Джон Сноу против холеры
Если и показывать на конкретном примере, как развиваются научные теории, возникают новые и отвергаются старые, то лучше всего это продемонстрируют исследования Джона Сноу.
Нет, не тот Джон Сноу. Был такой британский врач, который исследовал закономерности заболеваемости холерой в славном городе Лондоне. Его гений состоял не только в том, что он выдвинул новаторскую и верную теорию распространения холеры, но также разобрал альтернативные объяснения, экспериментально показав, почему его теория более совершенна. Всё это подробно описано в его труде «О способе передачи холеры» 1854 года. Итак, начнём сначала.
Холера — это смертельно опасное бактериальное заболевание с крайне неприятной симптоматикой: мускульные судороги, рвота и страшный понос. Настолько страшный, что смерть от обезвоживания наступает в течение нескольких часов в результате (сейчас будет по-умному) гиповолемического шока. Ныне это заболевание встречается только в беднейших регионах планеты, но ранее терроризировало городские кварталы в развитых странах мира. Так, по Англии эпидемии холеры за двадцать лет ударили трижды: в 1831-32, 1848-49 и 1853-1854.
В те годы практически во всём мире уже многие века господствовала теория «миазмов». Подмечая особенности распространения заболеваний при контакте с больными или в случае вдыхания ядовитых испарений болот, люди пришли к выводу, что в воздухе содержатся «заразительные начала», которые исходят из источника заражения и распространяются по воздуху. Считалось также, что миазмы имеют зловонный запах (хотя и необязательно), и его вдыхание приводит к заражению. Эта теория господствовала до 1880-х годов, после чего её заменили теорией микробного происхождения болезней.
Важно отметить, что у неё были свои основания, а также следовали практически верные выводы. Действительно, вдыхание болотных испарений, прогулка по канализации, полной больных крыс и их экскрементов, а также тесный контакт (на грани вдоха) с больным человеком могут заразить здорового. Миазматическая теория привела к тому, что люди наконец-то стали следить за состоянием своего жилища: развивались городские канализационные системы, в городах старались сортировать мусор, избегать контактов с трупами и многое другое. Снижение заболеваемости в результате этих мер подтверждало «правильность» теории, что и привело её к столь длительному господству до второй половины XIX века, даже невзирая на открытие микробов. Это учит нас, что даже неправильная теория лучше отсутствия любой теории вовсе.
Вернёмся к нашим баранам. Изучая вспышку очередной эпидемии холеры, Джон Сноу выдвинул против теории миазмов ряд веских возражений: во-первых, хотя все контактирующие с больным человеком вдыхают миазмы зараженного, не каждому передаётся заболевание. Во-вторых, иногда холера вспыхивает в удалённых от других источников заражения местах, куда не могли добраться миазмы. В-третьих, холера начинается с симптомов желудочного заболевания, но не общего поражения организма, характерное для вдыхания яда. Обратим внимание на следующее утверждение Сноу: «Для того чтобы болезнетворная материя холеры обладала способностью размножаться, она должна обладать какой-то структурой, аналогичной структуре клетки». Кажется, он начинал что-то подозревать…
Сноу выдвинул гипотезу, что болезнь передаётся через холерные выделения больного без цвета и запаха. Врачи, которые осматривают пациента, ненарочно соприкасаются с постельным бельём зараженного. Однако после осмотра они всегда моют руки и обычно не имеют привычки перекусывать в процессе осмотра, из-за чего избегают заражения. В то же время обряжающие тело мёртвого больного обычно прерываются на еду и питьё в процессе, а потому и сами заболевают холерой, заражая и тех, кто принимал из их рук питьё и пищу на похоронах. В то же время, зажиточные слои населения болеют не так часто, ибо у них есть возможность мыть руки каждый день, а помещение для приготовления и приёма пищи отделено от комнаты больного.
Вторая гипотеза Сноу касалась распространения заболевания. Он предположил, что холера смешивается с водой и распространяется по каналам водоснабжения. Река Темза образца 1850-х была загажена до такой степени, что забор воды с неё мог свалить любого, даже самого здорового человека. Дабы подтвердить свою гипотезу, в ходе эксперимента 1849 года Сноу предложил снять ручку с колонки, откуда жителями эпидемического района пили воду. Однако к тому моменту эпидемия уже шла на убыль, а потому снятие ручки не оказало серьёзного влияния на снижение заболеваемости, эксперимент был признан неудачным.
