Краткое содержание предыдущего: жизнь человека можно рассматривать как литературное произведение, развивающееся в реальном времени. Первым усадил за стол вымышленного персонажа и живого человека Александр Сергеевич Пушкин. Память – великий уравнитель виртуального и реального в сознании человека.

Фото и коллажи Сергея Сурина.

Завязка

В ноябре 1817 года Василию Шереметеву не было 23 лет. Совсем еще молодой человек, - взбалмошный, вспыльчивый, но, безусловно, отважный и благородный. Только что его повысили в звании – он стал штабс-ротмистром Кавалергардского полка, и от этого октябрь в Петербурге выдался на редкость пьяным: все отмечали повышение Шереметева, даже деревья и птицы.

Неудивительно, что Василий обнулился – потратил все свои деньги (а поскольку кавалергард знатно поругался с отцом, то его безлимитная карточка Шереметевых была заблокирована). Возможно, именно из-за этого от него уходит возлюбленная, Авдотья Истомина. Хотя балерина, воспетая Пушкиным, утверждала потом следственному комитету, что ушла вовсе не из-за иссякшего кошелька Василия (это было бы некрасиво), а из-за дурного обращения (когда пьяный – кричит, обзывается, рукоприкладствует; нежности – ну никакой).

Если жизнь как роман, то события крутятся с неимоверной скоростью, страницы сами перелистываются, а время летит, как балерина Истомина.

Грибоедов, 5 месяцев как устроившийся в Коллегию иностранных дел, похищает Авдотью, раз уж она свободна и без присмотра: притаившись с экипажем в засаде у Гостиного Двора, Александр Сергеевич Второй выхватывает Авдотью из специальной «социальной» кареты, которая осуществляла вечернюю театральную развозку (за счет бюджета развозили оттанцевавших и отпевших артистов по домам).

Похитив (полагаю, по предварительной договоренности) балерину, Грибоедов везет ее к своему другу и коллеге Александру Завадовскому, который снимал шикарную квартиру с роялем совсем рядом, на Невском, 13 (то есть, на том же квази-историческом пятачке, где лет через семь Евгений Онегин сядет за стол с Петром Кавериным). Завадовский, будучи англоманом, угощал всех диковинным на Руси напитком – виски.
Так почему бы Истоминой не попробовать виски, а Грибоедов тем временем поработает тапером, раз уж в зале рояль? Маэстро, вальс!

Кстати, не кажется ли вам, что мы из жизни уже плавно перескочили в текст увлекательного романа?

И вот уже слухами о подозрительной дегустации Петербург полнится (время летит), и штабс-ротмистр Шереметев со своим другом, не менее взбалмошным Александром Якубовичем, хорошо нагрузившись ромом, врываются в квартиру Завадовского – на крутые разборки. Ясно как день, что впереди, в конце главы, уже маячит дуэль, да не простая, простых-то много, а особая...

Договорились (обратите внимание – дуэли предполагали умение дворян договариваться) – что после основных дуэлянтов, Шереметева и Завадовского, к барьеру пойдут секунданты – Якубович (секундант Шереметева) и Грибоедов (секундант Завадовского). На этом настаивал Якубович, считавший Грибоедова, который сидел в засаде у Гостиного двора, виновником всего происходящего. Но с таким же успехом в виноватые можно было записать и Якубовича – ведь именно он нагружал Шереметева ромом, яростью и необходимостью мести.

Итак, с одной стороны два боевых офицера, с другой – двое дипломатов-очкариков. Вообще-то дуэли из-за женщин категорически запрещались по дуэльному кодексу, но формальный повод для поединка, когда в квартиру врываются разъяренные пьяные офицеры, находится, как вы понимаете, очень быстро.

В наши дни при тех же обстоятельствах моментально последовала бы нелицеприятная драка с руганью, битьем мебели и окон, вызовом ОМОНа, Росгвардии и карет скорой помощи (никого не забыл?). То есть, получился бы фрагмент заурядного полицейского сериала. В пушкинскую эпоху – ничего подобного: следует выработка условий дуэли (страницы с мордобоем и лужами крови вызвали бы тогда откровенное недоумение, да и просто были бы неинтересны).

