Остальной класс, кроме "Чучела" (Ленки) находится на стороне Шайки или подчиняется ей, но в ней не числится

Сознание каждого жёлтого дракона погрузилось в чистый, первобытный ужас — не от боли, а от осознания того, что их тела, рождённые для полёта, теперь беспомощно распластаны по земле.

Многие просто лежали, не в силах пошевелиться. Их глаза, когда-то зоркие и гордые, теперь остекленели от шока. Они смотрели на небо — свой бывший дом — и не могли понять, как оказались здесь, внизу. Мысли путались, разум отказывался принимать новую, чудовищную реальность.

Над полем витал едкий запах крови и страданий. Солнце насмешливо бликовало на запачканной жёлтой чешуе, обнажая всю глубину их падения.

Выжившие жёлтые драконы с ужасом оглядывались вокруг, видя братьев, сестёр, друзей — навсегда затихших. Один из них, с грудью, пробитой острым камнем при падении, забился в последней агонии. И навсегда затих. Его широко раскрытые глаза, полные ужаса и непонимания, были устремлены в небо, которое они больше никогда не покорят.

Молодая дракониха со сломанным хвостом, с трудом подползла к неподвижному телу своего спутника. Её слабый, надрывный вой пронзил воздух, когда она прижалась к его холодной чешуе, тщетно пытаясь разбудить того, кто уже не откроет глаз. Это было горе — чистое, безудержное, разрывающее сердце.

Это было не просто поражение — это было истребление. Каждый мёртвый взгляд, устремлённый в небо, становился безмолвным упрёком тем, кто остался.

Лишь спустя долгие, мучительные минуты первые из них попытались пошевелиться — каждый вздох, каждое движение отзывалось невыносимой болью.

Вскоре выжившие начали сбиваться в одну большую, отчаявшуюся массу. Боль понемногу отступала, уступая место злости. Злости на того, по чьей вине они оказались здесь. Из толпы полетели первые, сдавленные обвинения.

Глубокий, яростный голос, принадлежавший крупному самцу по имени Сайтас, разорвал тягостную тишину. Даже без крыльев он не утратил своей былой мощи и стати.

— Церрук! Ты! Из-за тебя! — прорычал он, с трудом поднимая голову. — Вот куда завела нас твоя ложь!

Рядом с ним, дрожа от гнева, поднялась драконица Шисса. Её размеры не уступали, а возможно, и превосходили Церрука. Морда была искажена гримасой боли и отвращения.

— Ты был наш предводитель! Ты должен был обеспечить нам выживание! — прошипела она, и каждый звук давался ей через стиснутые зубы. — Посмотри, что ты натворил! Мы — ничто! Мы — мусор! Это не выживание, это позор! Лучше бы Валораз добил нас, чем оставил гнить вот так!

Она тяжело выдохнула; раны на её боках пульсировали тёмными, влажными пятнами.

Церрук, кряхтя, с усилием поднялся на задние лапы. Он был изувечен — вместо одного крыла болтался кровавый лоскут, второе было сожжено дотла. Но в его глазах всё ещё горел тот же ледяной, расчётливый огонёк.

— Мусор? Мы? — гневно взревел он, и из пасти вырвалось слабое пламя. — Выжившие! Вот кто мы! Посмотрите вокруг! Золотых нет! Совсем! Чёрный остался один!

Церрук попытался рассмеяться, но звук вышел хриплым и прерывистым — любое движение отзывалось невыносимой болью.

— Один, понимаете? Остальные аспекты потеряли больше половины численности! А нас — сотни! — он бегло окинул взглядом оставшихся, с мрачным удовлетворением отмечая их количество. — Мы живы!

— Я бы предпочла умереть вместе с Ультразой, чем ползать по этой земле, как червь! — с презрением выплюнула Шисса. — Где твоя гордость, Церрук?! Где гордость нашего аспекта?! Мы предали её, а теперь расплачиваемся этим унижением!