Любопытно, что обитатели работного дома и работники пивоварни, что жили в том же районе, но почти не болели холерой, имели свои источники водоснабжения. Работяги же и вовсе потягивали пивчанский на родном заводе, даже не притрагиваясь к колонке. Эти факты также косвенно подтверждали теорию Сноу.
Наконец, в ходе второго эксперимента в 1854 году Сноу решил подтвердить свою теорию путём метода разделения людей на исследуемую и контрольную группы. Дело в том, что в один и тот же район города поставляло воду сразу две компании, но одна из них перенесла водозабор выше по течению реки, которая была более чистой, ибо не соприкасалась с городской канализацией. С помощью опросов населения и химических проверок (вода с повышенными содержанием хлоридов у одной из компаний при добавлении в неё нитрата серебра образует белое облачко нерастворимого хлорида серебра) качества воды, Сноу сумел определить, в какой дом какая компания поставляла воду. В итоге его гипотеза оправдалась — в домах, куда поставлялась вода прямиком из речки в черте города, смертность от холеры была в 9 раз выше.
Своей гипотезой Сноу также объяснил различие заболеваемости холерой в Англии и Шотландии. Например, в Англии масштабные вспышки происходят только летом, так как в жаркую погоду люди потребляют больше воды, в то время как в другие времена года, англичане чаще пьют кофе, чай или иные искусственные напитки. В то же время, в Шотландии вспышки происходят в любое время года, поскольку свои напитки они чаще разбавляют водой, либо только её и пьют.
Британский врач пошёл в своих изысканиях ещё дальше, применяя свою теорию и к другим болезням. Миазматическую теорию он уже твёрдо отвергал: канализационное зловоние было характерно для многих районов города, но вспышки всегда происходили в конкретных локациях. Пусть его труды и не получили немедленного признания (его теория считалась лишь вспомогательной), а теория миазмов в той или иной форме просуществовала ещё 20-30 лет, его рекомендации к качеству забора воды были приняты и Лондон избавился от дальнейших эпидемий холеры.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Автор статьи - Федор Яковле
Источник: Мартин и Инге Голдстейн, «Как мы познаём», 1978 г.
Замки выше, а грязь всё та же
Темной осенней ночью ирландский крестьянин по имени Джон Макконнелл возвращался из местного паба домой. Был он пьян, а глушил он местным элем зубную боль, которая терзала его уже неделю. Местный цирюльник уехал в город и возвращался в конце месяца. Так что пить предстояло Джону много.
И вот, идя мимо местной церкви, молил он Бога, чтобы мёртвые дали ему беспрепятственно сократить дорогу домой через местное кладбище и чтобы этот чертов цирюльник вернулся раньше намеченного срока.
История умалчивает, услышал ли его Бог, но где-то посредине кладбища Джон осел и, упав лицом в кладбищенскую грязь, уснул мертвецким сном. Проснувшись под первые лучи солнца, благо крепкое телосложение и отличное здоровье не дали ему замерзнуть, отплевываясь от грязи, Джон пошёл домой.
Выходя на дорогу к ферме, он вдруг понял, что зубной боли больше не было, а вот головная боль нашла с новой силой. Во-первых, из-за похмелья, а во-вторых, к нему пришло осознание, что жена его встретит не очень ласково.
Выслушав сбивчивый рассказ о том как черти заманили его на кладбище и как с божьей помощью у него прошла зубная боль, миссис Макконнелл все-таки простила мужа. Она рассудила, что раз в последнее время настроение в доме зависело от зуба мистера Макконнелл, а он больше не болел, то и ночное происшествие не заслуживало столь пристального разбирательства.
При содействии миссис Макконнелл новость о целебной грязи разлетелась по всей округе Бохо, что находится в скарпландах Ферманага, на севере Ирландии. С тех самых пор местные жители лечили этой грязью различные заболевания, от зубной боли до инфекций.
Достоверно не известно, как местные узнали о целебных свойствах грязи. Наша версия событий имеет право на существование и не более фантастична, чем другие мифы или легенды.