А условия эти были самыми жесткими в русской дуэльной истории – уж очень действующим лицам хотелось, чтобы глава их романов «Четверная дуэль» взяла за душу читателя. Шесть шагов между барьерами и по шесть шагов от барьеров – сходились с 18 шагов (можно уже сразу, с 18 шагов, стрелять). Это на два шага меньше, чем начальная дистанция между Пушкиным и Дантесом через 20 лет, а на небольшом расстоянии каждый шаг существенен.

Кульминация

Кавалергард Василий Шереметев стреляет первым, практически со второго шага – а что медлить? Характер новоиспеченного штабс-ротмистра не предполагал неторопливое движение к барьеру и спокойное, наращивающее напряжение романа, прицеливание. Шереметев промахивается. Пуля, оторвав кусок сюртука на рукаве Завадовского, летит в пустоту. Что Завадовский?

Через полстраницы он скажет удивительную фразу. Я думаю, как штатский человек без боевого и дуэльного опыта, Александр пребывал тогда не в реальности, а в тексте своего романа. Это же абсолютно романтично – участвовать в смертельной дуэли, дамы на балах будут еще долго потом шептаться, указывая на него… когда бы еще в своей размеренной комфортной жизни он получил такую захватывающую динамичную страницу!

Стоп. А откуда это у молодого человека (в день дуэли ему было 23 года) размеренная комфортная жизнь?

От отца. Петр Васильевич Завадовский был человек непростой – именно он отодвинул от Екатерины II светлейшего Потемкина-Таврического, влиятельнее которого в нашей галактике было только Солнце, и стал седьмым фаворитом императрицы. При ее внуке, императоре Александре, Петр Васильевич снова будет в фаворе – он займет должность первого министра народного просвещения и уйдет в иной мир (в текст своего романа) за 5 лет до четверной дуэли. Так что комфорт Александра Завадовского, одного из двух его сыновей, базируется на огромном папенькином наследстве. Отметим, прощаясь с Петром Васильевичем, что вы неплохо знаете его правнучку: она через 45 лет после дуэли выйдет замуж за Льва Николаевича Толстого.

Итак, пуля разрывает рукав сюртука двоюродного дедушки Софьи Андреевны Берс, оставляя царапину на его руке. И это возвращает Александра из романтического текста, где его окружили красивые дамы, расспрашивавшие наперебой – как это, стреляться с 15 метров. То был не просто роман, – мечтательный Завадовский находился в бестселлере!..

А тут разорванный сюртук и легкая боль.

Александр опускается на землю. И говорит Шереметеву ту самую удивительную фразу (несомненно, с вытаращенными глазами):

«Ты что, хотел меня убить?»

Шереметев даже не понял, что говорит его оппонент. Он никак не мог поверить в то, что промахнулся. Одной ногой Василий еще стоял на этой земле, где ему слишком многое не нравилось, но другую уже занес, чтобы перейти в свой роман, где должен был остаться навечно.

Завадовский, окончательно осознав реальность (он же дипломат, ему это положено по должности), – кричит: «К барьеру!».

По правилам дуэли, если один из оппонентов стреляет, не доходя до барьера, и промахивается, то второй имеет право сказать «к барьеру», после чего промахнувшийся должен подойти к своему барьеру и превратиться в живую мишень. Теперь его оппонент, который остановился там, где его застал выстрел, может прицеливаться сколько хочет. Это уже стрельба на поражение: расстояние между Завадовским и подошедшим к барьеру Шереметевым не превышало 7 метров.

Кстати, я всё думал, а почему Пушкин не крикнул «к барьеру!» – у них же была аналогичная ситуация: Дантес выстрелил, не доходя до барьера, и не убил поэта. Оказывается, до поединка они подписали правила, где в третьем пункте значилось:

«После выстрела противникам не дозволяется менять место, для того чтобы выстреливший первым в своего противника подвергся огню на том же самом расстоянии».

То есть этим положением специально отменялось традиционное дуэльное правило «к барьеру!» – Дантесу повезло.

