Оля опять что-то сказала, что-то очень едкое, но Лёша не услышал, сказал:

- А ещё этот тупоголовый Денис...

Подумав о работодателе, парень и вовсе сник и всё оставшееся утро молчал. Молчала и Оля. Лишь иногда девушка кидала в него недовольные взгляды. Ну что-ж. Винить её в этом Лёша не мог. Он и сам не очень-то был доволен собой...

В автобусе было много народу. Все толпятся, недовольно бурчат, чихают. На улице промозглая осень. Прежде, чем добраться до остановки Лёша промочил нижнюю штанину. А ещё на плечо умудрился нагадить голубь. Он, конечно же, стёр, но теперь там виднеется противное размазанное пятно.

Само собой, свободного места не досталось. Стоя возле окна и держась за мокрый поручень, парень разглядывал своё хмурое выражение. Морщинистое лицо (а ведь ему двадцать пять!), синяки под глазами, жалкая усмешка. Разве мог бы он представить раньше, что всё будет так?.. Хотя, пожалуй мог.

Парень вздохнул и ушёл в свои мысли.

Одиннадцатого класса он не кончал, ушёл в девятом. Не хватило умений. Затем пошёл в колледж, обучаться на слесаря. Параллельно, пока работал, родители копили ему на учёбу в нормальном университете. Лёша (а вернее родители) мечтали, чтобы сын выучился на юриста, но не срослось. В какой-то момент, когда почти вся сумма была скоплена, отец серьёзно заболел и ему пришлось оплачивать операцию...

Долгое время он мытарствовал на разных местах. Сперва работал на автостоянке, но затем, когда случился несчастный случай (его чуть не обвинили в порче дорогущей машины) ушёл. Парень уже тогда понимал, что это подстава. Смуглый хозяин мойки с замысловатым именем в какой-то момент заявил: "Лёша-джан, ты меня конечно прости, но ты должен уйти. Мой племянник хочет занять твоё место". А Лёша уйти отказался, ведь считал, что это нечестно и через пару дней оно и случилось.

Дальше он искал себе новое место, опять работал на мойке, затем в забегаловке, в баре. Деньги копились, но не так быстро, как того бы хотелось.

А в какой-то момент, когда из-за ковида с работой опять пролетело, наткнулся на объявление в газете: "Требуются ведущие на массовые мероприятия". И этим же вечером он созвонился со своим новым работодателем. Трижды проклятым и ненавидимым им Денисом!

***

- А, Алексей, ещё не передумал?

- Нет, Денис. Я пока буду работать тут!

- Ну очень жаль. Ты пойми, я же не просто так тебе это говорю. Работа клоуном - трудна и опасна. Не каждый с ней справиться. Тут нужны сноровка, ум и отвага. Очень многие люди боятся работать на публику.

- Денис, ты мне это всё постоянно говоришь, - вздохнул парень. - Зачем? Публики я и так не боюсь - ты же знаешь. Как по мне, из меня получился не очень плохой аниматор.

- "Аниматор", - губы Дениса в презрении дрогнули. - Алексей, дорогой мой, запомни. Мы - не аниматоры. Мы - клоуны. Клоун - древняя почитаемая профессия, прошедшая через долгую эволюцию. В средние века, например, шутам дозволялось такое, что не могли себе позволить и ближайшие к королю подданные. Смог бы твой аниматор оскорбить своего начальника? Вот то-то оно... Аниматоры - это так, современная забава. Причём, я более чем уверен, временная. Туда идут лишь всякие неудачники, не нашедшие себе более успешной ниши, хотя, - Денис чему-то своему усмехнулся. - Тут, Алексей, ты всё же оказался прав. Ты - хороший аниматор, а не клоун.

На этом они разошлись. Когда Лёша переодевался в раздевалке, то скрипел зубами. Вот такой он, его текущий работодатель Денис. Никогда не упустит момента позлобствовать.

Выступление прошло в актовом зале. Когда он вышел на сцену, снизу сидело много детей и родителей. Все весёлые, в предвкушении.

Лёша был одет в искусственно загрязнённую белух рубаху и лапти, играя местного деревенского дурачка Авдотия. Денис же (ну кто бы сомневался!) отыгрывал роль храброго и благородного героя, которого (барабанная дробь!) звали Денисом. Эту роль работодатель придумал сам. В ней Лёше доводилось совершать злые, но тупые и предсказуемые поступки, а Денису с гордо поднятой головой их разрешать.

Под конец каждой выходки, тот говорил:

- А теперь, дети, давайте накажем мерзкого Авдотия! Берите эти дубинки и поднимайтесь на сцену!

Чуть позже, под радостный детский визг, Лёша корчил злобно-болезненное лицо, прикрывался от ударов пластиковыми палками и восклицал: "Но как же так, Денис?! Как ты меня раскрыл?!".

В общем, тупая и не смешная роль. Денис очень любил устраивать подобные, где он - благородный герой, а кто-то другой (Лёша) - глупый и злой. Глупого обязательно бьют, героя вознаградят.

- Ну как, Алексей, не передумал? - спросил Денис после концерта. - Сегодня ты как-то слабее отыгрывал. Нужно вживаться в роль! Клоуном быть пока не твоё.

- Я и не спорю, - ответил парень, давя раздражение.

- Я тебя ни к чему не принуждаю, просто говорю, как оно есть.

- Денис, - вздохнул Лёша. - Ты говоришь это постоянно. Серьёзно, хватит! Я тебя понял, ты - успешный клоун, - последнее он выделил с издёвкой, - а я - нет. На этом и порешили.

Денис высокомерно усмехнулся и покачал головой, скрыв за усмешкой раздражение.

- И всё таки ничего ты не понял, Алёша, - последнее он скорее выплюнул. - Я ведь и впрямь о тебе забочусь. Ты пойми: у меня и дед был клоуном, и отец. Причём какими! Первоклассными! Их выступление ты бы знал, какие аншлаги в своё время собирали. И деда, и отца постоянно на разные выступления приглашали, а один раз и вовсе на телевидение! Вот где успех, видишь! Я тоже по их стопам решил идти. Быть настоящим клоуном у меня в крови. У нас это - целая семейная династия! Дед, отец, сын. Отец меня всё детство к этому моменту готовил, как и дед. Обучал всяким фокусам, работе с публикой, сочинению разных сцен и историй. Подборке и даже шитью костюмов, в конце-то-концов. Здесь и сейчас мой триумф, Алексей, моя ступень к славе. И очень будет обидно, если набирающую яркость молодую звезду вдруг заслонил какая-то там луна, согласись? Звезду это, конечно, не погасит, но пятнышко на ней оставит. И теперь я повторю свой вопрос: Алексей, ты как, не передумал? Быть может, ты найдёшь себя в другой нише, а я подберу кого-нибудь получше.

С раздражением выплюнув "Нет!", Лёша вышел на улицу и пошёл к остановке. Пока он шёл, раздражённо думал: "Вот ведь урод!".

На этот день было запланировано ещё парочку выступлений - два в детских садах и ещё одно, последнее, в школе. По мокрому осеннему городу пришлось поездить изрядно. Впрочем, как и всегда. Домой Лёша вернулся поздно, когда на часах было 19:34. Уставший и злой словно голодный барсук.