Внезапно из толпы неуклюже выскочили два мелких жёлтых дракона. Обезумевшие от боли и унижения, с глазами, горящими безумным огнём, они с диким рыком набросились на Церрука.

Но Церрук, несмотря на раны, оставался быстрым и смертоносным. Одним резким ударом хвоста он отшвырнул первого нападавшего; второй рухнул на землю, хребет оказался сломан мощным движением лапы.

— Глупцы! — голос Церрука, несмотря на повреждения, прозвучал властно и холодно, заставляя остальных замереть. — Вы все хотели геройски погибнуть? Стать обугленной грудой мяса в бессмысленной битве? Я дал вам шанс! И вы его получили! Мы живы! Здесь, посмотрите! — он медленно обвёл взглядом окрестности. — Земля зелёная, а не скалы Этаризы! Есть чем питаться! Никто не сможет нас достать! Мы возродимся здесь!

— Великий жёлтый аспект, прыгающий на двух задних лапах, — горько подвела итог Шисса.

Церрук тяжело вздохнул, и его взгляд скользнул по бескрылым сородичам.

— Да… — его голос впервые дрогнул, потеряв уверенность. — Как же нам теперь передвигаться? Прыгать на двух лапах… это будет неудобно. Наверное, придётся… учиться ползать.

Шисса содрогнулась и отшатнулась, словно от удара.

— Ползать?! Нет! Мы не будем ползать! Мы не змеи! Мы — драконы! Пусть и без крыльев, но наша гордость не позволит нам пресмыкаться! Ты нас предал! Мы оказались здесь, на земле, лишённые неба! Теперь ты хочешь, чтобы мы ползали?!

Церрук усмехнулся — коротко, хрипло. В его глазах блеснула смесь усталости и превосходства.

— Драконы? Нет, Шисса. Мы уже не драконы. И не змеи, хотя и прикованы к земле. Мы — что-то новое. Мы — змееконы.

Когда Церрук произнёс “змееконы”, несколько драконов инстинктивно попытались расправить крылья — но вместо величественного жеста получились лишь жалкие подёргивания культями.

Шисса с отвращением поморщилась, затем резко попыталась подняться. Сделав на двух лапах всего пару шагов, она потеряла равновесие и тяжело рухнула мордой в пыль. Без крыльев её тело отказывалось держать равновесие.

Из её глаз брызнули слёзы — не от боли, а от беспомощной злости.

***

Далеко, на каменистом выступе, скрытом в глубокой тени кустарников, за происходящим наблюдала закутанная в просторный тёмно-бордовый плащ фигура.

Его глаза, горящие хищным жёлтым светом, пристально следили за каждым движением, каждым жестом, ловили каждое слово. Он оставался недвижим и безмолвен, и лишь в его сознании, холодном и лишённом всякой жалости, проносились расчётливые мысли:

Вторжение провалилось. Проклятая Ультраза и черный аспект. Вечно они путаются под ногами.

Уголок его рта дрогнул, вытянувшись в едва заметную, ледяную усмешку.

Что ж, теперь уже не путаются.

— Прошлый план по передаче власти в лапы жёлтым драконам придётся отложить. Им не повезло, — буднично пробормотал он едва слышно. — Хотя… даже в таком состоянии они ещё пригодятся. Великие планы всегда начинаются с малого. С таких вот сломленных и потерянных.

Он медленно повернулся, и его взгляд скользнул по сумке, лежавшей рядом.

— Для начала стоит их подлечить, чтоб ненароком не померли.

Наблюдатель расстегнул массивную, потрёпанную сумку и начал рыться в ней длинными, узловатыми пальцами. Он вытаскивал одну чашу за другой, ярко блестевшие в солнечном свете — и расставлял их на камнях. То, что ему было нужно, явно запропастилось.

Наконец на его лице, скрытом в глубине капюшона, сверкнула довольная, беззвучная улыбка. Он извлёк то, что искал.

