Подвиг

«Сыновья полка», мальчишки и девчонки, они вели свою собственную маленькую войну, чтобы спасти мир и… маму. У них не было детства, но была огромная сила духа.

Боря Новиков. Обыкновенный 12-летний мальчишка, каких миллионы. Учился в школе, после уроков бежал играть во двор своего барака, любил маму. Мария Ивановна воспитывала его без отца, сутками напролет работала на заводе. Семью в 1941 году эвакуировали в Рыбинск из блокадного Ленинграда.

Многие бежали от войны, а Боря бежал за ней, рвался защищать Родину. В 1942-м он трижды пытался попасть на фронт, но его ловили и возвращали домой. С четвертой попытки упрямый подросток все-таки оказался у линии боевых действий.

Борю обнаружили и сняли с поезда у станции Бологое. Чтобы разжалобить комбата, мальчик на ходу сочинил легенду, что прибыл он мстить врагу за умершую от голода мать. План не сработал. Вояку накормили и посадили обратно в поезд. Но не тут-то было. Новиков перебрался в другой состав и вернулся.

Солдаты 380-го стрелкового полка приютили пацаненка. Так юный рыбинец стал сыном полка и получил прозвище Гаврош.

Гвардии майор в отставке В. Козырев вспоминал:

Я знал Бориса только в тот период, когда он был воспитанником батареи 76-миллиметровых пушек 380-го стрелкового полка. К нам его направили из штаба полка, чтобы он был дальше от переднего края обороны. Солдаты нашей батареи приняли его как родного сына. Сшили ему военный костюм и сапоги, выдали личное оружие, и он все время находился при командире или комиссаре батареи. С ними жил в землянке, спать ложился на нарах между ними, и те в холодное время согревали его своими телами. Он быстро завоевал симпатию личного состава батареи. Каждый солдат старался его приласкать и сделать ему что-нибудь приятное. Борису у нас нравилось жить и служить. В его обязанности входило помогать нашему санинструктору при оказании первой медицинской помощи раненым. Мальчик был отважным, не боялся разрывов снарядов, мин и свиста пуль. Он, видимо, не верил в возможность быть раненым или убитым…

Боря служил связным, почтальоном, санитаром – прямо под пулями делал перевязки раненым солдатам. Полковник запаса Н. Парфенов, командовавший стрелковой ротой, вспоминает, как мальчик попал к нему в роту:

Борис оказался в нашем эшелоне около Вышнего Волочка. По прибытии на фронт он находился в штабе нашего третьего стрелкового батальона. Потом перешел в мою девятую стрелковую роту. Ему никто не возражал. Борис состоял в ячейке управления роты, был моим связным, передавал мои приказания командирам взводов, донесения командиру батальона. Не расставаясь с медицинской сумкой, перевязывал раненых под пулеметным и автоматным, не говоря уж об артиллерийском и минометном огне. Ему постоянно угрожала опасность быть убитым или раненым, но удержать было просто невозможно. Однажды на Северо-Западном фронте шло длительное и большое наступление. Я из мелкого окопчика управлял боем роты. Смотрю, Борис идет, не торопясь, с двумя медицинскими сумками. Идет прямо по открытой местности, хорошо наблюдаемой и простреливаемой огнем противника. Я кричу ему: «Ложись!». Он также не спеша подходит к моему окопу и говорит: «В меня не попадут». Я затащил его к себе в окоп и спрашиваю: «Зачем тебе две медицинские сумки? Тебе тяжело». Он отвечает: «Одна своя, вторую взял у убитого санитара — пригодится.

Офицер запаса С. Лебедев:

Впервые я увидел этого малыша при разгрузке нашего эшелона на станции Любница. Вторично – в деревне Семеновщина. Смотрю, идут командир батальона, его заместитель, комиссар и с ним мальчуган. В третий раз увидел его в первый день боя, в мае 1942, с санитарной сумкой. Кого перевяжет, кому поможет уйти в укрытие. Я обратил внимание на детский крик: «Дядя, помоги!». Вижу, мальчонка подполз к убитому солдату. Но чтобы перевернуть его и взять документы в кармане гимнастерки, у него не хватило сил, и он попросил помочь. Каким я помню Бориса? Маленький, коренастый крепыш, рыжеватый, с редкими веснушками. Глаза бледно-карие.

