dreamnoks

Спасибо - напомнили одну из самых неудобных ситуаций в моей жизни.)))

Жених переехал первым в другой город. Приезжаю, знакомлюсь с соседями по блоку (вдруг кто не знает, это в общаге: общая на этаже только кухня, живут не в комнатах, а в этаких немного недоделанных квартирах - 2 комнаты, коридорчик и санузел).

Парней в блоке живет трое, нам с ненаглядным любезно уступают маленькую комнату, двое - в большой. Пока все на работе, от скуки и чтобы быть полезной, генералю блок, перестирываю 2 здоровенных таза с носками, уже подпротухшими слегка (ребята, таки, готовились к моему приезду, просто немного не успели). Мужики в восторге, все отлично.

Мне 18 лет, скромная девочка-припевочка, жениху 28, его соседи еще старше (мне тогда вообще взрослыми дяденьками казались). Все мужчины старательно ведут себя о-о-очень вежливо, даже бережно, чтобы не обидеть ненароком почти невинного ребенка.

День на третий, наверное, утром открываю дверь из нашей комнаты и сталкиваюсь нос к носу с самым старшим, который в одних прусах спортивной пробежечкой двигается в сторону санузла. Вот один в один - выбегающие на поле футболисты. Аж мелодия вспомнилась соответствующая. У меня всплывает в голове бабушкина присказка на похожие ситуации - "пан-спортсмен".

Я и выпаливаю радостно: "ОГО! ..."

До запланированного "пана спортсмена" у меня не доходит, потому, что Олег замирает, краснеет и опускает глаза. Невольно опускаю за его взглядом свой и только тут замечаю бодро, по-утреннему, стоящие палаткой семейники.

До сих пор не понимаю, как не провалилась сквозь пол. Припевочка, блин.) И не оправдаешься же.

Специально для сообщества CreepyStory публикуется без сокращений.

«Лизун, я дома! Господи, пахнет божественно, — Кирилл торопливо скидывал пальто, одновременно стягивая обувь и шапку, — я еще в подъезде почуял и молился, чтобы пахло от нас!»

Он протрусил на кухню, чмокнул в нос Лизу, помешивающую соус, подчеркнуто втянул ноздрями воздух по восходящей траектории  и закатил глаза. Хрупкая блондинка в фартуке подбоченилась, резко сдула упавшую на глаза прядь.

— Та-ак… Руки мыл?

— Д-да!

— С мылом?

— Д-да!

— Сегодня?

Муж старательно изобразил раскаяние и смущение, она не выдержала и рассмеялась: «Мой руки, переодевайся и за стол!»

— Мясо божественное! Как же я люблю приходить домой в твой выходной… Жду не дождусь, когда ты всегда будешь встречать мужа дома…

— Кир, не начинай. Сто раз уже всё обсудили.

— … когда у нас будет малыш…

— Мы всё решили.

Так и было: они вместе запланировали, что накопят солидную подушку безопасности, тогда Лиза уйдет с работы и можно будет подумать о ребенке. Оба были из небогатых семей и знали, как это — не иметь модных игрушек, шмоток и телефонов. Не то, чтобы детские воспоминания о высокомерии более обеспеченных одноклассников ранили его сейчас, спустя столько лет, но выводы он сделал. Уж его жена точно не будет отказывать себе в беременных капризах и его ребёнка точно никто не будет дразнить из-за отсутствия какой-то модной ребячьей чепухи.

Он собрал соус с тарелки последним кусочком мяса, отправил его в рот, запил морсом и счастливо выдохнул:

— Кла-а-а-асс! Обалденно вкусно, спасибо. Кстати, про планы: заказчик выбрал мой эскиз и-и-и-и… добытчик, в беспрецедентной борьбе, вырвал у соперников… премию! Смотаемся куда-нибудь на длинные выходные или спрячем в кубышку?

— Посмотрим, — Лиза уютно подперла кулачком щеку и, улыбаясь, смотрела на мужа. Как же ей с ним, всё же, повезло. Они выросли в одном дворе, ходили в один садик, все школьные годы просидели за одной партой и, в конце концов, опровергли все досужие рассуждения про то, что детская влюбленность — штука несерьезная и, уж точно — не на всю жизнь. Полтора года женаты, а медовый месяц так и забыл от них уйти. Даже не поссорились ни разу.

— Всё, отваливайся от стола. Иди отдыхать, мой охотник на мамонтов. Сейчас посуду помою и сделаю тебе массаж.

— М-м-м…

— Не «м-м-м», а расслабляющий! Выбери пока, что смотреть будем.

«Ну, вот: опять уткнулся в ноут».

— Эй, в такие моменты я жалею, что ты не патологоанатом, — Лиза стащила с волос Кирилла зажим и запустила пальцы в рассыпавшуюся темно-русую гривку.

— Щас-щас-щас… Я тут халтурку нашел, возможно— жирненькую. Если срастётся — не придется решать про поездку.

— Почему?

— Я буду сначала по уши в работе, зато потом — по уши в деньгах.

— Кир, так нельзя! Если ты не будешь отдыхать, я тоже начну искать подработки.

Парень поймал ее за руки:

— Э-э, слющай, женьщина, да? Мущщина должен добывать мамонта, а женьщина — его раздэлывать! — Кирилл прижал руку жены к щеке и посмотрел на нее снизу вверх, — не вагоны же я разгружать пойду. Не переживай, малыш, все будет нормально. Сроки реальные, по ночам сидеть не буду.

Лиза прикусила губу и начала осторожно разминать мышцы на его плечах.

— Ладно, включай уже.

Кирилл повеселел и включил выбранный фильм.

«Если Вас устраивает ходить каждый день на работу и всё равно экономить — пропускайте эту рекламу. Если нет — нам есть, о чём поговорить.

Меня зовут Реги́на Сне́жина, я — предприниматель с многолетним стажем, президент группы компаний «Полюс» и я научу Вас…»

Кирилл нажал на появившуюся кнопку «пропустить» и поерзал, устраиваясь удобнее.

— Всего двадцать минут осталось. Хочешь чаю?

— Угу.

— О, как раз реклама сейчас включится. Я успею. Дадим каналу заработать копеечку.

Лиза сорвалась с места и заторопилась на кухню. Ткнула в кнопку на чайнике, выставила на поднос кружки, плеснула в них крепкую заварку, бросила по паре кубиков рафинада, достала молоко из холодильника и выложила на тарелку домашнее песочное печенье с семечками и маком — любимое Кирюшкино. Долила в кружки кипяток, добавила молока, подхватила поднос и заторопилась в комнату.

Успела — реклама еще не закончилась.

«… предприниматель с многолетним стажем, президент группы компаний «Полюс» и я научу Вас на своем бесплатном вебинаре…»

«Пропустить».

Допив чай, Кирилл отчаянно зевнул, поежился и виновато посмотрел на жену:

— Что-то рубит меня совсем… Ты не обидишься, если я спать пойду?

— Ты не заболел?

— Нет, конечно. Объелся, как Тузик, да и прохладно дома как-то. Вот и потянуло под одеяло.

— Иди, ложись, солнце. Я тоже скоро спать.

Кирилл сонно чмокнул жену в макушку и поплелся в спальню. Лиза унесла на кухню посуду, убрала в холодильник молоко, забытое в спешке на столе, сполоснула кружки. Оглянулась по сторонам (всё в порядке?) — и отправилась в ванную.

«А дома-то и впрямь прохладно».

Потрогала батареи — горячие, проверила окна, лоджию и балкон — всё на микро-проветривании, как обычно.

«Странно… Не так и холодно на улице. Совсем недавно даже хотела перед сном получше проветрить квартиру…»

Прихватила из гостиной теплый плед.

Кирюшка уже ровно сопел, свернувшись калачиком под одеялом, натянутым на ухо. Лиза набросила толстый плед поверх одеяла, скинула халат, поежилась и нырнула в нагретое мужем «гнездо».

***

Утром вылезать из-под одеяла отчаянно не хотелось. Жаль, что у них сегодня не выходной, когда можно понежиться в постели подольше.

За завтраком привычный утренний разговор не клеился. Кирилл отчаянно зевал, ел без привычного аппетита. Лиза коснулась губами его лба (неужели, всё же, заболел?) — нет, лоб был прохладным.

Немного постояли, обнявшись, в прихожей и вышли из дома. Еще вчера такая яркая и сочная, осень поскучнела, потемнела и тихо хныкала мелким дождём.

Вернувшись с работы раньше Кирилла, Лиза успела к его приходу запечь в духовке пряную курицу с картошкой и нарезать салат. Но привычной похвалы аппетитным ароматам, еще из прихожей, не дождалась. Только чуть раздраженное: «Я дома».

Кир пришел на кухню, надолго зависнув перед этим в ванной, над раковиной с льющейся водой. Лиза обратила внимание, что он не только переоделся уже в домашнее, но и натянул теплый свитер с высоким горлом поверх привычной футболки. И (совсем уж редкий случай) влез в теплые, «зимние» тапки в виде огромных мопсячьих мордашек.

— Кирюш, а померяй-ка температуру.

— Да нормально всё. Просто настроение плохое, — но градусник, все же, из рук жены принял и послушно засунул через ворот под свитер, — с Ванькой посрались сегодня в пух и прах.

Лиза, разделывающая курицу, удивленно оглянулась и посмотрела на хмурое лицо мужа: — В смысле: «посрались»? Поссорились!?

Ванька был третьим «мушкетером» из их детской компании, лучшим другом каждого супруга по отдельности и вместе, а с недавних пор еще и коллегой Кирилла. Да, они часто спорили до хрипоты и азартно орали друг на друга в обсуждениях рабочих моментов, но это никогда не доходило до настоящих ссор и не переносилось на дружбу.

— Да, Лиз… Представляешь, он сказал, что я просто удачно подмахнул клиенту, а теперь строю из себя царя горы.

— Не ожидала такого от Ваньки… Может, случилось у него что-то, вот в сердцах и ляпнул? Не может он так на самом деле думать.

Кирилл только неопределенно махнул головой, выудил пищащий градусник и протянул ей.

Нет, температура была нормальной…

«Ну, что ж, значит: хандрит муженек из-за ссоры с другом. Пройдет. Надо выждать время, пока мужики перестанут пыхтеть друг на друга, и позвать Ваньку на шашлыки. Помирятся».

Муж не прикоснулся к салату, рассеянно поковырял картошку и окорочок, покрытый аппетитной корочкой, вяло сунул в рот несколько кусочков и отодвинул тарелку: "Не лезет, попозже доем".

Он выбрался из-за стола и пошаркал тапками-мопсами в гостиную.

— Чёрт!!! Чёрт-чёрт-черт!

Лиза, задумчиво возившая намыленной губкой по тарелке, вздрогнула и поспешила на крик.

— Что случилось, солнце?