Так что же это за целебная грязь?
Этот участок земли образовался около 11 700 лет назад. Грязь эта, щелочная по природе, использовалось для лечения от зубной боли и воспалений путем помещения небольшой количества грязи, завернутой в ткань, рядом с очагом инфекции.
Землю, взятую с кладбища для лечения, полагалось вернуть через четыре дня. Как точно проходило лечение, доподлинно не известно, так как письменных свидетельств не сохранилось, за исключением упоминаний о неком Джеймсе Макгирре священнослужителе и целителе, умершем в 1815 году.
Лечил он, видимо, этой кладбищенской грязью. До появления тут христианского кладбища эта территория была местом поклонения у друидов и символическим местом для людей неолита.
Сейчас, спустя сотни лет, ученые очень заинтересовались этой грязью и местностью. Но для начала, чтобы понять всю важность открытия гипотетического мистера Макконнелла, мы должны обсудить одну из глобальных проблем здравоохранения в мире — устойчивость бактерий к антибиотикам.
Антибиотики — это вещества, которые микроорганизмы вырабатывают для борьбы друг с другом. Первым человеком, который просек эту фишку, был Александр Флеминг, который в 1928 году открыл пенициллин. С тех пор люди нашли множество новых антибиотиков, усовершенствовали старые и стали использовать их в колоссальных количествах.
Чтобы не отойти в микробный рай, бактерии начали бороться с угнетением и вырабатывать устойчивость. Некоторые бактерии устойчивы от природы, но именно злоупотребление антибиотиками привело к тому, что от обычной бактериальной инфекции можно снова умереть, как и 100 лет назад.
К сожалению, изобретать новые антибиотики трудно, дорого и долго. Потому в Советском союзе, кроме антибиотиков начали развивать вирусные методы борьбы с бактериями — фаготерапию. Но она не стала популярной.
Очень показательный пример связан с бактерией Staphylococcus aureus (золотистый стафилококк). Эта бактерия является частью нашей нормальной микробиоты на коже и в носу, но при первой же возможности она воткнет вам нож в спину. То есть попытается вас сожрать, например, попав в кровоток через рану. По некоторым оценкам, одна треть населения земли имеет такого маленького друга. Золотистый стафилококк быстро стал резистентным к природному пенициллину, и в 1961 году был изобретен его синтетический аналог — метициллин. К тому моменту природный пенициллин проработал в руках врачей около тридцати лет. Однако вскоре после начала применения метициллина появились сообщения об устойчивости и к нему.
Во многих больницах обитает особый штамм золотистого стафилококка по кличке MRSA — метициллинрезистентный золотистый стафилококк. Этот шарик (бактерия под микроскопом выглядит круглой, отсюда и название "кокк") имеет устойчивость к антибиотикам широкого спектра из класса β-лактамных, таким как пенициллины и цефалоспорины. Смертность у пациентов с бактериемией, вызванной этой бактерией, от 15 до 50%.
Для борьбы с MRSA синтезировали и ввели в практику ванкомицин. В 2002 году, спустя 44 года после его появления на рынке, были обнаружены клинические изоляты ванкомицин-устойчивого золотистого стафилококка. И снова стафилококк переиграл людей. К счастью, устойчивость возникает лишь при длительных или повторных курсах лечения ванкомицином.
В последние годы ученые и врачи по всему миру бьют тревогу из-за возросшего количества бактериальных инфекций с множественной лекарственной устойчивостью (МЛУ). Не углубляясь в молекулярные механизмы устойчивости, рассмотрим, как практики применения антибиотиков приводят к ее возникновению.
Во-первых, это использование антибиотиков не по назначению и для профилактики, а также их легкодоступность для обывателя. Вместо того чтобы поставить диагноз у врача, при первых признаках простуды люди бегут в аптеки и закупают антибиотики. Антибиотики лечат лишь бактериальные инфекции, для вирусных инфекций они бесполезны. Также брошенный посредине курс антибиотиков, ведь уже ничего не болит и симптомы прошли, позволяет недобитым бактериям мутировать и выработать устойчивость.
