AlOmin

Друзья!

Делюсь своей радостью: наконец-то опубликована моя книга "Логика Аики".

На этот раз - для большей доходчивости и лучшей "перевариваемости" - это литературное произведение в жанре научной фантастики с элементами киберпанка.

Действие происходит в моем любимом Питере в недалеком будущем, технологические зачатки которого мы все ощущаем уже сейчас. Главный технолог одной IT компании проводит завершающее тестирование их новейшей разработки - искусственного интеллекта для Академии наук. Тесты проходят более чем успешно, но неожиданно ...

Впрочем, что я вам рассказываю? Я думаю, что вы и сами с интересом прочтете.

Вообще-то, книга не только об искусственном интеллекте. В ней также есть размышления о том, что нам несет развитие высоких технологий; о том, зачем весь этот мир, о нашем месте в нем; об истине и смысле, и есть ли они вообще; о любви и об измене, о дружбе и о предательстве, и о многом другом, что нас всех обычно так волнует и с чем мы сталкиваемся в повседневности.

Я надеюсь (я уверен), что вам понравится. :-)

Буду рад конструктивной критике.

https://ridero.ru/books/logika_aiki/

Друзья! Этот пост для всех, у кого есть домашние животные (кошки, собаки и т.д.), которые без особого труда поймут то, на что очередной раз хочется обратить ваше внимание - а именно: МНОГИЕ ЖИВОТНЫЕ, ПТИЦЫ и даже НАСЕКОМЫЕ ОБЛАДАЮТ СОЗНАНИЕМ, как бы к этому не относилась современная наука.

Да, оно, конечно, не на таком развитом уровне, как у человека (то есть они скорей всего не мечтают о полетах на Марс, может быть не размышляют о Высшем разуме, вероятно не пишут стихов и т.п.), но оно есть и как минимум на т.н. базовом уровне.

Что значит базовый?

Это значит, что все представители животного мира, в том числе и растения, формируют свое поведение не бездумно, а достаточно рационально в зависимости от получаемой информации из среды, в которой они обитают. Так что поведение многих из них вполне осмысленно.

Слово «осмысленно» означает то, что они, воспринимая ту или иную информацию из окружающей среды, понимают ее значение и часто реагируют на нее вполне адекватно, будь то цветок, поворачивающийся своим бутоном к лучам Солнца, дикая пчела, садящаяся на этот цветок в поисках нектара, или медведь, глядящий на пчелу и ассоциирующий ее с медом.

Все живое думает.

Как мы знаем, животные и насекомые прекрасно ориентируются в своей среде обитания; достаточно хорошо распознают членов своего социума и свое положение в иерархии; своих ближайших врагов; проявляют симпатию и антипатию по отношению к другим животным и не всегда только из своего социума; часто демонстрируют не только супружеские и родительские чувства, но даже альтруизм по отношению к членам чужого социума, и многое другое, до недавнего времени считавшееся присущим исключительно человеку.

Даже так называемая орудийная деятельность животных встречается намного чаще, чем это считалось до сих пор. Мало того, птицы и животные часто ведут себя как неплохие архитекторы и отличные мастеровые. Например, не каждый из нас способен построить обычное птичье гнездо. А ведь некоторые гнезда — это настоящие произведения искусства и не всякая веточка используется в их строительстве. Тут важна особая кривизна, толщина, вид древесины, способ укладывания и т.п.

Самыми искусными строителями гнезд считаются ткачики. Они способны не только переплетать, но и связывать растительные волокна и травинки довольно сложными узлами.

Поэтому и животные, и птицы и насекомые думают и поэтому вполне осмысленно формируют собственное поведение, а значит, они многое осознают из того, что воспринимают. Вопрос лишь в степени осознавания.

Впрочем, как ни странно, но на это в своих исследованиях указывал еще сам Дарвин, говоря, что разница между людьми и прочими биологическими видами в степени, а не в качестве. Так что ничем особенным мы от других живых существ не отличаемся. Мы просто намного сложнее их. Об этом писалось еще в XIX веке.