Сразу же по возвращению залез в холодильник и не закрывал его, пока не ополовинил пол-пачки дешёвенькой колбасы. Лишь утолив голод, он огляделся. Оли нигде не было.

Странно, подумал он. Обычно она всегда дома. Вышла что-ли куда-то. Он позвонил, но она не взяла. Походив по квартире, парень плюнул на это и принялся отдыхать. Ноги почти не стояли, разуму требовалась разгрузка. А спустя два часа, когда дверь наконец-то хлопнула, он спросил:

- Ну и где ты была?

- Да так, - отмахнулась она. - С подругами гуляла.

- У тебя же вроде не было подруг.

- Ну значит нашла! - раздражённо оглядела парня она. - Что ещё за допросы?! Мне теперь и выйти нельзя?!

- Выйти-то можно, но могла бы записку оставить. Я же волнуюсь.

- Волнуется он, - буркнула Оля. - И впрямь бы волновался, нашёл бы работу получше. Так, ладно, я в душ, мыться.

Спать Лёша ложился с тяжёлой головой. Сон долго не шёл, а когда парень всё же засыпал, то видел странные сны. В них Оля стояла с другим мужчиной (лицо у того было замазанным чёрным облаком, а всё остальное виделось чётко: дорогущий костюм, часы, визитка "успешный юрист", выглядывающая из нагрудного кармашка, элитная иномарка за спиной) и смеялась над ним, тыча пальцем. Лёша проснулся в холодном поту, с сильно бьющимся сердцем. Бросив взгляд вбок и увидев сопящее лицо девушки, выдохнул и лёг снова, заснул.

***

На этот раз Денис не стал ничего говорить. Зайдя в раздевалку (они находились в очередном детском саду) он лишь мазнул взглядом по парню и, весело насвистывая, начал переодеваться.

- Ты сегодня какой-то подозрительно весёлый, - зачем-то буркнул Лёша, натягивая огромный жёлтый ботинок.

- А?! - опомнился тот. - А, это ты. Я уже про тебя и забыл. Что ты там сказал, Алексей? Весёлый? Да, есть такое. Такое обычно бывает у успешных людей, знаешь. Я вот вчера девушку встретил. Весь вечер мы с ней провели...

- Мне не интересно! - отмахнулся парень. - Всё, я оделся, пошли.

- Ну пошли, - усмехнулся Денис, разглаживая огромный тканевый воротник. - Аниматор.

День прошёл, как обычно. Лёша скакал перед тупыми детьми, изображал распоследнего болвана, получал удары. Не все из них были слабыми. Пару раз один жирный невоспитанный свин (с рыжей нечёсаной шевелюрой и веснушками) так ему зарядил, что потом на животе синяк обнаружился. "Больше терпения, Алексей, - сказал увидев недовольное лицо Денис всё с прежней раздражающей улыбочкой. - Работа у нас сложна и ответственна. Насмешить детей не каждый может. Чтобы стать настоящим клоуном нужно многое вытерпеть, многое постичь. Я вот например умею всё это в совершенстве, а тебе ещё пахать и пахать".

Буркнув что-то неоднозначное, не то "иди на хрен", не то "я тебя понял", Лёша вышел из раздевалки и направился к лестнице.

Весь день он думал о том, куда катится мир. Все эти родители, сидящие в зале, с улыбками на лицах смотрят за тем, как их чада кого-то колотят. Да, пусть вымышленно, но колотят же. Они представляют, как с радостью кого-то бьют, им это приносит огромную радость. А те люди, которые должны, по-идее, наставлять их на путь истинный, лишь хлопнуют в ладоши и кричат: "Да, так его!".

"И после этого мы удивляемся, что люди такие злые?", - всё вопрошал он, сидя в автобусе.

***

Сейчас 21:10, а Оли всё нет. Лёша расхаживает из угла в угол и пытается до неё дозвониться, но без толку. Никто не берёт. Лишь безэмоциональный голос из раза в раз сообщает: "Абонент временно недоступен". Может случилось что?!

Она пришла лишь под утро. Весёлая и помятая. Щека измазана помадой, а ещё от девушки сильно несёт спиртом.

- Ты где была? - севшим голосом спрашивает Лёша, который почти и не спал.

- Где была, там уже нет! - весело хохочет она. - С подругами я веселилась!

- Ты же вчера к ним ходила, - угрюмо морщится он.

- Ну и что? А, что, я не могу к ним снова пойти! Ты меня за собачонку свою держишь?! Мол, дома сиди, стирай и готовь и ни шагу за порог. А я, может, тоже личность! Я свободы хочу! Хорошей жизни, а не - ик! - прозябания этого... С аниматором...

Последнее слово заставляет болезненно скорчится. Однако Лёша не закатывает истерику, а как можно более спокойно говорит:

- Иди спать. Ты пьяна. Потом поговорим.

Сегодня пятница, 6:05 утра, в голове тяжело, глаза слипаются, но Лёша понимает, что точно уже не заснёт. Нужно готовиться к работе. Он идёт в ванную, где умывает лицо холоднющей водой. В это время Оля храпит на диване.

***

- А, Алексей. Не передумал ещё?

Привычная фраза, которую он игнорирует. Странно, но сегодня Денис не вызывает такого раздражения, как обычно.

- Иди, переодевайся. Через двадцать минут начинаем.

- Без тебя разберусь.

- Ты роль свою помнишь? - игнорирует дерзость работодатель.

- Да уж как такое забыть.

- Ну и хорошо! И помни: в нашем деле главное - детский смех. Если его много - родители довольны и в следующий раз нас опять пригласят. Ты пока это плохо понимаешь, но в бытие клоуном главное...

***

Вечером, когда он ехал в автобусе, его вдруг подозвала к себе странная бабка. "Чего это ей нужно?", - недоумевал парень, однако, направляясь к ней.

Лицо ещё более хмурое. Сегодня Денис его не так доставал, но от этого не легче. Вместо привычных насмешек тот все уши парня прожужжал тем, какая замечательная у него новая девушка. "У тебя-то поди девушки до сих пор нет. Хотя и взрослый уже. Сколько тебе лет? Двадцать два?". Лёша сказал: "Двадцать пять. И ты прекрасно знаешь, что у меня есть девушка. Я тебе говорил". На, что в ответ с усмешкой: "Ой, ну видимо забыл. Ты же знаешь, я неинтересное плохо запоминаю"...

- Что, сынок, совсем всё хреново? - с усмешкой спросила бабка, когда он оказался рядом; парень вздрогнул. В последнее время он ненавидит подобное выражение лиц.

- Чего? - не понял тот. - Вы о чём?

- Да о твоём внешнем виде, - усмехнулась бабка. - Вон помятый какой.

"Дожили, - подумал Лёша. - Меня уже ободранные старухи жалеют". А сам сказал:

- Да нормально всё.

- Ты бабке-то не ври, я всё вижу! Я ведь, знаешь, гадалка! Стоило только увидеть тебя, как тут же поняла - ничего хорошего в твоей жизни нет. Работодатель мучает, девушка изменяет...

- Никто мне не изменяет! - крикнул он громче, чем хотелось.