А Шереметеву нет. Все бросаются к Завадовскому – уговаривать его выстрелить в воздух. Кто все? – оба секунданта, доктор Ион и Петр Каверин (который, вы помните, через 7 лет сядет за стол с Евгением Онегиным). Почему на дуэли присутствовал доктор, понятно. А вот что там делал Каверин? Ну, есть свадебные генералы, а бывают и дуэльные гусары. В общем – происшествие становилось Событием в ту эпоху только, если на нем присутствовал Петр Каверин – он был живой и животворящей легендой.

Завадовский соглашается. В конце концов – он же не киллер. Поиграли, попсиховали, время идти пить шампанское. Но теперь – настал черед удивительной фразы от Шереметева:

«Стреляй, или я тебя убью следующим выстрелом».

Конечно, штабс-ротмистр был взбалмошным и находился в состоянии аффекта. Но придурком он не был – в роду Шереметевых это не было принято. Зачем же он так сказал, не оставив шансов Завадовскому, кроме как убивать (стрелял Завадовский хорошо)?

Шереметев, как вы помните, уже был одной ногой в своем романе. Роман этот будет просто блестящим, его будут внимательно читать…

«За чтением» Иван Крамской, 1863

…над ним обрыдаются юные красавицы и уважительно покачают головой опытные офицеры. «А пройдут пионеры – салют кавалергарду!». Стоит ли отказываться от такой перспективы, от такой книги на полке и превращать происходящее в забавную оперетту (постреляли и пошли пить шампанское)? Нет – жизнь как роман!..

Завадовский стреляет на поражение.

Тяжелораненый Шереметев падает, катается на снегу, стонет от боли. Умрет он (окончательно перейдя, уже второй ногой, в свой роман) через день после дуэли – практически как Пушкин.

Эпилог

И все остальные участники дуэли (персонажи будущих глав «Четверная дуэль») разбежались по своим романам.

Каверин также отметится в этой главе крылатой фразой: он скажет, подойдя к умиравшему на снегу Шереметеву: «Что, Вася, репка?» («Орденом» в форме репы награждали в кадетских корпусах того, кто первым падал с лошади на учениях; но в данном случае Вася упал насовсем). А потом поспешит в ближайший околоток «улаживать дело». Петр Павлович думал, что его авторитета будет достаточно, чтобы оперативно всё замять. Не тут-то было: местные полицейские были не от мира сего – они не знали Каверина и, на всякий случай, задержали легендарного гусара на трое суток. Выйдя через три дня, Каверин тут же помчался к Тургеневым на Фонтанку, чтобы установить там, снимая стресс, мировой рекорд по употреблению шампанского – 5 бутылок подряд. Шестое шампанское Каверин выпьет, прохаживаясь по тонкому карнизу напротив Михайловского замка и декламируя сатирические строки о невинно убиенном императоре (Петр Павлович о Павле Петровиче). Безусловно, он это делал не просто так, а затем, чтобы попасть под другим именем и с другим напитком – в будущий роман супруга Софьи Андреевны Берс:

"Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку."
/Л.Н.Толстой/

Для Грибоедова смерть Василия Шереметева стала радикальной встряской сознания. Трагедия всколыхнула его мозг, а осознать то, что vita brevis (жизнь коротка), помог безумный неугомонный Якубович: вынув пулю из тела Шереметева (Якубович полез вынимать пулю вперед доктора – с ним вообще очень трудно было спорить, лучше посторониться), он показал ее Грибоедову с горящими от ненависти глазами и сказал свою фразу: «Это – для тебя!». Еще одна страница романа-боевика! – между двумя Александрами действительно произойдет потом поединок под Тифлисом, правда, это будет такая дуэль-лайт, с раздробленным пальцем Грибоедова (что не помешало ему и далее играть вальсы на рояле) и наконец-то удовлетворенным Якубовичем. Но главное, что Грибоедов заторопился, и через 7 лет мы получим «Горе от ума». И актер Павел Экунин еще успеет жениться на возлюбленной погибшего Шереметева, Авдотье Истоминой, как первый исполнитель роли полковника Скалозуба.