В зоопсихологии уже есть отдельная дисциплина, которая непосредственно занимается проявлением того, что относится к сознанию животных - когнитивная этология. Правда, вокруг нее ещё существует много споров относительно ее научного статуса. Тем не менее хочется отметить некоторые высказывания ее представителей.

Хойзер: «Мы живем на планете вместе с другими разумными существами… И хотя человеческий разум оставил на планете свой характерный след, мы не одни участвуем в этом процессе.»

Олег Кришталь, академик Национальной академии наук Украины, президент Национального общества нейронаук замечает:

"И мы, и животные мыслим и испытываем эмоции. Долгое время животным отказывали в праве на сознание, считая их, по сути, «живыми роботами», действующими по принципу «акция — реакция», в «лучшем случае» способными вырабатывать рефлексы. Сейчас эта «ересь бихевиоризма» преодолена".

Руководитель лаборатории физиологии и генетики поведения биологического факультета МГУ доктор биологических наук Зоя Александровна Зорина:

"Между психикой человека и психикой животных нет той непроходимой пропасти, которую долгое время как-то по умолчанию приписывали и подразумевали".

В своей работе «Сломать клетку: о правах животных» профессор Гарвардского университета Стивен Вайз отмечает:

"Ни один другой живой вид на Земле не достиг той ступени развития, на которой находится Homo sapiens, животные не умеют писать музыку, решать геометрические задачи и строить космические ракеты, но не только люди умеют мыслить, любить, тосковать, обижаться, одним словом, чувствовать и переживать. Не только люди выработали коммуникативные навыки и нормы поведения, не только у людей есть мораль и эстетические чувства".

Вообще очень многие животные обладают таким свойством психики, как аналитическое мышление (например, предвидеть в каком месте может упасть брошенный предмет) и даже имеют зачатки абстрактного (то есть умение отразить основные закономерности исследуемых объектов или явлений, изучать их, а также прогнозировать новые, неизвестные закономерности). Вообще, аналитическое мышление проявляется не только у высокоразвитых животных, а даже у таких, у которых мы этого вообще никогда не подозревали, например у моллюсков — осьминогов и кальмаров. Как вы думаете, уровень интеллекта какого животного, по мнению ихтиологов, сравним с интеллектом осьминогов?

С уровнем домашней собаки. Да, да!

Мало того, по мнению некоторых ихтиологов, осьминог по своему интеллекту не только не уступает ей, но в какой-то степени даже превышает ее. Так что мы пока еще очень и очень недооцениваем менталитет и уровень интеллекта многих животных.

Итак, можно сделать вывод о том, что сознанием в его базовой форме обладают уже животные, у которых как минимум имеются органы восприятия — слух, зрение, обоняние, осязание. Благодаря им мозг животного воспринимает информацию извне. Наличие органов восприятия подразумевает то, что благодаря им происходит осознавание поступающей информации.

Подробнее об этом в книге "Пазлы Абсолютного смысла".

https://ridero.ru/books/pazly_absolyutnogo_smysla/

— Дедушка, в чем, по-твоему, смысл жизни? — спросил я однажды Дедушку Тао.

— А тебя, Саша, какой смысл интересует? — усмехнулся он, как всегда.

— Ну как какой? Жизни, конечно.

— Так ведь вообще-то существует два смысла — один абсолютный, а другой относительный.

— То есть… Я не совсем понимаю. Что ты имеешь в виду? — удивился я.

— Ну вот смотри, для кого-то смысл жизни — это его собственная жизнь со всеми сопутствующими: любимый человек, семья, дети, дом, работа, бизнес, хобби и тому подобное.

— Что же в этом плохого?