Старуха усмехнулась:

- Да? Ты в этом точно уверен? Не нужно себя обманывать, Лёш. Сам же всё понимаешь. И изменяет она тебе не с кем либо, а с...

- Хватит!!! - рявкнул парень, заставив пассажиров отпрянуть.

- Эй, ты чего так орёшь?! Совсем больной! - донёсся голос.

Обернувшись, Лёша увидел здоровенного мужика.

- Да я это, - растерянно начал оправдываться, - с бабкой тут спорю.

- Совсем уже поехал, - покачал головой мужик и отвернулся.

Лёша перевёл взгляд назад и увидел пустое кресло.

***

Дом снова пустует. Он открыл входную дверь, зашёл внутрь, прислушался. Тихо. Никто не ходит, телевизор не работает, шорохов нет. Квартира будто бы вымерла.

Зайдя внутрь, он разулся, повесил ветровку и направился в ванную. После Лёша пошёл на кухню, поставив на огонь чайник. Тут же на плиту отправилась и кастрюля. Кажется, где-то оставались пельмени. А вот масла опять нет. Придётся есть так, с бульоном.

Сегодня он заработал восемьсот пятьдесят три рубля. Это двадцать процентов от того, что получил Денис.

Часть парень сложил в заначку, другую же оставил на траты.

За окном довольно темно, а усталость ужасна; веки будто бы клеем намазаны. Решив не дожидаться шлюху домой, Лёша лёг спать, поудобнее положив голову на такую мягкую подушку. На другой день, когда рассвело, её всё так же не было рядом. На кровати лежал лишь он. Оли не обнаружилось ни в комнате, ни в ванной, ни в коридоре, ни на кухне. Лёша был в таком состоянии, что чуть шкафы открывать не начал. Вдруг там прячется?!

Но нет, ни обуви её, ни записки. Ушла.

На работе всё, как и обычно. Раздражающие насмешки, раздражающие дети, раздражающие аплодисменты. Лёша играет зелёного чёрта, держа в руках вилы. Денис в костюме священника и читает молитву. Сейчас, когда он закончит, следует изобразить боль и упасть, чтобы вновь подвергнуться множеству детских ударов. Однако ничего играть не приходится. Когда последние слова латыни срываются с губ "священника" Лёша ощущает натуральную боль и тепло, струящееся по ноге. Обернувшись он вскрикивает, ведь там стоит жирный парнишка с рыжими волосами и веснушками. В руках у него нож, а с лезвия капает кровь... И взгляд такой наглый-наглый! Лёша стоит, хлопает глазами, а лужа под ногами растёт.

- Ну?! - недовольно шепчет Денис. - Падай давай! Тебя изгнали! Или забыл?!

Лёша в шоке что-то мычит, зажимая рану. Парень с ножом смеётся. Зал начинает роптать.

- Падай уже! - со злобой в голосе говорит работодатель. - Без денег оставлю!

- Меня ранили, - говорит дрожащим голосом он. - Ткнули ножом. Видишь?!

- Вижу и поэтому ты должен упасть. Шоу должно продолжаться. Хороший клоун играет при любых раскладах.

- Но он ранил меня, ткнул меня ножом! - голос приобретает истеричных ноток. - А вы чего смотрите?! Этот парень ударил меня ножом! Почему вы улыбаетесь, ваш сын - выродок и убийца! Что с вами такое, люди?!

- Алексей, Алёша, - разочарованно качает головой Денис, затем ухмыляется. - И всё то ты причины для себя выдумываешь. Неудачник.

Лёша уже лежит, ведь из-за кровопотери не может стоять; перед глазами плывёт, боль просто жуткая.

- Вот я, например, настоящий клоун. Люди меня любят, дети боготворят. А ты, что? Так, неудачник. Как я и сказал. И с работы то тебя много раз выгоняли, и девушка тебе изменяет. Смотрю на тебя и вижу: совсем нет таланта. Ни к чему! Ты, Алёша, обуза для этого мира! Для всего общества! Ты даже зелёного чёрта сыграть не смог. А что там требовалось?! Просто упасть правильно! А ты не смог...

- Потому, что я умираю, придурок!!! Меня ткнули ножом! Это сделал он, вон тот парень! Ваш, между прочим, сын! - поворачивается к родителям. - И чего вы так ржёте?! Смешно вам, да?! Да что с вами со всеми не так?!!

А люди и впрямь заливаются. Хохот такой, что в ушах звенит. Отражаясь от сводов, звуковые волны врезаются в окна, отчего те разлетаются множеством "брызг". Перед глазами сильнее плывёт.

- И на ваше общество мне плевать, - шепчет он. - Пользу ещё вам какую-то приносить. Пошли вы... Не заслужили...

Теряя сознание, Лёша наблюдает за выродком, что убил его и видит, как паренёк подкрадывается к одному из детей, пока никто не видит. Парень хочет что-то крикнуть, но не может, ведь просыпается. Сердце в беснуется, лоб вспотел, дышать тяжело. Воняет спиртом. Рядом лежит в уличной одежде грязная Оля и почему-то постанывает во сне.

- Ещё Денис... Ещё...

- Что ты сказала?!

***

Все выходные они не общаются. Лёша обвиняет её в измене, а та его в том, что он всё придумал. В результате каждый остаётся при своём и обижен.

Лёша думает: "Какое, нахрен, придумал. Даже если и не изменяет, то это не отменяет факт пьянок. Ясно же, что виновата она! И что ещё за Денис?! Вот ведь противное имя!".

Лишь изредка они обмениваются редкими сухими словно трава в степи фразами. А в воскресенье вечером всё стало лишь хуже. Лёша неаккуратно сказал: "Зато ты много пьёшь", на что получил в ответ: "Я хотя бы не прозябаю на нищенской работе, как распоследний неудачник", после чего не стерпел и крикнул:

- А ты вообще не работаешь! Сидишь тут на моей шее! На моей, как ты выразилась, нищенской зарплате, скотина!

Ор продолжался достаточно долго. Кончилось всё несколькими разбитыми тарелками, собранными вещами, соплями, слезами и воплями Оли: "Тогда я уезжаю жить к матери! Больше ты меня не увидишь!". Чудом, что никто никого не убил.

Ночь парень провёл беспокойно, всячески отбиваясь от множества мыслей, которые в его воображении держали ножи и имели либо лишний вес с рыжими волосами и веснушками, либо внешность Оли, либо Дениса; они летали, жужжали над ухом и хохотали, а ещё каждая такая так и норовила поранить. Также ему снились кошмары. Утром он стоял жутко растрёпанным, ещё более бледным, чем обычно и, несмотря на недавний сон, очень хотелось спать. Расчёсываться сил не было и он решил пойти так. Всё равно хуже уже не будет...

Перед самым выходом парень не выдержал. Бросился прямо в обуви на кухню, схватил вилку и подскочил к раковине. Полилась горячая вода.

-Больно тебе, Оленька? - пропищал он. - А тебе Дениска, больно? Вам больно?! Больно?! Больно?! А тебе, вилочка, больно?! Вот и мне больно!

После такого, вроде бы, полегчало.

