Затянувшись, Алексей машинально оглянулся в поисках пепельницы. Ага, откуда бы ей взяться? Надо хоть банку консервную приспособить под пепелку, что ли.
Пока весь немногочисленный шмот, захваченные со съемной хаты для первой ночевки в новой квартире, все еще лежал кучкой на полу в комнате. Грех же было не использовать «золотой час», раз уж так удачно к нему успел. Да и свежий взгляд из новых окон быстро притупится, надо пользоваться первыми впечатлениями. И видос, обещанный подписчикам, не перенесешь на завтра… Такой инфоповод: он первый (и единственный) жилец, оставшийся ночевать в новом микрорайоне «Матрешки».
Совсем скоро это изменится. Надо успеть поснимать дом с единственным светящимся окном. Это еще и новостным можно толкнуть, хоть по бартеру за рекламу его канала. Один хрен: не предложишь — сами сопрут, любители проехаться на чужом горбу. А так: хоть шерсти клок.
Парень аккуратно поплевал на огонек и бросил окурок вниз, торжественно поклявшись кому-то больше никогда так не делать. Проводил глазами затяжное пике и еще раз обвел хозяйским взглядом вид с высоты птичьего полета. Безоблачное небо с первыми звездами, еще слегка подсвеченное закатным солнцем, только что нырнувшим в горизонт и лес — настоящий, огромный, насколько хватало глаз... Лешка довольно потянулся, привычно взъерошил волосы, подхватил камеру и шагнул с балкона в комнату.
***
Неожиданно оказалось, что наговаривать текст в микрофон на безлюдной улице более неловко, чем в толпе или в гулкой пустоте заброшки. Даже привычное: «Хай, Лекса на связи!» - и то вышло слегка придушенным. Собственно: комментировать особенно-то и нечего было. Дома второй очереди с окнами без света и души, с огромными стилизованными силуэтами деревянных кукол на фасадах и торцах (вот придумал же это кто-то: в наползающих сумерках выглядит, как гигантские призраки матрешек). Тихие детские площадки и гостевые парковки. Дорога, огибающая обустроенную часть жилого комплекса и тщедушный юный скверик, застенчиво старающийся отвлечь внимание от серых монолитов третьей очереди и угловатых скелетов четвертой.
За дорогу Алексей даже не пошел. Привычно сделал проводку камерой: строительный забор, пустые глазницы окон без рам, подъемные краны, хищно склонившие длинные шеи над недостроенными домами и всё тот же лес на заднем плане. Сделал серию фото, снова включил запись видео и повернул к дому, заметно ускорив шаг.
«Блиииин, народ, это реально выглядит, как город-призрак! Вот прямо - брр… Всё, идем домой».
Подержал в кадре свои кроссовки, быстро мелькающие на фоне свежего асфальта и плавно поднял камеру на свой дом. Это будет эффектно: проскользить объективом по темной махине снизу вверх; пробежаться по длинной строчке, сдержанно освещенных, подъездных окон до круглого светящегося купола и фонарей светозаграждения; сделать общий план с одиноким ярким прямоугольником. И потом ещё зум на свое окно, и тыканье в кнопки отключенных лифтов, и героическое пешее восхождение на восемнадцатый этаж.
Лекса с нарочитым пафосом продекламировал в микрофон, синхронно с наводкой фокуса: «Дом, милый дом…» — и невольно поперхнулся. Что-то темное мелькнуло в освещенном окне в тот момент, когда изображение еще было размытым. Он поднял взгляд от дисплея и открыл рот: всё освещение в доме припадочно замерцало и погасло. «Ах-ре-неть! Приплыли…»
Условно повторяющая силуэтом всё ту же матрешку (что-то забористое курил архитектор или просто был фанатом майнкрафта?), темная громадина нависала над головой и ощутимо давила на психику. Казалось — она вглядывается красными заградительными огнями в ползающую у подножия двуногую букашку.
Новосёл взбежал по ступенькам, дернул за ручку подъездной двери и облегченно выдохнул. Хоть домофон разблокировался при отключении энергии — и то ладно.