— Что ты, Саша? В этом нет ничего плохого! Семья, дети, дом, работа — все это как раз очень хорошо и очень важно. Это все то, что всех нас и меня в том числе волнует в первую очередь. Это наша повседневная жизнь, и в ней несомненно есть определенный смысл. Вместе с тем согласись, что он все же относителен, поскольку у каждого он свой.

— То есть как?

— Ну, для кого-то на первом месте стоит семья — любимый человек и дети, а для кого-то бизнес, деньги и карьера, а еще для кого-то, скажем, служение Богу — ну, как он это понимает. Поэтому каждый из нас смысл жизни обычно воспринимает достаточно субъективно, и поэтому он относителен. А есть абсолютный смысл — то есть один для всех. И он существует независимо от того, понимаем мы его или еще нет. Поскольку в данном разговоре нас, конечно, интересует именно абсолютный смысл, то извини за банальность и, может быть, за некоторую высокопарность, но абсолютный смысл существования человека — это достижение им духовного совершенства.

— Хм! — задумался я. — А зачем, собственно, духовно совершенствоваться? Вокруг нас вон сколько всяких несовершенных «козлов», и они живут себе, даже не задумываясь об этом!

— А ты думаешь, зачем Он создал Вселенную?

— «Он» создал? Ты веришь в это? — усмехнулся я.

— А ты что, думаешь, что весь этот космос, все это просто так? Такое огромное количество энергии, столько звезд, столько материи с такими параметрами и константами, и все это просто так? Само по себе? Так, Саша, не бывает. В этом всем есть определенный смысл — прежде всего Его смысл. Это нам обычно кажется, что Вселенная сама взяла и создалась. Вот так взяла и раз… и сама создалась, — при этом Дедушка зарисовал рукой невидимый круг. — Ну не смешно ли это? — добавил он.

— Деда, но ведь некоторые ученые говорят, что как раз именно так все и происходило — само по себе. Ну там, сначала Большой взрыв, а потом все пошло-поехало.

— Ученые! Честь им и хвала, конечно, за технологии, компьютеры, комфорт нашей жизни и все такое, но, с другой стороны, жаль мне их.

— Почему?

— Потому что, будучи уверенными в том, что видят, они отрицают то, чего не видят, а значит, и не понимают.

— То есть как?

— Ну вот что они, например, говорят о том, что было до этого Большого взрыва?

— Как что — просто пустота?

— То есть ничего, — посмотрел он на меня с иронией в глазах.

— Ну да, — ухмыльнулся я.

— Таким образом, из ничего появилось нечто, а иначе говоря, такая до умопомрачения огромная Вселенная и все это вокруг, — огляделся Дедушка Тао, тоже ухмыляясь. — М-да, забавное рассуждение, конечно… Впрочем, я тебя понимаю. Откуда ты будешь знать истину, когда тебе постоянно подсовывают совсем другое, — как бы самому себе сказал он, уже глядя перед собой.

Потом, чуть погодя, он добавил:

— Ну, а ты сам, Саша, не задумывался над тем, как из ничего может появиться нечто, а тем более такой огромный космос?

— Хм! Ты знаешь, вообще-то нет. Мне казалось, что это и так понятно — сначала не было, а потом… а потом появилось. Вроде бы все просто, — пожал я плечами, а чуть погодя добавил: — Это сейчас я вижу, что в этом нет логики.

— Вот за последнее тебе, Саша, браво!

— А как, по-твоему, может появиться нечто из ничего? — теперь уже я с иронией смотрел на Дедушку Тао.

— Ну, Саша, прежде всего следует исходить из того, что если мы чего-то не видим и не ощущаем, то это не значит, что этого нет.

— То есть как?

— Ну, к примеру, закрой глаза. Видишь что-нибудь?

— Нет. Темнота.

— Чувствуешь что-нибудь?

— Ну вообще-то ничего, кроме того, что дышу и где-то внутри бьется сердце.

— Замечательно! Ты можешь сказать, что тебя нет?

— Нет, конечно, — усмехнулся я.

— Почему?