В автобусе он смотрел на одну точку, ни на что не реагируя. Кондуктору пришлось повышать голос и лишь тогда Лёша дал деньги. Затем его вновь поглотило сознание настолько, что он чуть не пропустил остановку. Сейчас Лёша отработает этот день, затем пойдёт писать заявление в полицию. То, что сделала Оля прощать нельзя.

- А, Алексей, не передумал ещё?

- Пошёл ты, - буркнул тот и прошёл мимо. За спиной Денис усмехнулся и довольно громко сказал:

- Ну что за быдло. Алёша, я, конечно, понимаю, что родители твоему воспитанию уделяли крайне мало времени, но нельзя же себя так вести. Культурнее нужно быть, добрее.

Лёша сдержался. Сейчас ему и без того тяжело, а если уволят, будет в разы хуже. Лучше уж перетерпеть... И он терпел.

Они с Денисом посетили несколько школ, выступали перед детьми. Лёша, как обычно, получал свои "игрушечные" удары, отыгрывал роли и шёл в раздевалку. Денис сегодня подкалывал больше обычного, но в какой-то момент парень впал в такое состояние, когда его голову почти не посещали эмоции. Он будто бы выгорел.

Сегодня утром, когда он проверял заначку, то не увидел денег. Совсем! Пусто! Ему не оставили ни рубля, ни копейки!

Всё, что парень копил на учёбу пропало.

Было сто пятьдесят тысяч, а теперь ни шиша. А Лёша копил их несколько лет.

- Ты сегодня какой-то странный. Выпил что-ли вчера? Ты это дело брось. Настоящему клоуну нужна свежая голова. Сколько раз тебе говорить: слушай меня и, возможно, выбьешься в люди.

"Настоящий клоун у нас только ты", - отстранёно думал Лёша.

Денис вышел, хлопнув дверью, и направился к выходу. Лёша чуток задержался. Все эти пять минут, что они тут стояли, он просто смотрел на крючок вешалки, думая о чём-то своём. Он был одет в жёлтый парик, большие ботинки, красный нос, и в нелепую цветастую одежду, в общем, вылитый клоун. Быть может, Денис всё же прав...

Мотнув головой, парень вышел из оцепенения и открыл дверь. Переодеваться сил не было. Сперва Лёша решил выйти на крыльцо, покурить.

Спускаясь вниз, он вдруг увидел Олю. Девушка зашла в холл, огляделась вокруг и отошла в сторону, начав ждать. Первым вспыхнул гнев, но Лёша, сжав кулаки, решил рассудить. Если она пришла, то не просто так. Значит зачем-то его искала. Но зачем? Правильно, чтобы что-то сделать, что-то сказать. А что она может ему сказать? Лишь извиниться.

"Должно быть, она раскаялась и решила вернуть украденное!", - чуть не подпрыгнул от облегчения он. И правильно! Они столько рядом прожили, Оля знала его хорошо. Она должна понимать, что такая сумма для парня значит. Видимо, сперва психанула и забрала, решив так его за какую-то надуманную причину наказать, а теперь её мучает совесть и она пришла, чтобы.

Вот только, как она узнала, где он выступать будет?

Додумать не удалось. В этот момент к Оле подошёл Денис и чмокнул в щёку. Затем что-то сказал и, судя по всему, что-то забавное, ведь она рассмеялась. А вот над его шутками Оля уже давно не смеялась...

А ещё он вдруг вспомнил тот сон. Там, где был мужчина в костюме. Тогда лицо его скрывал туман, а сейчас вместо него ему улыбался Денис. Мерзенько так улыбался, хихикая. Говоря: "Я же тебе говорил, что ты неудачник. Вон, и девушка твоя ко мне ушла!".

В этот момент ноги подломились. Дышать стало трудно. Нос будто бы заложило и он открыл рот, чтобы хоть как-то наполнить резко опустевшие лёгкие. Оля и Денис, Денис и Оля... Теперь всё встало на свои места. Теперь Лёша всё понял!

"И деньги она мне возвращать не собиралась, - захохотал вдруг он, пугая проходящих мимо детей. - Она их забрала, чтобы затем потратить с Денисом. С тем самым Денисом, который забирал себе 80% нашей с ним выручки! Как же это смешно! Теперь-то я всё понял!".

И прав был Денис! Да, он всё же оказался правым.

- Шоу должно продолжаться! Клоун играет при любвых раскладах! Дениска, ты слышишь, ты оказался прав! Му-ха-ха-ха!!!

На стуле лежал молоток. Рядом была открытая дверь - класс трудов. Там возился, очевидно, трудовик.

Лёша подскочил к стулу, схватил инструмент и бросился к парочке. Те уже успели всё увидеть и испугаться.

В самый последний момент Денис прикрылся Олей и тот удар, что должен был попасть по нему "нашёл" девушку. Та даже ойкнуть не успела, обмякла.

- Алексей, ты чего?! Не надо, не дури!..

- А теперь шутка! Ха-ха-ха-хаа!!!

Денис осел сам. Лёша звонко смеялся, размахивал молотком и опускал его на ненавистное лицо, которое теперь выглядело так смешно. Словно его из пластилина ребёнок криворукий слепил.

***

Спустя двадцать минут послышались сирены. Куча людей собралась возле школы и смотрели вверх. Туда, где стоял человек в костюме клоуна и смеялся.

- А тот ему и говорит: двадцать лет я мосты строю и ничего. Никто не зовёт меня архитектором, но стоило один раз трахнуть овцу!

Сказав это человек так заливисто расхохотался словно слышал эту шутку впервые. Смех его звучал так искренне, что на лица многих людей невольно наползли улыбки. Несмотря на два трупа, что лежали неподалёку и окровавленный молоток в его руках.

- А теперь мой коронный номер! Оп-ля! Ха-ха-ха-ха!!!

Незнакомец совершил кульбит и полетел вниз, свернув себе шею. Чуть позже его безжизненное тело заберут медики.

Впервые пишу статью со слезами на глазах. Уже не хочется плакать, но капли продолжают стекать по щекам. На часах ночь, но думаю, что сон ко мне придёт ещё не скоро. Хочется поделиться тяжёлыми впечатлениями, но все уже спят.

На расплывающемся экране телефона плохо видны буквы не забыть бы только потом проверить все возможные ошибки перед публикацией

Сегодня я дочитала тяжелую книгу "Татуировщик из Освенцима"
Не хотела уходить с ней в ночь. Но не в силах была остановиться, когда оставалось дочитать лишь 30 последних страниц.

Реальная история выжившего в концентрационном лагере Освенцим-Биркенау Людвига Эйзенберга не может оставить равнодушным. Никого.

Описанные в книге ужасы должны быть самым страшным ночным человеческим кошмаром, но никак не реальностью.

В таких условиях смерть была самым приятным избавлением от дальнейших пыток.

Кто-то из заключенных, кто не в силах выносить больше издевательств мог броситься на забор, который находился под напряжением и избавиться от будущих мучений. Но не через все заборы был пущен ток.

Но даже в таком тёмном месте можно встретить любовь, которая подарит святую надежду. На спасение. На светлое будущее. На долгие годы свободной жизни.

Зачем я читаю такие книги?

Этот вопрос слышала не раз.

И вот что хочется ответить на это.