В его руках замерцала чаша, излучающая мягкий, пульсирующий зелёный свет. Из её стенок тянулись небольшие, живые побеги, а ручка, выточенная из белоснежного дерева, была покрыта молодой корой. Побеги давали крошечные листья, нежные и яркие. Чаша дышала. Она была живой.

***

Первая ночь на новых землях давалась жёлтым драконам тяжело. Воздух гудел от стонов, прерывистого дыхания и кошмаров, вырывавшихся наружу в виде сдавленных криков. Тяжело раненые корчились на земле, их хрипы мешали другим погрузиться в забытье.

Церрук расположился на самом краю, окружённый несколькими десятками самых верных помощников. Он спал поверхностно и беспокойно, мускулы на его спине дёргались, а из пасти временами вырывался глухой, предупредительный рык.

Именно в этот момент к лагерю, легко ступая по неровной земле, приблизилась загадочная фигура в бордовом плаще. Она непрестанно бормотала что-то под нос — низкое, монотонное, — и драконы, охранявшие Церрука, будто не замечали её, их взгляды скользили мимо, остекленевшие от боли и усталости.

Незнакомец бесшумно склонился над Церруком. В его руках заструился мягкий зелёный свет, исходящий от странной, живой чаши. Свет потянулся к телу дракона, коснулся окровавленных культей на месте крыльев — и растворился в плоти.

Раны мгновенно стянулись свежей, розовой кожей. Церрук резко открыл глаза.

— Кто здесь? — зарычал он, и из его пасти вырвался клуб едкого дыма. — Покажись!

Незнакомец медленно снял капюшон, и его лицо, освещённое лунным светом, оказалось обращено к дракону без тени страха.

— Чего разорался? — его голос прозвучал спокойно, почти насмешливо.

Церрук отшатнулся, глаза его широко распахнулись от изумления.

— Ты? — зашипел он, отползая назад. — Что ты здесь делаешь…?

— Тщщщ, — резко перебил его незнакомец, поднося палец к губам. — Не следует произносить моего имени. Никто не должен знать.

Но Церрук уже не слушал. Вся накопленная злость, вся ярость вскипела в нём. В груди заурчало, разгораясь в пламя.

— Из-за тебя я оказался здесь! — распрямился жёлтый дракон, готовясь испепелить незваного гостя. — Ты обещал мне власть! Посмотри, во что я превратился?!

Стоящий перед ним не обратил ни малейшего внимания на угрозу. Он лишь сжал в левой руке кроваво-рубиновый кубок, холодный и тяжёлый. На последних словах Церрука он медленно поднял его и помахал им перед самой мордой дракона.

— Но-но, — прозвучало тихое, но чёткое предупреждение. — Ты знаешь, что это. Он способен из тебя и не такое сделать.

Незнакомец усмехнулся, наблюдая, как Церрук буквально сдувается. Грозный и возвышавшийся ещё минуту назад дракон теперь съёжился, его горделивая осанка сменилась обречённой подавленностью.

— Ты обещал мне Этаризу… Как остальные драконы выжили? — не удержался он, и в его голосе прозвучала подавленная горечь.

— Не всё намеченное сбывается, — равнодушно пожал плечами маг. — Похоже, Ультраза оказалась сильнее, чем я рассчитывал. Но колебания сил сказали мне, что она погибла.

— Да, да, — перебил Церрук, с раздражением бью хвостом по земле. — Погибла. И запечатала собой портал. Ты же маг, должен был сам всё видеть.

— Мне было не до того. Проклятые шторма в Сердце Вод чуть не перевернули мою лодку, — поёжился незнакомец, и на мгновение в его жёлтых глазах отразились бушующие волны и свист неистовых бурь. — Без Чаши Неистового Ветра путешествовать становится всё невыносимее.

Он ненадолго провалился в воспоминания, но тут же сбросил с себя их тень и вернулся в настоящее:

— Если Ультраза мертва, то кто же тогда вас искалечил и изгнал?

— Валораз, — с ненавистью выдавил из себя Церрук.

