Серия «Истории из жизни»

И вот, 1 марта 2008 года случилось это. Я стояла у окна и смотрела во двор, на белом полотне снежного покрова сидели вороны. Удивительно так сидели, в кругу, и перекаркивались. Я смотрела на них и привычно ощущала болезненную пустоту внутри, я задавала себе вопрос, зачем я вообще нужна, и почему я себя настолько плохо чувствую. И вот тут ко мне пришло острое понимание, что ТАК я больше просто не могу. Это слишком тяжело. Именно там, у окна, мне пришла в голову мысль о том, что у меня, вообще-то, были мечты и планы на жизнь. Те, которые я создала ещё в далёком детстве. Прыгнуть с парашютом. Сходить в поход. Порисовать настоящим маслом. Я перебирала эти мысли и желания и чувствовала, как отогреваюсь внутри. Словно в темноте моей души зажглась свеча, и сразу стало понятно, куда двигаться.

Первым цветом, который я, впустила в свою жизнь, оказался зелёный. Я поняла, вполне осознанно, что мне нужно себя баловать, что мне надо искать удовольствия, ориентируясь на свои желания. Я помню, как удивились мои коллеги такой разительной перемене, и как они зажглись вслед за мной. Вот я купила кошелёк "под крокодила" за 3500 (ещё в 2008 это было дорого, свою однушку я снимала за 6500), и заявляю им, что это мой способ любить себя, позволить себе больше. Они меня цитировали, и хвастались тем, что купили себе, вдохновившись моей идеей побаловать себя.

Потом я купила себе ноутбук. Когда я принесла его домой, то минут 10 просто прыгала вокруг него, я дала ему имя и да, он до сих пор работает (17 лет ему в этом году, перешёл по наследству к отцу-пенсионеру)! А тогда он стал моим окном в мир. Был тогда ещё телефонный интернет и карточки, 40 минут, чтобы скачать одну песню. Сайты знакомств, где я, ещё не понимая специфики этой темы, воспринимала за чистую монету всё, что говорят. Там и встретился мне человек-парашютист, который всё организовал для меня, чтобы я испытала то, о чем мечтала. Кстати, он был женат, но даже не намекнул и не пытался подкатить, а может, я настолько не излучала никакого интереса, кроме парашютного, что он не решился действовать.

Для чего я пишу всё это? Депрессия - это состояние обесточивания, энергосбережения на максималках. Потому что ваши действия перестали соответствовать вашим целям. Потому что вы забыли, зачем сюда пришли. Тело блокирует потери энергии, потому что извне, своими действиями, вы её не добываете. Вы тратите силы на нелюбимые дела, нелюбимых людей, на неприятные мысли, это всё не может наполнить вас. Оно только отнимает. И тогда психика вводит режим чс, чтобы сохранить то, что осталось. Жизнь на минималках для тех, кто забыл, чего хотел на самом деле.

Интуитивно я решила наполнять себя. Сначала тем, что зажигало меня в детстве, потом пошли взрослые мечты. С тех пор мне не нужна мотивация на что-либо, потому что если ты делаешь то, чего хочешь, она возникает сама по себе. Из желания. Да, желание двигаться, оно тоже существует. Есть здоровую еду. Заботиться о своём самочувствии (с бухлом и сигаретами - хреновое оно). Давать себе всё больше. Учиться раскрывать радость бытия, делая свершения в свою сторону. И чем дальше, тем чище эта радость. Чем честнее я в своих желаниях, тем больше энергии мне приходит на их исполнение. И для этого надо чувствовать себя, если чувства подавлены, то вы не в курсе, чего хотите, думая, что не хотите ничего.

Теперь, спустя время, я понимаю, что не смогла отгоревать крах семейной жизни и ожиданий, с ней связанных. Я попыталась засунуть поглубже все переживания и создала внутри себя чёрную дыру, которая начала поглощать меня. Именно такие ощущения были в моей душе - словно я на краю пропасти, и меня неотвратимо тянет в неё. И в какой-то момент это падение для меня стало сильно привлекательным.

Это было незабываемое путешествие, где были и свои разочарования. Тогда бы мне задуматься о том, кто должен быть рядом в походе, но нет. В нашем тандеме, как ни странно, я была самой сильной и стойкой, мне приходилось выслушивать нытье, надевать жилетку для слез моего благоверного, брать на себя побольше вещей, которые он без зазрения совести спихивал на меня. Надо признать, что походом назвать эти странствия по Крыму было сложно, кроме части проживания в палатке и приготовления еды на огне. Первоначальный план пройти пешком побережье Крыма разбился о реальность, в которой прямо в море стоят заборы, а все побережье поделено между собой отелями, санаториями и городскими пляжами.