Наравне со взрослыми мальчишка героически сражался под Ленинградом. За два месяца, с мая по июнь, Борис вывел с поля боя 18 раненых с оружием, под огнем противника перевязал 26 человек, вынес 12 винтовок, 3 ручных пулемета, 2 автомата, а также доставил много документов, собранных с тел убитых немецких солдат. За это подросток был представлен 4 июля 1942 года к награждению медалью «За отвагу».

Комиссар подразделения, в котором воевал Боря, об отважном бойце рассказал своему сынишке. «Он был немного больше тебя, сутуловатый, с большой головой. Глазенки отражали его не по летам развитый ум и мужественность, отвагу, энергию. На первый взгляд самый обыкновенный мальчик. Но он все время был на передовой линии огня и под грохот взрывов и лязг железа делал своими маленькими ручонками большое дело. Здесь он был и сам ранен в ногу, но продолжал помогать другим. Он часто приходил ночевать ко мне в блиндаж и по всей военной форме докладывал: «Товарищ комиссар, воспитанник Борис Новиков явился в ваше распоряжение!», щелкал своими маленькими каблучками и приветствовал, беря руку к головному убору. После этого укладывался ко мне под бок, обнимал за шею и просил, чтобы я рассказал ему сказку…».

Корреспондент фронтовой газеты писал о том, как Боря помогал раненым: «Раненый был рослым бойцом. Ему показалось неудобным опираться на плечо маленького санитара, он просил: «Оставь меня». Борис обиделся: «Ты это брось. Ты у меня не первый – восемнадцатый». Сдав раненого бойца врачу, опять пошел, вернее, побежал туда, где шли бои. Маленький, юркий, он проворно ползал по переднему краю, выводил раненых, собирал оружие».

Каждое из своих писем для мамы в Рыбинск Боря начинал фразой «Привет от бойца Северо-Западного фронта Новикова Бориса». Он рассказывал, что находится во взводе конной разведки полка, работает почтальоном и носит звание ефрейтора. А еще у Бори была лошадь Машка. А сам он, как подобает настоящему воину, носил шпоры и саблю.

Командование тоже отчитывалось матери бойца: «Находясь у нас, Борис хорошо воспитывается. Это юный герой. Смел, находчив. Его снарядили в красноармейскую форму: сшили все по росту. Не беспокойтесь, он находится в хорошем надзоре».

Но ни находчивость, ни отвага не уберегли парнишку. Свою медаль боец Новиков так и не увидел. 11 июля 1942 года под Старой Руссой нашим танкам нужно было добраться до реки и вытащить подбитую машину. С вражеской стороны это место не просматривалось, поэтому бойцы не стали ждать ночи и двинулись туда засветло. Боре тоже захотелось пойти на задание. Он вскочил на броню одной из машин. Враг услышал шум техники и открыл огонь из минометов. Одна мина разорвалась рядом с танком, и град осколков попал в мальчика.

Следующий день стал тяжелым испытанием для повидавших многое бойцов. Разведчики прощались с бесстрашным мальчиком. Бойца похоронили со всеми почестями, с залпами винтовок и пистолетов, на дивизионном кладбище у деревни Язвищи Ленин-градской области.

В Рыбинске в честь Бори Новикова названа улица.

Источники: портал «Память народа», журнал «Костер», 1972 год

А ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО САМОЕ СТРАШНОЕ НА ВОЙНЕ???

