— Наше дело не думать, а подчиняться. Им сверху, — Степаныч поднимает палец, и автомобиль виляет в сторону, чуть не прочертив бок легковушке, — виднее.
Машина проносится мимо дерущихся у Дикси алкашей, и те на секунду прекращают потасовку, улыбаясь полиции во все выбитые зубы.
Когда Степаныч въезжает во двор, перестрелка набирает обороты. Стороны конфликта раздулись до человек пяти с каждой. Страдает больше двор, чем сами участники разборки: в глаза бросаются треснувшая спинка лавочки, истекающий ватой грязный зайка, спущенное колесо и разбитое лобовое стекло. Степаныч загораживает рыдающего владельца пострадавшего авто и берёт парней на мушку.
— Прекратить! Прекратить, кому говорю!
Пацаны самозабвенно палят друг в друга, не обращая внимания на полицию. Шальная пуля царапает капот полицейской машины, и Степаныч, ругнувшись, бросается к дверце.
— Вперёд, родные! — рявкает он. — Не подведите, соколы!..
Стая корелл вылетает с задних сидений, как облако мщения.
Огонь накрывает дерущихся. Вопя, парни бросаются врассыпную, но ветки окрестных деревьев тентаклями обхватывают тела и тащат назад.
— Мамочка! — орёт один из зачинщиков.
— Главное, чтобы не моя! — сипит второй.
— Лох, лох, лох! — смеётся в воздухе корелла.
Парни один за другим сыпятся к машине полицейских. Степаныч с напарником по очереди застёгивают наручники; тех не хватает, и нескольких бандитов сковывают вместе. Поднатужившись, полицейские запихивают задержанных на заднее сиденье под стоны и кряхтение.
— Не благодарите, граждане! — обращается Степаныч к жильцам двора. — Преступники задержаны. Можете спать спокойно.
Повернувшись к стае, добавляет:
Машина выезжает из двора, и за стеклом виднеются расплющенные в блин лица. Попугаи летят следом, зловеще хохоча.
Обыватели молча оглядывают двор. Тлеют клумбы, валяются перекрученные в агонии ветки, горят чьи-то занавески в окне, а брошенный пистолет воткнулся стволом в песочницу.
— С супергероями жить-то спокойнее, — восторженно шепчет женщина своей дочке.
В участке Степаныч запихивает преступников в камеру, выпутывает одного из веток-тентаклей, норовящих то ли добить, то ли унизить. Стая попугаев пристраивается на кривых жёрдочках в дежурке.
— Ну как наши попки? — смеётся девушка в форме.
— Высший сорт! — заявляет Степаныч. Гладит пальцем по головке ближайшую кореллу. — А я в сортах разбираюсь.
— Их выводят по графику, — добавляет напарник. — На всех пока не хватит, но нам, слава богу, перепал спецотряд.
Дверь отделения открывается, и входит хмурый Стас. Степаныч выступает навстречу, радостно салютует.
— Здравия желаю, товарищ дрессировщик! Вы с инспекцией?
— Ес-с-стест-твенно. — Стас одёргивает привычную футболку ПДПР, которая теперь на нём слегка висит. — Я пр-р-роверяю всех с-с-служеб-б-бных пт-т-тиц.
Он входит в дежурку, и кореллы оживляются, приветствуя дрессировщика поднятой лапой.
— Наш повелитель, наш повелитель! — звучат тонкие голоса.
Стас ведёт пальцем вверх, потом вниз, и попугаи дружно чирикают. Слышится крик: бомж во второй камере мечется из угла в угол, пытаясь сбить с себя пламя.
— Что, на службе правительству платят получше, чем простым работягам? — интересуется дежурный с жадностью, пока коллеги тушат бомжа.
Стас кидает кореллам по очереди три теннисных мяча. Мячи один за другим улетают в стороны; слышится звон стекла.
— Угу, на х-х-хлеб с вод-д-дой хват-т-тает, — язвит дрессировщик. — Я с-с-создатель армии Р-р-российск-к-кой Ф-ф-ф-ф-едерац-ц-ции, пол-л-лучаю меньше стрип-п-п…
— Не говорите, и мне там платили получше!
Дежурный и Стас дружно вздыхают, но дрессировщик, опомнившись, отворачивается.
— П-п-птицы в п-п-поряд-д-дке. — Он хмурится, потом медленно добавляет: — Ес-с-стест-т-твенно, их нуж-ж-жно иног-г-гда инсп-п-п-п…
— Покороче, пожалуйста, — просит Степаныч.
— З-з-завтра вс-с-сех «Сал-л-ламандр» заб-б-беру на об-б-бновление, — продолжает презрительно. — Ув-в-видите, на ч-ч-что способ-б-бны мои д-д-дети.
— Слушаюсь, товарищ дрессировщик!
Степаныч отдаёт честь. Стас фыркает и идёт к выходу.
— П-п-помните — зав-в-втра! — бросает обернувшись. — В-в-всё измен-н-нится…
Дверь лязгает за его спиной, и улыбка сползает с лица Степаныча.
