Что-то за ним зашуршало. Я вздрогнула и дернулась в сторону, а потом все равно вытянула шею, чтобы посмотреть, что же там такое.
Небольшое углубление за плинтусом полнилось жуками, походившими на тараканов и многоножек одновременно. Покрытые черным хитиновым слоем и с кучей лапок, они таскали свои продолговатые желтые яйца с места на место.
За моей спиной, у окна, раздался странный звук. Точно кто-то провел пальцами по стеклу. Я резко обернулась и успела увидеть в оконном проеме, как мелькнули и тут же исчезли наверху три небольшие ладони. На стекле осталась прозрачная слизь.
Тут же прибежавший папа выругался себе под нос.
— Так, Клара, — он все же помог мне подняться, и я прижалась к его груди, стараясь не смотреть в окно. — Иди… Иди погуляй. А я пока позвоню, куда надо.
Папу, однако, волновали только жуки.
Если бы тут была мама, она бы погладила меня по голове, поцеловала и попыталась успокоить, а не отправляла куда подальше. Она бы напомнила, что мы теперь живем на шестом этаже, а значит, никаких ладоней на стекле быть не может. А еще… Еще она бы никогда не потеряла мою куклу.
Этот дом был хуже прошлого. Хотя бы потому, что тут не было парка. Только небольшая площадка с облезлыми качелями перед домом. На земле валялись стекляшки и обломки кирпичей. Я пнула один из них, и он стукнулся о стену.
Я обернулась на голос. Поморщилась, увидев перед собой мальчишку. Перед глазами еще маячили липкие ладони, но сейчас, на улице, при свете солнца… Я решила, что мне просто показалось.
— Чего тебе надо? — на беседу я настроена не была потому, что перерыла все коробки и чемоданы, которые грузчики выставили на лестничной клетке, но куклы своей так и не нашла. Не было ее и в папином рюкзаке.
— Чего такая грубая, а? — мальчик подошел поближе. — Я что, виноват, что ты криво пинаешь камни?
Мне захотелось пнуть уже его, но я сдержалась. На самом деле я многое держала в себе: злость на отца, обиду на маму, панику из-за того, что один из тех мерзких жуков ночью заползет мне в рот…
— Я нарочно, ясно? Мой папа потерял дорогую мне вещь, и меня это бесит, понял? — спросила я с явным наездом. Очень уж мне хотелось, чтобы нахал отстал, но он лишь пожал плечами.
— Любую вещь можно найти.
— Не всегда, — огрызнулась я.
Возможно, папа специально выбросил куклу где-то по дороге, чтобы она не мешала ему «менять обстановку». Тогда ему стоило избавиться и от меня тоже.
— Всегда, — мальчик и бровью не повел. — Что за вещь?
Он закатил глаза, а потом схватил меня за запястье. Я дернулась в сторону, но он уже тащил меня в узкий проход между домом и забором. Под ногами захрустели битые стекла, света стало меньше. В нос ударил неприятный запах — смесь испорченных продуктов и чего-то еще.
— Эй, пусти, — я снова дернула рукой.
Мальчишка все же послушался, а через секунду опустился на колени перед каким-то отверстием в земле. Диаметр у него был немаленький, примерно с футбольный мяч. Вместо дна я увидела лишь непроглядную черноту.
Как я поняла через несколько секунд, запах исходил именно оттуда, из этой дыры.
— Смотри, — он кивнул на отверстие. — Это — яма желаний. Она даст тебе то, что ты захочешь. Вообще че угодно. Ну, материальное. Это типа…
— Я знаю, что такое «материальное», — перебила я его, закрыв нос ладонью. — Но это бред. Я не настроена играться, сказала же.
Не слушая меня, мальчишка достал из кармана цепочку. Она блеснула в полутьме, а в следующую секунду он кинул ее в яму, чтобы потом наклониться, почти прижавшись к краю губами, и прокричать:
— Хочу машинку на радиоуправлении.
Не знаю, как он терпел эту вонь, но меня передернуло от одного вида. А потом он сделал то, что заставило меня широко распахнуть глаза.
Мальчик опустил руку в яму и достал оттуда жука. Точно такого же, как ползали у меня под плинтусом. В следующую секунду он положил его себе в рот. Зажал между зубами. Жук задергал лапками и зажужжал. Мальчишка стиснул зубы, желтоватая жижа брызнула во все стороны.
Меня мгновенно затошнило. По рукам побежали мурашки. Я сделала несколько шагов назад. Выступила из тени проулка и кинулась прочь.