- Что самое страшное на войне? – спросила я у своего деда.
Наверное под впечатлением от фильма о войне.
Он как-то задумчиво помолчал, замешкался с ответом, а я настаивала:
- Тебе было страшно?
И услышала:
- Нет…
- Ну там же стреляют, убить могут…
- К этому быстро привыкаешь…
Нужно сказать, что дед мой не любил смотреть фильмы о войне, всегда смотрел, но не любил. Вставал, выходил покурить, опять возвращался, нервничал, говорил, что все неправда, что не так было, что снимать не умеют, опять тянулся за сигаретой и снова уходил резко махнув рукой, как-бы отмахиваясь от чего-то, и чуть погодя возвращался к экрану.
А мне было интересно, что не так, и как было на самом деле. Поэтому я продолжала настаивать:
- Ты что, совсем-совсем не боялся?
Это сегодня я понимаю, что даже в самом страшном фильме о войне мы все равно видим только ее парадную, героическую сторону. И что страшно даже представить то, что видели глаза моего деда. Ну как он мог объяснить десятилетнему ребенку все ужасы войны?
Он молчал. Привычным жестом опять потянулся за сигаретой. Молча закурил, глядя сквозь меня, в дым от сигареты… И вдруг заговорил:
- Самое страшное на войне – это дождь!
- Дождь? – растерянно и разочарованно протянула я.
- Да! Когда он льет не переставая день за днем.
Особенно здесь на Украине, когда мы освобождали ее была как раз осень и дожди. Холодно. Чернозем раскис, орудия проваливаются, как в болото, а у нас наступление. Мы их на руках выносили. Машиной не вытащить,- буксуют. Их тоже толкаешь-толкаешь – никак – «на пупок брали». Пробовали лошадей запрягать – вязнут по брюхо, еще и их вытаскивать, а они тут же снова проваливаются. Приходилось машины бросать. Упираешься-упираешься, а упереться-то не во что – ноги скользят по грязи, разъезжаются, мы падаем, извалялись в грязи с ног до головы, а никак не сдвинуть… Так и выносили орудия на руках. Отстреляемся, а тут опять атака… И по новой… Солдат ногу поставит,
она проваливается, достает уже без сапога. Он туда рукой – нет сапога, ушел как в трясину. Холодно, осень, дождь полощет…
До окопов добрались, у немцев отбили, стемнело. Радовались, часовых расставим, хоть вздремнем до утра – сил никаких уже нет. А не тут-то было. Дождь льет не переставая, земля так промокла, что больше не впитывает воду, и окопы стали водой наполняться. Из окопа не высунешься – немцы близко, сразу очередью скосят, снайперы стреляют – чуть кто шевельнется… Так и сидели в ледяной воде. Кто задремал, упал – захлебнулся, утонул.
- Как утонул? В окопе?
- Мы дежурных назначали по очереди. Одни спят, другие следят. В темноте не видно, по всплескам ориентировались. Бывало, что и дежурный вздремнет – все измучились – одна надежда, что сосед «бульк» услышит и вытащит.
А на рассвете опять в атаку пошли.
- Мокрые?
- Помнишь,как на пальчиках кожа морщится, когда долго руки в воде?
Я кивнула.
- Вот таким все тело становится, кожа сморщивается. Обсушиться негде. Все мокрое. И укрыться негде. Дождь неделями не переставал, на нас форма прела и ткань начинала расползаться, сапоги в грязи позади остались (где запасных то набраться? – наступление).
- Так вы же, наверное, простуживались все… Болели?
- Не болели.На войне не болеют.
- Совсем? Почему?
- Не знаю почему – никто не болел.
- Дедушка, а дальше.
Следующую ночь уже стояли на пригорке, все равно мокро, но хоть не в воде. Под деревом пристроились и уснули. Утром проснулись, а встать не можем.
- Заболели?
- Примерзли!!! Ночью подморозило, шинели мокрые насквозь – ее же не отожмешь, да еще и пропитанные жидкой грязью, вот и примерзли. Пришлось расстегиваться и из шинели вылезать. Пробуем их отодрать, а они намертво, да и толку-то – те, что отодрали колом стоят. Как белье, которое сушат на морозе. Так и пошли в атаку в гимнастерках.
- Ну вы победили немцев?
- Победили, - ответил он задумчиво, продолжая смотреть куда-то в даль, сквозь время.
Может тогда меня слегка и разочаровал этот не героический рассказ. Я ожидала услышать что-то другое, какой-то секрет, я хотела узнать, что самое страшное на войне, или что мой дед такой герой, что вообще ничего не боится.
Я не знаю, не помню. Но слушала я завороженно… Запомнила… Запомнила так, как будто была там. Не в окопе, наполненном водой – видно мое детское воображение не могло этого даже представить, а под тем деревом, где примерзли шинели. И я спала там со своим дедом, крепко прижавшись спиной к его теплому животу, под его защитой, накрытая той самой шинелью, и мне не было страшно. Я видела серое утро, раскидистое дерево, укрытое инеем, и пар, поднимающийся от их мокрых гимнастерок. А потом они ушли в наступление…
Вот она – генетическая память, связь времен и поколений.
Потом я слышала много других уже героических историй не от него, а о нем, о его подвигах и ранениях, о том, за что он получил свои звания, медали и ордена. Но помню я то, что видела глазами своего деда.
Спасибо тебе дедушка! Теперь я знаю, что самое страшное на войне. Я тебе верю…

Текст не мой, взято с другого ресурса

Прадедушка мой, Васильев Владимир Евгеньевич, всю свою жизнь посвятил железным дорогам.