Во-вторых, для повышения производительности скота, кур, коров и поросят пичкают антибиотиками для профилактики, и некоторые страны сильно этим злоупотребляют. В Соединенных Штатах 80% проданных антибиотиков используют в животноводстве для профилактики болезней. А потом люди по всему миру это кушают. Но не только люди получают устойчивые к антибиотикам бактерии, с экскрементами животных они попадают в землю, водоемы и грунтовые воды. В тех же Штатах антибиотиками опрыскивают фруктовые деревья для борьбы с вредителями.
Такое колоссальное давление на бактерии заставляет их адаптироваться и изобретать способы выживать при наличии антибиотика в окружающей среде.
В 2003 году был одобрен для человеческого использования даптомицин, из класса липопептидов, последний на сегодняшний день новый класс антибиотиков. Но мы рады сообщить, что и российские ученые не отстают и смогли в 2021 открыть, описать и охарактеризовать два новых антибиотика гауземицины А и В. Гауземицины — класс антибиотиков названных в честь советского ученого Георгия Гаузе, который предложил принцип конкурентного исключения, основополагающий для науки экологии. Антибиотики же были найдены в растворе, в котором жила бактерия из рода стрептомицетов. У этих новых антибиотиков новая уникальная структура и оригинальный способ действия на некоторые устойчивые патогены.
За 2010–2014 года было зарегистрировано лишь четыре новых антибиотика. Большой обзор по устойчивости к антибиотикам, опубликованный в 2016 году, спрогнозировал, что к 2050 году до десяти миллионов человек будут умирать каждый год от устойчивых к антибиотикам бактерий. Еще одним фактором, из-за которого разработка антибиотиков экономически непривлекательна, является относительно низкая стоимость антибиотиков по сравнению с другими группами лекарств или с фаготерапией.
Всемирная организация здравоохранения объявила в розыск банду преступников, орудующую по всему миру. Против них почти не осталось никаких метод борьбы. Банда из шести бактерий зовется ESKAPE: Enterococcus faecium (энтерококк), Staphylococcus aureus (золотистый стафилококк), Klebsiella pneumoniae (палочка Фридлендера), Acinetobacter baumannii (ацинетобактерия), Pseudomonas aeruginosa (Синегнойная палочка) и Enterobacter (некоторые виды энтеробактерий).
Эти мерзавцы научились выживать при любых антибиотиках, и масштабы вызванной ими смертности по всему миру тревожат. Но виноваты ли они в том, что люди своим поведением ускорили естественный отбор?
Вы опять спросите, так как тут замешана грязь попавшая в рот к мистеру Макконнеллу?
Если коротко, то ученые нашли в этой грязи новый вид плесени, чьи антибиотики смогли подавить рост многих МЛУ патогенов из банды ESKAPE. Вполне возможно, что именно эти антибиотики вылечили зубную боль мистера Макконнелла, убив бактерии. Хотя это и не полное объяснение антибактериальных компонентов грязи Бохо, антибиотиками, которые эта плесень вырабатывает, можно объяснить некоторые из ее известных целебных свойств.
Теперь дело за малым. Надо лишь установить, что за антибиотики влияют на конкретную бактерию. Ученым теперь предстоит научится синтезировать эти новые антибиотики, доказать их эффективность в экспериментах на лабораторных животных, провести многоступенчатые клинически испытания и доказать что новые антибиотики не токсичны, эффективны и безопасны. За какой-нибудь десяток лет, может быть, и они смогут начать клинические испытания.
Бохо — лишь одно из мест в Ирландии где нашли потенциальные антибиотики, а представьте сколько таких мест в России? Дорогие участники, есть ли в вашем регионе или стране легендарные места славившиеся целебными свойствами? Давайте проведем перекличку и поможем ученым найти и потенциальные места для поисков новых антибиотиков, а то до 2050 года нам осталось меньше тридцати лет.
Источники:
Zaman SB, Hussain MA, Nye R, Mehta V, Mamun KT, Hossain N. A Review on Antibiotic Resistance: Alarm Bells are Ringing. Cureus. 2017;9(6):e1403. Published 2017 Jun 28. doi:10.7759/cureus.1403
Ventola CL. The antibiotic resistance crisis: part 1: causes and threats. P T. 2015;40(4):277-283.
O'Neill, Jim. "Tackling drug-resistant infections globally: final report and recommendations." (2016).
