Сегодня Тото передал кое-что интересное, и я позволил себе проверить данные самостоятельно. Олега не посвящал, ему плевать. Для напарника важнее, чтобы станция функционировала. Вот и всё.
Я долго не вёл записи, поскольку… я не знаю, как это описать, но… Ещё никогда я так долго не мог прийти в себя. Три дня пытался унять дрожь и слёзы, избегал встречи с Олегом, чтобы тот не начал задавать вопросы. Может, я обязан с ним поделиться, предупредить, но я не хочу. К тому же я точно не знаю, проблема во мне или в… океане.
Земля требует отчёта, я отправлю его вместе с годовым дневником. А пока… пока я хочу сам разобраться во всём. Главное, не сойти с ума.
Сегодня накатили воспоминания. Я гнал их от себя как можно дальше, но то, что я узнал от Тото и то, что проверил опытным путём, вернули меня на два земных года назад. Я снова дома и снова слушаю интроновости о ксиче — переселенцах из соседней системы. Эти странные существа сразу вызвали у меня недоверие, но политики земного Совета хорошо потрудились, чтобы защитить их от нападок землян. Любые проявления ксенофобии жутко карались, вплоть до заключения под стражу с приличным сроком. И в то же время проступки ксиче властями игнорировались, называя это «притиркой» к нашим порядкам. Понимающие люди знали, чем вызвана лояльность к новой расе. Планеты системы, где царили ксиче, перехватывали враждебные сигналы из ещё одной системы. По сути, они охраняли наши границы.
Однако… когда самое страшное происходит не с нами, мы просто игнорируем это. Но если беда пришла в твой дом…
Тото предоставил новые данные, и на Земле все в восторге. Говорят, к нам посылают учёного-наблюдателя. Оно и верно, мы с Олегом лишь «смотрители маяка». Пользы от нас в учебном плане немного. От Олега так и подавно включения в процесс ждать не приходится. Иногда мне кажется, что он меня боится. Но это напрасно. Он просто не знает, почему я стал убийцей. Если бы узнал, то, думаю, понял.
Наконец, пришло оповещение от гостевого корабля. Учёная прибудет через десять местных циклов. Рад ли я этому? Даже не знаю… в последнее время я не чувствовал себя одиноким. Эта планета… этот океан… дар. Да, это дар. Для такого, как я.
Интересно, она будет в ужасе, когда узнает, что я сделал?
Мы с Олегом затеяли уборку, на станции неприятно пахнет. Но если есть рыбные консервы и не выкидывать термобоксы в утилизатор и не так будет вонять. Да, Олег? Впрочем, мне наплевать, я всё чаще покидаю анализатор и ухожу на смотровую площадку под куполом. Там видно сиренево-синие воды океана. А двойные закаты — это нечто неописуемое, словно ты впервые открываешь глаза после долгого сна.
Олег не знает, что я начал выходить за пределы базы к нижним платформам без костюма. На Споме́ни можно дышать, просто до конца не изучены испарения океана. Но мне плевать… давно плевать.
Сегодня я весь день пролежал на койке, глядя в иллюминатор. Снова вспоминал Землю и те славные деньки, что проводил на ней, пока Земной Суд не отправил меня сюда на двадцать лет. Наказание было мягким, земляне учли все вводные. Узнав мою историю, ни один человек не поощрил бы моё заключение в обычной тюрьме. Вот и судья не мог поступить иначе. Иногда мне кажется, что будь её воля, она бы меня отпустила. Если они хотели мне тюрьмы и большего срока, им не следовало делать судьёй женщину… мать…
Олег пришёл проведать меня. Сказал, что Тото зафиксировал новые импульсы и нужно проверить оборудование.
Я-то знал, что это за импульсы, но Олегу говорить не стал. Не нужно его пугать. Да и вообще, он всего лишь местный мастер. Отсидит годик-другой и вернётся к жене в Брянск-один. Пришлось выйти, чтобы не вызывать подозрений.
Сегодня я получил письмо от Комиссии. Моё дело пересмотрели и срок пребывания на Спомени сократили. Знали бы они, что возвращаться я не намерен. Не теперь…
Прибыла учёный-наблюдатель. Она похожа на мышь. У неё огромные верхние резцы и новые векторные очки от «Рашан Технико». Мне тотчас вспомнился очень старый мультипликационный герой. Дочка любила смотреть мультики тех далёких годов. И хотя минуло уже лет сто с их создания, они нравились ей. Иногда она повторяла фразы персонажей поразительно похоже. Даже моську кривила, как герои. Дочка… Сколько тебе тогда было, кроха моя… Шесть лет…
Учёная по имени Руби постоянно крутится в анализаторской, а ещё меня раздражает, что она подолгу сидит после заката, ведь так я не могу видеться с ними.