В годы Великой Отечественной Войны каждый делал всё возможное, чтобы приблизить светлый День Победы. Прадедушка помог Северному Кавказу. Он участвовал в строительстве бронепоезда №6 под именем "Смерть немецким оккупантам".

Вот заметки, сделанные рукой деды Вовы уже после войны.

"Северный Кавказ 1941 год. Война.

Немцы дважды оккупировали Крым. А фронт был под Ростовом-на-Дону. И фрицы почти по расписанию из Крыма летели бомбить Ростовский фронт. Пролетая над почти всей территорией нашего тимошевского отделения Северо-Кавказской жел. дороги.

Эта площадь ограничена городами Армавиром, Ростовом, Тихорецком. Видимо слабо прикрывалась нашими войсками. Защищены были портовые и крупные города. Это позволяло вражеской авиации летать свободно.

Я, предварительно посоветовавшись с рабочими паровозного и вагонного депо (которые охотно поддержали)...помимо основной рабочей смены, за которую они зарплату получают, работать ещё полусмену бесплатно на строительстве Броне-Поезда для защиты нашей территории.

Получив поддержку рабочих и согласия Райкома и высших организаций строить Бронепоезд, что они окажут помощь в получении Бронематериала. Райком назначил меня руководить строительством Бр.Поезда.

Азово-Черноморская флотилия доставила для установки на поезд боевую технику.

(далее небольшое расхождение по датам, скорее всего поезд был построен позже)

В июне 1941 года Бронепоезд с надписью "Смерть немецким оккупантам" был построен. Со мной и начальником полит. отделения отправился на станцию-порт Ахтари.

Бронепоезд я сдал лично Контр-Адмиралу Горшкову, командующему Азово-Черноморской флотилией после опробования стрельбой и митинга собравшихся железнодорожников и моряков."

Ему было уже много лет, когда он описывал события, произошедшие в 1941 году в станице Тимашевская. Он пытался написать об этом в газеты.

"Пишет Вам пенсионер рождения 27.05.1911г. Вас.Вл.Евг. (Васильев Владимир Евгеньевич)

В прошлом работавший 61 год на ж.д. транспорте в должностях от пом. машиниста паровоза, электровоза до заместителя начальника Московской железной дороги. В званиях от майора -- генерал (директора?) III ранга. Ветеран В.О.В., ветеран труда, инвалид II гр.

О почти незамеченном патриотизме рабочих железнодорожниках теперь города Тимашевск, которые построили в начале войны для обороны Кавказа Бронепоезд "Смерть фашистским (немецким) оккупантам"

А ведь такие случаи не обычные и молодым поколениям полезно было знать способность русских."

Его жена, моя прабабушка Ольга Илларионовна и маленькая дочка Нонна (теперь уже моя бабушка) остались в Пятигорске. Как и все воевавшие, он горько тосковал по ним и очень ждал вестей.

"...Тяжело! Очень тяжело не знать судьбы своих дорогостоящих, родных, любимых жены, дочери вот таких как они смотрят на тебя с фотокарточки..."

Прадедушка и прабабушка за год до войны.

За подвиг Васильев Владимир Евгеньевич был награждён медалью "За оборону Кавказа"

Он умер 23.07.2006г. в возрасте 95 лет.

Дедуль, я тебя люблю и очень скучаю по вам с бабулей. Мы помним. И передадим это дальше, нашим поколениям. Спасибо за чистое небо над нами.

Автор: Никита Баринов.

Дата написания: 08.05.2020.

Почему-то по сети ходят туда-сюда рассказы именно о наиболее сомнительных подвигах Красной Армии, часть из которых заведомо выдумана: 28 панфиловцев, уничтожение толпы танков Колобановым в одном бою, рейд Малько через Минск и так далее. И у меня появилась идея выделить, скажем, 4 эпизода, безусловно имевших место и впечатливших меня. Ну а если понравится, то продолжу подобные заметки.

Начало войны в Прибалтике было особенно тяжёлым. На этом участке немцы бросили в бой сразу две танковые группы. Численное соотношение было особенно неблагоприятно. Да и стрельба в спину от предателей-прибалтийских националистов, тоже не помогала. Впрочем, в первые часы не это, а именно полное превосходство немцев привело к тому, что передовые дивизии были почти моментально разгромлены. Козырем советской стороны стали, как обычно, танковые дивизии. 2 т.д. генерала Солянкина была брошена в бой у городка Рассеняй.