Экунин и Истомина перейдут из жизни в свои романы во время страшной петербургской эпидемии холеры 1848 года. А через 7 лет после этого поставит свою жизненную книгу на полку и камер-юнкер двора Его Императорского величества третий Александр из дуэлянтов, граф Завадовский, который, унаследовав очередное состояние – на этот раз своего умершего брата Василия – переедет в Таганрог и будет скучать там в достатке и одиночестве, ходить по берегу Азовского моря и под шум накатывающихся теплых волн перелистывать книгу жизни назад – искать в ней те самые любимые страницы, где он говорит свою удивительную фразу и стреляет в обезумевшего Шереметева.

«Странник над морем тумана», Каспар Давид Фридрих, 1818

На нем пресеклась графская линия рода Завадовских. Собственно, ни у кого из участников четверной дуэли не было детей. Разбежавшись по своим романам, они стали ждать своих читателей.

Жизнь как роман.

Источник "Ревизор"
Публикация с разрешения автора

Часть 2

Нина Александровна Чавчавадзе

История любви русского поэта Александра Грибоедова и грузинской княжны Нины Чавчавадзе не подходит для любовного романа. Уж очень она трагична. Так бывает только в жизни. Овдовев всего в 16 лет, Нина Чавчавадзе долгие годы держала траур по своему убитому мужу. Жители Тифлиса назвали вдову «Черной розой», а мемуарист Корнилий Бороздин, лично знавший княжну, написал о ней такие строки:

«Она показала выполнением данного ею обета, на какое глубокое чувство христианского самопожертвования способна грузинская женщина во имя любви».

ВУНДЕРКИНД И ДУЭЛЯНТ

Александр Сергеевич Грибоедов не просто драматург и поэт, написавший комедию «Горе от ума», меткие высказывания из которой разобрали на цитаты, обогатившие русский язык. Современные педагоги назвали бы его настоящим вундеркиндом. В шесть лет Александр Сергеевич разговаривал на трех европейских языках. Впоследствии он выучил арабский, турецкий, грузинский и персидский.

В 13 лет Грибоедов окончил словесное отделение Московского университета, а к 15 годам юридическое. Образование юноша получал не по блату, а благодаря своим способностям. Это подтверждает и его карьера дипломата, и литературное наследие. Он увлекался математикой, естественными науками, сочинял музыку. До нас дошли два его вальса.

Портрет Грибоедов в мундире Иркутского гусарского полка. Художник Д.Кардовский

В 1812 году Грибоедов надел мундир Иркутский гусарского полка, хотя военная служба для дворянина была не обязательной. Блестящее образование не мешало ему быть натурой рискованной и не лишенной авантюризма. Однажды Грибоедов въехал на лошади в зал, где проходил бал. Как и полагалось дворянину Александр Сергеевич часто участвовал в дуэлях. В одной из них ему прострелили левую руку. Пробыв четыре года гусаром Грибоедов пошел на чиновничью службу.

«Я ЖЕНЮСЬ НА ТЕБЕ»

В 1818 году Александр Грибоедов отказался от работы в США и отправился с дипломатической миссией в Персию. Постоянные разъезды между Санкт-Петербургом и Тегераном не мешали молодому чиновнику писать свои произведения. Во время службы в Тифлисе Грибоедов стал частым гостем в доме князя Александра Чавчавадзе – генерал-майор русской армии, грузинский поэт и губернатор-наместник Нахичеванской и Эриванской областей.

Портрет Грибоедова. Художник И.Н. КрамскойПортрет Грибоедова. Художник И.Н. Крамской

Тифлисский дом князя часто посещали военные и интеллигенты со всей империи. Среди них был и Грибоедов, который в 1822 году учил играть на фортепиано старшую дочь наместника – милую кареглазую Нино. Девочка была на 18 лет младше и однажды «дядя Сандро» похвалил ее за старания и шутливо пообещал, что когда она вырастет, то женится на ней. Грибоедов был известный сердцеед и 11-летняя Нино запомнила эти слова.

В 1828 году Александр Сергеевич снова посетил дом Чавчавадзе и оказался пленен красотой и манерами подросшей Нино. О красоте девушке генерал Лев Альбрант писал:

«Улыбка Нины Александровны так хороша – как благословение! При свидании скажи, что я поклоняюсь ей, как магометанцы – солнцу восходящему!».