И едва увернулась от запущенного в сторону двери телефона. Это было совсем невероятно: муж всегда бережно относился к вещам. Да и таких вспышек гнева Лиза от него не могла припомнить. Сейчас же Кирилл не просто сердился: лицо его побелело и исказилось, волосы растрепались и он методично вбивал кулак в спинку дивана.

— Кира, успокойся, пожалуйста! Что случилось!?

— Эта. Тупая. Скотина. Отказался. От. Договора, — будто каждое слово было гвоздем и кулак вколачивал его в обшивку, — два часа назад посмотрел портфолио и эскизы, сказал, что всё решено и я полностью делаю персов и окружение, а сейчас — отказался. Без объяснений!

— Солнышко! Ну и фиг с ним! Всё, что ни делается…

— Не нужно рассуждать о том, в чём ни черта не соображаешь! — рявкнул муж и запустил в нее диванной подушкой.

Ошарашенная Лиза тихонько опустила на пол подушку, со всего маху врезавшуюся в лицо, и ушла на кухню. Вслед ей понеслось на полной мощности: «Если Вас устраивает ходить каждый день на работу и всё равно экономить — пропускайте эту рекламу. Если нет — нам есть, о чём поговорить.

Меня зовут Регина…»

Невероятно и необъяснимо. Лиза отказывалась верить, что это был ее внимательный и спокойный Кирюша. Сидя за кухонным столом и бесцельно двигая по нему салфетницу, она лихорадочно думала.

«Что делать? Что случилось? К кому обратиться?

Ванька…»

Быстро набрала в мессенджере:

«Привет, Вань! Я знаю, что вы поцапались с Кирюшкой. Можешь объяснить, что происходит? Я его таким злым в жизни не видела. Есть не стал, на меня наорал и… ( нет, про подушку не надо писать)… мне кажется, что он заболел. Я не знаю, что делать».

Положила телефон перед собой и замерла в ожидании ответа, зябко обхватив плечи.

«Как же холодно дома».

Прошла по квартире, трогая батареи и закрывая наглухо окна. По пути подхватила теплый пушистый свитер и тут же натянула его. В гостиной Кир, напряженно наклонившись вперед, ловил каждое слово, гремящее из динамиков: «Торопитесь, места для записи на вебинар ограничены и, возможно, закончатся через несколько минут…»

На экране в эффектной, уверенной позе стояла брюнетка во всем белом: длинное платье без декора, облегающее фигуру, как перчатка; короткая, не прикрывающая тонкую талию, пушистая шубка с капюшоном и короткими, широкими рукавами; длинные митенки, открывающие изящные пальцы и хищные ногти с белым, сверкающим маникюром. На бледном лице горели, притягивали взгляд светло-голубые глаза. Девушка… женщина… ни то, ни другое ей не подходило. Юная фигура и, диссонирующее с ней, безупречное лицо без возраста. Что-то неправильное, тревожащее было в этом сочетании, не позволяющее просто назвать ее девушкой или взрослой женщиной в идеальной форме.

«Сколько же денег нужно ввалить в рекламу, чтобы твои ролики крутились каждые 10 минут?»— мелькнула раздраженная мысль, совершенно не касающаяся того, что сейчас беспокоило растерянную жену. Кирилл ее словно не замечал, все его внимание было намертво приковано к ни девушке, ни женщине. Лиза тихо выскользнула из комнаты и поторопилась на кухню, к телефону.

Так и есть: новое сообщение от Вани.

«Привет, Лизавета! Слушай, сам тебе писать собирался. Я сегодня погорячился и ляпнул Кирюхе глупость. Просто он весь день мне под ногти залазил, вот я и сорвался, захотел куснуть в ответ. С ним неладно что-то, точно. Что будем делать?»

Лиза шмыгнула носом и быстро набрала ответ:

«Я не знаю…»

«Чем занимается?»

«Рвал и метал из-за какой-то сорвавшейся подработки, теперь Ютуб смотрит — рекламу какой-то очередной инфоцыганки изучает».

«Пробовала поговорить?»

«Пробовала — не понравилось», — криво улыбнулась и дописала: «Пусть успокоится, сам объяснит, какая муха его укусила».

«Ну, смотри… Пиши-звони в любое время, если что. Посмотрим на него завтра и будем думать, чего делать».

«Хорошо. Спокойной ночи».

«Спокойной».

***

В спальню Кирилл так и не пришел. Лиза прокрутилась в постели почти до утра. Когда будильник выдернул ее из неспокойного сна, мужа дома уже не было. Она растерянно побродила по квартире и пошла пить кофе. Готовить полноценный завтрак себе одной не хотелось, на работу — во вторую смену. Можно было поваляться подольше, но спать уже расхотелось.

Вечером с работы ее встретил Ванька, затаренный, по их общему плану, уже замаринованным мясом для шашлыков, овощами, соками, пивными закусками и самим пивом. Только по дороге, сосредоточенно крутя руль, он рассказал, что Кирилл с работы сорвался после обеда.

— Ты не обижайся, Лизавета… не хотел днем тебя за нервы дергать, — голос Ваньки звучал виновато, — тебе еще работать, а ты будешь молоко в голове гонять, накручивать себя. Сейчас приедем и будем мириться. В пятницу ведь все намного проще, а?— он глянул на нахохлившуюся подругу и успокаивающе прогудел нарочитым басом: — Не вешай нос, прорвёмся!

Квартира встретила их мертвой тишиной. До последнего Лиза надеялась, что Кирилл, раскаявшийся во вчерашней вспышке, приготовил ей сюрприз.

— Мать, а чёй-то у вас такой колотун в квартире? Отопление не включили, что ли? Или окно не закрыли?

Лиза растерянно оглянулась на друга и сердце сжало недобрым… Окно… Она точно помнила, что, намерзнувшись накануне, она даже на микро-проветривание не стала открывать окна. Сейчас дома должно быть жарко и душно…

Кир вчера был явно не в себе, сегодня сбежал с работы…

Мелькнула перед глазами размытая картинка из, недавно увиденного, обзора происшествий: газон, асфальт пожарного проезда и неподвижная, изломанная фигура на нем. Лиза пронеслась по квартире, проверяя окна и двери, не доверяя глазам, дергая каждую ручку, для верности... и замерла в рабочей комнате Кирилла.

Стол, где всегда стоял ноутбук… компьютерное кресло… старое кресло-качалка, в котором муж любил подумать над новым проектом… полки с книгами и дисками, обычно плотно заставленные, а теперь зиявшие пустыми пробелами, как беззубый рот…

Всё покрывал тонкий, полупрозрачный слой изморози. А вот их общая фотография, всегда стоящая на рабочем столе Кирилла, замерзла, как окно в древнем троллейбусе в лютые морозы. Стекло, покрытое толстым слоем инея, раскололось от центра зубастыми кусками и сдерживалось только этим самым инеем и заледеневшей рамкой, чтобы не рассыпаться.

Из-за двери высунулась вихрастая Ванькина голова: — Ты чего не отвеча…ешь? Это что за хрень!?

Лиза довела до него взгляд, скользящий по полупустым полкам, и тихо попросила: — Вань, глянь в прихожке, на антресолях, Кирин чемодан на колесиках.

— Да ладно! Ты чего надумала-то?

— Просто проверь…

Они сидели за кухонным столом, молча смотрели друг другу в глаза. Никто не решался первым начать говорить. Наконец Лиза откашлялась и произнесла:

— Во-первых: я не верю, что Кир мог просто так бросить меня.

— Во-вторых: он вчера и сегодня чудил, — подхватил фразу Иван, — в-третьих: что за хрень была в его комнате? Она уже растаяла, кстати. Я проверил.

— Что будем делать, Вань?

— Так, я тут прикинул. Смотри: телефон он отключил; заявление в розыск, скорее всего, до трех суток (без боя) не примут. Скажут — просто загулял. Можно позвонить и проверить, конечно, но тратить время на поездку в отделение точно не стоит. Непонятную херь в его комнате пока опустим. Никто в полиции нам не поверит. Согласна?

— Согласна, — Лиза вздохнула и потерла лоб, — что еще?

— Сейчас я позвоню одной клиентке, пришедшей ко мне сто лет назад по сарафану. Боевая девка, частный детектив. Как задом чуял, что такая экзотика может когда-нибудь пригодиться. Знакомый один к ней уже обращался. Работает очень быстро, подозреваю, что либо сама — хакер, либо есть у нее такой персонал.

Про наш локальный ледниковый период ей тоже говорить не надо, не стоит давать повод сомневаться, что шифер у нас на месте.

Через два с половиной часа «боевая девка» Вера — сухопарая брюнетка хулиганистого вида в черной косухе, живописно драных джинсах и грубых ботинках — уже улетела, основательно выпотрошив из них всю информацию. Даже договоренность придержать незначащую чертовщину не сработала. Напоследок оставила строгий наказ: всем выспаться, предстоящий день может стать насыщенным.

***

Вскоре после немудреного завтрака, съеденного через силу, день начал раскручиваться, всё быстрее набирая скорость. В половине одиннадцатого раздался телефонный звонок — был готов первый отчет. Через пятнадцать минут Иван, занявший пост на балконе почти сразу после звонка, облегченно выдохнул: во двор нырнула черно-желтая Хонда Африка, похожая на фантастическую осу, и мягко приткнулась на краю парковки. Быстрым шагом пересекла площадку и часто застучала своими ботинками по ступеням их сыщица, стягивающая на ходу шлем с головы.

Скинув ботинки и небрежно уронив в руки встречающего её парня куртку и шлем, Вера ворвалась на кухню. Быстро устроилась за столом и сразу заговорила, благодарно кивнув Лизе за кружку с кофе и отказавшись жестом от тарелки с печеньем.

«Так, ребятушки. Рассказываю по порядку и без церемоний. Кому надо — принимайте успокоительное. Действовать предстоит очень быстро, на обмороки времени нет, если… Ладно, всё - по ходу пьесы».

Она на секунду прервалась, слегка пригладила взъерошенные волосы, потерла указательным пальцем бровь и отхлебнула кофе.

«Итак. Парень ваш жив, в себе ли — под вопросом. Какой-то он вяленький на фотографиях.

Ключевая фигура в нашей истории — госпожа Регина Снежина, хотя я сильно сомневаюсь, что это ее настоящее имя. Документы-то на это имя у нее есть, но все хвосты как-то подозрительно теряются. То архив сгорел, то базы повреждены.

Контора ее — «Полюс» — при ближайшем рассмотрении сильно напоминает потемкинские деревни. Но для госструктур всё нормально: колесики вертятся, налоги платятся. Абсолютно все сотрудники излишне, просто тотально законопослушны. Дорогу на красный не переходят, фантики мимо урны не бросают. Тимбилдинг, тренинги личностного роста, совместные занятия спортом, субботники и пикники в едином порыве… Ну так всё сладенько, что холодной водичкой запить хочется.