Положение перед 22 июня. Карта из Фронтовой Иллюстрации.

Бои проходили с переменным успехом, немцы понесли неопределённые, но не малые потери, были отмечены случаи паники. Но численное превосходство оставалось у немцев и они начали обтекать дивизию Солянкина с флангов. Пришлось отступать. А один танк, прорвавшийся в тыл почему-то не отступил. И остался удерживать очень удачное место, перекрывая дорогу, по которой снабжалась, а точнее, благодаря нему, уже не снабжалась боевая группа Рауса. Немцы оценили тактическую грамотность экипажа, послав сначала противотанковые орудия, а потом и зенитку, знаменитую 88 мм зенитку. Но и 50 мм орудия и зенитку танк уничтожил. Потом были посланы сапёры, при чём дело происходило ночью. Казалось бы, у танка без пехотного прикрытия шансов никаких. Но и это не помогло. Уничтожили его лишь на следующий день, под прикрытием автоматических зениток подтянув ещё одну. Тем не менее, всего один танк нанёс немцам не малые потери и заставил промучиться целую боевую группу почти день. Это не просто подвиг, это чудо. Всех, кто хочет знать больше отсылаю к замечательной статье Коломийца. Единственное, что Рауфз, который там упоминается, это Раус. Видимо, ошибка расшифровки речи.

2. Минский Т-34.

Через 5 дней боёв Белоруссии Минск был занят немецкими войсками. Занят почти без боя. Но оставалось ещё не мало войск к западу от столицы Советской Белоруссии. И, даже попав в западню далеко не все из них сдавались. 29 июня, примерно в 17.30-18.00 два танка врываются в город, один танк был подбит, но другой доходит до дивизионного КП 20 т.д.

При этом из пулемёт он успел поразить несколько автомобилей и даже ранить, правда, легко, немецкого комдива. Лишь после этого с помощью ПТО и гранат удалось уничтожить танк. Затем танк ещё долго стоял посреди Минска, активно фотографируясь проезжавшими и проходившими мимо немцами. Судьба экипажа не совсем понятна. С уверенностью можно сказать, что, как минимум, часть экипажа погибла. Но есть сведения, что один из танкистов уже после войны в Минске искал тех, кто помог ему скрыться. Подробнее можно почитать тут. Кроме того, в Минск прорывался танк ещё 30 июня. Но увы, большого ущерба немцам не удалось нанести, а экипаж подбитого танка, пытавшийся спрятаться под мостом, был убит. Подробнее.

Ещё один танк (см там же) был подбит на окраине. Также отмечу, что рассказы Малько о том, что, якобы, он ворвался в Минск на Т-28 не подтверждаются ничем, кроме слов его экипажа. Хотя, как я уже говорил, стоявший примерно там же, где, по описанию Малько, подбили его машину, Т-34 немцы отфотографировали со всех сторон.

3. Буйническое поле.

Журналист давно стало ругательным словом. Любовь к дутым сенсациям, следование принципу "пипл схавает" и дремучая некомпетентность стали признаками типичного военного журналиста ещё задолго до Великой Отечественной. Да и она дала яркие примеры такой халтуры, взять хотя бы историю с 28 панфиловцами, выдуманную в том виде, что мы знаем, Кривицким или публикацию фотографий выведенных из строя "Матильд" с подписью "немецкие танки", приведшую к международному скандалу и заслуженному отправлению фотокора Бальтермаца в штрафбат. Но были и положительные примеры. К нашему счастью, Константин Симонов оказался не только квалифицированным журналистом и честным и весьма храбрым человеком, но тонким наблюдателем.

В июле 1941 года на фронте всё было плохо. стране отчаянно нужен был подвиг, при чём не из серии "и все героически погибли", а такой, который бы показывал: с немцами можно воевать и можно их бить. Особенно - их танки. Симонов узнал, что под Могилёвом, якобы, подбили много танков. И он понёсся туда. Как оказалось - не зря. Он и фотокор Трошкин прибыли буквально через день после боя. На фоне хаоса, коего насмотрелся Симонов за первый неполный месяц войны, порядок в полку Кутепова, куда он приехал, поражал. В том числе поразило и то, что его задержали и лишь после тщательной проверки оставили в покое.

Карта позиций в районе Буйнического поля. Сейчас там всё изменилось очень сильно.