— Кто это? — маг удивлённо приподнял бровь. Имя он слышал впервые.

— Самый молодой чёрный дракон. Единственный, кто чудом уцелел в той бойне. Ума не приложу, что за силы были у нападавших, если они смогли уничтожить Ультразу, чёрных и больше половины остальных стай.

— Откуда я знаю. Я же сказал, что там не был, — резко бросил маг. Потом с недоверием переспросил: — Валораз? Один молодой дракон уничтожил всю твою стаю? И ты смеешь меня в чём-то обвинять?

— Ему помогали все остальные, — опустил голову Церрук. И вынужденно признал: — Но половину стаи он уничтожил или покалечил в одиночку.

— Откуда у мальчишки столько сил? — настойчиво допытывался волшебник, его пальцы непроизвольно сжали рукава плаща.

— Это я хотел бы узнать у тебя, — с едкой язвительностью прошипел Церрук. — Кому, как не тебе, знать это? Кто из нас тут самый могущественный маг Ривалдиса?

Волшебник задумчиво пощипывал свою бороду. В голове мелькали десятки вариантов, ни один не казался убедительным. Он пытался вспомнить свои ощущения в момент битвы — отзвуки того катаклизма доносились даже сквозь бури. Память подсказывала: колоссальный взрыв, высвободивший безграничное количество магической энергии. Чёрная стая.

Вслед за ним — ещё один, ещё мощнее.

Ультраза.

И… рождение нового существа.

Валораз?

Но как такое возможно?

Никто не должен был уцелеть

— Я не знаю, — откровенно признался маг, и в его глазах мелькнуло редкое недоумение. — Но разберусь. Если этот мальчишка получил откуда-то огромные силы — мальчишкой он от этого не перестал. Он наделает ещё много ошибок.

— Мне от этого не легче, — Церрук с болью посмотрел на гладкий шрам, скрывавший место, где когда-то было правое крыло. — Ты можешь вернуть их обратно?

Маг проследил его взгляд и покачал головой, его лицо оставалось невозмутимым.

— Я не стал бы этого делать, даже если бы хотел. А я не хочу. Да и зачем они тебе? Чтобы этот Валораз снова их оторвал?

— Нет. Я улетел бы подальше от него и спокойно жил, — с ненавистью выдохнул жёлтый дракон.

— Ты уже далеко от него, — саркастично заметил маг. — Вот и живи спокойно.

Церрук метнул на него испепеляющий взгляд исподлобья, но вслух лишь спросил:

— А как ты тут оказался? И так быстро? — в его голосе звучало откровенное недоверие.

— Я спешил в Астратор, к порталу. Но некоторые, кхм… события, — запнулся волшебник, — привели к тому, что я лишился одного очень нужного артефакта. Без него ещё сложнее плавать по морю.

— Где Астратор, а где мы? — не унимался Церрук.

— Пока я плыл, всё уже было решено. Треклятые волны сносили меня всё ближе к берегу. Не к тому, что нужно. Я всё равно хотел увидеть поле боя своими глазами. Через несколько дней, как я причалил, увидел, что драконы возвращаются на Этаризу. А вскоре появились вы…

Церрук притих, объяснения его вроде бы устроили. Потом тихо, почти жалобно спросил:

— И что же нам делать дальше?

— Привыкайте к новой жизни, — маг безэмоционально пожал плечами. — Что вам ещё остаётся?

— А зачем ты тогда пришёл ко мне? — не унимался дракон.

— Хммм, — с лёгкой усмешкой промычал маг. — Подлечить раны и не дать вас до конца уничтожить. Твои, как видишь, я уже залечил.

Церрук пристально смотрел на него, не мигая. Он решался произнести следующие слова, но они упорно не хотели срываться с языка. Маг почувствовал его напряжение, но лишь молча ждал, скрестив руки на груди.

— Так жить неудобно, — наконец выдавил из себя дракон, смущённо отводя взгляд. — Я не могу ни ходить, ни ползти. Лапы мешают.