Во-первых, это история. Забывать о которой просто недопустимо. Она не прощает забвения, иначе может с легкостью повториться снова, чтобы ещё раз преподнести урок, который не был усвоен с первого раза.

Во-вторых, это примеры стойкости человеческого духа. Немыслимые подвиги тела и души. Казалось бы, что невозможно вытерпеть такие мучения. Но вера в то, что завтра наступит новый день может вывести из самых безвыходных мест.

Во-третьих, начинаешь по-другому смотреть на мир и на свои проблемы, которые не кажутся теперь неподъёмными или неразрешимими.

Когда я только собиралась прочитать эту книгу, то сначала открыла в Яндексе отзывы о ней. Конечно, как и обо всём в этом мире они оказались противоречивыми.

В одном из них кому-то не понравился слог, мол предложения сухие и безжизненные. ЛЮДИ! Очнитесь. Это рассказ бывшего заключенного сАмого жестокого концлагеря!
Тут не до литературных изысков и художественных описаний. Здесь даже в коротких предложениях, лишённых красочных приёмов повествования видятся все ужасы жизни, слышится запах смерти.
И учиться благодарить судьбу и высшие силы за то, что мы можем быть счастливы в своей сегодняшней жизни. За тепло и крышу над головой. За родных, которые рядом. За возможность выбора. За сытый желудок, который не беспокоит постоянной пустотой в нём. И все остальные блага, которые имеем и которых были лишены узники лагерей.

Не жалуйтесь и любите жизнь, она ведь вас любит.

Р.S. Текст писала на эмоциях, возможны грамматические, стилистические и прочие ошибки. Но это не главное. Если дрогнуло сердце хотя бы одного из вас, значит я писала не зря. Если кто-то захочет прочитать книгу - то не зря вдвойне.

Но Геннадий уже не слушал, он гнал свой «ковёр-самолёт» по направлению к скиту. Внизу, справа от него, копошились сбитые со следа деревенские, чертыхались и матерились, обвиняя друг друга в растяпстве. Генка не стал тратить на них время, в конце концов, они были всего лишь гончими псами, и вряд ли могли знать, что ни будь, даже если Стукину удалось бы разговорить их. Он сейчас боялся только одного, опоздать, мысль о том, что с Мирой уже могло случиться что-то ужасное, сводила его сума. И подтверждение этого страха пронзило сердце раскалённым клинком, когда на подлёте к пристанищу староверов он не увидел ни одного человека в огороженном частоколом дворе. Из дома раздавалось не стройное и не мелодичное пение, святоши молились, а значит Миры там уже не было.

- Они забрали! – Вдруг раздался слабый и сиплый возглас, Генка метнулся на голос. У подножия холма, на котором стоял скит, на снегу лежал скрюченный человек, обеими руками обхватив бока. Это был Карп, сумевший каким-то образом вырваться из рук Богдана и броситься на спасение внучки. Теперь Гена заметил и самого богатыря, бегущего от леса в их сторону, как тщедушному и немощному старику удалось настолько оторваться от здоровяка Глаза, оставалось только гадать.

- Они забрали её! – Повторил Карп, указывая рукой куда-то за скит.

На лету махнув Богдану, Крокодил развернул «самолёт» в направлении, указанном стариком.

Редкий лесок скоро закончился, и в поле зрения оказалась хорошо уезженная дорога, увидеть на такой след было невозможно, и Гена начал подъём. Он поднимался над верхушками придорожных деревьев до тех пор, пока не увидел чёрную, зловещую буханку на белом рушнике пути.

Дальше было проще, страх и отчаяние сменили злость и азарт. Стукин то появлялся в поле видимости заднего секла, то зависал над крышей автомобиля. Вскоре из правого переднего и левого заднего окон высунулось по руке с револьверами, по Генке начали стрелять. Но ему даже не пришлось уворачиваться. Во-первых, Велемир не обманул, защита работала, пули, попавшие в цель, выбивали конфетти искр и рикошетили, не причиняя боевой лётной тарантайке никакого ущерба, а во-вторых, по всему было видно, что сидящие в машине, не пребывают в душевном равновесии, что очень сильно сказывалось на их меткости, Генка отчётливо чувствовал панику и смятение. Однако тянуть было нельзя, чем дальше они отдалялись от леса, тем больше было шансов встретить кого ни будь на дороге, а свидетели ему были не нужны. И Стукин, поравнявшись с окнами машины бортанул правую переднюю дверцу, выбив наган из рук переднего стрелка, кажется сломав ему кисть. Затем, заняв выгодное положение, дождался седьмого, последнего выстрела из заднего окна и, не дав стрелявшему перезарядиться, начал теснить автомобиль к обочине. Последней каплей для и без того не великой стойкости водителя стала зубастая улыбка крокодила, увиденная им через лобовое стекло. Машина остановилась.

С силой распахнув заднюю дверцу, Гена вытащил из салона заплаканную Миру со связанными спереди руками, ножом, который каждый таёжник носит с собой в лес, разрезал верёвки и только теперь заметил, что губы девушки разбиты. Крокодил стиснул зубы и недобро повернулся к машине.

- Нет! – Мира обеими руками схватила его за ворот тулупа, - нет, нельзя, ты ведь знаешь!

Гена сжал своими ладонями её совсем ледяные ладошки и усадил на раскладушку.

- Ты давай домой, а мне тут ещё кое-что доделать надо. Не волнуйся, - предупредил он её беспокойный взгляд, - всё будет хорошо.

Геннадий подождал, когда Мира удалилась на безопасное расстояние и медленно подошёл к застывшим, как снежные торосы пассажирам воронка.

***

На обратном пути Геннадий завернул в скит, со всей дури подолбил ногой в дверь и громко позвал Никандра. Тот выскочил всклокоченный, наспех одетый и люто уставился на непрошенного гостя, не в состоянии вымолвить не слова. Да Гена и не стал дожидаться, усмехнувшись про себя, вслух он сказал: «Не беспокойтесь, святой отец, вас теперь долго не потревожат, я договорился». И, чтобы не рассмеяться над выражением лица старовера, парень быстро ушёл.

Он ощущал небывалый подъём, всё вокруг пело вместе с его душой, хотелось скакать вприпрыжку, и совсем не хотелось обращать внимание на ноющее где-то глубоко, глубоко внутри беспокойство, Стукин надеялся, что это остаточное явление. Не миновал он и половины пути до лагеря, как услышал громкий треск кустов и хруст валежника, как будто могучий зверь продирался сквозь бурелом, не разбирая дороги. Такой «лось» на всю округу был один, и перепутать его с кем ни будь Генка не мог. Кузнец буквально вывалился из ближних кустов, волосы его стояли дыбом, ноздри раздувались, как у быка во время корриды, разноцветные глаза полыхали огнём преисподней. Выскочившие за ним Никита и Матвей, бросившись к Стукину, начали ощупывать его, как будто не верили своим глазам.

- Ну вот, я же говорил, пошептать надо на дорожку! – Довольно резюмировал подоспевший Мирон.

- Всё в порядке, шеф, – сказал Крокодил Кузнецу, довольно улыбаясь.

Шеф фыркнул, как норовистый жеребец и повернул к стану.