На следующее утро он вместе с солдатами пошли на нейтральную полосу осматривать танки и фотографировать их. Да, там не стреляли, но никто не мог поручиться, что их не накроют артиллерией или внезапно не начнётся новое наступление немцев на Могилёв. Тогда Трошкин сделал знаменитые кадры битой немецкой техники, через неделю опубликованные в "Известиях".

Фото, пошедшее в газеты в 1941

Hs-126. Прозвище — «костыль», предок «Рамы». Сел и был захвачен красноармейцами.

Всего было заявлено подбитие 39 танков. В общем-то, заявляли часто и больше, вот только в реальности редко удавалось добиться таких успехов и ещё реже имелись столь явственные доказательства немецкого поражения. Теперь можно взглянуть на ситуацию со стороны противника.

Противостоял дивизии Романова и полку Кутепова никто иной, как Вальтер Модель с 3 танковой дивизией. При этом к началу боя 12 июля речь уже не шла о кавалерийском наскоке передового отряда - немцы подтянули артиллерию и начали наступление массой бронетехники. Первую линию обороны удалось занять относительно легко, а вот дальше начались проблемы. Танки начали подрываться на минах. Советская артиллерия обстреливает остановившиеся танки. Немцам бьют во фланг. В результате, потеряв на этом участке 18 танков к обеду, немцы сворачивают наступление. Всего за тот день немцы потеряли 26 танков, не считая БТР. Потери в офицерах были чрезвычайно тяжёлыми. Погибло, минимум, два оберлейтенанта и два лейтенанта были ранены. В итоге дивизии пришлось искать удачи в другом месте.

Как видно, даже заявки не сильно отличаются от реальных потерь немцев, что на войне изрядная редкость. Кроме того, Симонов описывает, что оставленные немцами танки (они утащили только два на ремонт) были подорваны взрывчаткой, чтобы сделать их непригодными к использованию в случае захвата немцами. Увы, такое наши делали относительно редко.

Буйническое поле не было уникальным боем. Например, после боя у Хандорова в танковом полку осталось всего 16 танков, а командир просил отвести и их, дабы избежать полного уничтожения. (Кратко можно почитать тут, а подробное описание есть в 1-м номере за 2011 год в журнале "Антология войны" - статья за авторством Мосунова). Но нигде так оперативно и качественно не было сделана фиксация результатов боя.

4. На танке из "Зелёной брамы".

Читатели старшего поколения, вероятно, помнят фильм "Жаворонок", в котором пленные советские танкисты, которые должны стать целью для немцев на полигоне, бегут на танке и, в итоге, гибнут. В кино дело происходит в Германии. При всей фантастичности истории можно сказать, что имелся в реальности если не прототип, то аналог. 6 А Музыченко и 12 А Понеделина окружены под городком Умань на Украине. Несмотря на отчаянное сопротивление, войска зажаты и последним оплотом становится лес около Умани - "зелёная брама" (книгу про эти бои Долматовского очень рекомендую). Когда стало ясно, что всё кончено, совершается попытка прорыва. Лидировал прорв последний оставшийся танк армии - БТ-7М из 53 танкового полка 81 моторизованной дивизии 4 мехкорпуса. В танке кроме экипажа находились инструктор политотдела армии старший лейтенант Корнев и начальник штаба 6 А Иванов. К пушке почти не было снарядов, а пулемёт был неисправен. Тем не менее, танку удалось вырваться. Утром они попытались спрятать танк, чтобы продолжить движение ночью, но немцы их обнаружили и обстреляли. От преследования ушли, но пришлось ехать по тылам днём. Но тыл у немцев почти не охранялся, да и принимали танк, видимо, за свой. В итоге, совершив 200-километровый бросок, танк подошёл к фронту, но дамба через реку оказалась взорванной, танк вскоре подбили и сидевшим в нём пришлось выбираться. Впоследствии немцы на фотографии танка подписали, что рядом лежат двое танкистов. Иванов и тяжело раненный Корнев сумели каким-то образом добраться через реку и выбраться к своим. Он пережил войну, писал в комиссию генерала Покровского про начальный период войны, где описал и этот прорыв. Но ещё до опубликования этих отзывов в книге "Пишу исключительно по памяти"(2 том) любителям истории из проекта "Немиров-41" попалась на глаза странная фотография подбитого танка... В результате было проведено прямо-таки образцовое расследование и теперь мы знаем, что тем танком был именно танк, вырвавшийся из "Зелёной брамы". Более того, найдено даже место, где он стоял, благодаря обнаружению траков.