— Вот червяк, — цедит вслед Стасу и, вздохнув, оборачивается к дежурному. — Я домой. Наши птички на тебе.
Участок пустеет, погружается в тишину, и только сопят в дежурке луковые комочки.
На улице вечереет. Дмитрий Иванович выходит из своего Ситроена и спешит, посвистывая, к подъезду хрущёвки. В отдалении звучат крики и грохот.
Пикнув ключом, Дмитрий Иванович входит в дом и взлетает по лестнице на свой этаж. Жена, кокетка в розовом приталенном халате, выглядывает из зала.
— Дорогой, как дела в университете?
— Ну-ну-ну, как там могут быть дела, Анечка? Студенты лютуют, начальство прогуливает, — Дмитрий Иванович рассеянно целует жену в макушку. — Что приготовить сегодня, милая?
— Лазанью, — надувает губы Аня.
— Чудесно, милая, чудесно.
Дмитрий Иванович уходит на кухню. Слышится грохот, звон разбитого стекла, мяв придавленной кошки, жужжание бензопилы... Аня задумчиво смотрит ток-шоу о путешествиях, прибавив звук пультом.
— Мне скоро зарплату повысят! — объявляет Дмитрий Иванович, появляясь на пороге гостиной с полными тарелками.
Из кухни струйкой тянется дым. Учёный вытирает со лба следы сажи и падает на диван.
— Как в городе появились «Саламандры», повсюду такой подъём… Уже неделю меня не грабят по дороге домой! Супергерои — решение всех проблем, моя милая, — добавляет Дмитрий Иванович и тянется к пульту.
Светлую комнату опутывают ритмы Муз-ТВ, и Аня вздрагивает.
— Ну Дим, сейчас же будут новости!
— Зачем тебе этот негатив, Ань? Давай музыку послушаем.
— Нет уж, я хочу быть в курсе событий.
Аня решительно переключает канал.
— Мы заканчиваем репортаж из эпицентра ужасного наводнения. — Ведущая бросает взгляд на корреспондента, за спиной которого виднеется девственно-зелёный экран, и торопливо переключает на заставку. — Прошу прощения, технические шоколадки.
Дмитрий Иванович вздыхает, кладёт в рот кусочек лазаньи и аппетитно хрустит.
— Далее в новостях: попугаи из правительственного спецотряда «Саламандра» ограбили Центральный Банк Российской Федерации. Украдено свыше ста миллионов рублей, есть пострадавшие.
Макароны падают обратно в тарелку. Дмитрий Иванович потрясённо таращится на телевизор, открыв рот.
— Вот это по-по-поворот, — заикается от неожиданности, совсем как Стас.
— По правилам портала «Встреча со знаменитостью» у вас есть час на общение. — Сотрудник, мальчишка лет девятнадцати, суетится, прячет взгляд и всем телом развёрнут к двери из тесной приёмной. — Огненный Вихрь очень занятой человек… непросто было договориться, нда…
— Ну-ну-ну, конечно, я всё понимаю, — Дмитрий Иванович хлопает парнишку по плечу, и тот приседает. — Он в кабинете?
Парнишка кивает. Дмитрий Иванович подворачивает рукава гавайки, с хрустом разминает суставы, бьёт кулаками воздух.
— Побеседуем! — восклицает он.
За спиной учёного слышатся стук входной двери и быстрые удаляющиеся шаги. Потом грохот — кажется, кто-то споткнулся и с ойканием пересчитывает ступени.
Не тратя время, Дмитрий Иванович толкает дверь из мутного стекла.
Стас сидит за столом. С последней их встречи дрессировщик похудел ещё больше; брови обожжены, на коже видны синяки и рубцы. Стас — вернее, Огненный Вихрь — поигрывает пальцами, наблюдая за учёным поверх тёмных очков.
— Н-н-ну здарова, от-т-тец, — бросает снисходительно.
Дмитрий Иванович садится напротив.
— М-м-мог бы п-просто нап-п-писать в телег-г-гу.
— Знаешь, к чёрту телеграм!
Вместо старой футболки на Стасе — чёрная с эксклюзивным принтом: языки пламени и надпись «Свобода попугаям!». На каждом плече злодея сидит по корелле, одна примостилась на макушке и сосредоточенно дёргает выкрашенную в оранжевый прядь.
— Стас, милый мой, одумайся. — Дмитрий Иванович приветственно кивает попугаям и вновь возвращает взгляд к лицу дрессировщика. — Ты слишком далеко зашёл. Я понимаю, что инфляция при стабильно низких зарплатах не радует никого. Я и сам иногда такие планы лелею, о-хо! Но ты…
— В-вы, — поправляет Стас холодно. — И з-з-зови меня, к-к-как все, Ог-г-гнен-н-н-ным В-в-вихрем-м. Я б-б-больше не Стас.
— Ну-ну-ну, что за честолюбие? — улыбается учёный ласково. — Ведь это не твоя сила, мальчик мой. Ты украл её.
— Я п-п-первый, к-к-кто её подч-ч-чинил! И ед-д-динствен-н-н-ный!
Стас вскакивает. Стул с грохотом падает на пол за его спиной, и дрессировщик вздрагивает. Кто-то из коррел с перепугу поджигает стол.