В голове крутилась мысль о том, что, если я расскажу об этом папе, попрошу его немедленно собрать вещи и уехать из дома, где живут такие психи, он меня не послушает. А вот мама послушала бы.
И, в конце концов, мама бы никогда не потеряла мою куклу.
Папа действительно меня не послушал.
— Мальчишки, что с них взять, — он пожал плечами. — Они так играют. Когда мы познакомились в школе с твоей мамой…
Я хмуро посмотрела на него, а после бросилась в свою комнату. Даже сейчас он не мог меня понять.
Вечером, лежа в постели, я все еще думала об этом. За весь сегодняшний день у меня создалось впечатление, что папа заботился только о себе. Я мешала ему осматривать новую квартиру и таскать коробки — он отправил меня на улицу. Я доставала его весь вечер со своей куклой — он ушел в другую комнату и принялся кому-то звонить. Скорее всего, по своей тупой работе: когда я подошла к нему, он тут же вздохнул и повесил трубку со словами «Мы вам перезвоним». Это была любимая папина рабочая фраза.
Потом выяснилось, что приехать и потравить жуков в моей комнате дезинсекторы смогут только на выходных. Я снова нахмурилась, но папа сказал, что всех, которые были за плинтусом, он убрал салфеткой.
Подумаешь, будто в других углах этой комнаты их не было.
Потом же, уже перед сном, папа пришел поцеловать меня в лоб и сказал, что, видимо, кукла все же потерялась при переезде, но…
Дальше я не стала его слушать и попросила уйти и закрыть дверь.
Пожалела я об этом почти сразу же. Я, конечно, старалась особо не думать о том, что этими жуками кишит каждый сантиметр, но…
Что, если ночью один из них упадет мне прямо в открытый рот? Меня снова затошнило. Я поежилась и спрятала ноги под одеяло. Раньше мама всегда включала в моей комнате ночник, хотя я каждый раз говорила ей, что уже достаточно взрослая для этого.
Сейчас взрослой я себя не чувствовала.
А потом, когда вдоль оконного стекла что-то проползло, на пару секунд заслонив его наполовину, я не то что перестала чувствовать себя взрослой. Наоборот, я почувствовала себя совсем маленькой.
Во рту пересохло. Боясь моргнуть, я смотрела на окно, но нечто не возвращалось — лишь скреблось где-то повыше рамы. С каждым новым шорохом я старалась найти этому логичное объяснение. Может, соседи поднимали что-то на свой этаж на веревках? А днем это же пытались сделать их дети, вот я и увидела ладони в окне.
В один момент все стихло. Минуты три ничего не происходило, и тогда я действительно подумала, что мне просто показалось, но в следующую секунду с потолка прямо мне на лоб свалился жук.
Я заорала и выскочила из комнаты. На защиту папы я не особо надеялась.
А вот мама… Мама бы меня защитила. И она бы никогда не потеряла мою куклу, с которой, разумеется, спать было не так страшно.
Конечно же, папа мне не поверил. Утром он только сделал вид, что проверяет окно, а после пожал плечами. Сказал, что понимает, как мне сейчас тяжело, но это, конечно же, было неправдой.
Если бы понимал — согласился бы вернуться со мной в старую квартиру.
Он лишь грустно посмотрел на меня, а потом и вовсе ушел к себе в комнату — ему опять кто-то позвонил.
Я же повернула голову к окну. Стекло было еще больше заляпано вязкой полупрозрачной жидкостью. Видимо, соседи все же что-то пролили.
Во дворе сидел на земле вчерашний мальчик.
«Странно, — подумала я, — с чем это он там играет?»
Мальчишка сжимал небольшой черный пульт. Увлеченно жал на кнопки и с интересом наблюдал за тем, как прямо перед ним, огибая постройки из обломков кирпичей, ездила игрушечная машинка.
Кажется, я слишком долго смотрела на него, потому что в какой-то момент мальчишка обернулся и помахал мне. Я отшатнулась от окна и вжалась в стену. В голове все еще была картинка того, как вязкая желтая жидкость из раздавленного жука капает на землю.
Я простояла так минуты две, быстро и коротко дыша. Сложно было поверить, что, чтобы получить свою игрушку, надо съесть насекомое. Это мерзко и глупо. С другой стороны — съесть жука не так страшно, как трястись каждую ночь из-за скрежета за окном. Вот если бы со мной была кукла, я бы не боялась.
— Пап, я на улицу, — бросила я, проходя мимо его спальни. Я ждала, что он у меня что-то спросит. Например, как я себя чувствую после всего, что было ночью.
Он не спросил, просто оторвал телефон от уха и вздохнул.