Придержал тощим задом открытую дверь, выуживая из кармана телефон и включая фонарик на нем. Темноту он с детства не жаловал. Да, что уж там - мелким боялся темноты до дрожи, да и сейчас просто не признавался себе в этом. Жутковато было остаться совсем отрезанным от открытого пространства в темном колодце подъезда. Вытянул из кармана сигареты и закурил, надеясь, что вот-вот произойдет чудо и свет включится снова.
Сигарета закончилась стремительно, как ему показалось и он, ей-богу, достал бы и вторую. Да только закон подлости еще никто не отменял: смартфон пиликнул и издевательски вывесил сообщение о низком заряде батареи. Леха вспомнил о 18 этажах и заставил себя отлипнуть от входной двери. Не хватало ещё ползти по бесконечной лестнице в полной темноте. Стараясь не смотреть по сторонам, только вниз, чтобы не подвернуть ногу, для полного счастья, он всё-таки зацепил боковым зрением тёмные распахнутые пасти лифтов и торопливо взялся за перила.
***
Поймать в луч света цифру на стене. Пятый этаж.
Сердце бухало в груди несоразмерно физической нагрузке. Еще даже не треть пути наверх. Включил экран смартфона: «Уровень заряда батареи - девять процентов». Выключая, для экономии, экран, случайно нажал на клавишу второй раз и фонарик погас. И в тот же момент что-то металлически заскрежетало за дверью ближайшей квартиры, царапнув по натянутым нервам. Судорожно, едва не выронив телефон, включил фонарик снова, и рванул по ступеням вверх.
Девятый. Половина пути пройдена, заряд — семь процентов. Но и ноги уже потяжелели. Едва слышно пробурчал под нос: «Всё, дорогая редакция, допрыгался. Пора к психотерапевту, пока кирпичным магнатом не стал».
Двенадцатый. Пять процентов. Бумкнуло, зазвенело, посыпалось по ступеням что-то внизу, на первых этажах. Замер, прислушался, изо всех сил сдерживая дыхание. Дурацкий, иррациональный страх гнал по венам волны адреналина: «бей/беги/замри…бей/беги/замри… бей/ беги…»
Пятнадцатый. Два процента. Неправильно быстро садится батарея. Как будто темнота высасывает заряд.
Фонарик погас, едва успев осветить цифру «семнадцать». Ничего, остался последний этаж и ноги уже поймали ритм ступеней. Есть еще камера, но ее заряд лучше поберечь, на всякий случай. Наверное — устал бояться. Ноги подрагивают от не слишком привычной нагрузки, но в ушах начал стихать сердечный ритм. Стал слышать эхо своих шагов.
Забавный акустический эффект: эхо все больше расходится во времени с шуршанием его подошв по ступеням. Остановился, чтобы подождать, когда отголоски шагов стихнут совсем. Сунул руку в карман и крепко взялся за ключ. Теперь главное: не сыграть в плохой ужастик и не выронить ключ, который поскачет-поскачет по ступеням, да и нырнет в пространство между лестничными маршами, на первый этаж.
Шарк, шарк, шарк, шарк… паааузааа… шарк, шарк, шарк… В голове взорвалось: «Это не эхо!!!»
И тут адреналин, наконец, выбрал, на какую кнопку из трех нужно давить. Как ужаленный, Лешка перелетел остаток лестничного пролета. За последнюю ступень всё-таки запнулся, с размаху брякнулся на колени и проехался, по инерции, до спасительной двери. В доли секунды он нащупал пальцами замочную скважину, вонзил в нее заготовленный ключ, кубарем вкатился в распахнувшуюся дверь, захлопнул ее и задвинул засов. Отчаянно, до зубовного скрежета, хотелось продолжить отгораживаться от подъезда.
Запоздало, после всех своих кульбитов, бережно придержав камеру на ремне, Алексей поднялся на ноги, чтобы нащупать в темноте и закрыть замок. И уже не сдержавшись, заорал от испуга: в прихожей вспыхнул свет и он увидел прямо перед собой жуткую морду — всклокоченную, таращившую огромные, выпученные глаза, с угрожающе приоткрытым, скособоченным ртом...
Только после кенгурячьего прыжка назад, ощутимо врезавшись спиной в стену, он понял, что смотрит в зеркальную поверхность двери.
