Бес-выпивоха
Характерный случай одержимости, многократно описанный в литературе и считающийся уже классическим, произошел в середине XIX века в России в селе Нововасильевске Бердянского уезда Таврической губернии. У местной барыни служила девушка Дуня, в которую вселился злой дух. Дуня была худенькой, слабой и очень болезненной, а по характеру доброй и кроткой. После вселения в нее потусторонней сущности из ее живота начал звучать грубый мужской голос. Его невидимый обладатель любил поболтать с окружающими. Выговор у него был мордовский, в то время как Дуня говорила на чистом русском языке. Именовал он себя Свиридом Степановичем и требовал, чтобы Дуня, дотоле не прикасавшаяся к спиртному, поила его водкой и кормила тем, что ему нравилось. Но Дуня отличалась честностью, ничего без спросу не брала и постоянно ему отказывала. Тогда Свирид Степанович свирепел, Дуня падала, корчась в судорогах, кричала, охала, а иногда начинала кататься по полу и крушить все вокруг себя, при этом с легкостью сгибала чугунные ухваты, кочергу, ломала толстые поленья. Присутствующие пугались: «Что ты,
Дуня? Что с тобой?» «Я не Дуня, я Свирид Степанович», — ревело из ее живота. Лишь после чарки водки дух успокаивался. Дуня могла выпить целый жбан спиртного и остаться совершенно трезвой, зато у Свирида Степановича начинал заплетаться язык.
Однажды барин спросил у духа: «Кто ты такой, Свирид Степанович?» Тот ответил: «Я из мордвы, шел в Киев молиться, в пути поссорился с моим товарищем по путешествию и убил его. А потом раскаялся и покончил с собою — повесился на сосне. После смерти мне пришлось скитаться; меня ни в какое общество духов не приняли, и вот один благодетель посадил меня в Дуню, а она меня обижает, водочкой не поит, не кормит тем, что мне нравится, — стыдится брать. Вот я ей задам сейчас!» — и снова начались Дунины крики и метания.
Через какое-то время, выведав у Свирида Степановича, откуда он родом и кто его родня, послали в Мордовию письмо с запросом. Оказалось, что действительно жил там такой человек, слыл бездельником и пьяницей, но при этом он был набожным, ходил на богомолье по монастырям. Все соответствовало тому, что говорил о себе Свирид Степанович. Дуня, всю жизнь прожившая в Нововасильевске, ничего, конечно, знать о нем не могла.
Иногда ее устами дух делал прорицания. Однажды он объявил барыне: «Сегодня умер твой брат, который живет в Новоголке, что недалеко от Александрополя за Кавказом. Он болел три недели. Во время поездки в Тифлис простудился, и о его смерти сегодня написали тебе письмо, которое получишь через две недели». И правда, через две недели барыня получила письмо, в котором ей сообщили о смерти брата, о том, как, ездивши в Тифлис, он простудился, заболел и умер. От кого Свирид Степанович имеет такие сведения, он не говорил, лишь однажды признался, что ему запретил один человек, но кто именно — не объяснил.
Изгнанием этого духа никто не занимался. В конце концов он заявил, что ему надоело сидеть в Дуне, уж больно она добрая и смирная, и сам предложил способ, как освободить девушку. Надо было облить ее святой водой и прочесть молитву. Так и сделали. Дух покинул Дуню и никогда больше не возвращался.
История эта, похоже, подтверждает мнение американского медиума и психолога Карла Уикленда, который считал, что духи редко бывают злыми. «Случайно оказавшись захваченными аурой живого человека, они смущаются и невольно вызывают у последнего разнообразные умственные отклонения, начиная от слабоумия и раздвоения личности до суицидальной мании, аморальности и жестокости», — пишет он в своей книге «Тридцать лет среди мертвых» (1924 год). Однако он согласен с тем, что принятие духовной сущностью человека «осколка» чужой души (каковым, по его мнению, является дух) — это всегда плохо.
«Золотая серия» библиотечки газеты «Тайны XX века», «Мистика: Загадочное и необъяснимое», 2011г.