Красоту, изящность, манеры и скромность девушки отмечали все ее современники.

Дочь поэта А.Чавчавадзе, жена А.С.Грибоедова.

Сослуживец Грибоедова Карл Аделунг, так характеризовал Нину:

«Она необычайно хороша, ее можно назвать красавицей, хотя красота ее грузинская. Она, как и мать ее, одета по-европейски; очень хорошо воспитана, говорит по-русски и по-французски и занимается музыкой».

СВАДЬБА И ПРЕДВЕСТНИК БЕДЫ

16 июля 1828 году Грибоедов написал одному из друзей:

«…выходя из-за стола, я взял ее за руку и сказал ей: «Пойдемте со мной, мне нужно что-то сказать». Она меня послушалась, верно, думала, что я усажу ее за фортепьяно, вышло не то… Мы взошли в комнату, щеки у меня разгорелись, дыханье занялось, я не помню, что я начал ей бормотать, и все живее, и живее, она заплакала, засмеялась, я поцеловал ее».

Грибоедов, который в письмах называл себя «незначительным человеком», без посредников, решился просить у князя Чавчавадзе руки его старшей дочери. Тот согласился. 22 августа 1828 года в Сионском кафедральном соборе в Тифлисе 33-летний русский дворянин Грибоедов обвенчался с 16-летней грузинской княжной Ниной Чавчавадзе.

Фото Тифлиса, современный Тбилиси

Александр Сергеевич болел лихорадкой и во время церемонии уронил кольцо, что считается плохой приметой. В декабре 1928-ого года дипломата в третий раз отправили в Персию. Беременная жена сопровождала мужа в дороге, но часто болела. Грибоедов решил не подвергать любимую опасности и отправил ее назад.

До нас дошло только одно письмо Грибоедова своей молодой жене. В нем он писал:

«Бесценный друг мой, жаль мне тебя, грустно без тебя как нельзя больше. Теперь я истинно чувствую, что значит любить. Прежде расставался со многими, к которым тоже крепко был привязан, но день, два, неделя, и тоска исчезала, теперь чем далее от тебя, тем хуже. Потерпим еще несколько, ангел мой, и будем молиться Богу, чтобы нам после того никогда более не разлучаться. Целую тебя в губки, в грудку, ручки, ножки и всю тебя от головы до ног… Прощай, мои все тебе кланяются».

Встрече любящих сердец не суждено было сбыться.

РЕЗНЯ В РУССКОМ ПОСОЛЬСТВЕ

Дипломатическая миссия въехала в Тегеран в воскресенье 5-го дня месяца Раджеб*.

Месяц Раджаб, является первым в череде трех священных месяцев. Священные для мусульман месяцы состоят из трех чередующих друг друга месяцев: Раджаб, Шабан и Рамазан.

Для персов эта дата считалась плохой и местное население изначально настроилось к русским недоброжелательно. В Петербурге от Грибоедова требовали быть жестким в вопросе выплаты Тегераном контрибуции, положенной по итогам русско-персидской войны. Шах собирал деньги по всей стране, что еще больше злило народ. За свою принципиальную позицию Александр Сергеевич получил у персов прозвище сахтир, что переводится как «жесткое сердце».

Русско-персидские переговоры, литография 1828 года

С первых чисел января 1829 года на территории русского посольства стали собираться армяне, которые просили от дипломатов помощи в возвращении на родину. Среди них оказался и евнух шахского гарема армянин Якуб Маркарьян, а с ним несколько жен-армянок одного из персидского вельможи. На Востоке гарем – политические учреждение и вернуть беглецов для персов было делом чести. Отказ русских расценивалось как оскорбление. Евнух Маркарьян был главным казначеем и хранителем драгоценностей. Он знал правду о финансовом состоянии Персии и мог выдать много государственных тайн.