Выравнивая дыхание, помянул недобрым словом дизайнеров. Еще через несколько секунд воображение фотографа безжалостно изобразило со стороны всё его геройское восхождение. Он фыркнул и облегченно протянул на выдохе: «Аааа… сссууукаааааа...» Неторопливые шаги и включившийся вскоре свет могли означать только одно: кроме него, в доме без жильцов есть какой-то дежурный техник.
***
Нахмурившись и скривив сжатые губы, Алексей снова и снова прокручивал в редакторе эпизод с мелькнувшим в расфокусе темным пятном на фоне освещенного прямоугольника без штор. Ему не показалось. Вот: при покадровом просмотре вырисовывается размытый силуэт… ребенка? Нет, скорее — подростка. И что это у него на голове развевается? Длинные уши?! В маскарадном костюме, что ли? Или это кигуруми?
Брееед… Откуда подросток (в кигуруми, да, а чё такого?) на огражденной трехметровым кованым забором территории, в пустом здании? Лешку-то пустили «по блату»: какой-никакой, а прыщ на ровном месте — инфлюенсер. То, что доктор прописал для поддержки рекламного слогана: «Молодые выбирают “Матрешки”!» Строго говоря, им и квартира досталась за совершенно смешные деньги (для подобного варианта) только потому, что молодая пара блогеров творческих профессий была идеальной для рекламы. Но больше в доме не должно быть никого...
От напряженного вглядывания в монитор глаза уже ломило. Леха глубоко вздохнул, сделал серию скриншотов. Потёр подбородок, почесал затылок, зевнул. Не-а, умственные способности не активировались. Второй час ночи… Надо отвлечься: обновить душевую кабину да жахнуть терапевтическую дозу кофеина.
***
«Мммм… массажный душ - это вещь, дамы и господа! Смоет ВСЁ!»
Леха замер, подставив лицо щекотным струйкам. Блаженно улыбался, словно со стороны и с высоты наблюдая за лениво текущими мыслями: «…жаль, что Славка вернется только через три дня... здорово было бы обновлять все вместе... и вообще — романтично было бы внести её на руках в их первый, по-настоящему свой, дом…»
Приятные мысли застопорились, начали сбиваться в затор, цепляясь за невидимое препятствие. Лешка озадаченно нахмурился, пытаясь понять причину. Что-то изменилось. А, вот оно — сбился ритм в музыке падающей воды. Он вынырнул из-под струй и прислушался. Два голоса (женский и мужской) о чем-то яростно спорили.
«Вот нифига себе! Столько понтов и такая слышимость! Флагманское здание комплекса, повышенной комфортности, мля! Если еще и с, клятвенно обещанным, утеплением выдвинутой из фасада квартиры так же налажали - им со Славкой пахать и пахать, чтобы довести до ума семейное гнездышко…» — Лешка раздраженно закрыл кран… и почувствовал, как мокрые волосы на голове приподнимаются попугайским гребнем.
Шептались прямо за дверью санузла! И, похоже, что не только шептались: что-то шаркнуло, кажется — прямо по двери, мягко, но решительно толкнулось в нее, потом возня стала непрерывной… и закончилась смачным, увесистым шлепком.
Парень замер, остро ощущая беззащитность своей голой тушки, отделенной от неведомой хрени только полупрозрачными стенами душевой кабины и довольно хлипкой дверью. Минута, еще, еще одна… тишина.
Богатое воображение и нервы, в который раз, сыграли с ним недобрую шутку. Он шумно выдохнул, поймал взглядом свои руки, непроизвольно сложенные под животом в защитном жесте. Внутренний голос ехидно хихикнул и проговорил: «И вот мы ещё обижаемся на критику мужского центра управления мышлением. В опасности логичнее бы голову прикрыть, не? Вот, чисто академически, интересно: как ты собираешься воспользоваться своим сокровищем, если тебе сейчас голову откусят?» Лешка хмыкнул в ответ и открыл запотевшую дверцу.
Сознание не успело отследить его хлесткое приземление и шустрое перемещение на заднице в дальний угол. Еще с полминуты Лешка продолжал интенсивно отталкиваться пятками в попытке интегрироваться в стену. Потом обреченно затих, подтянул худые колени к подбородку, сжал в паху сейф-скорлупку из ладоней и выпучил глаза на раковину с высоким смесителем.