— Потому что я есть, — рассмеялся я, открывая глаза и бросая взгляд на Старика.

— А почему ты так уверен в том, что ты есть?

— Ну, знаешь? — удивился я.

— Нет, ну все же.

— Я это чувствую — я дышу, есть тело, я думаю, в конце концов, — начал я перечислять, пожимая плечами. — Это же и без того понятно.

— Ну хорошо — ты чувствуешь, дышишь, есть тело. А как с мыслями? Ты их видишь?

— Нет, конечно, — опять усмехнулся я.

— Значит, ты не можешь сказать, что их нет.

— Конечно, не могу, — возмутился я. — Поскольку они есть.

— Они есть, но никто их не видит. Да?

— Да. Но ведь, Деда, одно дело мысли — они неощутимы, и вообще непонятно, что это такое, а другое дело материя, которая явна и конкретна, как все это, — я тоже кивнул головой на то, что нас окружало.

— Ну хорошо. Оставим на время эту материю. А вот скажи мне — ты собираешься, к примеру, строить дом. Зачем?

— Как зачем? Чтобы жить!

— Все правильно. То есть если тебе не нужен будет дом, то ты его строить не будешь? Правда? — с хитринкой посмотрел он на меня.

— Ну, в общем, нет. Зачем его строить без надобности-то? — усмехнулся я в ответ.

— Все правильно. Вместе с тем заметь, что если уж тебе нужен дом, то ты строишь конкретный дом из определенных материалов и не валишь их в кучу?

— Ну конечно нет! — улыбнулся я, представив себе такой дом.

— То есть уже изначально у тебя есть какой-то план и последовательность того, как все будет строиться. Кроме того, прежде чем ты будешь строить дом, ты его себе изначально воображаешь в голове?

— Ну да.

— Вот то, что уже существует в голове, это материально?

— Хм, ну в общем-то нет. Это всего лишь проект. Скажем так — ментальный проект.

— Хорошо, ментальный проект. Пусть для тебя он пока материально не существует. Но дом-то ты все равно будешь строить в соответствии с этим проектом?

— Ну да.

— Мало того, ты даже знаешь и то, как будешь его строить и из чего?

— В общем да.

— А теперь, Саша, подумай — прежде чем мы сами что-то начинаем строить, мы это создаем в своем сознании. В данном случае всего лишь обычный дом, но уже изначально в голове появляется определенный проект этого дома. Для нас все это логично и даже обыденно, и этот, как ты говоришь, ментальный проект тоже. Согласен?

— Да.

— Вместе с тем заметь, что когда мы сами строим дом, то нисколько не удивляемся этому, поскольку в нем у нас есть определенная потребность. А когда появляется целая Вселенная, то мы считаем, что она создалась просто так, сама по себе. Зачем мы строим дом, мы знаем. А зачем появляется такая огромная Вселенная — не задумываемся.

— Не, ну, Деда, тут как ни думай, а правду все равно не узнаешь.

— Так-то оно да, но все равно вопрос «Зачем?» остается. Согласен? Так все-таки зачем?

— Ну, я не знаю. Видимо, просто так.

— Саша! Но ведь мы только что рассуждали о том, что даже мы — еще далеко несовершенные создания — ничего не делаем просто так. Во всем, что нами делается, всегда преследуется определенная цель. Мало того, мы ведь поступаем в большинстве случаев вполне осознанно, и, как говорят психологи, формируем собственное поведение тоже вполне сознательно, и стараемся реализовывать свои потребности и воплощать собственные идеи тоже осознанно. То есть у нас сначала появляется замысел чего-то, и лишь затем мы приступаем к его реализации или, по крайней мере, к попытке реализации. А тут такая огромная Вселенная и просто так? Иначе говоря, Саша, если ты поймешь Его интенцию создания Вселенной — всех этих звезд, планет, природы, людей, то поймешь и то, зачем мы Ему нужны.