У дамы отсутствуют, как класс, нормальные, человеческие личные страницы в соцсетях. Когда ТАК прячут личную жизнь, становится интересно. Но: двадцать первый век есть двадцать первый век, не наследить почти невозможно. Камеры наблюдения и фотографирующие телефоны сделали свое дело — навыки и усидчивость позволяют собрать на человека подробное, о-о-очень даже личное, дело.

Так вот: наша незамужняя дама постоянно проявляется в цифровом мире со спутником. Всегда — молодым и здоровым, всегда — не на территории его страны проживания, всегда — лишь на несколько дней.

Но, что самое важное: этот спутник всегда позже оказывается в списках пропавших без вести. И никогда не оставляет следов своего перемещения в страну, где попадает в объективы камер перед своим окончательным исчезновением. Никаких билетов, таможни и транзакций: ни-че-го.

Я, было, подумала про чёрную трансплантологию… без обмороков, я просила. Но, совершенно случайно, моему помощнику попалась на глаза инфа о человеке без документов, с тотальной амнезией, в стране, языка которой он не знает. Сообщение было просто близким к интересующим нас периоду и локации.

Но парнишка оказался пытлив: поправил софтом фото сильно взрослого (подчеркиваю!) мужчины до его же изображения, но в молодом возрасте и, в порядке бреда, прогнал результат через накопившуюся базу мимолетных спутников госпожи Снежиной. И нашел.

Никаких следов операций (и изъятий органов, соответственно) у мужчины с амнезией врачи не обнаружили. Пока выглядит всё так: парень внезапно вышел из дома и не вернулся; потом (в течение трех дней) помелькал в чужой стране в компании симпатичной, крайне обеспеченной леди… а потом потерял память. Наглухо. И постарел на три десятка лет.

Если бы не сведения о чертовщине, которая сопровождала исчезновение вашего парня (и которую я вытягивала из вас, почти методами инквизиции), я бы пропустила это мимо ушей. Вывод: обращаетесь к специалистам — не врите им».

Девушка залпом допила кофе, посмотрела на слушателей и звонко похлопала в ладоши: «Отмирайте, пора шевелиться. Наш пациент пока жив, рядом со Снежиной и проявился он там меньше суток назад. Загранпаспорта есть?»

Иван с Лизой переглянулись и синхронно кивнули.

«Нас ждет гостеприимная Греция, — Вера сосредоточенно покопалась в смартфоне: — вылет через три часа, время в пути три часа пятьдесят минут. Лизе лететь обязательно, Ивану - по желанию. Но мой совет - не сто́ит. Моими колесами доберемся в порт быстрее. И на месте нам необходимы будут только два человека: Лиза постарается достучаться до ненаглядного, а я солью тамошним коллегам информацию для Интерпола и подстрахую её. Коллеги, если что, помогут.

Елизавета, будь добра: мне еще кофе, пожалуйста, а сама быстро собираешь документы».

***

Вера на секунду отвлеклась от дороги и мазнула взглядом по зеркалам. Как там нажопница? Нет даже ощущения, что сзади живой человек, а не нагруженный кофр.

Миниатюрная блондиночка, вся такая уютно-домашняя, отчаянно боялась байка. Как большого бешеного пса, даже пока Африка еще дремала на парковке. Пришлось застегнуть ей шлем — заледеневшие пальцы Лизы тряслись так, что сама она бы не справилась с застежкой до вечера. Верка до конца жизни не забудет огромные глаза на бледном, почти до голубизны, лице с закушенной накрепко нижней губой. Ей самой в этот момент стало не по себе. Не верилось, что человек в таком состоянии способен воспринять и запомнить самые простые инструкции.

«Твою же ма-а-ать… Разложимся… как пить дать, разложимся», — тоскливо подумала Вера, опуская визор на шлеме девчонки. Неопытный и паникующий второй номер — страшный сон пилота…

Однако Лиза ее удивила: все беглые наставления выполнялись идеально. Пассажирка не елозила, пытаясь сопротивляться наклону байка в поворотах. Не дергалась, не крутилась и не душила Верку в «объятьях», послушно держалась за боковые швы косухи. Вопрос — удастся ли разжать эти пальцы в порту?— пока оставался открытым. Вера хмыкнула в ответ на ехидную мысль: «Придется снимать куртку, а то так и пойдем на регистрацию и в самолет — в ритме ламбады» — и плавно повернула ручку газа на себя, еще немного увеличивая скорость. Да, пробки они прохватили по междурядьям и обочинам, -- «Сорян, мужики, мне еще принцессу в себя приводить. Я больше так не буду и спасибо, что никто не открыл дверь и в окно не плюнул», -- но время в запасе лишним не бывает.

***

Откинувшись в кресле московского рейса и вытянув ноги, Вера покосилась на своих соседей. Вымотанная эмоционально до предела, Лиза молча грела ладошками безвольную руку Кирилла на своем колене. Сам же потеряшка был спокоен и расслаблен. Ничего не изменилось с того самого момента, когда возле бассейна отеля он бесстрастно обернулся на свое имя, которое тихо пискнула жена.

Как ни в чем не бывало, пошел за ней после еле слышного, чуть осипшего и наивного: «Пойдем домой»...

Тогда Верка только пожала плечами и сделала большие глаза своей группе поддержке из числа аборигенов, готовившихся к нешуточному бою. Сейчас она медленно терла пальцем висок, раскладывая по полочкам мысли, настойчиво царапавшие ее еще по дороге к клиентам с отчетом.

Она не стала озвучивать им свои сомнения, но… С самого начала все было слишком легко. Даже страна, где находился пропавший парень.

Греция, Карл!

Не тридевятое царство, для въезда в которое нужно сдавать ПЦР до, после и вместо нормального отдыха и куда пришлось бы лететь сутки, а то и больше, с крюками, пересадками или стыковками рейсов. Нет! Греция: никаких тестов, признают все вакцины, ежедневные рейсы по почти смешной цене, время в пути — всего четыре часа…

И чем дальше, тем больше крепло ощущение, что они идут по заботливо разложенным хлебным крошкам. Специально для них разложенным. Поэтому и готовилась Вера к хитроумной западне. Оставила в Москве Ивана с информацией. Весь расклад выложила самому надежному, опытному члену своей команды и греческим коллегам. Но ловушка, явно приготовленная для них, отчего-то не сработала.

***

«Надо же… год прошел. Как быстро летит время…»

Лиза, обняв колени, следила за мужчинами, что-то обсуждавшими на берегу. Здорово совпали Ванькины выходные с шикарной погодой. Грех было не воспользоваться.

Сейчас ей больше всего верилось, что всё наладится окончательно. Врачи и обследования позади, Кирилл чувствует себя замечательно, провалы в памяти его больше не беспокоят. Да, он резко повзрослел, но разве это плохо?

Внезапно он стал невероятно популярным. Гонорар за какой-нибудь игровой доспех или оружие был в несколько раз больше, чем заработок за месяц на прошлой работе. Геймдев и киностудии (и не только русские) выстраивались в очередь. Среди богатейших людей мира стало, вдруг, ужасно престижным держать на стене в гостиной гейм-арт от русского художника. Люди попроще довольствовались репродукциями и они расходились сотнями тысяч экземпляров.

Нет, она, конечно, всегда знала, что Кирюшка талантлив, но не думала, что в реальной жизни вот так бывает.

Любимица пациентов массажного кабинета ушла с работы полгода назад. Теперь её работа — вкусно кормить мужа, собирать его чемодан, ждать и встречать после бесконечных встреч, лекций и семинаров. С ребенком пока не получалось, но разве полгода — это срок?

В принципе, её устраивала такая жизнь. Немного тревожило одно: Кирилл, кажется, разучился радоваться своим победам. Нет, не так: он разучился радоваться вообще. Не грустил, не беспокоился и не радовался. Даже болезнь лучшего друга его не расстроила. Помогал, подбадривал, но (Лиза видела) — не переживал.

«Все наладится со временем. Кирюшка обязательно оттает и станет прежним».

Лиза резко поднялась и охнула: одновременно заныло сердце, заломило спину и стрельнуло в колене. Мгновение спустя боль прошла и девушка тихо рассмеялась.

«Рановато ты решила старушкой прикинуться».

***

Черноволосая женщина в белоснежном брючном костюме закрыла ноутбук и развернула крутящееся кресло, окутанное белым мехом, к огромному панорамному окну с видом на ночной город. Она подняла к глазам высокий стакан с купающимися в искристом напитке кубиками льда и посмотрела сквозь него на ночные огни.

«Сработало. Наконец-то сработало. Ай да Кирилл, ай да молодец… Как же нам с тобой повезло на преданную женушку. Боялась, как зайчик, но пришла и забрала».

Женщина тихо, довольно рассмеялась. Теперь она будет пить через него радость и молодость этого мира вечно. Не беда, что женушка и дружок закончатся уже совсем скоро — поклонников у Кирилла с каждым днем всё больше.

Она медленно облизнула губы, нежно погладила пальцем коктейльную трубочку и втянула через нее большой глоток.

На всякий случай, чтобы не пришлось гуглить

Примечания для далеких от мото-темы читателей:

Нажопница, ака второй номер - пассажирка мотоцикла (байка), мужской род термина тоже существует в природе (с условиями), ничего обидного в термин не вкладывается, есть и еще синонимы, но они употребляются реже и в тексте не упоминались;

Пилот - водитель мотоцикла;

Кофр -  дорожная сумка или ящик, крепится на мотоцикл (в данном случае); удобнее рюкзака тем, что тяжесть везет железный конь, а не всадник; в случае парных боковых кофров еще и опускается центр тяжести, что улучшает устойчивость и управление... (что-то Остапа понесло));

Визор - прозрачное "забрало" шлема;

Разложиться - упасть в движении, с человеческими травмами и повреждением техники разной степени тяжести;

Прохват - поездка, от этого образуется и глагол "прохватили" - проехали, покатались и т.д.

То же, но с игровой тематикой:

Перс - персонаж компьютерной игры;

Окружение - атмосфера, пейзажи, архитектура в компьютерной игре;

Геймдев - от английского GameDev (аббревиатура Game Development),  в прямом смысле разработка компьютерных игр, но может обозначать всю индустрию или характеризовать отдельную компанию;

Гейм-арт - как вообще цифровое искусство в тематике компьютерных игр, так и отдельный объект этого искусства.

Из лексики фрилансеров:

Сарафан - сокращение от "сарафанное радио".

Примечания любительские, настолько, насколько в теме автор. Вам же не нужна была здесь подборка статей из Википедии? Возможно: примечания и вовсе были не нужны. Мнения в комментариях приветствуются, мне будет полезно на будущее.

_____________________________________________________________________________________________________

Рассказ -- бронзовый призер октябрьского хоррор-баттла "Жуткие сказки".