На раковине сидела, скрестив ноги в плотных чулках до середины бедра в широкую черно-зеленую полоску, медленно покачивая миниатюрной ступней в мягком ботиночке, невысокая женщина лет пятидесяти с дерзким макияжем. Она подмигнула парню, одновременно выдув и тут же звонко лопнув огромный пузырь из розовой жвачки. Леша громко икнул и сделал еще одну попытку врасти в спасительную стену. Женщина цокнула языком, закатив глаза, глубоко вздохнула и легко спрыгнула со своего «трона». Поправила коротенькую юбочку в крупную складку, перекинула вперед и расправила длинные хвосты из медных волос, высоко схваченных большими бантами позади пушистых кошачьих ушек. Леха икнул еще раз и впервые, после открытия дверцы кабины, моргнул.
Великовозрастная некомими мягко рассмеялась, шагнула в его сторону и протянула маленькую ладошку, не то здороваясь, не то собираясь помочь ему подняться. Парень отрицательно помотал головой, крепко зажмурился и тут же снова вытаращил на нее глаза.
— Давай знакомиться, жилец, раз уж так получилось, — насмешливый голос снова поднял дыбом мокрую растрепанную шевелюру. «Блин… блин-блинский… Это уже к психиатру… Охрененный сюрприз Славке на новоселье…»
— Эй! Не тупи! Я не злая. Давай руку, — она тряхнула протянутой ладошкой и нетерпеливо дернула ушками, — не дрейфь! Домаха я, ну... это, как Домовой, только девочка, — и она кокетливо поправила густую челку.
— Нееее, — тихо проблеял Леша и махнул перед лицом рукой, слабо надеясь, что морок может рассеяться.
— Ой, всё! — она бросила ему махровое полотенце и прикрыла ладонью глаза, — не смотрю, не смотрю, не смотрю.
Постукивая зубами и не сводя глаз с… да, хрен её знает — с кого, хозяин квартиры неуклюже встал, трясущимися руками обмотал бедра мягкой тканью и обреченно шагнул из кабины.
***
— Вот, так мы тут и остались. Старшие до сих пор обижаются, на письма не отвечают. Мы уже и перестали зазря голубей гонять. Так, с праздниками поздравляем. Для вежливости и вообще — сообщить, что не пропали.
— То есть: проблема отцов и детей и у нечис… эмм… — замялся Лешка, глянув на Домаху, сидящую напротив него на широком подоконнике и неторопливо отхлебывающую молоко из крышки термоса, — как вас называть-то правильно, чтобы не обидно?
— Мы — домашние духи. Помощники и хранители, так-то, — Домаха вскинула зелёные глаза из-под рыжей челки и снова опустила их к недопитому молоку, — хотя… не все, конечно. Нас (молодежи) остались три компании. С нашими и с шалопаями я тебя познакомлю. Они все нормальные, ну… могут дел натворить сначала, на эмоциях. Вон, Баннику пришлось трепку задать, чтобы научился по-доброму знакомиться, раз уж решил от старых устоев отказаться и со стариками не ушел. А то ошпарить мог и это — еще по-божески. Нет, он, вообще-то, даже полезный, если с ним дружно жить. Порядок поддерживает в бане… в ванной, то есть. Состирнуть забытое может; проследит, чтобы не ударился, не поскользнулся никто из домашних.
А вот с Букачкой, Пустодомкой да Злыднями лучше и не знакомиться. Мы их пока на подземную парковку выгнали, когда свет тебе налаживали после их пакости. Обидели-и-ись, планы реванша строят, поганцы…
— Слушай… а ты сможешь вот это всё Славке рассказать, когда она приедет?
— Не хочешь сам говорить, боишься: не поверит и решит, что с ума сошел? — Рыжая наклонила голову набок и лукаво прищурила глаза. Но быстро посерьезнела и вздохнула: — Да и не надо ей про нас знать. По правилам — мы не должны людям на глаза показываться, разве что — в опасности. Помогать, охранять, но на глаза не лезть. Мы и так поперек всех традиций попёрли, остались ждать новых жильцов, когда снесли строители деревню с погостом. Старшие-то шибко обиделись, решили оставить вас, пришлых, наедине с… — она махнула головой в сторону окна, — Ну, а мы решили, что не вы же избы да кресты с землей сровняли. Не вам и отвечать.