— Мы Ему нужны? — удивился я. — Вот уж не думаю! Вообще-то мне с годами все больше кажется, что если Он и есть, то мы Ему и так по фигу.

— А зря! Впрочем, это всеобщее заблуждение. Как раз мы-то Ему очень нужны. А вообще-то Он не ради нас все это затевал, а в первую очередь ради самого себя. Он нуждается в нас, но в нас только совершенных.

— Не понимаю.

— Ну смотри, если мы несовершенные тут такие дела порой друг с другом вытворяем, что иногда если уж не больно, то стыдно, то Там от нас — несовершенных — будут одни проблемы. Тут наши мысли и действия, как ты сам понимаешь, ограничены материей и физическими возможностями, а Там наше сознание ничем не ограничено. Там одна только наша мысль в состоянии такое количество энергии может привести в действие, что мало не покажется. Потом ведь все это нужно опять уравновешивать. А как ты знаешь, Вселенная существует уже, слава Богу, почти четырнадцать миллиардов лет — по нашим меркам, конечно, и, как видишь, ничего с ней не делается. Так что, Саша, весь смысл нашего пребывания на Земле заключается в том, что пока мы не научимся обращаться с нашим сознанием, а значит, и с энергией — то есть пока мы не избавимся от деструктивных и агрессивных мыслей, до тех пор мы будем пребывать здесь и, как в свое время говаривал Будда, будем вращаться в «колесе Сансары», воплощаясь снова и снова.

— А почему именно в мыслях, а не в действиях? Неужели это так важно, кто о чем и как думает?

— Саша, мы только что говорили о том, что прежде чем мы что-то сделаем, сначала появляется мысль об этом и лишь потом мы эту мысль можем реализовать. Не иначе. А вообще помнишь, как в одной сказке говорится, что нужно больше опасаться не того, кто скажет не подумав, а того, кто подумает, но не скажет? А тот, кто уже думает плохо о ком-то или о чем-то, тем самым уже создает деструкцию. Мысли способны материализоваться. Это же энергия, брат! Посмотри на космос — ведь все это энергия. Плотная материя — это же всего лишь форма проявления энергии. А у совершенного человека деструктивных мыслей уже просто нет. Они исключительно благотворные. Слышишь? «Благотворные», то есть творящие благо. На то он и совершенный. А поскольку Он — Бог или Абсолютный Разум — сам по себе совершенный, то и нуждается Он в таких же совершенных, как Он сам. Это так называемый «ключ» от дома.

— Какого дома?

— Его дома — то есть к Нему, к Абсолютному Разуму. А вернее, к себе. Мы же, Саша, Его частицы. Мы в свое время из Него были вброшены во Вселенную, чтобы вырасти, набраться опыта, созреть, достичь совершенства. Лишь после этого Он нас сможет принять обратно к себе, но уже на равных. Так что кто это понял хотя бы в общих чертах, тот и пробудился. А кто уже понял в деталях — тот и просветлел. А кто вообще достиг совершенства, тот уже сюда на «доучивание» не возвращается. Так-то!

— А какие могут быть детали?

— У-у-у, Саша! Еще столько всего — и энергетический фактор, и тонкая материя, и процесс воплощений и перевоплощений, форматирование и программирование реальности! А принципы энергетического взаимодействия и равновесия чего стоят! Этому, брат, в одном воплощении не научиться. Пока это поймешь и, главное, избавишься от агрессивных наклонностей — которые, впрочем, иногда вполне обусловлены, поскольку они на определенном этапе нашего развития помогают нам выжить, — и выработаешь в себе лишь благотворные мысли, столько жизней прожить надо. А фактически просветление — это лишь начало настоящего Пути. До него мы просто растем, созреваем, учимся и набираемся опыта.

— Хм! Ладно там этот Абсолютный Смысл, Деда. Бог с ним! Вернемся лучше к относительному, — озадаченно почесал я голову.

