Творец⁠⁠

Когда Артем не высыпался, он сильно "тормозил".

Когда Артем "тормозил", это никак не сказывалось на скорости бега, но в Артеме пропадала способность запутывать преследователя непредсказуемыми виражами, внезапными поворотами, и прыжками через изгороди огородов.

Хронический недосып, впрочем, никак не сказывался на ровности кирпичной кладки, и подсчете адекватного количества раствора и кирпичей на этаж, поэтому от прораба на работе бегать не приходилось.

За обедом приходилось продумывать маршрут будущего ночного отступления – недосып не придавал уверенности в креативных способностях бегства "экспромтом".

Недавно, прораб приказал все м рабочим пройти тест на IQ. На стройках это не принято, видимо, это была личная инициатива прораба, начальник желал понять, существует ли какая-либо корреляция между когнитивными способностями каменщика, и количеством мата, обрушивающегося на него из глотки прораба.

Жажда познания похвальна.

Итоги тестов показали, что Артем почти идиот. Недосып крепчал, но Артем точно помнил, что сначала отлючается воображение, и лишь много позже аналитические и вычислительные способности.

Стали появляться галлюцинации

Бегал Артем все еще быстро.

По ночам, когда Артем приступал к творчеству, адреналин, выделяющийся с мыслями о грядущем преследовании придавал ему сил; радость творчества доставляла вдохновение – креативность возвращалась, низкие показатели IQ сохранялись.

"Забавно, что единственным весомым своим достоинством я считаю силу воображения, каковая никак не отображается в системах оценки когнитивных способностей, хотя бы в том же тесте IQ. Мое подлинное "Я" существует вне системы, вне общества?" – подумалось Артему, когда он в очередной раз спешно собирал инструмент в рюкзак, едва заслышав полицейскую сирену:"Наверное, потому и бегать быстро научился."

В ту ночь бежалось особенно легко, и...радостно – Артем мчался маршрутами былой славы: мимо бетонных пилонов моста, раскрашенных им под ноги носорога; вдоль слепой бочины богатого таун-хауса в стиле хай-тек, которую Артем превратил в вычурный фасад готического собора; сквозь дыру в заборе, огораживающем городскую мусорку, на коем Артем запечатлел гигантских крыс, пожирающих людей; промеж двух давно брошенных хозяевами запорожцев, размалеванных со всем стим-панковским драйвом под паровозы...

Внезапно, две темные фигуры показались из-за поворота впереди:

– Стой, голубчик, добегался. – сообщил Артему обладатель фигуры покрупнее и погрузнее, шагнул под свет уличного фонаря, блеснул звездами полковника на погонах, и испортил ухмылкой текстуру трехдневной щетины на щеках.

Артем остановился, и поднял руки, хотя никто не наставлял на него ствол.

– Опрышкин, иди в машину, я тут сам разберусь. – Скомандовал полковник второй фигуре, так и не подставившей под свет фонаря погоны, и та покорно и дисциплинированно растаяла во тьме.

– Ночка нынче звездная, погодка шепчет, – решил прервать затянувшееся молчание Артем, – меня на пятнадцать суток запрут? Хоть отосплюсь...

Полкан подошел ближе к Артему:

– Давай рюкзак, посмотрю, что у тебя там...

– Баллончики с красками, батончики с гематогеном, жетончики на метро, начальник.

Полкан принял рюкзак из рук Артема, раскрыл его, и стал неторопливо сверять содержимое с рапортом пойманного.

– Странно немного, что полковник ночами за мелкими хулиганами бегает...

Полицейский поднял на Артема глаза, отступил на пару шагов к стене забора, ткнул пальцем в белое пятно, и сказал:

– Тут не закончил.

– Да, рано вспугнули...

Полкан бросил рюкзак на асфальт, и заявил:

– Так дорисовывай.

Артем удивился, но повиновался: присел на корточки, вооружился баллончиком и тряпкой, и...:

– Нее, начальник, вдохновения нет, когда знаю, что за мной никто не погонится.

– Перспектива штрафа и пятнадцати суток простимулирует вдохновение в достаточной мере?

– Вполне.

– Малюй давай, я тут рядом постою. Этой ночью я твоя муза.

Артем приступил к работе.

– Слушай, парень, автограф не оставишь в девичьей анкете моей дочери, она – твоя яростная поклонница, я и анкету с собой принес..вот.

Артем удивился, но расписался.

– Ты еще у "Покровского моста" две колонны не расписал...когда планируешь?

– Так это же совсем рядом с полицейским участком! Как-то стремно.

– Не робей, прикрою.

– Послушайте, а чего это последний месяц ЖКХ не телится – мои художества не забеливает?

– Я не признал в начальнике ЖКХ важную персону, спутал с бомжом, обыскал, нашел коробок с гашишем...теперь он ручной.

– Коррупция – покровительница искусств?

– Цыц, малой, про пятнадцать суток не забывай!

– Уже боюсь, уже рисую...эх...хорошо пошло.

– Послушай, парень, возьми мою дочку в ученицы а? Пожалуйста!

– А бегает она хорошо?

– Спортивная деваха, второй разряд по легкой атлетике. А зачем? С такой то крышей? – полковник с достоинством ударил себя в грудь кулаком.

– Я рисую, пока есть резон убегать, а дочке вашей придется за мной угнаться.

Полковник задумался, а затем ответил:

– Прыток сержант Опрышкин, прострелю ему ногу случайно, чтобы медленнее исполнял роль музы, искусство требует жертв.

– А можно как-то без членовредительства? Я – человек мирный.

– Что ж ты, хулиган, предлагаешь мне и впредь за вами с дочерью носиться? Я после инфаркта, пожалей старика.

– Ну, ногу так ногу. – Вздохнул Артем, – а дочка у вас красивая?

– Ты это, того, ни-ни, – всполошился полкан, – пока заднюю стену моего дома не распишешь, и не вздумай мне в зятья набиваться...