— Ммм? — непонимающе поднял бровь волшебник.

— Не мог бы ты… — дракон замолк, и маг начал терять терпение от его нерешительности.

— Что не мог бы? — резко встрял он, и в его голосе прозвучала лёгкая раздражённая нотка.

— Не мог бы ты их убрать? — Церрук сам ужаснулся своим словам и резко отвернулся, будто пытаясь скрыть стыд.

— Куда убрать? — опешил маг, его брови поползли вверх.

— Ну… отрезать.

— В смысле?

— В прямом. Раз ты не можешь вернуть крылья — отрежь мне задние лапы. Так я хотя бы смогу ползать.

— Ты уверен? — маг произнёс это с подчёркнутой медлительностью, изучая дракона. — Если я их отрежу, обратно уже не прирастить.

— Режь, — прорычал Церрук и лёг на бок, вытянув лапы в сторону мага. Его чешуя напряглась, но взгляд был полон растерянности.

Волшебник с тяжёлым, неохотным вздохом порылся в своей потертой сумке и извлёк ещё один артефакт — массивный, выточенный из огромного кристалла насыщенного синего цвета, холодный на ощупь и мерцающий внутренним светом. От его поверхности отделялись и таяли в воздухе мельчайшие капельки влаги.

Он начал нараспев произносить заклинание, и Церрук, сжавшись, зажмурился, готовясь к боли.

Жгучее, режущее ощущение пронзило тело дракона, заставив мышцы судорожно дёргаться. Из Чаши вырвались едва заметные, вибрирующие струи чистейшей воды. Они не стекали, а застыли в воздухе, сливаясь и уплотняясь в длинное, изогнутое, прозрачное лезвие.

Острота магического скальпеля была невыносимой. Лезвие рассекло плоть и кости с приглушённым, влажным хрустом, который отдался внутри черепа Церрука. Но боль была недолгой — почти сразу же знакомый тёплый зелёный свет из древесной чаши хлынул на свежие раны. Он обжигал по-другому, заставляя раны сжиматься, стягивая края плотной, гладкой тканью.

Церрук открыл глаза и медленно, почти неверующе, осмотрел своё новое тело. Голова, чешуя, длинный змеиный торс, хвост. Ничего лишнего.

— Спассибо, — рыкнул он, но звук вышел скорее шипящим, непривычным. — Теперь надо сделать так с остальными.

— Собирай их, — маг тяжело вздохнул, предвидя долгую и неприятную работу.

— Пока этих, — тихо ответил жёлтый змей, кивнув мордой в сторону своих верных помощников, спавших неподалёку. — Утром ссоберу остальных.

***

Шисса проснулась утром от громогласного зова Церрука.

— Идите все сюда! — возвышаясь на небольшом холме, звал он остатки своей стаи.

Шисса взглянула на него и обомлела. Бывший глава жёлтого аспекта не стоял — он извивался на земле, двигаясь плавными, змеиными движениями. Его задние лапы отсутствовали, тело стало длинным и гладким, а все раны бесследно затянулись.

Драконица неуклюже, хромая, доковыляла к холму и заметила ещё несколько десятков бывших драконов, которые превратились в таких же, как Церрук, — в огромных, чешуйчатых змеев.

— Кто из вас хочет исцелить свои раны — идите сюда! — провозглашал глава.

— Куда делись твои лапы, Церрук? — раздался яростный рык Сайтаса.

— Я от них избавился, чтобы лучше передвигаться, — как о чём-то само собой разумеющемся, отозвался Церрук. — Нам они больше ни к чему. Если хотите — и вас всех от них избавим.

— Тьфу! — Сайтас с силой выплюнул клуб дыма и искр. — Ты жалок. Я никогда не стану таким, как ты.

— Да пожалуйста, — невозмутимо покачал хвостом Церрук. — Я никого не заставляю. Но знайте: так вы сдохнете от голода. Никто не будет вас кормить.

— Я лучше сдохну, чем стану таким же пресмыкающимся, как ты! — гордо взревел Сайтас.