— Правильно, Саша, — дружески похлопал меня по плечу Дедушка, а потом добавил: — Вообще, друг мой, если ты свою жизнь устроишь так, что все твои родные, близкие и ты сам будете счастливы, то и с Абсолютным Смыслом у тебя проблем не будет. Такая, брат, особенность всего этого, — подмигнул он мне и мило улыбнулся.

— Дед! Откуда ты все это знаешь? — чуть погодя спросил я его.

Он хитро посмотрел на меня и, как всегда улыбаясь, ответил:

— Оттуда, Саша. Оттуда.

Однажды мы — Дедушка Тао и я — тихим поздним вечером сидели в саду за нашим домом. Уже окончательно стемнело. Над нами засияли звезды.

— Деда, а ты боишься смерти? — спросил я Старика.

— Да нет, — ответил он. — А чего ее бояться-то?

— Ну как же? — смутился я. — Лично мне все таки как-то трудно вообразить, что вот я есть и вдруг… и вдруг меня нет. Весь мир вокруг остается, а я… уже не существую. Знаешь, я тут как-то читал у Гурджиева о том, как он однажды своих учеников попросил представить себе, что им осталось всего два часа жизни, так у меня аж мурашки по коже побежали от ужаса того, что и я когда-то умру.

— Хм, — усмехнулся Дед. — Ну хорошо, Саша. Вот скажи мне, а ты засыпать не боишься?

— Засыпать? Нет, конечно, — рассмеялся я. — Наоборот, сон — это так приятно. А почему ты, собственно, спрашиваешь о сне?

— Смерть, Саша, это как засыпание перед пробуждением. Только пробуждаешься уже без своего тела. Оно остается здесь, а ты дальше продолжаешь существовать, но тебя уже ничто не ограничивает. Ты свободен. Впрочем, эта свобода тоже относительна, но сейчас не об этом.

— Ну знаешь! — усмехнулся я. — Смерть как засыпание, конечно, хорошо звучит, но это всего лишь домыслы. Оттуда ведь никто не возвращался, чтобы нам рассказать, как все это там происходит в действительности.

— Саша, так-то оно так, но допустим, что кто-то оттуда вернулся и тебе рассказал, как там. Ты ему поверишь?

— Хм, наверное, все же нет, — усмехнулся я.

— Вот видишь?! Впрочем, что там ты? В последнее время о так называемом посмертном опыте уже появилась масса книг, написанных медиками-скептиками, которые сами хотели проверить то, о чем писал в свое время Моуди в известной книге «Жизнь после смерти» и которые записывали откровения пациентов, реанимированных после клинической смерти. Эти воспоминания в большинстве своем очень похожи. Так вот, другие ученые-скептики им тоже не верят. А вообще-то дело даже не в них, а в том, что мы перестали ощущать самих себя как души. Мы и в других видим лишь внешнюю оболочку. И живую природу мы перестали воспринимать как нечто одухотворенное. И в этом-то вся наша беда, Саша! А ведь заметь, что каждое живое создание, будь то животное или травинка, это прежде всего отдельная душа. Да что там животное или травинка? Каждая клетка организма — это тоже определенная душа. А душа, Саша, не умирает. Она вечна. Организм умирает. Это да. Но сам по себе организм — это всего лишь определенное уложение молекул, которые в свою очередь создают энергетический ресурс для того, чтобы душа, воплощенная в нем, могла расти и развиваться. Мы — люди — об этом забыли и потому боимся смерти. А вообще у нас за плечами не тысячи, а сотни тысяч воплощений. И впереди целая вечность. Если ты это понимаешь, то какой же может быть страх?

— Хм! — улыбнулся я, представив себе вечность. — То есть, по-твоему, животные не боятся смерти? — чуть погодя спросил я.