Тем же вечером Мира спросила у Геннадия, что такое он сказал тем упырям в машине. Генка только хмыкнул, какая может быть разница, что тебе говорит крокодил, летающий на раскладушке, такое в отчёте не напишешь, если остатки мозгов не растерял, и проверять, по крайней мере, ещё долго не захочешь.

***

С того дня Стукин зарёкся отпускать девушку куда-нибудь одну, даже если на то будет повеление «верховной тройки». Непонятное предчувствие беды не отпускало его, он даже стал искать встречи с тем странным демоном, который предупреждал его дважды. Но в лес теперь ходили редко, да и в эти выходы Кузнец не отпускал от себя Крокодила не на шаг.

Вообще вся главенствующая троица вела себя странно, они редко стали появляться на людях, по долгу обсуждая что-то в штабе. Обсуждения эти всё чаще заканчивались горячими спорами между Лукой и Кузнецом. До Гены порой долетали фразы «судьба» и «ковать своими руками», почему-то ему казалось, что споры касаются его.

Однажды препирательства достигли особо сильного накала, и Гешу, находящегося в тот момент в доме, ноги сами понесли к источнику конфликта. Еще не дойдя до входа, он услышал громкий голос Кузнеца: «С тобой побратались, а ты чем отплатил? Что ты сделал?» - и разгорячённый гигант выскочил из комнаты, чуть не снеся дверь с петель и не зашибив Генку. Следом за ним вышел Велемир. Лука сидел на стуле низко опустив голову и закрыв лицо ладонями. Стукин не мог решить, что делать, уйти, как будто ничего не видел, или остаться, он так и переминался с ноги на ногу, стоя в проёме двери. Лука медленно поднял на него невидящий взгляд, он как будто постарел ещё больше.

- А ты спроси его, что они с моей семьёй сделали, - вдруг заговорил он совсем не привычным тоном, - они и побратались то со мной, чтобы на привязи меня держать. Дети им мои не нравились! Не больно красивые, ну конечно, куда Ёрмунганду до Бальдра. Только мои дети хорошо своё дело знали, не сильно то Асам и Ванам их красота помогла. Они сами виноваты, нечего было такими говнюками быть, восстановили против себя не только Ётунов и Гримтурсенов, но и простых смертных. Долина Вигрид должна была случиться, так предсказала великая Вёльва, так было предназначено судьбой, а с судьбой нельзя спорить. Только они верить не хотели, решили, что им всё можно, вот и получили заслуженное.

Лука тяжело поднялся и опираясь на посох, покинул помещение. А Генка так и остался стоять, исповедь старика сильно потрясла его, хоть он ни чего и не понял, однако очередное упоминание судьбы окончательно лишило его покоя.

***

Между тем пришло время пополнять запасы, и в стане собирали обоз для обмена продуктами со староверами. Обоз в этот раз был небольшой и сопровождали его шесть человек, Братья, Близнецы и Генка с Кузнецом.

Стукин почти не спал предшествующей ночью, на душе скребли кошки, самое отвратительное было, что он не мог понять причину собственного беспокойства. Назойливое чувство ворочалось, внутри не давая не расслабиться, не сосредоточиться.

Они уже возвращались обратно, таща на себе обмененные продуты, Гена внимательно смотрел себе под ноги, но несмотря на это, вдруг споткнулся, потерял равновесие и упал ничком. Тяжелый рюкзак, висевший на спине, подпрыгнул и опустился парню на голову, притапливая лицо в снегу. Крокодил отчаянно задёргался, силясь высвободиться из образовавшейся ловушки.

- В порядке? – Хмуро поинтересовался, подошедший Кузнец.

- Да в порядке я, в порядке! – Зло гаркнул Стукин, отплёвываясь от снега и пытаясь скинуть ненавистный рюкзак. Кузнец, пожав плечами двинулся вперёд. Когда Гена наконец избавился от поклажи и сел на наглый мешок, чтобы отдышаться и смахнуть снег, прямо перед ним возникла фигура. Немного смазанная, но вполне различимая – чёрный плащ с надвинутым на лицо капюшоном. Злость, ещё не улёгшаяся после падения, вспыхнула с новой силой, парень понял, что упал не просто так, он готов был взорваться бранью.

- Мне некогда заниматься с тобой риторикой, - произнёс гость, как показалось Генке - с сожалением, - я опять с плохими новостями. Думаю, вам всем следует очень поспешить, чтобы вернуться в лагерь вовремя.

Стукин медленно встал, машинально цепляя мешок за лямки, сделал два шага, поравнявшись с демоном, и опомнившись, рванул за ушедшими вперёд товарищами, во всю глотку вопя на бегу:

- Тревога! Беда! – но, несмотря на вопли, он услышал голос, раздавшийся у него над самым ухом:

- Моё имя Фе́некс, запомни, маркиз Фе́некс.

***

В морозном воздухе гудел тревожный набат и витал запах гари, над наиболее удалённой, спрятанной в негустом подлеске башней частокола поднимался чёрный дым, языки пламени заходились адской пляской. От само́й башни осталась только одна полыхающая стена, бо́льшая часть ограждения с обеих её сторон была объята огнём.

Люди, выстроившись цепью от ручья до горящего забора, передавали друг другу вёдра с водой. Старцы, выставив вперёд посохи, старались не дать пожару распространиться дальше. Недалеко от башни, раскинув руки в стороны, лежал Ромка-Чудик, телогрейка на его груди была разодрана и пропитана кровью, кровь уже успела окрасить снег под пацаном. Голова повёрнута на бок, черты лица разгладились, освободив от злобного выражения природную красоту парня, глаза застекленели. Рядом с ним на коленях сидел Стас он не мог оторвать безумного взгляда от распростёртого на снегу друга и постоянно повторял: «Я ему говорил - не надо, я его просил, а он как будто не слышал, глаза совсем безумные стали! Я ему говорил – не надо!»

- Может к Леониде его? – Потерянно предложил Никита-Филин.

- Поздно, - ответил Велемир – Леонида мёртвых не поднимает.

- Что происходит? – Спросил не успевший перевести дух после долгого бега Генка.

- Не справился мальчишка, - глухим голосом сказал старец, - демона к себе подпустил, а мы просмотрели. Теперь защита периметра нарушена. Жаль пацана, но рано или поздно это должно было случиться, об этом и Катя говорила и Баал. А у тебя хороший помощник, - вдруг переключился старик, - ты приглядись к нему.

Гена хотел переспросить, что Велемир имеет ввиду, но старец уже пристально смотрел туда, где в прорехе ограждения, сквозь белые клубы угасающего пламени, начала проступать зловещая тьма. Мужчины бросали вёдра, лагерь мобилизовался для защиты, Стукин тоже было развернулся, чтобы бежать за раскладушкой, но вдруг печёнкой почуяв, что за его спиной происходит что-то небывалое, повернулся назад.

К Велемиру с Кузнецом подошли Лука, Казимир и Елена, все пятеро встали вкруг лицами друг к другу. Они смотрели в одну невидимую точку в центре круга, и от этих взглядов Генке захотелось отойти подальше. Воздух вокруг зарябил как в полуденную жару, в центре круга возникла и с треском рассыпалась искра, за ней ещё одна, и вот тончайшая электрическая паутина соединила всю пятёрку. Стоящие в кругу начали изменяться. Не успел Стукин перевести дыхание, как перед ним уже оказались пять исполинов.

