Выбираясь обратно на дорогу, он сообразил, что не предупредил жену и дочь, которые, тем временем, успели уйти уже довольно далеко. Больше того, дорога впереди изгибалась, и они должны были вот-вот скрыться из пределов видимости!

— Стоп! — в голос, довольно резко скомандовал он, но уставшие жена и дочь не отреагировали сразу, продолжив механически переставлять ноги. — Да стойте же вы!

Не вышло. Дочь, успевшая уйти вперёд ещё на сотню шагов и почти скрывшаяся за поворотом, вроде и остановилась поначалу, замерла на месте, от чего-то остолбенев, но к отцу даже не повернулась. А после и вовсе избавилась от рюкзака, бросила сумку с куклой и с визгом рванула куда-то вперёд. Жена несколько раз растерянно повернулась от дочери к мужу и обратно, прикусила губу, а потом тоже сбросила поклажу и побежала за ребёнком, куда-то за поворот дороги, вниз, за кусты и деревья. Роберт и рад был бы последовать её примеру, но в сердце как-то вкрадчиво кольнуло, на лоб бросилась испарина, а в глазах потемнело, и он медленно опустился на пыльный, покрытый трещинами асфальт.

В мозгу билась одна мысль: ведь дочь кричала что-то, знакомое, старое, оттуда, из детства… речка… нычка… тачка… кочка… овечка! Точно — овечка!
Только какая, ко всем чертям ада, здесь может быть овечка, а?!

Тут из-за деревьев показалась Мария, заходящее солнце подсветило её сзади, и она показалась Роберту ангелом — такая прекрасная, сияющая… он невольно улыбнулся и протянул руки к ней.
Ангел сердито упёр руки в боки и сказал строгим голосом:

— Чего это ты тут разлёгся, а, Роберт Картер? Вставай, нас зовут к столу.

-*-*-

— Из полисов — как же, знаем, — на ломаном английском важно провозгласил сын хозяина, тощий чернявый подросток лет пятнадцати. Из всех местных он оказался единственным, кто хоть как-то говорил по-английски, поэтому Роберт вынужден был общаться исключительно с ним. А вот Мария с пулемётной скоростью тарахтела о чём-то в компании трёх женщин разного возраста, да и сам владелец “асиенды”, как он гордо нарёк пару сараев и хлипкую оградку для небольшого стада овец, нет-нет, да и вклинивался в их разговор. Да ладно Мария — даже Эйка не чувствовала себя чужой, хотя ни разу на памяти Роберта жена не учила дочь испанскому, а смотри ты — и понимает что-то, и даже говорит!
В какой-то момент, безотрывно глядя на них, он ощутил зависть и досаду.

— Эй, гринго! — пацан подёргал его за рукав. — На, ешь! Еда! Вкусно!

В руках у парня был... бургер. Конечно, совсем не такой, как раньше — не булочка, а лепёшки, да ещё и маисовые, и, понятно, никакого тебе кунжута. Но котлета была! И кетчуп! И лук торчал, и сыр, пусть и белый, а не жёлтый, как положено. Котлета — только с гриля, ещё шипит даже.

“Вот чёрт… Интересно, руки-то этот красавец мыл — если не сегодня, так хотя бы на этой неделе, а?”.

Роберт взял горячий бургер, чуть не уронил — пальцы предательски ослабли, пришлось сжать посильнее, сминая пышную лепёшку сверху. Несколько секунд он смотрел на, казалось, навсегда забытый осколок прежней жизни, а потом вгрызся. Еда — впервые за много лет — принесла буквально взрыв ощущений, давно забытых, странных, лук показался слишком горьким, кетчуп — слишком кислым, зажаренная по краям до сухаря лепёшка царапала горло, но он всё равно справился в считанные мгновения.

“Господи, как животное, — со стыдом подумал он. — Ну вот что тут такого, а? И ведь не так и вкусно, ну ничего ведь тут нет, и правильно Комитет говорит, что это чертовски вредная еда, ну зачем я…”.

Но где-то внутри себя он точно знал, что счастлив.

- А как стучать?

- Нежно, - ответил я, подражая незабываемому Глебу Егоровичу.

- Ой, вы знаете, я буду это делать ну очено-очено нежно, - у моих попутчиков в пластмассовых стаканчиках уже плескался только что разлитый херес и я понял, что пикник на природе плавно и безоговорочно трансформировался в автофуршет...

Солнце поднималось всё выше и выше, транспортный поток на подъезде к городу всё плотнее, а голоса барышень на заднем сиденье всё томней и томней. Их завотделом, что сидел справа от меня на пассажирском, повернулся к ним:

- Девчонки, ну вы водителю по спине-то хоть стучите? Или забыли?

- А как же! - "ответственная" за постукивания вмиг встрепенулась и обняла меня ласково за шею, прижавшись к моей шевелюре своими кудряшками, в которых отчетливо читался изысканный аромат лесной "Шанели" с легкими нотками божественных шашлыков. - Да стучаю я, стучаю. Я так по тебе стучаю!..