Кажется, она что-то подозревает. Как минимум попросила сдать анализы для исследований. Я спросил зачем, она ответила: просто для галочки. Не верю ей.
Вчера она завела разговор о возвращении. А потом начала сокрушаться из-за решения суда.
«Знайте, Марк, на вашем месте я поступила бы точно так же! — гнусаво повторяла она. — Эти ксиче – мерзкие твари. Терпеть их не могу. Если бы вы знали, что сейчас твориться из-за них на Земле…»
Наверно, я должен был бы поблагодарить её за поддержку, но от слов учёной легче не стало. Ничего уже не исправить. Вот если бы я мог вернуться на несколько лет назад, то не дал бы дочери выйти во двор раньше меня. Не отпустил бы из подъезда, пока искал брелок от ветрокара.
Руби бестактно спросила, как именно это произошло. Даже Олег поперхнулся на обеде. А я уже был готов выколоть ей глаз магнитным крючком для пакетированных крабов.
Олег знает лишь то, что я теперь один. Знает, что произошла трагедия. Но он, будучи человеком тактичным, так и не решил узнать больше. За это я ему благодарен.
Ей же я ответил, что не могу рассказать всего, ибо тогда снова погружусь в депрессию, из которой, впрочем, и не вылезал, но ей об этом знать не нужно.
Руби застала меня без костюма за пределами базы. Так и знал, что эта квочка будет бродить по смотровой ночью.
Однако, знаете, она ничего не сказала, лишь понимающе кивнула. Поначалу я переживал, что получу письмо с Земли. Но приёмник молчал.
А на обеде она произнесла лишь одну фразу: «Понимаю». Всё.
Неужели она понимает отца, который потерял свою дочь при столь ужасных обстоятельствах.
«Господин Э-9-3_Рал (далее именуемый как Рал), уроженец планеты Ту-6-Б-О, представитель расы ксиче выпил уроженку Земли, Алину Марковну Павину в два часа дня по Московскому времени на планете Земля, Евразийском континенте, Российской Федерации, Московской области в городе Москва. Причина преступления по щелчкам самого Рала — нестерпимая жажда. Господину Ралу были известны правила проживания с человеческими существами, невзирая на это, он поймал пробегающего мимо шестилетнего ребёнка и лишил тело девочки влаги».
Когда я вспоминаю судебный процесс, то мне кажется, что сердце вот-вот разорвётся на части. Я не видел раскаяния на безлицей морде с тонким ртом-трубочкой, с помощью которого эта мерзкая тварь убила моего ребёнка. Для ксиче и его вождей/глав/предводителей, плевать, кем бы они ни были, это лишь случайный и неприятный инцидент. Его защитник утверждал, что так господин Рал спасал свою жизнь, что не запрещено Земным законом, ведь поблизости власти не установили ни одного источника живительной жидкости для ксиче. Эти тощие бледные ублюдки настаивали на том, что в смерти Алины виновато правительство Земли. Они припёрлись на чужую территорию и пытались диктовать здесь свои законы, знали, что Планетарный Совет им ничего не предъявит! Ненавижу их… ненавижу их всех.
Руби говорит, что на Земле до сих пор бушуют протесты. К чему всё это приведёт — неизвестно. В инфоблоке были даже сообщения, что парочку ксиче разорвали на части после похожих случаев, не стали доводить дело до суда. Вот как это происходит, когда бездействует правительство планеты.
«Эти твари попросили выдать обидчиков, представляешь! Надеюсь, Сила Земли прибьёт ещё парочку этих тощезадых кретинов».
Тогда я спросил, что такое «Сила Земли», и Руби ответила размыто, что-то вроде пролюдской организации, негласные защитники человечества от инопланетян.
Я вспомнил про жену, та работала в Фонде помощи детям погибших космонавтов-исследователей. Она умерла от инфаркта в тот же день, когда увидела иссушенное тельце нашей дочки.
Руби собирается домой и хочет забрать меня с собой. Говорит, я могу стать лицом Силы Земли. Значит, она кривила душой, когда утверждала, что плохо знает организацию. Что-то подсказывает мне, она из тех, кто тоже ходит на митинги и кидает камни в иноземных дипломатов.
Я сказал, что подумаю, но для себя уже давно решил, как поступлю. После того выстрела в зале суда все мои мысли занимала скорая кончина. Сначала я думал, меня отправят в тюрьму, но потом судья-женщина сжалилась и предписала работать здесь, в этом необычном мире. Который, впрочем, спас меня. Спасибо ей. Попрошу Руби поблагодарить её от всего сердца.