Первый, одетый в тёмную тунику, подхваченную золотым поясом и в кожаных сандалиях, держал в руках огромный молот, чёрные кудрявые волосы обрамлял золотой обруч. Белый плащ второго, с красной вышивкой по краю, был скреплён на плече медной фибулой с изображением солнца и молнии, в правой руке он держал секиру, длинные льняные волосы подхватывал берестяной налобник. Казимир принял образ всё того же красавца, источающего сияние, которого Гена уже видел однажды. Облик Елены мало изменился, разве что она стала ещё бледнее и неприступнее. Теперь она походила на айсберг, застрявший на мелководье, бескровной рукой девушка сжимала ледяной посох. А вот Луку узнать было трудно, всё, что осталось от него, это лукавое выражение на молодом, незнакомом лице с острыми чертами. Огненно-рыжие волосы заплетены в причудливые косы, борода схвачена красным шнурком, на обнажённом торсе барельеф мышц. Предплечья и голени исписаны диковинными рунами, на бёдрах бобровая шкура, украшенная кожаными и меховыми лентами. В руках он держал длинный кнут с острым, как лезвие гарпуном на конце. Рыжий великан подмигнул Генке, и тот опомнившись бросился за раскладушкой.

***

Когда Стукин вернулся верхом на своей «боевой колеснице», исполины уже заняли места возле трёх башен. Возле разрушенной башни остался Лука с дочерью и Казимиром, Велемир махнул Генке рукой, чтобы летел туда.

Стоило Стукину подняться над частоколом, его взгляду представилась картина, которая не могла бы привидеться в самом бредовом кошмаре, в душе шевельнулся давно забытый ужас.

Тьма больше не была безликой чёрной массой, для решающей битвы она предстала во всей своей ужасающей красе. Отвратительные уродцы, безносые, безротые, на двух, четырёх и даже трёх конечностях, заполнили всё видимое пространство. Человекоподобные, звероподобные, с рогами, хвостами и без них, они, как псы перед охотой нетерпеливо дёргались, ожидая команды от хозяев. Хозяева же с хищным самодовольством смотрели в сторону осаждённого лагеря. Верховные демоны представляли собой хтонических чудовищ, с головами, или туловищами зверей и мифических бестий. У одного было тело быка с лицом человека, у другого человеческое тело с головой льва и перепончатыми лапами гуся. Двухголовые, трёхголовые, со змеиными хвостами и крыльями грифона, морские чудовища и антропоморфы с рогами, крыльями и копытами, помеси мантикоры и библейской гидры. Все они восседали на адских животных, лошадях с красными светящимися глазами и волчьими клыками, свирепых медведях с жёлтых зубов которых, капала ядовитая слюна, драконах и грифонах. В руках у многих были фамильяры, чудовищные птицы, или свирепые змеи, поднимающиеся над запястьем хозяина, как боевой штандарт.

Завороженный этим нереальным зрелищем, Гена не сразу заметил, что вокруг воцарилась гробовая тишина. И вдруг, резко и громко, как гудок Сапсана, прозвучал сигнал трубы, заставив парня содрогнуться всем телом, к нему прибавился гром фанфар и бой барабанов, душераздирающий вой труб и рожков.  Рыжий великан, расправив плечи, взмахнул кнутом, издавшим пронзительный свист, рассекая воздух. Бой начался! Верховные подстегнули своих зверей, сотни чёрных легионов бросились к лагерю.

Огромным усилием воли вытащив себя из ступора, Крокодил повёл своего «боевого пегаса» в атаку. Набрав скорость, он врезался в трехголового монстра, головы разделились, размазывая очертания, но тут же слились воедино. Демон попытался достать нападающего когтистой лапой, но только скользнул когтями по взмывающей ввысь раскладушке. А Крокодил уже заходил на вторую лобовую атаку. В этот раз он метил верховному в грудь, но удар снова оказался неудачным, тварь раздвоилась, пропуская врага. Парень решил действовать испытанным способом и раскрыл зубастую пасть, в третий раз идя на таран. Древний старик с герцогской короной на голове, возникший на его пути, заставил Крокодила затормозить. Было что-то пугающе знакомым в этих маленьких глазках, недобро сверкающих у самой переносицы на худом лице с длинным клювоподобным носом. Беспокойство, мучавшее Геннадия всё последнее время, подняло голову, превращаясь в древний страх.  Старик поднял правую руку, на левом запястье сидел ястреб тетеревятник, злобно косящийся одним глазом на Стукина.

- Вспомни кто ты! – Прогремел в мозгу голос демона.

И Крокодил вспомнил! Вспомнил костлявую задницу старика, покоившуюся на его спине, острые пятки, впивающиеся в его бока. Тысячи голов поверженных врагов, тысячи коленопреклонённых и падших ниц и смертельный ужас в глазах обречённых жертв. Их восхваляли, перед ними преклонялись, боялись и ненавидели даже свои. Мало кто мог решиться встать на пути Агареса. А ещё Крокодил вспомнил багрово-чёрное болото из крови и тел, он тонул там одинокий и брошенный, и его торчащая из трясины пасть тоскливым предсмертным рёвом разбавляла заунывные стоны и скрежет зубов. Его угасающие глаза с надеждой смотрели в тёмное равнодушное небо. А потом был свет, нестерпимо яркий свет, свет говорил с ним, он обещал дать ему новую жизнь, вернуть душу, которой он когда-то обладал. Но Крокодил должен сделать выбор.

- Вспомни, как нам было хорошо, - снова грянул в голове голос Агареса, - мы были могущественны!

- Ты предал меня! – Взревел Крокодил.

- Что тебе одно маленькое предательство, когда у тебя в распоряжении целая вечность и безграничная власть? Я пришёл за тобой, мы снова можем стать великими.

Слова герцога давили на мозги, сминая волю, так хотелось снова стать сытым и самодовольным, имея защиту кого-то сильного и могущественного, когда не нужно принимать решения, не нужно отвечать за свои поступки. Разум туманился - вечность и власть, разве с этим можно поспорить?! А что было в его жизни - убогая квартира, унылое нищенское существование, презрение и одиночество. Или нет?! Слабый лучик света блеснул где-то на задворках сознания, Гена встряхнул головой. А как же бескорыстная дружба людей, принявших его на равных, надежда тех, кто в него поверил и Мира!

Крокодил сделал выбор.

- Ты должен уйти! – Прорычал он прямо в глаза Агаресу и в туже секунду скусил плешивую голову бывшему хозяину. Верховный упал на четвереньки и забегал по кругу как паук коси-коси-ножка, слетевший с его руки ястреб нацелился в глаз напавшего, Генка, щёлкнув пастью, сжал челюсти и выплюнул на снег чёрный кусок слизи, тут же впитавшийся в пористую поверхность.