— Хорошо, хорошо, но… Поищите еще, пожалуйста. Может, где-то в машине. Вечером мы вам перезвоним.
Опять его глупая работа. Они с мамой постоянно из-за нее ссорились, потому что папа вечно терял какие-то важные бумаги и маме приходилось их искать. А теперь мамы не было.
Меня это так рассердило. Папа ничего не мог сделать сам, даже о себе позаботиться. Про себя я уж молчу. Он стал таким сразу же после маминой смерти. Первые две недели даже почти не заходил ко мне в комнату, а все, что делала я, — лежала в кровати и обнимала свою куклу.
Я снова подумала о том, что было вчера: как мальчик сначала бросил в яму цепочку, выкрикнул свое желание, а потом… фу, гадость.
Наверное, мне тоже надо было что-то бросить туда. Уже в прихожей я стянула со столика папины часы с кожаным ремешком. Пусть папа понервничает из-за них так же, как я нервничаю сейчас.
— Убедилась? — стоило мне выйти на улицу, как мальчишка с усмешкой посмотрел на меня. Его машинка подъехала и ткнулась мне в ногу.
Вопрос я проигнорировала. Просто протянула часы на ладони.
— Этого хватит, чтобы получить мою куклу?
Мальчишка оскалился, хотя, кажется, пытался улыбнуться.
— Твои родители не спрашивают, откуда у тебя столько новых игрушек?
— Не, мать уже давно в командировке. Могу делать с ее украшениями что угодно.
Я догадываюсь, что моя мама бы сочла это все не самой хорошей идеей. Насекомое, кстати, было отвратительно кислым и мерзко хрустело. Мама бы сказала, что ни в коем случае нельзя есть жуков, потому что можно подхватить какую-нибудь заразу.
Но, с другой стороны, мама бы не потеряла мою куклу, так что мне и не пришлось бы есть жуков.
Вечером у меня заболел живот. Вместо того чтобы дать мне таблетку, как всегда делала мама, папа сказал, что у него тоже болит, так что мы, наверное, просто отравились пирожками, которые он вчера купил в магазине.
Но я-то знала, что дело не в этом. Ощущения были другие. Обычно при отравлении у меня просто кололо в районе пупка, но сейчас… мне казалось, словно кто-то ползал там. Внутри. Я четко ощущала прикосновение маленьких лапок. Они пробегали вдоль внутренней стороны живота, доходили до горла, а после возвращались обратно.
Примерно через час меня все же вырвало, а еще через сорок минут поднялась температура. Папа посмотрел на это, дал мне жаропонижающее и ушел.
— Где моя кукла?.. — бессвязно прошептала я, когда он уже закрывал дверь.
Температура спала уже после полуночи. Я проснулась, обливаясь потом и мелко подрагивая. Но… Проснулась не от этого, а оттого, что по моему лицу что-то ползло. Десятки маленьких лапок касались моих щек, усики задевали губы. Я попыталась дернуться, но не смогла. Лишь явственнее стала ощущать насекомых по всему своему телу.
Я хотела закричать, и тогда сразу несколько жуков провалились мне в рот. Я снова ощутила эту мерзкую кислоту.
За стеклом опять что-то зашуршало. Заскреблось. Распахнуло окно.
Я зажмурилась, не желая видеть. Но я все равно слышала, как жуки, покрывающие мое тело, жужжат между собой. Слышала, как с тихим стуком с потолка прямо на мою постель падают все новые и новые. Два или три насекомых заползли мне в ноздри. Попытались протиснуться глубже.
Пришлось снова открыть рот. Слыша, как поскребывание за окном становится все громче и громче, я замотала головой. Тогда жуки запищали и зажужжали с новой силой.
Даже за этим шумом я услышала, как что-то заползло в комнату, и, судя по звукам, лап у этого чего-то было много.
Кровать прогнулась, я попыталась взбрыкнуть ногами, но вес тысяч насекомых точно придавил меня к простыне. Я подумала, что надо снова закричать, ведь тогда папа точно услышит, прибежит и спасет меня. Надо мною нависла тень. Я постаралась вытолкнуть из горла крик. Новые жуки посыпались мне в рот, и я от очередного приступа отвращения распахнула глаза.
Прямо на меня смотрел тот самый мальчишка. Я ощутила, как две его ладони сжали мои запястья, вдавливая их в матрас. Еще две — сомкнулись на талии. Другие — схватили меня за ноги.
Мальчишка широко открыл рот, и мне в лицо выплеснулась желтая жидкость.
Утром, когда я проснулась, папа уже ушел на работу. Окно оказалось распахнутым настежь. По полу была разлита та самая полупрозрачная слизь.