— Т-т-тиха! — Подняв стул, Стас садится обратно.
Виновато чирикнув, корелла прячет голову под крыло. Учёный меланхолично прикуривает от огонька сигарету.
— Я м-м-мог б-бы исп-п-пеп-п-пелить теб-б-бя п-п-прямо сейч-ч-час, — бормочет Стас, пока Дмитрий Иванович терпеливо ждёт конца угрозы. — Н-н-на тв-в-воё сч-ч-частье, я ув-в-важаю теб-б-бя и предлаг-г-гаю помощь.
— Ну-ну-ну, у меня и так всё хорошо, — качает головой Дмитрий Иванович.
Стас снова встаёт и идёт по кабинету туда-обратно, важно заложив руки за спину. Ударившись лбом о стену, зло сдёргивает тёмные очки.
— З-з-здесь т-т-теперь я в-в-власть, — заявляет Стас горделиво, а потом торопливо крестится. — Я д-д-дам теб-б-бе денег-г-г. Пок-к-ка моя арм-м-мия наб-б-бирает сил-л-лу, б-б-бери семью и уезж-ж-жай из ст-т-траны. З-з-здесь ты уже н-н-ничего н-не из-з-зобрет-т-тёшь. Н-н-ну сам п-п-подумай, что м-м-может в-в-вся воен-н-н-ая мощь с-с-с-страны против ст-т-т-таи суп-п-перптиц?
Огненный Вихрь кладёт на стол внушительный чемодан. Дмитрий Иванович поднимает крышку и растерянно смотрит на пачки купюр, посыпанные сверху мелочью.
— Ну как же так… Стас, ты же добрый человек, я знаю!
Огненный Вихрь поправляет висящий на телефоне брелок из обгоревшей кости и поднимает взгляд.
— А? — Он пожимает плечами. — Н-н-не д-д-дури, дед-д-д. Б-б-беги, пок-к-ка можешь.
Махнув Дмитрию Ивановичу рукой, Огненный Вихрь покидает кабинет вместе с пернатыми солдатами. Учёный сидит в тишине, разглядывая чемодан…
Аня с порога видит, что муж не в себе. Смахивая метёлкой пыль с глиняной вазочки, она спрашивает:
Дмитрий Иванович мнётся, а потом решительно улыбается.
— Собирай вещи, Анечка. Университет срочно переводит нашу сверхважную кафедру в иностранный филиал.
Ваза с треском бьётся о пол. Зажав ладонями губы, Аня сдавленно спрашивает:
Дмитрий Иванович ставит в прихожей чемоданчик.
— Русийсковая Федерация по-прежнему захвачена птицами! Ситуация ухудшается: теперь в каждом городе, вплоть до заполярной Сибирии, есть свой попугай-наместник. Люди в панике и боятся выходить на улицу, а Огненный вихрь строит вторую башню в свою честь!
Дмитрий Иванович проходит мимо надрывающегося чумазого юноши. Вокруг глашатая собралась толпа зевак; те, что в первых рядах, вытягивают шеи, разглядывая распечатанные фотографии руин. Обогнув корову, пытающуюся подцепить картинку языком, Дмитрий Иванович сворачивает на забитую торгашами улочку.
— Налетай, черепа мулов и овец!
— Сегодня в продаже мясо! Осталось три килограмма!
Дмитрий Иванович спешит дальше, рассеянно глядя под ноги. Выглядит он неважно: уставший, с испещрённым морщинами лбом и обгоревшим носом. Очередная гавайка распахнута и выпачкана в пыли, мокасины потрепаны на швах. Учёный входит в один из коричневых домов, но через минуту выскакивает обратно.
Толкнув дверь соседней “коробки”, Дмитрий Иванович спускается в подвал. Ступеньки скрипят со звуком, похожим на шёпот: "Вы все-е-е умрё-е-ете…" Мерцает свет. За спиной кто-то воет, под лестницей мерзко хихикают. Щурясь, Дмитрий Иванович тянет на себя железную дверь...
— Дмитрий Иванович, Дмитрий Иванович! — Диана вылетает навстречу счастливая и запыхавшаяся. — Последние раскопки…
— А ну, цыц! — Лёша отпихивает коллегу и шагает к начальнику. — Нашли, да! Раскопали эту хрено…
— Оружие против “Саламандр” почти готово, — заканчивает устало Катерина, подняв взгляд от своего стола. — Осталось соединить с артефактом.
Дмитрий Иванович замирает как вкопанный. По лицу расплывается улыбка, сначала несмелая, потом полная облегчения. Он хлопает в ладоши и пускается плясать мамбу.
— Чудесно, мои милые, чудесно!
Диана смеётся, а Лёша, встав на колено, отбивает ритм ладонями. Остановившись, Дмитрий Иванович строго заговаривает:
— Испытания проводим без животных. — Дождавшись молчаливых кивков, с энтузиазмом продолжает: — Начнём-ка с…
Южноамериканское солнце заходит за дома, и лишь вопли то из одного переулка, то из другого нарушают тишину раз в секунду.