Опомнившиеся прислужники герцога, бросились на врага, но Крокодил, тряхнув могучим телом, уже начал подъем. Мощный луч света, вырвавшийся из его правой ладони, прожёг дыру в том месте тёмной армии, в которое угодил, как капля хлорки в грязи. Стукин поднялся на ноги, ему больше не нужно было тело рептилии, он управлял раскладушкой как сёрфингом, кромсая на лету зловещую чёрную свору всепобеждающей силой светлой энергии, которая била из его руки.

Когда Генка поворачивал, чтобы совершить новый вираж, он видел взметающийся над противоположной стеной частокола молот Кузнеца и сверкающую секиру Велемира. Лука косил полчища уродцев острым гарпуном, Елена орудовала ледяным посохом как мечом, и замороженные демоны осыпались грязными ледышками. Сияние Казимира, усиленное, как и в прошлый раз зеркалом из блестящих щитов не давало тёмным полчищам подобраться ближе. Те, кто не обладал силой, метали в агрессоров самодельные гранаты из соли, солдаты стреляли из ружей соляными запалами.

Адские легионы редели, уцелевшие верховные уже не рвались вперёд, управляя своими солдатами с безопасного расстояния. Охваченный боевым запалом Гена не заметил, как наступили скорые зимние сумерки, немногие уцелевшие демоны пятились, отползая в быстро темнеющий лес. Он продолжал преследовать тварей, превращая в клокастые ошметки всех, до мог дотянуться и даже не сразу понял, что над станом раздаётся торжественный звук набата, провозглашающий победу.

***

Сказать, что в лагере царило воодушевление – не сказать ничего, это была настоящая вакханалия. Не смотря на смертельную усталость люди отдались невообразимой радости, как дети. Объятия, поздравления, от радостных криков закладывало уши, кто-то по такому поводу, доставал из закромов приготовленный для особых случаев самогон.

Стукин тоже с удовольствием бы принял участие в общем празднике, но сейчас ему более важно было встретиться с Велемиром. Поэтому парень приземлился рядом с домом и кое как увернувшись от возбуждённых мужиков, поспешил прямо в штаб-квартиру.

Все четыре патриарха находились в комнате, приняв уже свой обычный облик, и все четверо смотрели на Гену как-то по-новому. А Кузнец, похоже разве что не подпрыгивал на стуле от радости и гордости. Генка уселся на табурет, услужливо высунувшийся из-под стола, и в очередной раз забыл, всё что хотел спросить. Старцы тоже молчали, не приходя ему на помощь, начинать разговор надо было самому.

- Это конец? – Спросил он глухо.

- Нет, - ответил Велемир, - но, думаю, долгая передышка. Кроме твоего герцога ещё шесть повелителей восвояси отправили, включая короля Паймона, а это более четырёх сотен легионов. Вряд ли скоро такие силы можно собрать.

- Но их же много, - неуверенно проговорил Генка, - в смысле других.

- Не все верховные хотят участвовать в этой войне, у них есть другие дела и обязанности и вести свои легионы против света им незачем.

- А Баал?

- С ним заключён договор. Демоны, Геннадий, ещё получат свою дань, смутные времена не закончились. Но в эту игру он не вступит.

- Ну а с этим, - Геша замялся, - с Фе́нексом, ему можно доверять?

Велемир улыбнулся.

- Это тебе решать. Могу сказать только, что война маркизу не нужна, у него далеко идущие планы, не связанные с уничтожением человечества. Если интересно, спроси у Варсонофия, он с удовольствием расскажет. К слову, его настоящее имя Иоган Вейер, книга, которую он носит с собой, главный труд всей его жизни.

Стукин молчал, не зная, как перейти к главному вопросу, но наконец решился.

- Вы теперь… Ну в смысле, что будет с вами?

Кузнец фыркнул, Лука издал короткий смешок, Велемир опять ответил за всех.

- Мы останемся, не волнуйся. Как я уже сказал, тёмное время не истекло.

- А я… - Генка осёкся, голос предательски сорвался. Старцы испытывающе разглядывали его.

- Ты должен спросить у себя, - после долгой паузы вновь заговорил Велемир, - где ты сам хочешь быть.

- Где нужен для дела. – Пожал плечами Стукин.

- Вот видишь, ты принял решение.

Разговор принёс больше вопросов, чем ответов, мысли в голове роились, как пчёлы в улье. Генка спустился с порога, подошёл к оставленной на снегу раскладушке и опустился на неё. Усталость навалилась тяжёлым мешком, невыносимо захотелось прилечь, прямо здесь на улице и парень, подобрав ноги завалился на бок. Он тут же почувствовал толчок, окна дома поплыли вниз. Не понимая, что происходит, Гена попытался было посадить кровать, но мир вокруг уже завертелся волчком и ухнул в темноту.

***

В рассеивающемся полумраке перед глазами закачался серый обшарпанный потолок, из-за задней кромки раскладушки выползало замызганное окно с облезлыми рамами. Стукин готов был заорать от раздирающего душу отчаяния, но вдруг услышал громкий шмяк и тихий вскрик, сразу за этим лётная кровать стукнула ножками об пол. Как ошпаренный парень вскочил на ноги и замер в изумлении - на полу его комнаты, потирая ушибленный бок, сидела Мира.

- Тыы, тыы, тыы?! – Гена не мог больше ничего сказать, он задыхался от неожиданного счастья.

- Я около дома ждала, когда ты выйдешь, - Мира опустила глаза, - а когда это началось, она кивнула на раскладушку, - снизу и уцепилась.

Стукин был готов расплакаться от радости, он больше ничего вокруг не видел и не слышал, и конечно не сразу понял, что дверной звонок разрывается настойчивой трелью. Прямо как был, в тулупе и валенках, Генка резко распахнул дверь. На пороге стояла молодая женщина, державшая за руку мальчика лет восьми.

- Нет её, умерла. – Рявкнул парень, досадливо соображая, что ему теперь придётся многим сообщать эту малоприятную весть.

- Мы знаем, - кивнула женщина, слегка стушевавшись, - но Аграфена Карповна сказала, что теперь Вы принимать будете.

Открыв рот, Гена уставился на посетителей. Только теперь он понял, что принятое им за белые варежки на руках мальчика, на самом деле является толстым слоем бинтов, а лицо и тонкая шейка ребёнка, виднеющаяся из расстёгнутого ворота куртки сильно расцарапаны.

Над левым плечом, откуда-то с выцветшего плафона, болтавшегося на потолке, раздался ехидный смех. Гена хмуро поднял взгляд на тёмный силуэт, он даже не знал, что испытывает при виде своего бесцеремонного приятеля радость или раздражение.

- Ну, брось ты, - протянул маркиз, — это же тебе не легионы, справимся как-нибудь.

Стукин хотел сказать незваному гостю что-нибудь едкое, но вдруг снова повернулся к визитёрам.

- Аграфена Карповна? -  Переспросил он.

- Да. – Подтвердила женщина, начавшая уже нервно теребить ручки сумки.

Ну конечно – Карповна, как же он сразу не догадался! Мириного деда зовут Карп!

В коридоре показалась Мира, успевшая уже скинуть валенки и полушубок.

- Ну что же ты в дверях держишь? – Всплеснула она руками. - Приглашай, я сейчас чайник поставлю, там на кухне ещё печенье остаться должно было.

Конец