Старейший прадедовский пистолет наверно уже утилизировали, как и тушу мерзопакостного Рала. У меня был страх, что так я уничтожил частичку дочери. Такая дикая и нереальная мысль. И всё же только здесь я понял, что частица дочери и жены всегда жили во мне, в моих мыслях и чувствах. Воспоминания и по сей день импульсами бегут по моим нейронам. Возможно, я ошибаюсь, я не биолог. Поэтому прошу извинить мне неосведомлённость.
Это моя последняя запись. Когда прочитаете это… а вы прочитаете, знайте, что я вместе с ними.
Закрыв личную панель в учётке анализатора, Марк встал с места, последний раз окинул уютный кабинет с крохотным кактусом на крышке функциональной машины. Усмехнулся, тронув шторки, привезённые Руби, и вышел в коридор.
Станцию обволакивал баюкающий гул главной системы жизнеобеспечения. За иллюминаторами занималась двойная заря. Олег наверняка трудился в механическом, а Руби сидела над отчётом, который ей скоро придётся передать выше.
Никто не видел, как он вышел за пределы купола, погладил корпус Тото и опустился к самой воде. Нет, океан состоял не из воды, то, что плескалось в пределах далёких берегов, лишь отчасти соответствовало привычному земному слову.
Марк снял рабочий комбинезон и ботинки, сел на металлический мостик и свесил ноги. Ступни тотчас погрузились в тепло, а на поверхности вспыхнули два крохотных голубых глазика.
— Мама! Папа пришёл! — раздался в голове Марка детский голосок.
Мужчина усмехнулся сквозь слёзы, улыбка на лице задрожала. Всё тело ломило от горя и боли. Это лишь его воспоминание там, в толще необычной жидкости.
Лицо жены возникло чуть дальше от платформы, словно его владелица, как Лиля когда-то, бежала с кухни встречать мужа после службы.
— Ох, Марк, ты пришёл так скоро! Я не успела даже причесаться.
Жена всегда так говорила.
— Ты у меня и без этого красавица, — ответил он, как делал это сотню раз.
И тут Марк не сдержался и зарыдал, закрыв лицо руками. Его ноги тотчас коснулась крохотная ладошка.
— Пап, ты чего. Не плачь, пожалуйста. Мы же здесь, с тобой. Не плачь.
Марк протянул руку и ухватил эту ладошку, точнее, ему казалось, что ухватил, ведь он знал: всё, что происходит в воде — есть лишь проекция его собственного сознания. Частичка дочери и жены из его памяти попали в инопланетную жидкость посредством импульсов, как только он впервые опустил в неё руку.
— Пап, мы как эти, из той книги дедовской.
— Солярис, крошка, она Солярис называлась. Её Лем написал. Твой прадед очень любил эту книгу.
— Да, мы как из Соляриса, пап. Не ходим, но хотя бы плаваем.
— Ты слишком умна, моя дорогая.
— Это всё из-за тебя, пап, ты и сам знаешь.
Он знал. Алина не могла помнить о Леме, это было известно только ему, потому что книга, подранная и почти распавшаяся, хранилась в герметичном боксе в кабинете на Земле под светоотражающим куполом. Прежде он заглядывал внутрь и читал её, перелистывая хрупкие страницы мягким манипулятором.
— Хорошо вам здесь, дочка?
— У меня тут замок, гляди. — И на поверхности появилось изображение большого картонного замка, где из окошек выглядывали все Алинины игрушки. — Это вот робозаяц, он сегодня на последнем этаже сидит, это кукла Коко, она в ссоре с мистером Морковкой, но наплевать, у неё есть новая расчёска…
Алина продолжала, а Марк во все глаза смотрел на милое личико и яркие глаза. Такие же, какими они были в тот последний день, когда он видел её живой.
Жена стояла рядом и улыбалась, как делала и раньше.
Марк медленно встал, снял с себя остатки одежды.
— Дорогой, ну ты чего творишь? — округлились глаза жены. — Алинка, не смотри! Папка решил поиграть в нудистов. Дорогой, — и в этот раз голос жены в его голове прозвучал иначе. — Уверен ли ты?
Марк погрузился в воду с головой. Жена и дочь обняли его, и он ощутил настоящие тёплые прикосновения родных людей, слился с ними и стал частью океана, большого и странного. Так, один инопланетянин отнял его жизнь, а второй — вернул.
Позже Марк видел, как его тело выловили. Уплыть далеко от платформы оно не успело. Теперь это был лишь кусок мяса, не более. Его разум, импульсы и энергия остались здесь, на Спомени.
Руби, кажется, не удивилась, а вот Олег был в ужасе. Через экран костюма Руби взглянула на гладкую поверхность океана, но так и не заметила яркую вспышку в глубине. Лишь Тото очередной раз зафиксировал изменения. Но Марк об этом больше не думал.