— Видишь ли, Саша, для них смерть и рождение — это как для нас засыпание и пробуждение, потому они и не знают, что такое смерть. Мы своих предыдущих воплощений не помним, а многие животные помнят, потому они и воспринимают свою настоящую жизнь всего лишь как продолжение предыдущей. Мы живем, помня лишь о предыдущих днях нашей актуальной жизни, а они, в отличие от нас, также помнят и прошлый опыт из предыдущих жизней. Во многом на этом, кстати, основывается феномен так называемых поведенческих паттернов, когда поведение животного обусловлено якобы врожденными программами. Программы, конечно, имеются, но они часто основаны на активной памяти об опыте из предыдущих воплощений, которых может быть тысячи в том же самом облике.

— Почему же тогда потенциальная жертва убегает от хищника, раз она не боится смерти? — удивился я.

— Вообще-то, следует учитывать, что потенциальная жертва прежде всего боится не самой смерти, а боли, связанной с насильственной смертью. Есть разница. А поскольку в дикой природе мало кто умирает своей смертью, то такое «засыпание» у них ассоциируется прежде всего с переживанием боли. Вот они и стараются ее избегать. Кстати, многие наши предки в стародавние времена, когда приходила старость и они начинали ощущать приближение смерти, просто уходили умирать в лес. Во многих архаических культурах, которые еще сохранились, это практикуется до сих пор. Для нас сейчас уже странно то, что, почувствовав приближение смерти, можно попрощаться со всеми домочадцами, потом лечь и уснуть, как мы говорим, навсегда.

— Да уж, вообще-то было бы, конечно, круто, когда состаришься, вот так лечь и отойти в мир иной без боли и страха. А кроме того, не создавать проблем своим близким, если уж ты становишься немощным и обузой для них, — сказал я, глядя в звездное небо.

— Да, Саша, раньше это было обычное дело. А сейчас тебе уже не дадут спокойно умереть. Существует общепринятое мнение, что пациента необходимо спасать любой ценой — и скорая помощь приедет, и в реанимации будут тебя откачивать, и так далее и тому подобное. Это, конечно, гуманный подход, но… но благими намерениями, как известно, часто дорожка в ад стелется, как для самого умирающего, так и для его близких. Во всяком случае сейчас, если уж кто-то и хотел бы умереть спокойно, так ведь не дадут. Впрочем, большинству людей до поры до времени, наверное, лучше и не знать о том, что смерти нет. Хотя вообще-то они и так не поверят в то, о чем я тебе говорю.

Дед на какое-то время замолчал, а потом повернулся ко мне и спросил:

— Ты-то хоть мне веришь?

— Верю, Деда, — кивнул я. — Конечно, то, что ты говоришь, не совсем обычно, но я тебе верю.

— Ну и хорошо, — сказал он, а чуть погодя добавил: — А вообще, Саша, когда я буду умирать, то ты, пожалуйста, не звони в скорую помощь. Дай мне спокойно умереть. Ладно?

— Ладно, Деда.

— Обещаешь?

— Обещаю, — проговорил я, все же не сумев скрыть своего сожаления.

— А ты что так насупился-то? Я же не завтра собираюсь умирать, — улыбнулся он.

— Да, знаешь, — попытался я объяснить ему то, что вызвало у меня сожаление, — вот вроде бы я понимаю то, что ты говоришь, и верю, что смерти нет и все такое, но все равно как-то грустно.

— Что ж, я тебя понимаю, Саша. Да ты, вообще-то, так не переживай. Мы там опять встретимся. Там все родственные души встречаются. Веришь мне?

— Верю, — усмехнулся я, взглянув в улыбающиеся глаза Дедушки Тао. — Но мне все равно нужно к этому привыкнуть. Все это как-то необычно.

— Ну, привыкай, Саша, привыкай! К новому необычному всегда трудно привыкать.

— Ты-то хоть перед этим со мной попрощаешься? — спросил я, серьезно посмотрев на Деда.

— Конечно. Обязательно попрощаюсь, — усмехнулся он в ответ и прижал меня к себе, теребя по плечу своей мягкой, но вместе с тем еще такой крепкой и горячей ладонью.