В короткую паузу вклинилось ненатуральное покашливание из ванной. Домаха усмехнулась и прошептала Алексею: — Пошли знакомиться. Уж очень он хочет, на самом деле, остаться здесь. Характер просто… сложный. Научили с детства, что негоже в бане по ночам и праздникам мыться, вот ему и сложно перестроиться. Но он справится, я обещаю! — она спрыгнула с подоконника, дернула за руку собеседника, жестом показывая наклониться к ней поближе. Заговорщицки сощурилась, по-кошачьи прижала ушки и едва слышно прошелестела возле его виска: — И ты, это… радуй его иногда чем-нибудь. Он черный хлеб очень любит. И русский рок.
— Вот, я же говорила! Принимай работу.
Лешка обвел глазами санузел: идеальная чистота, ни брызг, ни следов пара на стенках душевой кабины, ни брошенных им на полу носков. Зато: тонкий травянисто-цветочный запах в воздухе и букетик ромашек на раковине в немного мятом (но старательно расправленном) картонном стаканчике.
— Банни-и-ик! — пропела Домаха, накручивая медный локон на палец, прислушалась и произнесла строже: — Банник, выходи.
Откуда-то сбоку к раковине приставными шагами придвинулся невысокий, чуть выше метра ростом, насупленный старичок в мешковатой одежде, с косматой седой бородой и такой же шевелюрой. Молча вынул одну руку из-за спины и протянул Алексею его носки: выстиранные, высушенные и, кажется, даже выглаженные.
— Ух ты! Спасибо, дружище! — парень взял носки и протянул открытую правую ладонь. — Давай знакомиться: Алексей, Леха, Лекса, как больше нравится.
Старичок откашлялся, аккуратно вложил в протянутую руку свою ладошку, маленькую и крепкую, шмыгнул носом и тихо буркнул, не поднимая глаз: — Банник… я.
Леха слегка сжал и тряхнул лапку нового знакомого, отчего тихо звякнула цепочка, намотанная на запястье старичка вместе с тонким кожаным шнурком: — Мир? Только ты не пугай меня так больше, а то я тут тебе работы чуть не наделал, пару-тройку куч.
Банник поднял, наконец, глаза на человека, внимательно посмотрел и согласно кивнул. Кажется, даже улыбнулся где-то там, в кудлатой бороде. Быстро нырнул в свой карман свободной рукой, что-то вложил в человеческую ладонь, двумя ручками сжал ее в кулак и исчез.
Лекса разжал кулак и недоуменно посмотрел на металлический советский рубль. Домаха тоже заглянула в ладонь, округлила глаза и рот, быстро приложила палец к губам и потащила его за руку на балкон. Плотно прикрыв стеклянную дверь, она горячо зашептала, крепко держа Лешку за пуговицу на джинсовой рубашке: — Парень, это просто бомба! Сколько живу, ни разу не слышала даже, чтобы Банник по своей воле человеку неразменный рубль отдал. У него же всегда та-аки-и-ие квесты! Нет, я понимаю, что девайс давно не обновлялся и ценности практической для тебя не имеет, но сам ФАКТ! Ты его не теряй, не продавай и не дари никому. Покопаемся со временем, обновим и будет работать, как надо. Фух, кому скажи — не поверят… Ладно, — она отпустила, наконец, пуговицу, подтянула черно-зеленый чулок и подтолкнула парня к двери, — ложись спать, хватит с тебя впечатлений на сегодня.
— Да, мне ещё видос…
— Утром, всё утром. Сейчас ложишься спать, спишь ровно до того времени, которое сам себе назначишь, встанешь бодрый, свежий и всё намеченное делаешь вот так, — Домаха звонко щелкнула пальцами с фисташковыми ногтями. — Спать-то где собирался, переселенец? Ни подушки, ни одеяла.
— Да я с квартирной хозяйкой поцапался по телефону. Схватил самое важное, закинул кота к знакомым, а сам сюда. Не переживай, у меня пенка с собой, не привыкать.