Terra, L., Dyson, P. J., Hitchings, M. D., Thomas, L., Abdelhameed, A., Banat, I. M., Gazze, S. A., Vujaklija, D., Facey, P. D., Francis, L. W., & Quinn, G. A. (2018). A Novel Alkaliphilic Streptomyces Inhibits ESKAPE Pathogens. Frontiers in microbiology, 9, 2458. doi:10.3389/fmicb.2018.02458
Tyurin, Anton P., et al. "Gausemycins A, B: Cyclic Lipoglycopeptides from Streptomyces sp." Angewandte Chemie International Edition 60.34 (2021): 18694-18703.
Byrd, A., Belkaid, Y. & Segre, J. The human skin microbiome. Nat Rev Microbiol 16, 143–155 (2018). doi:10.1038/nrmicro.2017.157
Turner, N.A., Sharma-Kuinkel, B.K., Maskarinec, S.A. et al. Methicillin-resistant Staphylococcus aureus: an overview of basic and clinical research. Nat Rev Microbiol 17, 203–218 (2019).
doi:10.1038/s41579-018-0147-4
Текст: #Дикарева@inbioreactor
Редактура: #Гурьев@inbioreactor
Периодонтит под микроскопом
Периодонтит - это заболевание, характеризующееся воспалением тканей, примыкающих к корню зуба. Основная причина возникновения периодонтита - это проникновение бактерий из зубного канала через отверстие в зубе при запущенном кариесе или пульпите.
Иногда, периодонтит возникает как следствие некачественного стоматологического лечения или травмы.
Заболевание может протекать как в острой, так и в хронической форме. В хронической форме бактерии могут попадать в кровоток и разноситься по всему организму, вызывая локальные очаги воспаления.
На фотографиях, биоматериал взятый из инфицированного пародонтального кармана. Среди неороговевающих эпителиальных клеток (розовые), хорошо видно многочисленных бактерий (желтые, зеленые, красные и синие). Увеличение х1400 - х6000 раз.
ВРАГ МОЕГО ВРАГА
— Они наступают!
— Мы все умрём!
— Сколько их?
— Миллиарды!
— Я заражена! Меня разрывает изнутри! Аааааа!
Вирус, а это именно он, атакует молниеносно, не оставляя клеткам ни единого шанса. Словно хищник, почуявший кровь, вирус обнаруживает специфические рецепторы клетки и вгрызается в клеточную стенку, а затем впрыскивает, точно змея, свою РНК, несущую генетическую информацию. Теперь клетка обречена. Точно зомби, она начинает беспрекословно выполнять волю вируса.
— Теперь ты принадлежишь мне! – говорит вирус, подчинив клеточный аппарат синтеза белка. И клетка начинает послушно производить новые компоненты вируса: белки и РНК.
И вот компонентов накоплено достаточно. Клетка вымотана, её ресурсы исчерпаны. Больше она не нужна. Тысяча копий вируса вырывается из клетки, разрывая её на куски.
Клетка подаёт сигналы о том, что на неё напали своим коллегам, но всё тщетно. Никто её не спасёт. И никого не спасёт её предупреждение. Вирус беспощаден.
Вот вирус попадает в организм человека и… Человек выздоравливает.
Как так?
Дело в том, что данный вирус абсолютно безвреден для человека.
Тогда какие клетки он убивал?
Бактериальные. Этот вирус – бактериофаг. То есть пожиратель бактерий.
Каждый вирус специализируется на своём типе клеток. Одни вирусы предпочитают клетки печени, другие клетки мозга, третьи – клетки флоэмы растений.
Бактериофаги крайне привередливы в выборе добычи. Они не могут «есть» первых попавшихся бактерий. Им нужны определённые вид и штамм бактерии. Поэтому люди используют эти вирусы как лекарство. К примеру, против брюшного тифа или пневмонии.
Брюшной тиф – бактериальное заболевание, вызванное сальмонеллой (Salmonella typhi). Да-да, той самой, что живёт в сырых яйцах.