Тема конкурса — Жуткие сказки.
Задача проста: вам предоставляется на выбор десять сказок. Выбираете одну и интерпретируете ее на свой лад. Вы можете перенести повествование в другое время или же оставить тот сеттинг, в котором события происходили изначально – дело ваше. Стиль повествования тоже может быть любой. «Жили-были» и иже с ними совершенно не обязательны.
Главное условие: ключевой персонаж (или персонажи) все-таки должен хоть немного, но перекликаться с оригиналом.

В рамках баттла озвучивался с сокращениями из-за жесткого потолка в 21 тыс. знаков и моего фирменного раздолбайства: прокрастинировать, сколько можно; перепутать даты; отправить невычитанный толком текст, лихорадочно сокращенный до "потолка" в последние пару часов приема конкурсных работ в отборочный тур.

— Ох, и деловой у тебя внук получился, Татьяна! Цветово-о-од, — протянула полноватая, улыбчивая старушка.

— И не говори, Петровна, — умиленно глядя на белобрысую головёнку, качающуюся над бархатцами, оживилась ее собеседница. — Наташка моя, видать, передала свои гены. Каждый цветочек ведь знает, каждую травинку. Читает много, опять же — всё про зелепушки разные. И мне рассказывает, да про такое, что я и не слышала ни разу.

Вот только тоскует по своей земле, как дом в деревне продали. Здесь-то, на общественной делянке, только цветы выращивают, а ему всякого хочется... Вот загорелось ему вырастить какую-то тыкву экзотическую. Говорит - из неё, на самом деле, делают все эти цукаты магазинные. Да знаешь ты их: разноцветные и с тропическими вкусами — манги и ананасы всякие. Вот Санька и говорит, что тыква эта ни цвета, ни вкуса, ни запаха своего не имеет и всё в себя вбирает. Хочешь — сделай цукаты со вкусом да запахом смородины, хочешь — с креветками. Не отличить будет.

— О как!

— Да-а-а… Чуть сон парнишонка не потерял. Все магазины с ним обошли-объездили, а там даже и продавцы глаза на него таращат и название переспрашивают. Нет у них такого зверя и не было отродясь.

— Как называется-то невидаль? — с улыбкой тронула за руку собеседницу Лидия Петровна.

— Э-э-э-э… Вот память подводить стала. Никак не могу название запомнить. Такое… — неопределенно покрутила в воздухе рукой Татьяна Викторовна, — не то козаностра, не то камасутра.

И тут же первой рассмеялась, — Нет, не так, конечно, но очень похоже. Так вот: нашел всё-таки Санька эту козаностру на сайте китайском. Заказал.

— Ой, да из Китая семена-то заказывать - сплошная интрига: то ли вместо хризантемы редиска вырастет, то ли вместо помидоров — бальзамин. Плавали уже, знаем.

— Да слышала я. Но тут что-то с ними случилось, видать. Прислали Саньке правильные семена. Да не улыбайся ты, что я, в деревне всю жизнь разве не выращивала тыквы те? Тыква, точно тыква. Одно странно: семечки вот такенные, — она показала пальцами не меньше пяти сантиметров.

— Ну ты, Танька, чисто рыбак: «вот такенные»!

— Да у нас еще одно семечко-то осталось, на всякий случай. Хоть щас покажу!

— Ладно, не кипятись, не кипятись. Верю я тебе. Ты скажи лучше: проросли чудо-семечки-то?

— Проросли, — забыла про обидное недоверие бойкая старушка, — еще как проросли. Мы-то два посадили, чтобы уж наверняка, а они оба и взошли. Санёк с ними по утрам с первыми здоровался. Сначала их польет, подкормкой китайской побрызгает (да, китайцы еще и удобрение с семенами прислали), только потом сам умываться и завтракать пойдет. И ка-а-ак попёрли они у нас… Весь подоконник заняли и батарею закрыли, и на пол поползли.

Вот я и подговорила Саньку пойти к старшей по дому. Договориться, значит, чтобы во дворе высадить чудо-юдо китайское. Вероничка и разрешила, место нам выделила. И с другими старшими договорилась. А что? Листья большие, красивые. Цветет, опять же. И растет, как зверь, даже и без подкормки уже. Вон же они растут! Пойдём поближе.

Женщины живо снялись с облюбованной лавочки и пошли по двору, ограниченному четырьмя панельными пятиэтажками. Тыква, действительно, впечатляла. Слегка резные, лопухастые листья обрамляли край газона сразу за асфальтом проезда. Плети казались бесконечными, но не расползались во все стороны, дисциплинированно вились строго по периметру, деликатно оставляя место для куртинок бархатцев возле самого поребрика. Мощный бордюр с огромными желтыми воронками цветов выглядел непривычно, но солидно и дорого, как на картинке из журнала. Уж точно лучше кривых лебедей из покрышек.

— А я ведь еще по дороге к тебе любовалась и спросить хотела, что-за цветы у вас тут такие… И это вот всего из двух саженцев получилось? — Петровна недоверчиво обвела глазами двор. Лианы обнимали весь газон с большой детской площадкой в центре, оставляя только проход с двух сторон, там, где были асфальтированные дорожки.

— А я тебе о чём говорю? Зверь! Теперь вот думаю семян с неё насобирать... Санёк! А пойдем уже домой, бабу Лиду чаем будем поить…

***

Асфальт строптиво качался под ногами, Вовке никак не удавалось поймать этот непослушный ритм. Два раза уже земное тяготение победило человека, брюки и ладони собрали пыль с дороги.

«Опять Ленка гундеть начнет… А я ей по зубам дам, чтобы хлебало на главу семьи не разевала. Правду батя говорил: бабу надо в страхе держать, чтобы кровь с мужика не пила. Неделю мужик вкалывал, так неужели в пятницу не имеет право расслабиться? Имеет! И нечего тут зудеть. Принцев с конями на всех не припасено, а честного работягу нечего жизни учить… А ей всё неймётся, не успеет закончить фонарь под глазом замазывать, а уже новый зарабатывает. Суп ей свежий каждый день варить для кормильца недосуг, тоже работает она, видите ли… А ему выпить нельзя с парнями. От соседей стыдно, цаце. Это еще на соседей посмотреть надо. А то, может, бегает уже к Ленке принц какой, пока су…супруг на работе корячится.

Еще и дочку науськивает, наверняка. Вон, как глазами зыркает уже, стоит папке домой чуть подшофе прийти. А вот папка терпеть больше-то не будет, вот тут ремень у папки на такие зыркалки имеется. Вырастет, так зять только спасибо скажет, что в строгости девку отец воспитал…»

Вязкие, пьяные мысли прервало неожиданное препятствие. Неожиданное, но очень приятное. Прямо на пути развалился толстыми белыми боками пакет из супермаркета, приветливо разинул беззубую пасть, показывая свое щедрое нутро. Копченая колбаса палкой и спиралькой, перевязанной промасленным шпагатом, ломоть пастромы, багет, пара долговязых огурцов, толстопузые помидоры, кусок сыра, прозрачные контейнеры с салатами… и самое прекрасное — четыре горлышка бутылок, глянцево отражающих редкие огни.

Володька остановился, с трудом поймал равновесие, сглотнул липкую слюну и воровато оглянулся. Это ж какой ворон посеял такой дастархан? Двор был обнадеживающе пуст.

«Сейчас, сейчас… Сейчас папочка заберет тебя домой… Вот сейчас…»

Хмельное дыхание перехватило: пакет рос и стремительно отращивал острые зубы, вожделенная начинка его неуловимо сменилась длинным языком, бешено извивающимся кольцами в огромной пасти. Язык мгновенно захлестнул мертвой петлей тонкую шею работяги и рванул к себе, во влажно поблескивающую утробу…

***

— Бабушка, бабушка! — белоголовый мальчишка тормошил задремавшую в тенечке старушку одной рукой, второй придерживая на носу очки в круглой оправе.

— Что, хороший мой, что?

— Бабулечка, тыква первая уже выросла! Не знаю, как я ее не увидел вчера. Приличная такая уже.

— Да рано еще для приличной-то… ну пойдем, пойдем, покажешь.

В зеленой тени листьев, на самом деле, притаилась зеленая тыквина с бледно-зеленым мелким крапом. Бабушка переглянулась с внуком, пожала плечами: — Рано, ну так необычная же… а как ты хотел? Пойдем домой, зайчик мой, пойдем. Скоро сериал начнется, да и ужин готовить пора. Завтра посмотрим внимательно, может, еще где наросли уже твои чудо-тыквы.

***

Худая, долговязая фигура моталась по дворам уже второй час. Лешка (он же Лещ) зябко втягивал голову в плечи, нарочито сутулился (хрен его знает, вдруг пялится в окно кто-то из пенсов). Глаза из-под длинного козырька бейсболки неустанно сканировали окружающую темноту.

« Ну хоть кто-нибудь попался бы, — то тоскливо, то лихорадочно кружилась в голове одна мысль, — хоть кто-нибудь».

Полутора сотен, сиротливо болтающихся в кармане джинсов, катастрофически не хватало, а в долг дозу ему не давали уже давно. Одна надежда, что в субботний вечер (да, какой вечер, ночь уже) встретится на пути кто-то, с карманом потолще Лехиного.

«А-а-а-а-а… падлы! Попрятались все… Сдохну ведь до утра… Хоть с телефоном бы кто попался, трубу можно толкнуть толстой Зинке из ларька…»

Темное окно на первом этаже в доме, к которому несло Лешку отчаянье, открылось, сверкнуло стеклом от света уличного фонаря. Послышался старческий голос, зовущий громким шепотом Ваську-заразу и раздражающее кисканье. Идея пришла мгновенно, Лещ тихонько прочистил горло и хрипло мяукнул в ответ. Сосредоточился и начал мяукать почти без перерыва, как можно жалобнее. Бабка активизировалась, начала кис-кискать с удвоенной силой.

«Выйди, курва старая, выйди на улицу… Васеньке твоему очень плохо. О-о-очень плохо».

С бабкой можно зайти в подъезд, а там — и в квартиру. У стариков вечно припрятано на черный день. Подумав об этом, Лешка выдал особенно страдальческий мяв, натянул капюшон поглубже поверх бейсболки и тихо порысил к нужному подъезду. Возле развесистого клена притормозил и прислушался. Вот! Открылась и закрылась дверь подъезда. Он нащупал и выволок из кармана нож с выкидным лезвием, втянул кисть с оружием поглубже в длинный рукав и выглянул из-за толстого ствола. Не стала бабка ждать в дверях, пошла на поиски, видать. Темная фигура вынырнула из тени клена и быстро двинулась к подъезду.

«А вот и бабка. Сидит на корточках и заглядывает в заросли каких-то лопухов на газоне — Васеньку ищет, дура старая».