Было видно, что раны причиняют ему невыносимую боль, но он стоял прямо, опираясь на две лапы. Не падал и всеми силами держал равновесие, хотя каждый миг в такой позе давался ему ценой огромного усилия.

— Кто не хочет закончить так же, как этот, — с глубоким отвращением он махнул обрубком крыла в сторону Церрука, — следуйте за мной.

— Куда ты пойдёшь? — ухмылялся жёлтый змей. — Без лап я более ловкий. Я изловлю всю твою добычу. Тебе не выжить.

— Подальше от тебя, — Сайтас стоял непоколебимо, но в его глазах читалась усталость, а дыхание было тяжёлым и прерывистым. — Я пойду к Вечной Воде. Рыбу я ловить не разучился.

Гримаса исказила морду Церрука. Про воду он действительно забыл.

— Ну и проваливай. Нам больше останется еды. И вы все, — он окинул присутствующих тяжёлым, угрожающим взглядом, — кто не желает подчиняться моей власти — идите с ним.

Несколько драконов неуверенно отделились от разрозненной толпы. Они молча встали рядом с Сайтасом, избегая смотреть в сторону Церрука. Вслед за ними подошли другие — около полутора десятков израненных, но не сломленных существ.

— Тем лучше, — удовлетворённо хмыкнул Церрук, и его длинное тело извилось на месте. — Это всё? Или ещё кто-то хочет уйти? Точнее… уплыть…

Его жгучий, пронзительный взгляд скользнул по оставшимся, задерживаясь на каждом лице. Потом глаза остановились на Шиссе:

— А что же ты, — издевательски выдохнул он, — не хочешь плавать? Решила со мной ползать?

Шисса молчала. Она не знала, чего хочет на самом деле. Ни один из выборов не казался ей своим. Угрюмо уткнувшись мордой в землю, она едва слышно пробормотала что-то.

— Не слышу? Что ты там шипишь? — сам же засмеялся над своей шуткой Церрук.

— С тобой, — выдавила Шисса, не поднимая головы.

— Ну вот и умница, — язвил жёлтый змей. — А вы — проваливайте отсюда. Пока мои преданные змеи не уничтожили вас всех.

Сайтас величественно, насколько это было возможно, развернулся и сделал первый шаг. На большее его не хватило — тело, лишённое крыльев, отказывалось слушаться, движения были неуклюжими, почти унизительными. Он перекатывался с бока на бок, подталкивая себя лапами, но старался делать это с остатками прежнего достоинства.

Церрук заливался от хохота, катаясь по земле. Стоящие рядом змеи подхватили его смех — они свистели, шипели и извивались, показывая, как их веселят эти жалкие попытки.

Отсмеявшись, Церрук приподнял голову и во всеуслышание объявил:

— Ты была права. Мы всё же змеи, — его взгляд упал на Шиссу, полный мрачного торжества. — Теперь ваш черёд.

***

Шисса не чувствовала физической боли — лишь всепоглощающее, тошнотворное унижение. Всё, что составляло её прошлое, кануло в небытие. Небо и полёт стали недосягаемыми.

Не осталось даже лап, - извиваясь по земле думала бывшая жёлтая драконица.

Но жить хотелось всё равно. Сильнее, чем прежде. Жёлтые драконы всегда цеплялись за жизнь.

Церрук, казалось, наслаждался своим новым телом. Он часами ползал вокруг лагеря, наблюдая, как маг проделывает ту же процедуру с остальными драконами. Его движения стали плавными, почти грациозными — он уже освоился в этой форме.

Когда все жёлтые, кроме ушедших с Сайтасом, превратились в змеев, Шисса услышала тихий разговор мага и Церрука:

— Куда ты теперь? В Астратор? — поинтересовался змей, его голос стал ниже, с лёгким свистом.

— Сначала мне нужно вернуться на Ксал’Ар. Без помощников я не справлюсь. Я рассчитывал на твою стаю, но… — маг равнодушно пожал плечами.