Человеку, заболевшему тифом, прописывают пить вирус. Бактериофаг, попадая в организм, использует для «размножения» клетки сальмонелл, разрывая их на выходе. Вирус плодится, его становится всё больше, а бактерий всё меньше. И вот, когда сальмонеллы в организме заканчиваются, у вируса не остаётся заводов по производству своих копий. А вне клеток вирус долго не живёт.
Таким образом, человек излечен от инфекции при помощи вируса.
Правда, есть и обратная сторона медали. Бактериофаги при переходе от одной бактерии к другой могут переносить частички их генетической информации. В том числе информации о том, как защищаться от антибиотиков. Поэтому если бактерии по какой-то причине выживут после нападения вируса, они могут приобрести устойчивость к лекарствам.
А из других минусов: не на всех бактерий имеются бактериофаги. Более того, если бактерия изменит рецепторы на поверхности клетки, вирус не сможет в неё пробраться. Поэтому прежде, чем назначать человеку лечение каким-либо бактериофагам, врач выясняет, какой именно вирус способен размножаться в данном возбудителе, взятом у больного.
Вот так и лечим: одни бактериальные инфекции вирусами, а другие – антибиотиками из плесени, но об этом как-нибудь в другой раз.
Текст: #Соловьева@inbioreactor
Редактура: #li_za_ve@inbioreactor
О бактериях дерьмоедах или загадочная история Sewage Water Treatment Plant
Приветствую Дамы и Господа, на связи Гена Инженерский.
Прошлый пост Куда деваются Какули с судна?
вызвал огромный интерес и в комментариях было много вопросов, о чудо бактериях дерьмоедах, которые любят всякое говнецо и какие процессы происходят в Sewage Water Treatment Plant.
Ну что ж, если вам интересно, то давайте заглянем внутрь….
Погнали!!!
И так, вот эти бактерии, назовем их Bacillus Deremoedus.Данные бактерии Аэробные, то есть для их жизни необходим кислород.
Еженедельно они засыпаются в Sewage Water Treatment Plant через этот лючок, что бы заменить своих собратьев, которые пали смертью храбрых, поедая мистера Какахена💩
Теперь взглянем на процесс происходящий внутри Sewage Water Treatment Plan.
Как вы видите на схеме, после того как мистер Какахен через трубу(Sewage Inlet) попадает в первую камеру, он вступает в битву с бацилами дерьмоедами. Бактерии, находясь в комфортных условиях, с водой и пузырьками как в джакузи(компрессор подает воздух по air source pipe, система как в аквариуме, только с дерьмом), немедленно атакуют чужака, питаясь им.
Подкрепившись, мистером Какахеном, продукты жизнедеятельности бактерий вместе с водой перетекают в отстойник(settling tank), недоеденные грубые остатки оседают и ижектор отправляет их обратно в первую камеру, на десерт, а вода с продуктами жизнедеятельности бактерий переливается в фильтрационную камеру, где проходит предварительную очистку активированным углем.
Далее это фильтрованая вода, перетекает в танк дезинфекции, где убиваются все оставшиеся бактерии
Убиваются оставшиеся микроорганизмы 12% Гипохлоритом Натрия(NaClO),данная жидкость подкачивается в очищаемую воду, дозирующим насосом.
И вот на выходе мы уже имеем очищенную воду, давайте возьмём пробу
Ну а далее эта вода отправляется, за борт не нарушая баланс экосистемы микроорганизмов и морских обитателей
Надеюсь вам было интересно.
С Вами был Гена Инженерский.
До новых встреч!!!
P.S. Бонус в комментариях
БАКТЕРИОЛОГИЧЕСКАЯ ДУЭЛЬ
Буквально несколько столетий назад эпидемии наносили практически непоправимый урон человечеству. Они следовали одна за другой и не особо собирались останавливаться, несмотря на попытки ученых разработать вакцины. Чума, туберкулез, дифтерия, холера — это далеко не полный перечень болячек, от одного упоминания которых люди приходили в ужас. Многие врачи и учёные лишь пожимали плечами и не могли привести внятную причину, а потому всё спихивали на плохой воздух, проклятия и наследственность.
Но среди всей массы объявились исследователи, выдвинувшие очень самоуверенную и дерзкую, по меркам того времени, гипотезу: вся проблема в невидимых человеческим глазом организмах, проникающих в людей и животных. Этими учёными были Луи Пастер и Роберт Кох. На вопрос, кто же был первее и кто важнее, французы кричат “Пастер”, немцы же считают отцом-первооткрывателем Коха. А на деле это захватывающая история соперничества и единства.
