Итак, через пару недель, а может и месяц ебнет АЭС в Китае. Проклятых мертвяков там столько, что ни одна группа не смогла отключить реактор. АЭС рванет с песнями и плясками. А в пяти километрах от нее находится бункер Коммунистической Партии. Который теперь тоже переполнен зомби. Так вот, если в бункер попадет радиация, сработает автоматика и включится китайский аналог "мертвой руки". Ракеты полетят к нам в РФ, в Японию, в Пиндостан и даже в Австралию. Все ядерные державы ответят своими мертвыми железяками и миру настанет окончательный пиздец.

Мы, живые, не мешаем. Мы ждем с предвкушением. Уже через год после начала всего этого дерьма, стало ясно что мы проиграли. До дня Z планету населяли 8 миллиардов живых и ни одного ебанного зомби. Спустя 36 часов, нас осталось 6,5 миллиардов. Через год – 973 миллиона. Сейчас, в остатках сети упоминается, дай бог, о миллионе выживших.

Я оптимист. Я верю, что кто-то после ядерной зимы выберется на поверхность и найдет мои записи. Может быть, я стану первым беллетристом нового мира, может быть последним писателем человечества, а может, мать его, новым Исусом. Он же тоже благодаря книжке к успеху пришел.

Нас меньше миллиона. Насколько я знаю, я единственный выживший пытающийся что-то писать. Тираж небольшой, но, повторюсь, я, ебана в рот, оптимист! И кроме меня не пишет никто. Насчет того что уцелеют видео-хроники, я не уверен.

Держите историю о том, как я выживал десять лет.

Итак. 2018 год. Мы, то есть, я Захар и Фил пьем пиво в моей квартире в Питере. Юг города, пара километров до залива, поздняя осень. Фил – это такой толстый, лысый байкер со всклоченной бородой - страшный снаружи, но добрый внутри, что твой сенбернар. Захар – располневший ловелас с длиннющими волосами, бородат, галантен, смеется как светский пидорас, но это, пожалуй, его единственный недостаток. Человек он умный и надежный. Я – что-то среднее между ними. Бородат, коротко стрижен, мудаковат и ебанат, но оброс жиром чуть в меньшей степени. Дружим лет с 17, то есть десять лет, прошли через многое, но традицию выпивать по пятницам у меня дома не потеряли.

Самые интересные темы для разговора появляются тогда, когда пиво заканчивается. Мы спорим о практически незаметной новости. В одной из карстовых пещер Южной Америки обнаружены эндемики, по идее, вымершие пару миллионов лет назад. Эндемик – это вид существа, который характерен только для какого-то района нашего земного шарика. Так вот в этой пещере сохранилась своя микросистема с рыбками, насекомыми и растениями, которые по всему шарику сдохли туеву хучу лет назад.

Захар утверждал, что эти виды у нас не приживутся, и если не сохранить систему нетронутой умрут в ближайшие месяцы. Филипп не соглашался, мол, эти виды сдохли в ледниковый период, а сейчас такого не ожидается и очень скоро экосистема всего шарика изменится. А я, потягивая пивасик, гуглил этот вопрос. Спустя пару минут мы уже смотрим очаровательное видео о том, что эти атавизмы выжили не сами по себе, а благодаря какой-то уникальной плесени, которая является абсолютным симбионтом. Лысеющий пидорас вещает с экрана, мол плесень может восстанавливать организм и награждает его практически идеальной регенерацией. В кадре лабораторные мышки поросшие зеленым мхом. Они ползают по стеклянным аквариумам, срут, жрут и ебутся, а затем лаборант отрезает одной мышке лапу. В ускоренной съемке видно, что новенькая зеленая, склизская лапа отрастает в течение считанных часов. А затем обрастает обычной такой белой шерсткой, с редкими зелеными проплешинами. Дальше больше – внутри вскрытой и выпотрошенной дохлой мыши так же быстро регенерируют новые органы. В конце видео говорят о скорых экспериментах над людьми, есть уже добровольцы. Номер один среди них сам Хокинг.

Пожалуй это все, что я знаю о том, с чего начался конец мира. До дня Z о мега-плесени знали только редкие гики. Кому нахуй интересна наука, когда в инет слили фотки голой Арьи Старк? Какое нахуй бессмертие, когда Трамп объявляет о начале второй холодной войны?

Спустя полтора года, в мае 2020ого, мы в очередной раз собрались у меня с какими-то шмарами. Из них я помню только одну девочку. Ее звали Маша, высокая такая кобылка, с белыми волосами, голубыми глазами и огромными сиськами. Неглупая, смешливая, и абсолютно неумеющая пить тян 8 из 10. Пиво кончилось, мы с Захаром пошли за догоном, а Филипп остался развлекать женщин.