Оригинал: https://vk.com/wall-162479647_149474

Автор: Никита Баринов (@numer140466).

Личный хештег автора в ВК - #Баринов@catx2, а это наш Архив публикаций за апрель 2020

Администрация Пикабу предложила мотивировать авторов не только добрым словом, но и материально.

Поэтому теперь вы можете поддержать наше творчество рублем через Яндекс-деньги: 4100 1623 736 3870 (прямая ссылка: https://money.yandex.ru/to/410016237363870) или по другим реквизитам, их можно попросить в комментах. Пост с подробностями и список пришедших нам донатов вот тут.

Весной сорок второго на улицах Ленинграда появилась невероятная компания — высокий, красивый и бледно-прозрачный мужчина, в сопровождении двух тощих и веселых… собачек. Пережить “голодную, лютую, темную зиму” уже было чудом: для людей страшнее и мучительнее бомбежек оказался “наш хлебный суточный паек”.

“Мама выпаривала клей из стульев, варила кожаные ремни, мы все сосали опилки. Вспомнить страшно и забыть нельзя”, — говорила наша тетя Валя.

Иван Иванович Наркевич, потомственный цирковой артист, по инвалидности невостребованный в солдатский строй, сам себе определил место на войне — помогать детям жить. И, наверное, поэтому следующим чудом, ниспосланным свыше, было то, что уцелели его четвероногие помощники и друзья.

Как удалось сохранить животных, какие бабки ворожили Ивану Ивановичу и какие ангелы молились — одному Богу известно. Правда лишь одна — блокадная пайка Наркевича делилась между всеми поровну.

Как ожидали его маленькие ленинградцы! Как расцветали бледные личики при виде настоящих собачек! В эти часы дети забывали о хлебе, о бабушке, которую “увезли на саночках”, а “когда бомбежка — страшно”, — они беззаботно играли.

— Я хочу ее погладить, можно? — тянется худенькая ручка к собаке.

— Ой, какая умница, на задних лапках стоит…

— А вы к нам, дядя Ваня, еще придете?

Но проклятая война напоминала о себе недетскими вопросами.

— А кушать собачки часто просят? Наша Муся все время есть хочет. Кричит и кричит, глупая, — жаловался на сестренку восьмилетний Витя.

— Слушайте, слушайте! Они рычат, они лают! — Девочка Валя, забыла, когда живую зверушку видела.

Обход всех известных ему и уцелевших очагов, детских садов и школ Иван Иванович начал с апреля 42-го. За 800 дней ни разу не обманул, не задержался к обещанному часу. Счастье под обстрелами и бомбежками призрачно, а радость мимолетна, и поэтому полуживой от голода Наркевич поднимался, тормошил свой зверинец и шел к детям, ведомый заповедью: “Благослови детей и зверей”…

Когда закончилась война… да нет, пожалуй, раньше, — после прорыва блокады, о Наркевиче говорили и писали много. Ленинградские газеты обозначили его подвиг как “незаметное гражданское мужество”. Потом вспоминали о нем все реже и реже, а к восьмидесятым и вовсе забыли.

Англия и Америка, Франция объявили бы такого человека национальным достоянием, у нас же заслуги Наркевича в перед Отечеством оцениваются государством в 26 рублей — такова была пенсия Ивана Ивановича в восемьдесят девятом, накануне 45-летия Победы. Из оной суммы ухитрялся Наркевич уплатить ежегодный налог на собак в сумме 65 рублей.

Жизни без собак Иван Иванович не представлял себе вовсе. И потому от дома призрения отказался, хотя и шел ему девятый десяток.

Мир не без добрых людей: достойно и с любовью ухаживали за Наркевичем в последние годы студентки ленинградского педагогического училища № 5.

***

Несколько лет назад в городе на Неве торжественно открылся памятник птичке Чижику-пыжику, что “на Фонтанке водку пил”.

Что ж… Будь я скульптором, то подарила бы городу иной памятник — Ивану Наркевичу с четвероногими артистами и ленинградским детям — детям, многие из которых не дожили до января сорок четвертого.

Автор: Светлана Гладыш КРЕЩЁНЫЕ БЛОКАДОЙ, Московский литератор, Номер 03, февраль, 2007 г.

К посту имеются вопросы: #comment_168900861