А рядом со мной лежала моя кукла.
И, вообще-то, я думаю, что ужас, пережитый ночью, того стоил. Да, мое сердце даже утром стучало часто-часто, и живот все еще болел, но… Мама бы поняла, что я так рисковала только из-за ее подарка.
Если бы она была жива, мне бы и не пришлось, потому что мама бы никогда не потеряла мою куклу.
Весь день я провела дома. Я прижимала свою куклу к груди и сидела на подоконнике, глядя в окно.
Кстати, кукла больше ничем не пахла. Я ужасно расстроилась, но это все еще было лучше, чем ничего.
Даже если бы живот не болел — а болел он ужасно, особенно по бокам, точно оттуда что-то лезло, — я бы все равно не вышла на улицу.
Я смотрела на то, как перед домом этот мальчик играет в свою машинку, и пыталась найти в нем хоть что-то необычное, похожее на то, что было ночью. Так и не нашла, но… иногда он оборачивался к моему окну и смотрел на него в упор, а после начинал махать. И махал он так минут по десять, я-то считала. В такие моменты я сползала с подоконника и пряталась под ним, изредка высовывая нос, чтобы посмотреть, пялится ли он на меня.
Вечерело, а папа все не возвращался. Он, конечно, любил свою работу, но не настолько, чтобы не прийти домой даже к девяти. Когда на улице совсем потемнело, я набрала его номер. Телефон зазвонил в соседней комнате, и я поняла, что папа забыл его дома. Тогда я забрала его и принялась пересматривать наши старые фотографии: с отдыха, из похода, с папиного дня рождения…
Кажется, я случайно вляпалась в эту слизь, когда оттирала от нее пол, потому что теперь мои ладони тоже были липкими.
Выходить на улицу мне не хотелось, но... Под оторванным плинтусом вновь зажужжали жуки. Прижав куклу к груди, я быстро пробежала вдоль стены, выскочила из квартиры и бросилась вниз по лестнице.
Живот снова прихватило, и я согнулась, тихо застонав. Одной рукой я все еще сжимала куклу. Второй — папин телефон, экран которого был испачкан в липкой жиже.
Я подумала, что, видимо, папа не может вернуться домой, потому что ему тоже стало плохо. Может, мы все же отравились и он лежит где-то на земле и мучается от боли. Как-то мама сказала мне, что, если что-то случится, я должна позаботиться о папе, а я почему-то вспомнила об этом только сейчас.
Я пошла вдоль стены дома. Мне очень не хотелось подходить к месту с ямой, но… Может быть, папе стало плохо и он случайно завернул не за тот угол?
— Привет, — произнес мальчик, стоило мне приблизиться к яме. — Клевая кукла.
Бока пронзило острой болью, словно то, что было внутри, не просто скреблось, но хотело вырваться. Теперь мне казалось, что это не жуки копошатся внутри моего живота, а самые настоящие ногти раздирают плоть.
Голова закружилась, и я упала на колени. Кукла и телефон выпали из моих рук, ладони я прижала к животу.
Глаза заслезились, взгляд уперся прямо в дыру в земле. Оттуда на меня смотрел папа. Его голова тонула в сотнях жуков. Это больше не был мой папа.
Это был их дом. Они откладывали в нем свои продолговатые яйца, заползали в одно отверстие, прогрызали ходы, выползали из другого. Пачкали слизью.
Слезы полились по моим щекам, но новая волна боли прошила все тело. Я почувствовала, как кожа на боках начинает рваться, и закричала.
В этот самый момент зазвонил телефон. Мальчик, все это время спокойно сидевший рядом, с интересом провел пальцем по экрану. Принял звонок. Из динамика донесся женский голос.
— Добрый вечер, не отвлекаю?.. Знаете, мы все же нашли ее. Ну, куклу. Видимо, выпала из коробки, упала под сиденье машины. Когда вы сможете подъехать и забрать?.. Вам удобно говорить? Можете перезвонить позже…
— Я… Я… — голос охрип, я прогнулась в спине, завозила ногами по земле, напоролась ладонью на осколок, но это не шло ни в какое сравнение с болью, которую причиняли липкие пальцы, вылезающие из моих боков. Я ощущала, как они цепляются за кожу, рвут одежду. — Я… Мы… Вам не перезвоним…
Всего этого бы не случилось, если бы папа был жив. Он бы поднял меня на руки и унес домой. Он бы уложил меня в постель, сделал бы мне чай, а рядом лежала бы моя кукла. Ведь он ее все-таки нашел.