Но мне хотелось в горы! На следующий год совершенно спонтанно мы решаем двигаться в сторону настоящего похода в Горный Алтай. Наш первый настоящий поход продолжался 23 дня, мы прошли порядка 50 км, муж пролил около ведра слез, мы делили наши вещи и расходились в разные стороны прямо там, в горах, потом мирились и шли дальше. В тот поход мы не дошли до поставленной цели, отчасти из-за ухудшения погоды, отчасти из-за капризов моего спутника. В итоге мы спустились с высоты и просто батонились в речной долине около недели.

Новая попытка сходить в поход была еще более провальной. В этот раз целью стали Шавлинские озера в Горном Алтае, к которым мы нашли новый, малоизвестный путь, да, он должен был оказаться подлиннее, но оказался бесконечно длинным из-за того, что мы заблудились. Вместо трех дней мы шли девять, причем от рассвета и до заката. Все потому, что вместо обычной тропы свернули на звериную, а потом – на лошадиную. У озера мы пробыли всего 5 дней, потом мой товарищ стал снова ныть и проситься вниз, и нам пришлось уйти. Оставшееся время мы снова батонились, и я поняла, что это и есть походный стиль и желаемая форма досуга моего сопровождающего. Забраться подальше и батониться.

Следующей нашей целью стали Гималаи, на эту поездку мы копили 9 месяцев, и снова уволились, чтобы провести в путешествии сразу 6 месяцев. В наших планах было 3 месяца в Непале и 3 месяца в Индии. Я уже упоминала привычку моего супруга ныть, она сопровождала меня каждый день нашего путешествия, на любой высоте, при любой погоде, при любых событиях. Я терпела. Потом мы снова не дошли до запланированной точки (Базовый лагерь Аннапурны дотянули только до предпоследнего кемпа на 3700 м.н.), дальше мы поперлись в самые суровые районы на севере. Особенно поразил Джомсом, где каждое утро в долине дует сильный ветер с 10 до 18 часов, а на лицах местного населения печать такого родного русского недовольства, вместо приветливых непальских лиц. Мой супруг удачно туда вписался со своим недовольным лицом. А в Татопани ночью под нашим окном горланили песни пьяные русские, и это было сюрреалистично.

Так вот там, в Гималаях, на этих бесконечных ступеньках, убегающих вверх и вниз, мы встретили одинокую путницу. Мы поздоровались, услышали родной акцент и начали активно общаться. Девушка оказалась из Украины, путешествует одна, так ей комфортнее, легче, она ощущает свободу и защищена от неприятной компании. Я еще не осознала, что для меня значила эта встреча, я даже не вспоминала её до сегодняшнего момента, но я уверена, что в моем подсознании она отпечаталась просто навечно.

Когда мы перебрались в Индию, сняли номер на побережье, акклиматизировались, нытье моего супруга не кончилось. Он ныл даже с косяком в руке, лежа на пляже. Я поняла, что всё. Все его обещания, что однажды наступят условия, при которых он станет наконец-то счастлив, разбились, как морской прибой о камни. И я ушла. Мы поделили оставшиеся деньги, я села на поезд и поехала, куда глаза глядят. Такого бесстрашия, такого огня, такого стремления подальше свалить от этого бесконечного нытья, я не испытывала никогда в жизни. У меня не было ни капли сомнения, что я выдержу всё, что угодно, после такого.

И с того момента мое путешествие стало волшебным. Десять дней я прожила в Гокарне, начиная каждое свое утро йогой и двухчасовым созерцанием океана, я наслаждалась тишиной и спокойствием. Потом я встретила русскую компанию и еще месяц мы путешествовали с ними, позже я отправилась одна дальше, проехала по югу, чтобы сесть на поезд и проехать через Индию на поезде. Про это путешествие мне захочется написать отдельно, но сейчас о том, что было дальше.