На улице было не по-питерски тепло. С огромного билборда прохожих созерцал добрый дядя Милонов, подпись гласила «Россия против абортов». Прямо под билбордом стояла толстая женщина в домашнем халате и одном тапочке. Выглядела эта тетка промежуточным звеном между алкашкой и бомжихой, а на руках она держала труп ребенка лет 2-3, с обгрызенным боком и покусанными ножками, как будто собаки рвали. Тетка голосила. Звала на помощь, срываясь на маты и молитвы, но люди обходили ее по широкой дуге.

- Давай, поможем, пиздец определенно - флегматично предложил Захар и мы направились к светофору, чтобы перейти через дорогу на сторону женщины.

Но мир не без добрых людей, к бабище подошла пара – высокий накачанный мужик и няшная девочка лет 18, с кучерявыми черными волосами. Вся такая аккуратная и ухоженная, как прилежная школьница, в сером сарафанчике и голубой футболке. Разговора мы не слышали, и решили просто пройти мимо, благо магазин был по пути. Хули там, без нас разберутся.

Когда через полчаса мы выходили из "Окея", барышню уже погрузили в скорую, а парочку донимал потный мент с унылым лошадиным лицом. Я встретился глазами с тянкой, и… хуй знает, искра, не искра, но мне почему-то отчаянно захотелось с ней познакомиться. Такая вся маленькая, аккуратная, аристократичная, с живыми умными зелеными глазами.

Несмотря на то, что дома меня ждал гарантированный секс, несмотря на то, что тян явно была с ебырем, несмотря на шутки-прибаутки Захара и два пакета с пивом, я просто пиздец как захотел помочь этой тян.

Полицай задавал глупые вопросы и судя по всему изрядно заебал ответственную пару.

— Здравствуйте! Да не видели они ничего, — с ходу заявил я. – Эта тетка минут пятнадцать уже голосила, когда ребята подошли. А у нас тут день рождения, сейчас именинника поздравлять будут, нас ждут очень…

Захар хмыкнул, но не стал комментировать мою ложь. Скилл пиздабола у меня прокачан на максимум, поэтому мент просто взял наши телефоны и отпустил «праздновать». Качок представился Николаем, а его тянка Женей. На наше приглашение выпить они ответили отказом, и мы бы никогда больше не встретились, если бы 18 мая не стало тем самым днем Z.

Помню как сейчас. Из скорой раздается истеричный вой, сначала из нее выпадает окровавленный и воющий санитар, а следом баба в халате и тапочке, которая, прямо как в херовом зомбифильме жрет-грызет его ляжку. Хорошо так грызет, с чувством. По асфальту вмиг растеклась лужа крови. За тетенькой выполз ребенок, с отросшими зелеными ногами и начал по-сабачьи лакать кровь. Я не помню, что кричал Захар, как вел себя мент, и что делали Женя с Николаем, но эта картина навсегда застряла в моей памяти.

Мы стояли и смотрели где-то минуту, пока со свалки за магазином показалась стая грязно-зеленых собак. В отличие от обычных псин, эти перемещались тихо, по прямой, поджав хвосты. Словно мобы в херовенькой игре, они рассредоточились по прохожим и абсолютно беззвучно на них набросились. Сейчас я привык к такой тактике мертвых псин, но тогда тишина, ленивая размеренность движений и абсолютная эффективность нападения меня потрясли. Собаки помельче нападают группами. Две три хватают жертву за ноги, а другие прыгают, стараясь повалить и прокусить горло. Большие собаки с ходу рвут шею жертве, либо разгрызая гортань, либо ломая позвоночник. Все это без единого звука, скулежа или лишнего движения. Собаки выбирали стариков, детей и тех, кто двигался явно медленнее остальных. Наверное, поэтому мы вчетвером и смогли добежать до железной двери моего подъезда.

Когда я рассказывал Филиппу и бабам о том, что случилось, они не верили. Маша глупо хихикала, Фил вставлял что-то вроде «ай не пизди», Захар молча глушил пиво, а Николай и Женя стояли молча, как истуканы.

- Ебанаты блядь, вы в окно посмотрите! – устав что-то доказывать, я открыл окно. Стеклопакеты + седьмой этаж = нихуя не слышно. Как только я открыл окно, мы услышали крики. Народ повалил смотреть на шоу, а я присоединился к Захару и залпом уговорил банку хайнекена.

