнстримных критиков) Шьямалана начался со спродюсированного Джейсоном Блумом фаунд-футаж-хоррора «Визит» с самым низким, за исключением индийского дебюта, бюджетом в карьере постановщика. Для иного режиссера это стало бы окончательным приговором, последним рубежом на траектории падения с голливудских холмов в низкобюджетный ад. Но Шьямалан не уныл и не опустил руки, а, наоборот, выдал один из своих самых зажигательных фильмов. Это чистейший хоррор за всю его фильмографию; взявшись за фаунд-футаж, этот режиссер предсказуемо выдал самую эстетскую версию этого заплеванного на тот момент жанра (как раз в тот же год вышло шестое «Паранормальное явление» и четвертый «Репортаж»). Казалось бы, где ручные цифровые съемки, а где модернистские ракурсы камеры в духе Хичкока; однако даже здесь Шьямалан умудряется дать камере вдоволь повглядываться в красивую пустоту, а дьявольским деду с бабой театрально посолировать. Да, ради такой визуальной выразительности постановщик жертвует реализмом, но, кажется, никто не против.
«Knock at the Cabin»
Концепция «Стука в дверь» — одна из самых абсурдных в фильмографии мастера безумных сюжетных завязок: группа незнакомцев врывается в дом одной семьи, чтобы заставить их принести в жертву друг друга и тем самым остановить якобы надвигающийся апокалипсис. При этом форма, в которой Шьямалан рассказывает этот вздор, изысканнее, чем когдалибо: режиссер позаимствовал оператора Джарина Блашке у Роберта Эггерса («Ведьма», «Варяг») и собрал кино из удушающих крупных планов, размытия и зерна (использовались винтажные объективы из 90-х). Как всегда у мастера, все самое интересное сознательно помещено за границу кадра — кровавое насилие рейтинг R позволял не скрывать, но Шьямалан все равно изящно его кадрировал; апокалипсис если и показывают, то через рядовые телерепортажи про стихийные бедствия и пандемию — так даже страшнее. Да, накал страстей, заданный на старте, кино в конце концов не выдерживает, но, подводя черту, его вполне можно назвать золотым стандартом для творчества режиссера, находящегося на пике суперспособности гарантированно развлекать публику вздором.
«Old»
Едва ли у фильма «Время» будут зрители, не знающие спойлеров по поводу его базовой концепции. Это не проблема, ведь удовольствие получать режиссер снова предлагает не от того, что происходит, а от того, как оно происходит. Шьямалан все еще работает по олдскулу, затмевая всех конкурентов-недоучек: показывает преждевременное старение детей с помощью расфокуса и обрезанных частей тела, чтобы в конце концов банальный рекастинг сделать остужающим кровь скримером. Да, по сути своей это кино — необязательная байка из склепа, однако ремесло режиссера поистине завораживает: ракурсы и пируэты камеры эксцентричные, как никогда; благодаря концепции с преждевременным старением визуальные страшилки чуть ли не самые шокирующие в фильмографии мастера саспенса.
Это редкий неоригинальный сценарий Шьямалана, за основу взят франко-швейцарский комикс «Замок из песка». Из него режиссер выбросил стремную подростковую эротику и добавил щепотку настоящего боди-хоррора (отдельные кадры фильма выглядят так, будто он снят не по французскому графроману, а по хоррор-манге какогонибудь Дзюндзи Ито). Оригинальный комикс заканчивался поэтической безысходностью и недосказанностью; фильм в конце концов сводится к черному фарсу, где сам режиссер с удовольствием играет закулисного злодея. Да, Шьямалан, по всей видимости, недостаточно серьезно относится к грошовым сюжетам своих фильмов, но простить ему это — значит получить ключ к редчайшему кинематографическому удовольствию нашего пластмассового времени.
«Unbreakable»
В «Неуязвимом» Шьямалан до основания деконструировал супергероику до того, как это стало мейнстримом. Несмотря на такой легковесный жанр, это, пожалуй, самый истинно драматический фильм постановщика. Сценарий фокусируется не на героических аттракционах (по сюжету обычный охранник осознает, что обладает выдающимися способностями), а на экзистенциальных дилеммах. Дешевого твиста как такового нет: в кульминации главный герой испытывает озарение, не обесценивающее прежний путь, а, напротив, добавляющее новую ценность его истории. Актерский дуэт Брюса Уиллиса и Сэмюэля Л.Джексона выдает что-то на уровне «Оскаров» или даже выше (обиднейший факт: после Хейли Джоэла Осмента и Тони Коллетт в «Шестом чувстве» из актеров Шьямалана на «Оскар» никто не номинировался). «Неуязвимый» — образец редкой для этого режиссера формальной сдержанности и высокого вкуса, что не делает это кино менее захватывающим или насыщенным.