Возвращались мы на одном самолете, сидели рядом. Он привычно ныл и рассказывал про свою часть путешествия, я слушала и мечтала, как мы приземлимся, и разойдемся в разные стороны навсегда. Так и вышло. Еще через два месяца я переехала в Сибирь, собрав два своих чемодана вещей. А еще через месяц взяла рюкзак и отправилась в Горный Алтай. То путешествие продолжалось 33 дня, из которых первые 14 были в полном одиночестве и тишине. Признаюсь, когда я пришла на нашу старую стоянку, где еще, казалось, был теплым след от костра, меня накрыла боль и разочарование. Я плакала, и это было таким очищающим и освобождающим для меня состоянием.

В то лето я прошла 146 км, дошла до Белухи, хотя не планировала, встретила интересных людей, многие из которых до сих пор присутствуют в моей жизни. Но самое главное, я поняла, что быть одному даже в условиях похода – возможно. Нет, я не призываю всех следовать моему примеру, особенно если есть сомнения в себе и ожидание неудачи, или привычка рассчитывать на других. Но я стала тем человеком, который без проблем пойдет в одиночестве хоть в кино, хоть в театр, хоть к черту на кулички. И даже там меня будет преследовать вопрос: «А тебе не страшно одной?». Угадайте, сколько раз я его слышала за 12 лет походной жизни? И можно ли действительно, остаться по-настоящему одной в горах, где звучит этот вопрос?

Надо сказать, что лошади из спортивной школы и лошади, которые ходят в горные походы, имеют массу отличий в поведении и дрессировке. Так, например, если спортивная лошадь с удовольствием лакомится яблоками, то алтайская походная лошадь знать не знает о яблоках и просто не воспринимает их за еду. Различия в отношении и уходе – максимальные, что сказывается и на норове животного, его привычках и взглядах на всадника.

Мой скакун, которому суждено было довезти меня до Аккемского озера и обратно, звался Бураном, он был самым старшим среди остальных коней – ему было около 20 лет. Он отлично понимал команды, но так же отлично чувствовал характер своего всадника, эта тема распространена среди лошадей. Если тебе не хватает смелости на что-то, лошадь вполне может взять инициативу на себя, только интересы при этом она будет учитывать свои. Так было и с Бураном.

Сначала мы шли уверенно и энергично, но когда вдоль тропы стали попадаться вкусные кустики, он стал тормозить и нажевывать зелень. По пути туда этот момент я упустила и позволила ему перекусы, что привело к полнейшей наглости в дальнейшем, когда конь просто отказывался идти дальше, пока не жеванет что-то. Одного, более молодого коня, наш проводник даже повел с петлей на привязи, поскольку он был еще сильнее заинтересован в траве, чем в передвижении по горам. Я хочу подчеркнуть тот момент, что у походных лошадей инстинкты значительно преобладали над дрессировкой, и это стало причиной моих дальнейших приключений.

Путь в ту сторону, к Аккемскому озеру, занял 2 дня. Мы запланировали 10-дневное пребывание в заповеднике, после чего проводник с конями должен прийти за нами и организовать обратный путь. Еще один интересный момент – после нашей доставки лошади были освобождены от упряжи (её оставили у озера) и в свободном темпе, что называется, отправлены на базу – домой. Кони бегут домой, не разбирая дороги, одним им известными тропами, в итоге путь в 40 км они преодолевают за один день.

И вот, наступает день отъезда домой. Вещи раскиданы по сумкам, поставлена задача. Мне снова достался Буран, и я решила его сразу «приструнить» - не давать отвлекаться на еду, наклоняться, нюхать посторонние кустики, держать его прямо по курсу. Конь откликнулся на мою уверенность и демонстрировал послушание. Проводник выбрал другую дорогу для спуска, через перевал, это был как раз тот путь, которым кони возвращались домой одни. Всё было хорошо, пока не начался крутой каменистый спуск, и для нашей безопасности, лошади с вещами пошли впереди, а мы спускались своими силами.

По пути я нашла подкову, кстати. Когда мы спустились вниз, проводник поведал нам историю о том, как только что кони повстречали осиное гнездо и натерпелись страху, один из них даже скатился на каменистом спуске и ему нужна была помощь, чтобы он встал. Для нас эта картина выглядела лаконично: лошади в мыле. Скакуны были перевозбуждены, и ошибкой было продолжить путь до того, как они полностью справились со своим волнением. Как только я села на Бурана, он тут же сорвался и поскакал, остальные лошади вели себя аналогично, движения были стремительными и бескомпромиссными, на попытки его остановить или снизить запал, он не реагировал. Так мы и неслись с ним по лесу, впереди всех. Я хочу подчеркнуть, что его прям вот понесло!