— Для чего тебе помощники?

— Есть у меня пара мыслей, — загадочно проговорил волшебник, и уголки его губ дрогнули. — Я навещу вас снова через месяц, если конечно ветра в Сердце Вод не решат иначе. Проверю, как дела, а потом отправлюсь в Астратор.

Глаза мага внезапно зажглись тем самым хищным жёлтым светом, от которого по спине Шиссы пробежал холодок.

— Не хотелось бы встать на его пути, — едва слышно прошипела она про себя.

И тут же из её глаз брызнули слёзы — не от боли, а от бессильного отчаяния.

Так быстро я потеряла даже драконий рёв. Одно шипенье.

***

Некогда величественная и гордая драконица проводила следующие дни в глубокой, почти оцепеневшей печали.

Помимо утраты всего, что делало её драконом, она тосковала об ином — о Визарезаре, молодом красном драконе. Связь между разными аспектами на Этаризе не поощрялась, но и строго не запрещалась. Хоть Шисса и была старше, они были вместе долго. Теперь же пришла пора отказаться и от любви.

Ничего не ожидая от будущего, она просто существовала — день за днём, в тяжёлом, бесцельном мраке. За несколько дней она уже успела пожалеть, что отказалась от лап. Тоска и уныние сковывали душу плотнее, чем новая, чужая форма.

И вдруг — яркий красный луч разрезал небеса и приземлился прямо перед ней.

Визарезар не забыл. Не разлюбил. Он прилетел.

Через несколько секунд окрестности огласил его рёв — обычно громогласный и уверенный, сейчас он звучал надломлено, с неприкрытой болью.

— Шисса, любимая, — голос его дрогнул, когда он оглядывал её со всех сторон, — это ужасно. Твои крылья… лапы…

Напоминание не смутило её. Наоборот — вернулось хоть что-то из прошлой жизни. Она сияла изнутри.

— Зато я жива, — легко, почти по-юношески улыбнулась Шисса. — Остальное не так важно.

— У меня очень мало времени, — торопливо проговорил Визарезар, его крылья нервно подрагивали. — Я хотел увидеть тебя. Убедиться, что ты жива.

Молодой дракон склонил голову, слегка смущаясь собственной прямоты. Шисса улыбалась ещё шире. О ней помнили. Её любили.

— Ты не представляешь, насколько я рада тебя видеть.

— Как же теперь ты… мы… — смутившийся Визарезар на шаг отступил, затем голос его зазвучал твёрдо, отдавая сталью. — Я никогда не оставлю тебя. Найду способ помочь! Чего бы мне это ни стоило.

Шисса смотрела на него с нежностью и теплотой. Его поддержка, его решимость — всё это зажигало в ней искру надежды, которую она уже похоронила.

— Твой прилёт — самая лучшая помощь сейчас.

— Нет, — упрямо замотал головой он, и пламя тронуло его ноздри. — Я не об этом.

— Тут уже ничего не сделаешь. Придётся принять меня такой, какая я есть.

— Для меня это не имеет значения, — расправил крылья Визарезар, и в его глазах горела непоколебимая воля. — Я всё равно буду искать способ. Всегда!

Глаза Шиссы заблестели от слёз. Но теперь это были слёзы счастья.

— А сейчас мне пора, — наклонился к ней красный дракон, прикрывая её своим тёплым, мощным крылом. — Если Калитраза или Виразар заметят моё отсутствие — мне несдобровать. Я вырвался ненадолго. Только чтобы навестить тебя.

— Это был самый правильный поступок в твоей жизни, — мягко улыбнулась Шисса. — Спасибо.

Неведомый порыв бросил её в его объятия, и они застыли так на долгое мгновение — он, могучий и крылатый, и она, гибкая и беззащитная.

А потом он улетел.

Шисса ещё долго провожала его взглядом, пока красная точка не растворилась вдали.

Но теперь в её глазах была не пустота — а решимость. Жить.