С трудом сдержался от нервного смешка и протянул максимально невинным голосом: «У Вас случилось что-то? Давайте я Вам помогу». Наклонился к бабке, старательно растягивая подрагивающие губы в улыбке.

«Не напугать, только не напугать. Чтобы не заверещала старая, раньше времени, чтобы дойти с ней до квартиры…»

Старуха, не меняя позы, повернула к нему голову. Глаза смотрели цепко и спокойно, губы начали расползаться в ответной улыбке.

Шире, еще шире…

Улыбка, буквально, доползла до ушей, сделав лицо похожим на карикатуру… В одно мгновение бабкина пасть по-акульи распахнулась, что-то резко дернуло опешившего Лешку внутрь и нужда в дозе для него пропала.

***

«Вот же сука Верка… Не такая она, видите ли. Ага, а все эти юбочки-вырезы-разрезы — это для того, чтобы ее богатый внутренний мир лучше проветривался и не заплесневел к херам».

Серега нервно шагал по направлению к дому, терзая зубами сигаретный фильтр и сжимая в кармане свободный кулак. Мало того, что бабло на нее потратил, так еще весь вечер кривлялся, джентльмена из себя корчил, о любви бормотал, домой провожал. А теперь еще и пешком шпарил. Восемь остановок топает, с полвторого ночи — вот удовольствие-то. Лучше бы пивасом затарился и с любой шалавой местной завис. Дешево, сердито и яйца не ломит после такой романтики.

В голове Сереги болезненно плескались остатки чахлого винного хмеля, усиливая раздражение. Хорошо, что дома у матери припасена бутылка водки. «На компрессы». Вот, как раз, сейчас ему неотложно нужен компресс на кишки. Он в очередной раз с ненавистью пробормотал под нос: «Шлюхи. Все шлюхи, только некоторые себе цену не могут сложить» и сплюнул на асфальт. Ноги ныли от непривычного марш-броска, пропотевшие носки только что не чавкали в дешевых кроссовках, натерших пальцы. С каким удовольствием он сейчас пробил бы тупую башку безмозглой курице…

Предпоследний спящий двор — еще немного и он дома. Стащить ненавистные носки, сполоснуть липкие, разбухшие от влаги, измученные ступни, высосать стакан теплой водки, закусить холодной котлетой и рухнуть спать.

Надо же: кто-то еще, кроме него, шарашится по ночам. В десятке метров впереди хрупкая девчушка, присев на корточки, поправляет застежку на босоножках. Ультракороткие шорты и топик со стразами почти ничего не скрывают. И не торопится, совсем не торопится: трет тонким пальчиком что-то на ноге…

Может быть, вечер и не совсем потерян: забыты откровенно мокрые носки и джинсы в паху становятся все теснее. До дома рукой подать. Девочка явно ищет приключений, в такое-то время и в таком прикиде. Да, даже если и не ищет… Сразу за домами справа прячется в кленах и тополях ряд металлических гаражей…

«Такой красавице опасно одной гулять по ночам, может, погуляем вместе? Или проводить Вас до дома, чтобы никто не обидел?» — сдерживая участившееся дыхание и почти не слыша себя из-за бухающего в ушах сердечного ритма, выдавил он из себя банальность.

«Только бы не заорала и не побежала, только бы не побежала. Хотя — на таких шпильках далеко она от него не убежит» — скачет в голове в такт пульсу. Девушка, не вставая, поднимает к нему кукольное личико с блестящими глазами, с приоткрытыми пухлыми губками. Улыбается, медленно облизывает губы и игриво манит его пальчиком.

«Да ладно! Неужели… Да и хрен с тем, что совсем рядом окна!»

Такого экстрима в его жизни ещё не было. Голову совсем заволокло жарким туманом и Серега, не веря своему счастью, торопливо дергая непослушными пальцами молнию на джинсах, продвигается навстречу этому жаркому ротику, открывающемуся уже совсем недвусмысленно.

Шире…

«Да, детка!» — бьет в череп изнутри.

Еще шире… еще…

«Как так-то?!» — успевает мелькнуть мысль.

Голова девчушки распухла и увеличилась на глазах, верхняя часть лица откинулась назад, как крышка у шкатулки. Длинная плеть вылетела из распахнутого зева, обхватила бедра замершего Сергея, и рывком, складывая тело пополам и комкая его, как дешевую куклу, затащила в нутро.

***

Алевтина Николаевна инстинктивно отпрянула от своего наблюдательного пункта и приложила руку к груди, будто стараясь механически успокоить сердце, зашедшееся в галопе. Нет, так не пойдет, надо досмотреть до конца. Приникнув глазом к заготовленной щелке между плотных портьер, внимательно вгляделась в сцену только что закончившейся трагедии. Все еще раздутая непомерно, тыква бугрилась неровностями и довольно острыми выступами. Кора жуткого плода ходила ходуном, казалось, что ее мнет в ладонях невидимый великан, стараясь вылепить из бесформенного куска глины присущие обычной огородной культуре формы.

Тыква постепенно сдулась до, относительно, небольшого размера. Выглядела она теперь килограмма на три-четыре, не больше. Мощная лиана втянула плод под прикрытие листьев и теперь из окна пенсионерки было видно только один округлый бок.

Что же: финал такой же, как с Володькой-алкашом. Вон, за кустиком бархатцев, пристроилась тыквина, упокоившая дебошира, держащего в страхе тихую, интеллигентную Леночку, дочку ее и соседей. По крайней мере — тех, кому физическая подготовка или воспитание не позволяли надрать пьянице зад, как он того заслуживал.

Тогда, в первый раз, Алевтина Николаевна малодушно зажмурилась, когда тыква резко раздулась и раскололась пополам зубастой пастью. А потом убедила себя, что большую часть увиденного придумал измученный бессонницей мозг. Теперь же она была уверена: ничего ей не померещилось. После случая с алкоголиком пожилая дама провела собственное расследование и результаты его тщательно запротоколировала, зашифровав для верности: негоже оставлять потомкам основание сомневаться в ее здравом рассудке.

Каждый день она неторопливо делала несколько кругов вокруг плантации хищного (теперь уж нет никаких сомнений) растения. Неспешно выпалывала редкие, чахлые сорняки, аккуратно складывая их в мусорный пакет; обрывала неряшливые увядшие лепестки с бархатцев. Сама же внимательно разыскивала дальнозоркими глазами цветы, плоды и зародыши, тренировала память, запоминая их расположение, размер и вид. Много и охотно слушала кумушек всех возрастов, знала уже все сплетни в округе.

Плоды питались, вероятно, один раз в жизни — доросший до размеров среднего грейпфрута зародыш однажды ночью выкатывался, как клубок с хвостом-побегом, под ноги припозднившегося прохожего и, видимо, одурманивал его, показывая подходящий морок.

Володька что-то готовился поднять с земли (не удивилась бы, если он видел бутылку). Незнакомый парень возле соседнего дома, стоящего перпендикулярно к Алевтининому, дал затрещину кому-то невидимому, ниже себя, а потом наклонился с занесенным кулаком, будто хотел добить упавшую жертву, незримую для других.

Теперь вот хлыщ откуда-то из ближайших домов. Пенсионерка хорошо знала этого парня: он часто проходил через их двор один или с шумной, развязной компанией; одно время крутился возле вежливой девочки из последнего подъезда их пятиэтажки, несколько раз заходил с ней в подъезд. Потом исчез из поля зрения, а славная девочка, здороваясь, начала прятать от соседок-пенсионерок заплаканные глазки. Поганцу тыковка показала, очевидно, что-то непотребное, по его интересам — он явно готовился сдернуть портки перед хищником.

После «ужина» каждый плод успокаивался, устраивался поудобнее и начинал, не спеша, обрастать восковой корочкой. Ни размера, ни положения больше не менял. Если верить этой примете, то в их дворе было утилизировано гнидоловкой, как Алевтина про себя окрестила хищную лиану, еще девять проходимцев, кроме трех, бесславный конец которых она видела воочию. Аккуратно собранные со всей округи слухи подтверждали: исчезают, исключительно, персонажи, людьми называться недостойные.

Нашла доморощенная мисс Марпл и огородников — забавно серьезного маленького блондина в очках и его бабушку. Ненавязчиво выспросила про растение и источник семян, прочитала всё, что нашла в сети про названный мальчиком вид. Тут ее постигло жестокое разочарование: ссылка, которую переслал ей малыш-ботаник, больше не работала, а в других найденных источниках не было на фото, с созревшим плодом в разрезе, огромных семян и ни слова не говорилось о каком-то особенном удобрении.

Надежда на то, что мальчик поделится последним оставшимся семечком, была чахлой. Оставалось только разжалобить его самого (вообще недопустимо) или его бабушку искренним рассказом, почему ей очень нужно именно это растение. Но тогда пришлось бы вываливать на светлого, счастливого пожилого человека их общую с дочкой и внуками беду с зятем Алевтины. И окончательно огорошить результатами частного следствия. Кто знает, как отреагирует добросердечная соседка…

Оставив этот вариант на крайний случай, Алевтина Николаевна решила добыть семена из зрелых тыкв. А пока взяла себе за правило выходить в бессонные ночи на прогулку вдоль тыквенного бордюра. Надо же проверить: не будет ли растение нападать на любого полуночника, когда не шляются мимо мерзавцы.

***

Доктор филологических наук в отставке (как она сама себя называла с неизменной мягкой улыбкой) неспешно совершала свой, привычный уже, дневной моцион по периметру двора. Довольно щурилась от нежного сентябрьского солнышка, учтиво раскланивалась с соседями. И со сдерживаемым нетерпением, надеждой и легкой тревогой осматривала плантацию гнидоловки. Судя по количеству запечатавшихся в белый воск плодов, зеленый хищник неплохо почистил округу. Собственно, это было заметно и по царившей в их уютном дворе идиллической атмосфере. По крайней мере, Алевтине Николаевне так казалось.

Несмотря на это, хищный бордюр продолжал цвести и завязывать новые зародыши.

К счастью пенсионерки, никто из соседей или ближайших домов не покушался на тыквы, выглядевшие совсем зрелыми. А если и позарился кто на чужой урожай… Как знать, может, уже и переваривалась тушка, жадная до дармового и не умеющая просто попросить по-человечески, под слоем растительного воска. Пара плодов (расположенных в слепой, с её ночного поста, зоне) «поужинали» только на днях.

Алевтина ждала, когда начнут сохнуть плодоножки у экзотических тыкв. Именно это должно стать сигналом, по подсказке маленького садовника, что семена внутри полностью созрели. Леди-детектив уже получила от Саньки подтверждение заявлению бабушки, что все желающие соседи могут угоститься урожаем и застолбила пару плодов, чтобы уж наверняка. Вопрос оставался только в специальной китайской подкормке для рассады. Славный белокурый очкарик серьезно пообещал приготовить собственное удобрение. Вот только получится ли у него то, что нужно, без знания, чем кормится взрослое растение?