Дорога между тем петляла и раздваивалась, и на одном таком перекрестке конь повернул на менее удобную для человека тропу (видимо, на ту, которой он быстро возвращался домой), буквально через поворот я увидела горизонтальный ствол дерева на уровне своей груди, который приближался мне навстречу с огромной скоростью. Ствол был расположен так, что конь свободно проскакивает внизу, а вот для всадника такой возможности не предусмотрено, можно только воткнуться в препятствие. Я до сих пор благодарна тем инстинктам, которые действуют по умолчанию и спасают нас быстротой реакции и одномоментным выбросом колоссальных сил. Это был их звездный час.

Я схватилась за бревно руками, а ногами сильнее зажала бока лошади, так что ее движение стало замедляться. Тем не менее, она продвинулась вперед, растянув мое тело практически параллельно бревну, но все же остановилась, время от времени порываясь сорваться вперед. Тут до меня дошло, что лошадь мне уже не нужна, и я разжала ноги и повисла на бревне. Адреналин шарашил, а мысль была только одна – если бы не я, то следом ехала та самая девочка на такой же дикой лошади, и у нее шансов воткнуться было намного больше.

Были и хорошие результаты у этого приключения – на адреналине наши лошади приехали в пункт назначения намного раньше, мы уложились в один день. Правда, по пути молодые кони еще устроили девчонкам прыжки в высоту и скачки без правил, поскольку оказалось, что они боятся и грузовых машин. Но Буранчик их не боялся. Колени у меня болели 3 недели после забега на 40 км, поскольку домой лошади идут совсем в другом настроении, чем в горы – часто срываются на галоп и припускают, чтобы побыстрее. Амортизируешься, как умеешь.

Бывало и такое, что мы целыми днями сидели на горочке в полный штиль, и завидовали "карлсонам", парапланеристам с мотором на спине. Они сами делали себе ветер. Но мы, как истинные фанаты природных сил, ждали своего часа. Я научилась разбираться в облаках и воздушных потоках, определять скорость ветра. Мне был неведом страх, моё увлечение было полностью романтическим, тогда как большая часть банды парапланеристов стремилась в небо за адреналином. Они выделывали в небе сумасшедшие трюки и соревновались друг с другом на скорость и высоту, а мне нравилось просто чувствовать поток. Это было расслабление и вдохновение в чистом виде.

Наши отношения с парапланом были гармоничными до тех пор, пока в них не вписался третий - лебёдка. Надо сказать, что сезон ветра не такой и долгий, только в межсезонье в небе была активность, но уже в мае-июне температура поверхности земли и воздуха становилась примерно одинаковой, и потоков не хватало. Для этих случаев приспособили лебёдку, чтобы затягивать желающих повыше, где был шанс найти поток или хотя бы подольше покружить перед приземлением. Мой первый полёт на лебёдке и стал тем самым, последним полётом на лебёдке. Но, обо всем по порядку.

В тот день было красиво и ясно, мы уехали подальше в поля, лебёдка была установлена в машине, которая мчалась по дороге и тянула за собой трос. По мере натяжения крыло поднималось вверх, и там трос отцеплялся, чтобы счастливый парапланерист ощутил свободу полёта во всей своей безграничности. Казалось бы, что могло пойти не так? Оказывается, всё и сразу! В таком способе взлёта есть свои нюансы, и главный из них - ты не чувствуешь крыла. Совсем. Потому что руководят им другие силы, не твои. Ты не видишь землю, так как положение крыла несколько запрокидывает тебя назад. Теряется представление о том, где и в каком положении относительно земли ты находишься. Поэтому данный способ полёта обязательно требует контроля с земли.

Самые махровые и опытные парапланеристы не пренебрегали этим. Руководство осуществлялось по рации, тебе говорили, с какой стороны тянуть клеванту, чтобы выровнять купол. Затем человек с земли давал команду, когда необходимо было сорвать отцепку и отделиться от троса. Вроде всё просто, понятно, инструктаж пройден, идём на затяжку.