Ни Пастер, ни Кох не собирались лезть в микробиологию. Пастер был химиком и работал в лаборатории, периодически нарушая правила, чтобы выручить деньги на исследования. А Кох был обычным сельским врачом.
Пастер за время работы в лаборатории сумел выручить деньги на исследования благодаря воле случая. Его работа попала правящему императору Наполеону III, и тот поручил выделять больше денег. Пастер сразу же занялся интересующей его темой брожения. Тогда была распространена теория о химическом происхождении процесса. Ученый с блеском доказал микробиологическую сущность молочнокислого брожения и заполучил уважение в научном сообществе.
Несколько позже к Пастеру обратились виноделы с просьбой помочь вылечить “болезнь” вина: изменение вкуса, цвета и запаха при хранении и транспортировке. Учёный с радостью взялся за дело. Повторно доказав микробную природу уже спиртового брожения, Луи разработал метод, который сейчас широко применяется и известен чуть ли не каждому – пастеризацию. Ученый заработал кругленькую сумму и получил ещё больший успех. Его всё больше узнавали и признавали во всём мире.
Спустя время Пастер проводит открытый эксперимент: в присутствии журналистов, зевак и ветеринаров он вводит разработанную вакцину от язвы в часть скота на ферме. Спустя несколько недель уже всему скоту вводят смертельную дозу возбудителя. Результат таков: только привитый скот выжил. Это был триумф Пастера.
На конгрессе учёных Пастер ненароком умалчивает про методы выделения бактерий, чем вызывает гнев присутствующего там Коха. Немец немедленно пишет публичный ответ.
На следующем конгрессе Пастер с трибуны начинает отчитывать Коха и немец даже не в состоянии ответить ввиду слабых ораторских способностей. Однако пишет ещё один ответ.
Борьба продолжалась. Кох занялся туберкулёзом. Его возбудители — микобактерии — оказались трудны для обычных способов исследования. Немец изобрёл методы окрашивания анилиновыми красителями и смог разглядеть патоген. Так "палочки Коха" принесли победу в копилку немцев и увековечили имя ученого.
За борьбой немца и француза с замиранием наблюдал весь мир. Они постоянно писали рецензии и выступали с заявлениями друг против друга. Каждый обрёл своих последователей. Но тут пришла Холера. Болезнь разбушевалась в Египте, нависла угроза распространения её в Европе. Немцы и французы отправили бригады учёных на исследования. В ходе работы заразился и погиб друг и коллега Пастера. Французам пришлось отступить. А вот немцы не останавливались, отправили бригады ещё и в Индию и создали вакцину от холеры, заработав ещё одну победу в копилочку.
Пастер отошёл от трагедии и вступил в борьбу. Он занялся разработкой вакцины от бешенства. Француз получил ослабленного возбудителя, но кто бы ему дал испытывать это сразу же на людях? Воля случая всё определила. В лабораторию Пастера привозят мальчишку, покусанного бешеной собакой. Родители умоляют сделать хоть что-нибудь. Пастер, понимая весь риск и ответственность, делает мальчику инъекцию ослабленного возбудителя. Спустя время увеличивает дозу. Итог фееричен: раны затянулись и мальчик выздоровел. Люди со всего мира начали съезжаться во Францию на вакцинацию. Это при условии отсутствия полных клинических испытаний. Вакцины готовили на ходу под каждого приезжего в зависимости от давности укусов. Людей становилось больше и маленькая лаборатория попросту не справлялась. Было решено создать отдельный институт. Деньги собирали всем миром. Разве что гордые немцы отказались и основали свой институт с Кохом во главе.
Вот так соперничество двух учёных привело к общему прорыву. На основе их работ созданы вакцины от тифа и столбняка, их методы используются по сей день. Соперничество двух равнозначных умов принесло невероятную пользу всему миру. Но до сих пор можно услышать долгие и нудные дискуссии, кто же лучше – Кох или же Пастер?
Текст: #Новосадская@inbioreactor
Редактура: #li_za_ve@inbioreactor