Ну, что ж… Нет ничего невозможного для человека с интеллектом, не так ли? У Алевтины Николаевны впереди вся зима на изучение огородной премудрости и пара идей насчет возможных ингредиентов для детского питания малышей-гнидоловок.

На конкурс страшных историй от сообщества CreepyStory. Тема на октябрь "Создай своего монстра".

О! Сейчас картинка с шуткой про мотоциклистов и аллергию на асфальт напомнила. Точнее - комментарий под ней:  здесь

По Северному объезду на скутере на дачу и обратно - адреналином можно запастись по самые уши.)) Фур много и каждая фура тебя сначала толкает воздухом к обочине, а потом к себе дергает. Этакое танго.

Однажды на развязке от Пашино поняла, почему выбросы адреналина некоторые с оргазмом сравнивают.

Первый раз в жизни меня фура обгоняла не на прямом участке дороги. Довольно крутой поворот и сильно выше уровня моря. И вот, почему-то, страшно стало, шо капец. Мало того, что не всегда можно быть уверенным на сто процентов, что тебя сейчас, вообще, видят; есть же ещё водители, которые прямо сильно не любят все двухколесное оптом. Нас с сыном однажды маршруточник специально притирал к поребрику на повороте. Успели проскочить, иначе легли бы к нему под колеса.

А тут еще и какая-то картинка в голове мелькнула из фильма. И прямо вот чувствую спиной, что догоняет и сейчас давить начнет... Волосы дыбом на затылке, чуть шлем с головы не сбрасывают.

Не, поравнялся. Фух, думаю, пронесло, осталось только руль покрепче держать, фиг его знает, как примерно на уровне этажа третьего или четвертого дернет.

И вот вся такая сосредоточилась: щас-щас-щас...

И тут этот добрый человек такой: ФА-ФА-ФА-ФААААА! Отмираю, поворачиваюсь, а он едет ровненько со мной, лыбу давит и палец большой показывает.

Оргазм не оргазм, но съехав с этой развязки на ровный участок, притормозила и закурила...

Начало здесь: Старый Сад

Сознание возвращалось медленно, тягуче и сладко. Так лениво льётся с ложки в хрустальную розетку свежий мёд - прозрачный, янтарный, до предела напитавшийся солнцем и летом, вспыхивая иногда ослепительными миниатюрными лучиками.

Громко, чётко отсчитывали время настенные часы, пахло пирогами и старым деревянным домом, пронзительно уютным. Вот сейчас бабушкин голос позовет завтракать городскую лежебоку…

Вика свернулась клубочком, подтянула колени к груди и крепче сжала веки, которые уже дрожали нетерпеливо, торопились впустить новый день.

«Вставай, лежебока!» - мягко прозвучал в голове бархатный, ласковый и чуть насмешливый голос. Вика замерла, нахмурилась, резко распахнула глаза и… забыла дышать: в пяти сантиметрах от её лица блестели яркие желто-зеленые глаза на черной, усатой морде, склоненной набок.

«Выдыхай уже. Память-то не должно было отшибить. Хватит отдыхать, гости у нас скоро будут!»

Не сводя глаз с кошки, Вика аккуратно приподнялась и оглянулась. Воспоминания включились все и сразу, даже оглушили слегка. Пропитанная майским солнцем кухонька-гостиная неуловимо изменилась. Исчезла куда-то пыль с подоконников, стёкла в окнах стали кристально прозрачными. Шторы, скатерть на столе с резными ножками, круглые коврики и полосатые половички-дорожки выглядели свежевыстиранными…

— «Я тут прибрала немного… Садись за стол, хватит на полу-то сидеть».

— Прибрала?!

— «За стол садись, говорю. А то мы так с тобой не успеем ничего. Кофе тебе сделать?»

— Э-э-э… да, если можно…

Первый раз в жизни Вика по-настоящему ощутила, что означает: «земли под собой не чувствовать». Села, наконец, на стул, подтянула к себе пачку сигарет и чуть не выпрыгнула из-за стола от неожиданности: прямо перед ней внезапно появилась керамическая кружка с поднимающимся паром.

— Ох ты ж!.. Слушай, кудесница, можно как-нибудь предупреждать? Или чуть помедленнее? А то твои фокусы в стиле «копировать-вставить» меня до инфаркта доведут!

— «У тебя больше не может быть инфаркта. Сахар? Молоко? Сливки?»

— Сахара полторы ложки и сливки. Пожалуйста.

Тёмно-коричневая жидкость в кружке плавно изменила цвет и запах. Вика осторожно взяла кружку в руки, понюхала и отхлебнула крохотный глоток. Напиток был идеален. В центре круглого стола неспешно проявилась из пустоты небольшая плетёная корзинка, выложенная кружевной салфеткой и баюкающая румяную сдобу.

Кошка деловито запрыгнула на второй стул, уселась, расправила пушистый хвост и уставилась собеседнице в глаза.

-- «Бери пирожок-то. Может, так перебивать не будешь, — кошка на мгновение задумалась. —

Твоя задача сейчас: выучиться. Быстро выучиться, чтобы самой не сгинуть и других не подвести.

Место здесь непростое. Прежняя хозяйка посильнее многих была, да не выстояла… А как её не стало, тёмные вовсе в поселке распоясались. Ещё чуть — и пойдёт у людей дурная слава про Ягодный, а там и дурные люди на ту славу потянутся».

— Подожди, — Вика отставила кружку и наклонилась ближе к мохнатому зверьку, — давай с самого начала. Ты кто? Домовой… домовая?

— «Домовые — это сказки человеческие. А я помощница. Хранительница этого дома».

— Ты настоящая кошка или только сейчас выглядишь, как кошка?

— «Была настоящей кошкой. Так же, как ты была человеком».

В ушах слегка зашумело и Вика поёжилась и покрутила головой.

— Была человеком… А кто я сейчас?!

— «Тебе всё расскажут сегодня. Пойдём в сад, покажу кое-что».

Медленно, словно оттягивая момент, когда станет окончательным и бесповоротным какое-то, возможно, пугающее знание, вышла Вика вслед за кошкой на крыльцо, спустилась по ступеням, накрытым очередной полосатой «дорожкой».

— «На дом оглянись».

— На что смо…треть-то? — начала и замолкла. Дом светился янтарным оттенком древесины, будто был только что построен, а каждую его дощечку заботливо отшлифовали и пропитали маслом или воском. Россыпью и созвездиями сияли медные шляпки гвоздей и гвоздиков, аккуратными плотными строчками обводили двери и окна. Такой же яркой, начищенной медью, без намека на патину, отливали кровля и флюгер над небольшой, аккуратной башенкой с большим фонарем под самой крышей.

— Ого! Кошь, это всё ты сделала?! — восторженно обернулась в сторону мурлыки и замерла. Сад, её сад выглядел… И слова-то подходящего не находилось. На сухом бурьяне, на ветвях деревьев висели бурые и черные космы: спутанные волосы или длиннющая шерсть, разодранная траурная вуаль. Едва заметный ветерок чуть покачивал эти лохмы и от каждого движения они рассыпали вокруг себя мелкую, чёрную пыль. Пыль устилала землю, душила молодую траву; то тут, то там срывалась с места в миниатюрные смерчи, висела в воздухе. В этой пыли таял, мерк солнечный свет и сад казался окутанным сумерками. Весь, кроме небольшой площадки вокруг дома и тропинки, что вчера вечером Вика успела расчистить.

— Когда это появилось?

— « Ночью, после тумана. Просто раньше ты видела это человеческими глазами. Чуть более чувствительными, чем у остальных, но человеческими.»

— Это можно… исправить? — в конце голос предательски сорвался с делового, уверенного тона.

— «Это нужно исправить, ухаживать за садом — это часть твоей работы. Пока ты можешь делать это только руками, потом… скоро узнаешь».

Не раздумывая, Вика схватила оставленные вечером в панике грабли и широко зашагала к дому, туда, где не было деревьев.

— Кошь, мне нужно место, чтобы сжечь эту пакость! Печка, бочка, кострище, что угодно, только чтобы не просто на земле, — и решительно начала сгребать в кучу сухую траву, пылящую чёрным.

*

— Огонь-девка, а? — пряча усмешку в седеющие, соль-с-перцем, усы, прогудел довольным баском поджарый мужчина в резиновых сапогах и камуфляжном костюме. — Ого-о-онь… Хорошо ты выбрала, Маруся, такая и с конём, и с избой сотворит всё, что надо, — коротко хохотнул и азартно потер ладони.

— Потомственное это у неё, третье поколение уже здесь.

— Да что ты?! И все наши?

— Нет. Бабушка наша, мать — тёмная.

— О как… Вот тебе и осинки-апельсинки, да?

В ответ женщина, названная им Марусей, пожала плечами и чуть скривила губы:

— Всяко в жизни бывает. Глянь вон лучше, какой ей приём тёмные организовали. Наделали девке работы.

— Так тоже чуют, поди… А Мокошка-то ра-ада. Из шкурки лезет, чтобы угодить новой хозяйке. Кому такой теремок сразу делали, а? Помнишь такое? И я не помню. Чует мохнатая морда, что непростая ей хозяйка досталась.

— Ох, Матюша-а… вилами на воде оно пока писано. Пойдём, ждут нас.

*

Раскрасневшаяся, растрепанная Вика еле успела руку придержать, чтобы не загрести в кучу вместе с сухими ветками и травой бесцеремонно шагнувшую под ноги кошку.

— Сдурела?! Зашибла бы тебя сейчас!

— «Заканчивай работу. Гости на пороге, в дом зови».

Быстро окинув взглядом расчищенную площадку перед домом, уже весело зеленевшую свежей травой, освобождённой от черных лохм и пыли, Вика повернулась к калитке. Двое терпеливо стояли возле забора, ожидая приглашения.

— Здравствуйте! — сдула упавшую на глаза прядь, улыбнулась и приглашающе махнула рукой визитёрам, — Заходите, не пугайтесь только, не успела красоту навести.

Усатый мужчина придержал шляпу, залихватски сдвинутую на затылок, галантно склонился, пропуская вперёд высокую женщину в голубых джинсах и свободной белой блузе, бережно придерживающую объёмную сумку на широком длинном ремне через плечо.

— Ну, здравствуй, Виктория! — женщина приветливо улыбнулась, протянула Вике загорелую руку с сеткой тонюсеньких шрамов, складывающихся в кружевной узор, коротко представилась: — Мария, садовница.

— Матвей, — мужчина шутливо приложил два пальца правой руки к полям своей, видавшей виды, шляпы и протянул ладонь, — рыбак.

Рука Вики утонула в его ладони, а глаза невольно притянулись к коже на жилистой руке. Такой же загорелой, как у Марии. И так же сплошь покрытой замысловатым узором из тонких шрамов.