Волнительно, блин. Стартую. Красота. Тишина и покой. Тишина... Не поняла я сразу, что тишина у меня - в рации. Когда она заговорила, прошло около 30 секунд, и оказалась, за это время всё пошло не так. Поднялся ветер, крыло начало заносить вправо, а мне ничего не видно и не понятно, я смотрю только в бескрайнее небо. На земле в это время села рация у ведущего, и когда он её включил, они были на панике. Сразу же они стали мне наперебой кричать, чтобы я потянула отцепку, только она оказалась бракованная. Ну, то есть тот, кто её пользовал постоянно, знал, что она сшита косячно, и место, помеченное красным, за которое я тянула, не отцепляло трос. Забыли мне сказать, что ж. Самое время об этом узнать.

Следующая попытка спасти ситуацию и меня, заключалась в том, чтобы отцепить трос от машины. Но вот беда, там механизм, этим заведующий, использовался настолько никогда, что его исправность оказалась под вопросом. Он не сработал. Тогда водитель решил поехать назад, чтобы ослабить трос, но.. Та-даам! Наехал на него. Последней каплей стала команда по рации от ведущего, который перепутал лево и право. Маленькая оплошность, следуя которой, я развернула крыло воздухозаборником к земле. Благодаря этому, скорость моего влечения к поверхности возросла до 5 м/с. Это потом уже по приборам смотрели, что высота падения составила 80 метров, а моя встреча с ней состоялась через какие-то секунды. Я хорошо их помню. Я молилась, даже не припомню, что за слова. Наверное, что-то вроде "Господи, спаси!!!".

Всю силу удара об землю распределили на себя локоть правой руки (перелом плеча), правое нижнее ребро (ушиб и гематома), и правая нога (надрыв связки). Собственно, локоть передал импульс в плечо и где-то там кость переломилась, порвала мышцу и увидела свет божий, обнажив миру 10 см своей белоснежной красоты. По пути она зацепила крупный сосуд, откуда фонтаном забила кровь. Подбежавшие мои убийцы стали спасителями, ведь именно тот человек, который путает право и лево, героически зажимал пальцем порванный сосуд в течение 40 минут, пока ждали скорую. Мне было никак. Я не успела испугаться, и в очередной раз удивилась своему бесстрашию. Мне хотелось просто спать, но они просили меня не закрывать глаза и разговаривать с ними, и меня это раздражало, так что я даже прикрикнула на них, чтобы оставили меня в покое.

Потом приехала скорая, погрузили меня на тележку, дали морфия, который не подействовал от слова совсем. Я чувствовала каждую кочку и совсем не могла поспать, чего мне очень сильно хотелось. Потом была травматология, удивленные врачи, которые не увидели на узи ни одного повреждённого внутреннего органа. Потом была операция и разговоры с Богом под наркозом. Потом - жесточайший процесс отходняка и восстановления после всей этой медицинской наркоты, от которой хотелось вздёрнуться. А потом пришёл адреналин. Знаете, когда ты весь такой хладнокровный, переживая такой экстрим, то только потому, что организм зажал адреналин где-то внутри, и я хорошо ощущала его присутствие в животе. Неприятное чувство, словно ком, который щекочет солнечное сплетение и кружит тебя до тошноты. Надо сказать, те, кто меня уронил, постарались минимизировать последствия. Они собрали денег, купили всё, что было нужно. Помогли и мои друзья, за 3 дня мы собрали 90 тыс, я смогла оплатить лучших мануальщиков и массажистов, реабилитация заняла практически полгода. А в первые дни после операции мы ходили на самые трешовые аттракционы в парк и выгоняли из тела адреналин. Так я познакомилась со своим страхом.

Честно говоря, после падения мои ценности значительно поменялись, в первую очередь потому, что у меня был маленький сын. Романтика полётов перестала таковой быть и стала риском, который мог оставить его без матери. Он был тогда, на лётном поле. Он видел, как я упала. Ему было всего 2.6 года, но он запомнил это надолго, как мама упала.

Тем не менее, несмотря на то, что я решила завязать с парапланом, я совершила еще несколько полётов, чтобы не оставить птср в теле. И сначала было страшно до трясучки, но это необходимо было сделать. Только после нескольких спусков и полётов в потоке я смогла расслабиться и снова поверить в себя.

Какие выводы я сделала?

Не доверять свою жизнь тем, кто не умеет с этой ценностью обращаться.

Не ставить под угрозу благополучие своего ребёнка.

Верить себе.. Ведь мне так хотелось потянуть левую клеванту, пока мне не закричали "право!"