Шах требовал выдать перебежчика, Грибоедов отказался. В мечетях и на базарах стали обвинять русских в нарушении традиций и неуважению к исламу. Недовольство подогревали и английские агенты, стремящееся выдавить Россию из Азии. 29 января 1829 года Грибоедов написал шаху, что из-за постоянных угроз его миссия покидает Тегеран. На следующий день у посольства собралась 100-тысячная толпа. 35 казаков из охраны держали оборону у входа в миссию. К ним присоединился и Грибоедов.

В 1912 году русская колония в Персии собрала деньги на памятник Грибоедову. Он и сегодня стоит в Тегеране, напротив здания посольства, где произошла резня

Толпа бросилась на штурм, казаки начали отстреливаться. Согласно архиву генерала Владимира Косоговского, Грибоедов убил в бою 18 человек. Шансов на победу у русских не было и сотни фанатиков ворвались во двор посольства. Грибоедова забили камнями, а его тело изуродовали. Голову Александра Сергеевича толпа надела на палку и носила по улицам Тегерана. В резне уцелел только секретарь посольства Иван Мальцев. Погибших казаков похоронили в братской могиле во дворе армянской церкви святого Татевоса.

«ДЛЯ ЧЕГО ПЕРЕЖИЛА ТЕБЯ ЛЮБОВЬ МОЯ»

Персы извинялись, и их посольство привезло в подарок Николаю I богатые дары. Самым ценным стал алмаз «Шах». В результате переговоров выплату контрибуции отодвинули на пять лет, а русский император заявил: «Я предаю вечному забвению злополучное тегеранское происшествие».

Родственники и друзья скрывали от беременной Нины правду. Но в марте 1829 года она все узнала. Княжна вспоминала:

«Свыше моих сил выразить вам, что я тогда испытала… Переворот, происшедший в моем существе, был причиной преждевременного разрешения от бремени… Мое бедное дитя прожило только час и уже соединилось со своим несчастным отцом».

Мальчика успели покрестить и назвать Александром, в честь отца. 18 июня 1829 года тело Грибоедова доставили в Тифлис. Похоронили его возле церкви святого Давида. Вдова поставила на месте могилы мужа памятник, на котором написала пронизанные болью утраты слова:

«Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя!».

«РЯДОМ С НИМ»

15-летняя девушка так и не вышла из траура по убитому мужу. За красоту и черные одежды жители Тифлиса называли ее «Черной розой». Княжна Нина Чавчавадзе-Грибоедова отвергала все предложения о женитьбе. За ней ухаживал Сергей Ермолов, сын знаменитого полководца Кавказской войны и наместник Кавказа генерал Василий Иловайский. 30 лет ее сердца добивался русский генерал и поэт князь Григорий Джамбакуриан-Орбелиани. Вдова оставалась непреклонной.

Тифлисцы уважали и любили свою «Черную розу». Княжна не посещала балов и светских мероприятий. Позднее Нина Александровна сопровождала отца и сестру на музыкальных вечерах. Огромные суммы она тратила на благотворительность. Окружной руководитель Мингрелии Корнилий Бороздин так вспоминал Нину Чавчавадзе-Грибоедову:

«То был ангел-хранитель всего семейства, а в то же время и существо, которому поклонялись все служившие тогда на Кавказе. Она носила с собою какой-то особенный ореол благодушия, доступности, умения войти в нужды каждого и делать эти нужды других всегда своими».

Натела Ианкошвили. Портрет Нины Чавчавадзе.

Чиновник отметил, что в ней не было «приторности» и «сентиментальности», свойственной вдовам. Наоборот, своей приветливостью и душевной ясностью она подкупала каждого человека. 28 июня 1857 года в возрасте 44 лет «Черная роза» умерла во время эпидемии холеры. Нина Александровна отказывалась покидать зараженный Тифлис, ухаживала за больным родственником, выходила его, но сама заболела.

Нина Чавчавадзе в год смерти

Последними словами княжны стали: «Меня… рядом с ним». Родные поняли, о чем она говорила. 28-летний траур вдовы закончился и ее похоронили рядом с мужем. Проститься с «Черной розой» собрался весь Тифлис.

Могила княжны Нины Чавчавадзе (слева) и Александра Грибоедова (справа)

moiarussia.ru