Под ногами закрутилась пушистая домоправительница, потерлась чёрным дымчатым боком о пятнистые штаны Матвея-рыбака и джинсы Марии. Мужчина отпустил руку Вики и ласково потрепал подставленную лохматую голову.

— Не терпится похвастать своей работой? Видим-видим уже заботу твою. Молодец, расстаралась для новой хозяйки. И фонарь на маяке работает уже?

Кошка вскинула голову, распушила усы и лениво зевнула. Проследив за её взглядом, все трое подняли головы к башенке. Фонарь под крышей медленно набрался зелёным светом и провернулся, очертив полный круг тонким изумрудным лучом, непостижимо видимым даже в яркий солнечный день.

— Ай, молодца, Мокошатина! Ну, всё, веди в дом, — рыбак ласково подтолкнул довольную кошку, глянул еще раз на сад, покрутил огорчённо головой и поднялся на крыльцо вслед за женщинами.

*

— Ну, что хочется сказать тебе, Вика-Виктория, — красноречиво положив руку на живот и картинно огладив усы, проговорил Матвей, — с помощницей тебе повезло. Нам, вообще-то, все эти кулинарные изыски не особенно нужны, но, — многозначительно поднял он указательный палец, — жизнь они скрашивают знатно. Воспользуюсь я, однако, оказией, да буду брать с собой в гости к тебе моего Полкана. Я тебе подскажу, как с озером управляться, а Мокошь твоя Полкашку немного поучит готовить.

— Хватит балагурить уже, первый парень на деревне, — положила ладони на стол садовница, — к делу пора. Тебе, Мокошь, спасибо за стол, порадовала, — повернулась она к кошке, явно довольной похвалой. Та улеглась на коврике, растопырила когтистые пальчики на передних лапах, как инстаграмная дива для демонстрации маникюра, потом сжала их в кулачки и остатки трапезы на столе тихо развеялись вместе с пузатым самоваром.

Мария повернула голову к Вике, непроизвольно сложившей руки на столе, как в первом классе, не глядя, сунула руку в свою сумку и вынула из нее толстую книгу. Рука в кружеве из шрамов нырнула в недра сумки ещё раз и выудила черный кожаный гайтан с медными вставками, очень похожий на тот, что покоился на груди у самой садовницы.

— Держи, это твоя защита на первое время, — пододвинула она украшение к сложенным рукам Вики.

— А это от меня, — выпал на скатерть из ладони Матвея браслет из кожаных полосок и жгутов, с нанизанными медными бусинами.

— Носи их вместе, не снимая. Мой гайтан защитит на земле, Матюшин браслет — в воде и возле нее. Сорок дней у тебя на обучение, не справишься — защита начнет слабеть. А теперь задавай вопрос, который будет крутиться у тебя в голове и мешать слушать то, что я решу рассказать в первую очередь, — с легкой улыбкой закончила женщина.

— Кто вы?

Мария молчала, приподняв бровь и глядя Вике в глаза.

— Ну, да, конечно: кто мы?

***

— Наверняка ты не раз в жизни слышала фразу, что человек жив, пока о нем помнят. Возможно тот, кто сказал это впервые, как-то чувствовал наш мир. Как все те, кто придумал или увидел когда-то впервые приведений, домовых и леших.

Мы называем себя реликтами. Мы — бывшие люди, которые умерли слишком рано, не выполнив то, что могли сделать, для чего рождались. Поэтому мы остались здесь. Каждый — со своей задачей, по склонностям и интересам. Кто в саду, как мы с тобой; кто в домике на острове, с лодкой и собакой, как Матвей; кто в лесу с ручным медведем или рысью...

— Это такой персонализированный рай?

— Нет, Вика. Это не рай и не ад. И мы не ангелы и не демоны. Мы просто продолжаем жить, незаметно для большинства, как почвенные микроорганизмы. Они тоже делают свою работу, а большинство людей о них даже не догадывается. И у этих организмов, так же, как у нас, нет возможности прямо обратиться и достучаться до человека, как бы им этого не хотелось.

— Мария…

— Не обязательно так официально, годами меряться у нас не принято. Меня многие зовут Марусей.

— Хорошо. Маруся, какая у нас работа? В чем смысл мёртвой тётке махать граблями и убирать какую-то пыльную дрянь в заброшенном саду?!

— Символическое действие: порядок вокруг равен порядку внутри. Здесь очень многое так работает.

Женщина откинулась на спинку стула и прикрыла глаза:

— Человек (как вид) — уникальное и любимое творение природы и, как большинство любимцев, он избалован, а от этого капризен, эгоистичен и ленив. И избыточно агрессивен, потому, что слаб без толстой шкуры, острых когтей и зубов, мощных мышц, тонкого слуха и обоняния…

В природе никто и ничто не существует просто так, без смысла и цели. Все и всё, в идеале, должно находиться в равновесии. Для воздействия на вид, разрушающий это равновесие, у природы есть множество механизмов, с разным результатом применения, вплоть до уничтожения. Мы — один из таких механизмов.

Если сравнить окружающий мир с интернет-форумом, мы — модераторы. Мы следим за действиями всех обитателей своего куска мира, исправляем и удаляем то, что не соответствует политике администрации ресурса, если продолжать аналогию. Можем ограничить в действиях или вовсе удалить злостного нарушителя правил, можем помочь добросовестному пользователю.

Мария улыбнулась, потерла, будто согревая, кончики пальцев. Прислушалась к чему-то внутри себя, положила на стол правую руку и обвела указательным пальцем шрам-завиток на кисти. Шрам коротко засветился изнутри фисташковым и рядом с пальцами садовницы появился длинный, ажурный до пушистости лист.

— У нас тут слегка другая химия, физика и немного других наук. И мы несколько зрелищнее воздействуем на окружающий мир, чем люди с их нажиманием кнопок, — она щёлкнула пальцами и лист исчез. — Похоже на магию, правда? Но для нас в этом магии не больше, чем в нажатии на клавишу. Любым своим действием мы что-то меняем в мире.

— Я тоже могу так научиться?! — Вика недоверчиво посмотрела на свои руки.

— Тебепридётся так научиться. Ты нам нужна, как бы ни пафосно это звучало... Последнее время приходит много тёмных, а среди потенциально светлых все меньше тех, кто умеет работать руками и любит работать головой. Таким трудно учиться и живут они тут очень недолго.

— А тёмные? Они кто?

— Вообще, политкорректно мы называем их пессимистами. Тёмные/светлые, это для простоты и между собой. В прямом общении с оппонентами это считается попыткой оскорбить собеседника. Ты скоро научишься видеть, чем мы внешне отличаемся. Они —такие же модераторы…

— Такие же, да не такие, — азартно перебил Матвей, — обычные тёмные получаются из садистов, наркоманов, алкоголиков, убийц, мошенников, а самые забористые — из вредных бабок.

И бабки енти, — он изобразил страшные глаза, поджал губы, голос его сделался старческим, сварливым и дребезжащим,— чисто, как крабовые палочки: бывають натуральными и имитацией. Натуральные на лавочках народ сортирують, домашним своим да людЯм в магазинах-автобусах кровь сворачивають, а имита-ация — она в тырнетах ваших живеть, любого полу-возрасту и чину бываеть. Ничего ей не мило, ничего не хорошо, хо-оодить себе и ходить, с утра до вечера, всех подряд ругаеть да критикуеть. В ентих… в коментах, — скрюченный и дрожащий указательный палец подвел черту в воздухе и рыбак, ухмыляясь в усы, отвалился на спинку стула.

Мария хмыкнула:

— Клоун ты, Мотя! Но, — повернулась она к Вике, — всё, как есть, сказал. Тёмных тоже долго помнят люди, которым они жизнь сломали, уверенность в себе или мечту убили. Эта память их и здесь кормит. Да еще боль и горе того, кого они уже отсюда зацепили... А, вот я на чём остановилась: пессимисты они потому, что считают всех людей оптом самым злостным вредителем для природы, которого нужно уничтожать под корень, а в процессе допустимо использовать во всех смыслах. И с удовольствием над этим работают. Катастрофы, стихийные бедствия, эпидемии — их стихия.

— Так и живём: злой полицейский и добрый полицейский, — подвел итог мужчина. — Только в классической схеме плохой и хороший коп работают вместе, подыгрывая друг другу для общей цели. Мы же с тёмными, как… — он пощёлкал пальцами, подбирая пример, — о, как веганы с мясоедами. Нет, чтобы жить каждому по-своему и не лезть в чужую тарелку...

— Так, — прихлопнула ладонями Маруся по скатерти, — хватит философии. Двумя руками она бережно взяла в руки принесенную книгу и почти торжественно переложила ее в руки Вики. — Здесь будет всё, что тебе нужно для новой жизни.

Под её внимательным взглядом Виктория открыла книгу примерно на середине… перевернула несколько плотных страниц и подняла недоуменный взгляд.

— Так здесь же нет ничего.

— Пойдем, покажу, как это работает. Бери книгу с собой.

Спустившись со ступеней, садовница сразу присела возле одуванчика, радостно таращившегося на солнце.

— То, что нужно… — отщипнула кусочек листа, вложила между произвольно раскрывшимися страницами книги и закрыла ее, — что знаешь про него, что можно сделать?

Вика подняла на нее глаза и неуверенно протянула:

— Э-ээ… сорняк. Выкопать?

— Не правильный ответ. Я ведь говорила, что ничего в природе не существует просто так. Ты не с точки зрения агронома посмотри. Любое растение или существо для чего-то нужно и полезно. Вспомни каникулы у бабушки в деревне.

— А, вспомнила: бабушка варенье из одуванчиков варила! И венки мы из них плели. И еще из корней заменитель кофе делают.

— Неплохо, но все еще оцениваешь с точки зрения пользы для человека. Думай. Зачем он нужен в природе?

Великовозрастная ученица задумчиво потерла лоб. В жизни ей не приходило задумываться, зачем существуют сорняки. Есть, да и всё.

Растерянно смотрела Вика на жизнерадостный цветок. Дурацкое какое-то обучение, особенно если вспомнить непонятный, но жуткий туман, то, что от него осталось в саду, все эти амулеты и намеки, что здесь может быть опасно…

«Ага: ты нам нужна, не выучишься - сгинешь, но пока мы тут ромашки-одуванчики поизучаем. Бред какой-то!»

Вспомнила, как Мокошь слышала её мысли и виновато скосила глаза на терпеливо ждущую Марию. Неловко будет, если она тоже всё слышит. «Ладно, что у нас с одуванчиком? Отлично всё у одуванчика, гости у него. Толстые и полосатые…»

— Насекомых кормит! Пока больше ничего еще не цветёт.

— Тебе подсказали, конечно, но…

— Листья осенью отмирают и удобряют почву.