Надо сказать, что читать свои стихи людям для меня непросто. Я бы сказала, что это чрезвычайно сложно. Мое сердце выпрыгивает из груди, во рту пересыхает, а по ощущениям – после всего меня ждет расстрел. Долго я это прорабатывала, театральными курсами, в том числе, но эту историю я расскажу в другой раз. А пока, вот с таким состоянием, еще до театра, я ищу выход своей потребности звучать стихами. Вот в один из дней я попадаю на литературный конкурс в местной библиотеке (центрального масштаба). Подавать заявки туда надо было заранее, поэтому в основной конкурс я не попала, но поучаствовала в свободном микрофоне, чем, как выяснилось позже, "покорила" председателя библиотечного Клуба Любителей Фантастики.

Дядечка в возрасте, с благородной сединой в волосах, подошел ко мне и спросил, не приму ли я приглашение прийти в Клуб Любителей Фантастики и почитать там свои стихи. Для меня это выглядело привлекательно, я же люблю фантастику, да и стихи мои понравились, чего бояться. Прихожу я туда в назначенный день и час – за столом собрались человек 5 мужчин разного возраста, комплекции, а также одна молодая девушка, которая почему-то не отрывала своего взгляда от вышивания на протяжении всей встречи. Это только потом я узнала, почему. Все пьют чай, и Александр (назовем председателя так, ибо не помню) торжественно представляет меня и просит зачитать свои стихи.

Я подготовилась заранее, нашла что-то в стиле фэнтези среди своих творений, и начала читать. Меня остановили и сказали: «Про любовь! Нам надо про любовь!». Ну ладно. Нашла про любовь. Почему-то решила, что раз большинство тут мужчины, то выберу одно из немногих моих стихотворений-фантазий о мужской любви. Мечтала я когда-то, чтобы меня так любили. Читаю.

Люблю ее глаза большие,

Изгибы губ, когда она в улыбке -

Лишь для меня, лишь обо мне!

Она моей души влечение..

И даже не скажу точнее,

Что сильно так пленяет в ней,

Она - не просто красоте священный гимн,

Она - живое прославление Любви,

И нежность сердце наполняет мне,

Я обездвижен, словно я во сне,

И только волны радости в груди,

Я трижды воскресал, когда погиб,

Лишь только ей благодаря..

Она моя любимая, навек моя,

Порхает бабочкой, с цветов их ароматы собирая,

В ее слезах - моря и океаны..

В ее дыхании - ветра степные,

Я вечность целую готов гоняться с ними,

Лишь только б рядом быть, и чувствовать душой,

Моя Богиня есть сама любовь!

Что тут началось! Один парень, сразу предупредив меня, что стихов он не читает и не любит, начинает препарировать содержимое моего стихотворения, и фраза «мужчины так не чувствуют! Так не бывает!» запомнилась мне больше всего. Кстати, размер, форма и рифма их не заботила. У них горело.. да фиг его знает, от чего. Наверное, так же, как у некоторых пикабутян загорелось, когда я примерно с той же уместностью разместила пост о своем ДР здесь. Но это еще не всё. Когда меня линчевали, и я примерно раз пять посетила преисподнюю (на каждый отзыв фантастолюба), торжественно объявили, что теперь начинается конкурс фантастических произведений, и сегодня свое творение всем представляет Настя (назовем так эту скромную рукодельницу).

Настя даже не повела бровью и не оторвалась от вышивки, пока ее рассказ на пяти листах читал председатель сообщества. А потом началось обсуждение, и я поняла, что неважно, стихи ты пишешь или фантастику, здесь линчуют всех. Настю разложили так, что я, сравнивая реакцию фантастолюбов на мои стихи, про себя пожалела эту девочку (она и была молоденькой, лет 17-18 от силы). Ей досталось больше, хотя меня потрепало немало. Я еще пару дней приходила в себя. Так я поняла, почему она не выходит из своего вышивания даже в то время, как обсуждают ее произведение.

Для себя в этой истории я сделала вывод, что критически важное значение имеет то, где, когда и кому ты доверишь то сокровенное, что есть стихи для каждого поэта. Я испытала огромный стресс, и все эти вот эмоции с перехватыванием дыхания, дрожью в коленках, и внутренний расстрел во время обсуждения моего творчества. И осталась жива! Но еще пару лет никуда не лезла со своими стихами, а пошла в театр, чтобы закрыть этот гештальт со страхом публичных выступлений.