«After Earth»
«После нашей эры» — это однозначно наиболее превратно понятый фильм М.Найта Шьямалана. Подавляющее большинство критиков заплевало этот недоблокбастер (разгромной критике сопутствовал кассовый провал) за то, что это, мол, тщеславный проект Уилла Смита, продвигающего своего сына Джейдена, и неуместная трибуна Шьямалана, распространяющего с блокбастерным бюджетом свою экопропаганду. Да, Смит действительно написал этот сюжет для своего сына, но разве можно назвать тщеславной историю, в которой отношения отца и сына изображаются с такой эмоциональной сыростью и искренностью? В чем состоит самопродвижение, если Уилл Смит так безжалостно уничтожает на экране свое эго (почти весь фильм Смит проводит в лежачем положении, будучи раненым) и заодно позволяет Джейдену распрощаться с отцовскими представлениями о маскулинности?
С точки зрения жанрового ремесла впечатляет то, как эффективно Шьямалан масштабирует свои среднебюджетные наработки до межпланетных размеров (и бог с ней, с экопропагандой). Выживание юного героя на одичалой планете и его противостояние безжалостному космическому монстру держат в напряжении, как почти никакие другие сюжеты в фильмографии режиссера. Да, это в большой степени кино для семейного просмотра, но кто сказал, что семейный просмотр не может быть проходить на краешке дивана из-за нервов?
«Signs»
Какое главное правило эффективного хоррора? Разумеется, позволить ужасным образам самим прорасти в воображении зрителей, не показывая сразу слишком много. «Знаки» прилежно следуют этому правилу и в результате становятся одним из страшнейших фильмов своего времени. В реальности инопланетного вторжения до поры до времени приходится сомневаться вместе с героями. А что, если это вообще не инопланетяне, а демоны из ада?
Как и все лучшие фильмы М.Найта Шьямалана, «Знаки» — не просто жанровое упражнение, а непрямолинейное, многослойное кино. В экранной динамике братьев Мела Гибсона и Хоакина Феникса, а также актеров-детей (Рори Калкина и Абигейл Бреслин, позже ставших звездами) есть что-то от разговорного ситкома. В конце концов кино и вовсе превращается в трогательную драму об обретении веры, возвращающую режиссера к его христианским истокам. Как и все лучшие жанровые режиссеры, Шьямалан оказывается блестящим постановщиком не только в тех жанрах, с которым ассоциируется его персональный бренд. Пора бы называть его не мастером саспенса, а просто мастером искусства кино, причем одним из самых ярких и своеобразных в своем поколении.
Автор текста: Никита Лаврецкий
Источник: daily.afisha.ru
Чувак, это уже не мультик — история фильма «Черепашки-ниндзя» 1990 года
Слушая поступь памятников — про роман братьев Стругацких «Град обреченный»
«И так сойдет!» — Советские мультфильмы о хулиганах и двоечниках
«Битлджус-2» с Майклом Китоном и Дженной Ортегой — выйдет в мае 2024 года
Трэш и угар — 10 фильмов с самыми безумными животными концептами
7 безбашенных комедийных ужасов — Дракула-абьюзер, цветок-людоед и психозы Хоакина Феникса
Обойдемся без романтики — 8 хорроров, которые стоит посмотреть на первом свидании
Бурные 1920-е — 9 фильмов, погружающих в эпоху шляпок и сухого закона
15 фильмов — старая добрая фантастика, которую смешно смотреть сейчас
Мужчинам не понять — 12 фильмов для женщин, которые стоит посмотреть в одиночестве
Интересный и немного грустный фильм (с пронзительной концовкой) о жизни и творчестве Павла Клушанцева - всемирно известного режиссера космической кинодокументалистики. На его фильмах учились Джордж Лукас и Стенли Кубрик, его фильмы закупались в десятках стран и даже пиратски копировались... А вот в собственной стране он был недооценен, и умер, увы, практически в полном забвении и нищете...
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
Голливудский режиссёр Квeнтин Тарaнтино на могилe своего любимого поэта Бориca Паcтернака, 2004 год.
Телеграм — История Веков