— Всё-всё, — рассмеялась Маруся, — смотри на книгу.

Внутри книги что-то происходило: казалось, что между страниц нечто стремительно накалялось, вот-вот загорится… Свечение дошло до ослепляющей яркости и быстро угасло. Под поощряющим взглядом Вика открыла книгу примерно в том месте, где светилось между страниц. Пара листов перевернулась сама и глазам открылся разворот, любовно заполненный рисунками тушью и каллиграфическим текстом. Изображение растения в полный рост, с листьями, цветами и корнями; крупно - цветок и семя; формулы и символы… И кусочек живого листа, вложенный в книгу Марусей.

— Одно очко в твою пользу, — сказала садовница, — за каждую проявленную тобой страницу сможешь вложить в книгу то, о чём захочешь узнать. Если сейчас снять с ветки прядь шерсти и вложить между страницами, книга расскажет тебе всё о том, кто оставил этот след. Откуда взялся, зачем пришел, как защититься или бороться. Торопиться не советую. То безобразие, что развешано сейчас у тебя в саду - пока просто акция устрашения. Тут побывало много тех, кто никогда не будет, а то и не сможет, тебе угрожать. До конца обучения у тебя иммунитет от всех тёмных поголовно, копи очки для настоящих врагов.

— Так только с растениями можно?

— Нет. Мелкое насекомое можно вложить в книгу живым, оно не пострадает. Перо от птицы, шерсть от животного, кровь или волос человека.

— Но я совсем немного знаю про…

— Не важно, как ты узнаешь. Главное: захотеть узнать и найти верную информацию.

— А интернет… — начала Вика и замолчала, понимая абсурдность вопроса. Волшебная книга и интернет в одной реальности как-то не сочетались.

Маруся понимающе усмехнулась, — Можно и в интернете, только спросить там не сможешь, нужно искать самой. Ты вообще больше не сможешь напрямую общаться с людьми. Читать и смотреть — сколько угодно.

Эх, Виктория, знала бы ты, как я в свое время собирала знания… «Тырнетов ваших», — передразнила она рыбака, пародирующего вредную старушку, — не было. Пойдем, покажу ещё одну полезную штуку.

*

— Одуванчик — хорошее, мощное растение, точно пригодится под рукой, — приговаривала Мария, вынимая из миниатюрных ножен на переплете длинную булавку с медной головкой и раскрывая книгу на заполненной странице. — Лучше на палец закрепить, он во многих боевых сборах участвует, и лечит, и успокаивает... Ладонь клади на страницу, вот сюда, на символ и жди, бумага должна согреться. Иголку держи.

— Так жжется уже!

— Отлично, не двигай рукой. Выбирай палец. Нужно проколоть кожу, чтобы кровь выступила вокруг иглы и ждать, пока рисунок полностью проявится и остынет.

— Остынет?!

— Ну, дорогая, за всё нужно платить. Не трусь, неприятно, но не смертельно.

— От этого ваши шрамы?

— Пфф, это ты еще не всё видела. Не тяни.

Вика жалобно вздохнула и приложила кончик иглы ко второй фаланге указательного пальца. Сжала зубы и надавила. Вокруг металла проступил тонкий ободок крови и, после секундной задержки, начал расползаться по коже тонкими линиями, складываясь в схематичный цветок. Законченный узор начал раскаляться, потом ярко вспыхнул и погас. Даже испугаться не успела, как следует. Палец украшал едва заметный рисунок.

— Вот и всё, а ты боялась, только юбочка… — радостно начал Матвей.

— Гусары, молчать! — притворно нахмурилась Маруся.

— Молчу-молчу. А то по морде получу и подвиг свой не совершу.

— Не обращай внимания на старого баламута. Смотри, теперь у тебя всегда под рукой доступ к информации и самому растению. Понадобится растение — обведи узор пальцем, информация — нажми и держи, пока не поймешь, что знаешь все, что нужно.

— Как ярлык на рабочем столе, — понявшая, что адских мук не будет, подытожила повеселевшая Вика.

— Типа того. Пробуй. Представь, как можно чётче, в каком виде тебе нужен одуванчик: цветок, корень, сушеный, нарезанный… и обводи пальцем шрам.

— Вундеркинд, Маруська, чистый вундеркинд попался! — рыбак сгреб со стола венок из одуванчиков и водрузил на голову прилежной ученице. — Пойдем, я тебя научу дрянь всякую быстро убирать.

Вика едва успевала перебирать ногами за рыбаком, тащившим ее к берегу озера.

— Смотри: железяка в воде торчит. Не нужна она нам. Щёлкни пальцами. Пока просто щёлкни. А то попадаются такие, кто не умеет. Хорошо, сойдет на первое время. Теперь смотри на железяку. Представь себе, что это мыльный пузырь. Представь, что он лопнет, когда ты щёлкнешь пальцами. Давай!

С первого щелчка ничего не произошло. Со второго и третьего — тоже. Правой рукой, левой — никак. Уже привыкшая к легким успехам, Вика поджала губы, прищурила глаз, будто в тире и щёлкнула сразу двумя руками, забыв выбрать одну.

Какой там мыльный пузырь! В озере бахнуло так, словно там лопнул бегемот, надутый через трубочку.

— Ты… ты… ты не вундеркинд, — хохотал Матвей, — ты оружие массового поражения! Думай теперь, как будешь лягухам душевные травмы залечивать.

Обняв за плечи смущенную Викторию, в лихо съехавшем на одно ухо венке, он потащил её к встревожено выскочившим на крыльцо Марусе с кошкой.

— Вы это слышали?! На месте тёмной мелочи я бы сам вылез прибирать за собой ночную инсталляцию. Пока суровая дамочка в силу не вошла... — и он снова согнулся от хохота.

*

За новой порцией чая с пирогами в Вику впихнули еще один заряд информации. Гости по очереди вываливали факты, способы, рецепты, хитрости и сжалились над ученицей, только заметив её совершенно несчастные глаза.

Проводив гостей за калитку, Вика обернулась к кошке:

— Ну, что? Поработаем ещё немного?

— «Не устала?»

— Устала. Но мне хочется закончить убирать вокруг дома. Да и в голове всё лучше укладывается, когда простую работу делаешь. И ещё не мешает потренироваться дома соседние после тумана чистить.

Два с половиной часа пролетели незаметно.

После солнечно-жёлтого дома, с которым ей пришлось повозиться, грязь на доме соседей справа сдалась с первой попытки. А вот на противоположной стороне переулка всё снова пошло не так. Первый дом очистился со второй попытки, второй — только с четвёртой, на третьем она сбилась со счёта, перелезла через забор и почистила дом руками. Отдуваясь и отряхиваясь после обратного рейса через высокий соседский забор, Вика брела к себе, размышляя над непоследовательностью мира, который достался ей для жизни. Почему существо, которое в упор не видят люди, вынуждено брать барьеры, как скаковая лошадь? Разве не логично было бы ей уметь проходить сквозь заборы? Хотя бы «по служебной надобности».

Почти половина своего участка была очищена, даже несколько деревьев освободились вместе с засохшими ветками от траурных украшений. В мягком свете предзакатного золотого часа эта часть сада теперь представлялась волшебной страной фей и эльфов. Вика сидела на ступеньках крыльца, поглаживая свернувшуюся на коленях Мокошку, щурилась и улыбалась. Завтра она дочистит свой сад и серьёзно возьмется за посёлок. Надо копить местные бонусы, чтобы поддержать Сергуню.

Аккуратно спустила кошку с рук, встала и расправила спину. Взгляд упал на увядающий венок. Тихонько щёлкнула пальцами и венок растворился в воздухе. Довольная собой, поднялась на крыльцо, пропустила вперед кошку, оглянулась… Закрыла на минутку глаза и обвела пальцем шрам. Утром будет сюрприз всем шмелям в округе.

*

«Ах ты же дрянь сопливая! Без году неделя здесь, а уже уважаемых старожилов ни во что не ставит. Одуванчиков она ещё понасеяла вокруг дома, пока не отцветут - вообще не подойти... А вот если уважаемый человек к ней с мирным визитом бы шёл, а?»

Бабка Надя гневно расхаживала между деревьями, на которых еще оставались метки тёмных, и раздраженно била по стволам тяжелой, узловатой палкой. Никаких мирных визитов она не планировала, конечно. Разве что — попробовать влезть в доверие к неопытной светлой курице?

Не нужна была бабке здесь новая хозяйка, ни под каким соусом. В первый же день мерзавка с этим противным мужланом разрушила, почти сработавшую уже, ловушку на озере. Не сегодня, так завтра долго подготавливаемый мужик пришёл бы уже не просто посидеть на старых мостках. Он уж и кусок бетона с удобными ушками из арматуры в кустах разглядел, и веревки у себя в сарае перебирал, когда собрался на озеро идти. И тут этот тарарам. Морок-то и слетел весь, мужик даже и не помнит теперь, что топиться собирался. Полгода работы псу под хвост!

И не сделаешь ей ничего серьезного пока, а там неизвестно еще, какую силу успеет набрать выскочка. Слабых-то светлые в сад с озером отродясь не выбирали: только две хозяйки и было за пять веков без малого. Теперь вот эта…

«Ладно, бабулечка придумает, как сделать твою жизнь интересной и увлекательной. Посмотрим, как у нового поколения с нервишками».

*

Утро выдалось солнечным, обещая уже совсем по-летнему тёплый день. Вместо зарядки Вика бегом забралась по спиральной лестнице и сразу вышла на обнимающий башенку круговой балкончик. Как же это здорово! В сельской местности с высоты третьего этажа вид открывался замечательный. Аккуратные улочки, аккуратные дома, аккуратные грядки и старомодно выкрашенные белым гольфы на стволах деревьев.

Осмотрела с высоты свои собственные владения, улыбнулась солнечным веснушкам одуванчиков — вчерашний эксперимент удался полностью. И тут её внимание привлек здоровый лист фанеры, висящий на заборе с внутренней стороны. Что-то на нем было написано и нарисовано, но Вика, чтобы не портить себе сюрприз, не стала разбирать сверху неровные, пляшущие буквы.

Это мог сделать только кто-то из реликтов, люди ведь не проявляют интереса к участку. Будет забавно, если это Матвей решил поднять её боевой дух с утра.

Вика быстро спустилась на второй этаж, схватила халат, влезла в него на ходу, завязала пояс, нырнула у порога в тапки и почти степенно вышла к выходящему в переулок забору. Улыбка, не покидавшая её с того момента, когда она окончательно проснулась, медленно погасла.

Толстый лист фанеры был оформлен, как открытка. Букет из четырех цветков, грубо намалёванных бурым. В центре каждого цветка прибит гвоздем мертвый котенок: два рыжих, белый и пятнистый…

И неровная надпись, бурым же:

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!

через 39 дней

ТЫ СДОХНЕШЬ!!!