— Пенка?
— Ну… Это такой коврик пористый, с фольгой, даже на земле спать не холодно.
— Показывай, — Домовая по-хозяйски шагнула в комнату и оглянулась, — где?
Лекса послушно размотал скатку, расправил ее на полу.
— Не влезешь, — безапелляционно заявила Домаха и строго сдвинула тонкие брови.
— Чё это я не влезу? Сто раз на ней спал.
— Ложись!
— Да я…
— Ложись, говорю, — мягкий голос начал наливаться металлом.
— Ладно, ладно, смотри, — он быстро вытянулся во весь рост на пенке, закинул руки под голову, — видишь? Отлично вле…заааю… — смачный зевок чуть не вывихнул челюсть.
Пенка под спиной была поразительно мягкой; яркий электрический свет начал стремительно смягчаться, до теплого, приглушенного, как на исходе его любимого вечернего «золотого часа»; веки все тяжелее было держать открытыми. Вот они сомкнулись раз, другой… и навалилась темнота, сквозь которую тихий, удаляющийся голос промурлыкал смутно знакомое: «Почему ты не спишь? Спи, тебе говорят…»
***
Как же классно спать в СВОЕМ доме! Алексей сладко потянулся и вскочил на ноги. Побегал полминуты на месте, высоко задирая колени, мысленно поставил галочку на пункте «сделать зарядку», шлепнулся на пенку и подтянул к себе ноут.
Всё, запланированное на ночь и до обеда, уместилось в пару утренних часов. Точно, как обещала смешная тётенька из сна… как её? Домовуха… а, нет — Домаха… Хм, Домаха -- забавно!
Надо попробовать всегда ложиться пораньше и всё быстро делать с утра, не мучая ночами уставшие мозги и глаза. Теперь у него еще отпадут бесючие телефонные переговоры (долгие и ежевечерние) с нудной, одинокой квартирной хозяйкой. Сегодня перевезет все вещи и постарается навести уют до возвращения Славки.
А вообще: забавная вещь — подсознание. Очевидно, что для персонажа сна оно срисовало образ Славы: медно-рыжие волосы, зеленые глаза с ореховым ореолом вокруг зрачка, любимые теплые оттенки зеленого. Не совсем понятно, почему возраст намного старше. Может, потому, что Леха планировал прожить рядом со своей спутницей всю жизнь и был готов к изменениям в ее внешности с возрастом? Интересный повод поразмышлять на досуге.
Лешка порылся в рюкзаке, добыл пачку печенья и двинулся на кухню, делать кофе. Сегодня даже не пришлось высосать пол-литра крепкого напитка до какой-либо активности, чтобы почувствовать себя если не бодрым, то хоть живым.
Пока с наслаждением цедил кофе с сигаретой, начали приходить от новостных каналов и сайтов ответы на его рассылку с предложением сотрудничества. Неожиданно. Они что, сговорились дружно отправить его в сад? Чаще всего просто игнорируют, хорошо, если пара откликнется. А тут такое единодушие. Может, не открывать пока, не портить себе хорошее настроение? Ладно, всего одно, только глянуть, а то любопытство загрызет.
***
Остановиться после первого письма не получилось. И теперь в голове у Лешки крутилась только одна мысль: нужно срочно проверить новости. Должно было случиться что-то грандиозное или ужасающее, связанное с «Матрешками», чтобы все наперебой начали предлагать ему встречу, как можно скорее. Да ещё и сопровождать приглашение совершенно четким обещанием достойного гонорара за видео и совсем уж золотых гор за эксклюзив…
«Ладно, с переездом можно переиграть на вечер, пока — быстренько в душ и в интернет. Посмотрим, тятя, что там притащили наши сети».
***
Леха тупо смотрел на раковину и картонный стаканчик с глазастыми бело-желтыми цветами.
«Это что же получается, а? Всё — взаправду, что ли?» — он тронул пальцем ромашку и она согласно закивала ему головой.
Написано для конкурса Страшно Смешно.
Простите за очередной открытый финал, но мне хочется еще иногда заглядывать в микрорайон "Матрешки".)))