Что было дальше, я помню плохо. Вой сирен на улице, выпуски новостей, комендантский час… Ну об этом любой расскажет. Плесень анимировала мертвые тела и регенерировала раны живых. Из-за ее дешевизны и эффективности, ее использовали по всему миру в медицине и ветиринарке. Около 1% граждан были ей заражены. Ожившие животные вели себя как обычно, а ожившие люди впадали в депрессию и утрачивали интерес ко всему, кроме питания и размножения. Таких содержали в специальных реабилитационных центрах. Те же, кого вылечили с помощью плесени – раковые больные, инвалиды, ДЦПшники – вели себя нормально и радовались фантастическому исцелению. Но все изменилось 18.06.2020ого в 12.00 по Гринвичу. Абсолютно все зараженные организмы разом, словно подчиняясь единому разуму, начали нападать на тех, кто не был заражен.

Зомби из фильмов скоро показались нам милейшими зверушками, по сравнению с зомби из реальности. Ими словно бы управлял один жестокий, рациональный разум, с абсолютной и бесчеловечной логикой. А 2020ом нас было 8 человек. Сейчас из той группы в живых только двое. И если первые смерти для меня смазались в один сплошной калейдлоскоп без имен и лиц, то смерти друзей я помню кристально ясно, а в груди от этого образуется какая-то колючая пустота.

Люди на улице ели людей. Собаки ели людей. И если вторые быстро убивали своих жертв и питались, то первые рвали их медленно и долго. Валили на землю и вгрызались в животы и бедра. Крики за окном затихли где-то через час. К 21.00 первые жертвы начали подниматься на ноги. Грязные, с мутно-зелеными пятнами под рваной одеждой и пустыми бессмысленными глазами они выглядели жутко. Мертвецы просто вставали столбами. Ни движения, ни вздоха, как будто выходка каких-то ебанутых пранкеров. Собаки не замирали, как люди. Они деловито сновали между людьми по очень точным, геометрическим траекториям.

Маша снимала видео на новенький айфон, пока не села батарейка. Я пил пиво, не сказать, что мне не было страшно, но я чувствовал свободу. Я понимал, что завтра будет только хуже. Я видел, как поднимались мертвецы, загрызенные людьми, а те, кого порвали собаки оставались лежать. Видел, как редел поток машин на проспекте, а где-то вдали поднимался дым от пожаров.

Это значит, послезавтра не надо в офис. Не нужно платить кредит за тачку, которую уже помял, не нужно лицемерно улыбаться мужу любовницы на корпоративе, можно не платить налоги и просто выкинуть из головы тысячи надуманных проблем и обязательств. В тот момент, я чувствовал себя главным героем зомби-хоррора. Подобное чувство бывает в детстве, когда играешь в войнушку. Я даже до конца не верил в происходящее. Женя и Николай о чем-то тихо говорили на кухне. Захар пытался дозвониться до матери. Но ЭТО началось по всему миру одновременно. Линии связи были перегружены. Раз за разом из его мобильника доносилось «ошибка сети, попробуйте позвонить позднее». Интернет пока работал.

Спустя два дня мне написала мама. Она писала, что бабушка обратилась. Ей восстанавливали зрение с помощью этой ебанной плесени. Мама заперла ее в спальне и поехала в деревню. Звала к себе. Смешно звучит. Зомбиапокалипсис увеличил расстояния в сотни раз. Если раньше преодолеть семьсот километров до подмосковья было вопросом 7-10 часов, то уже на второй день глобального пиздеца дороги превратились в смертельные ловушки. Непроходимые пробки, завалы из покореженных авто и сотни зомби.

Но по порядку. Нас было 8 человек. Мне стоило огромного труда удержать всех в квартире. Фил рвался к бывшей, Захар домой к кошке, лол, всем резко понадобилось проведать близких и было насрать, что за окном творится ебанный ад. Я запер квартиру изнутри и убрал ключ в сейф. После получасового ора удалось убедить народ заткнуться и наблюдать за зомбаками. Надо понять, насколько они быстрые, организованные и чем их можно завалить.

В 18.00 президент подписал указ о чрезвычайном положении. В Питер ввели войска. Уже в 20.30 мы увидели солдат на броне. Два бумеранга(БМП на базе платформы ВПК-7829 «Бумеранг») и тигр(«Тигр» - российский многоцелевой автомобиль повышенной проходимости) ехали по пустой улице. Солдатики на броне ошалело крутили головами в противогазах. Несмотря на жару они были закутаны в осенний камуфляж, а рукава были перетянуты скотчем. Все были в перчатках и огромных сапогах. Зомби бросались на них, но как-то вяло. Автоматные очереди сметали мертвецов с ног. Они поднимались снова и плелись за броней, собираясь в целую колонну. Бронеавтомобиль бодро заехал вперед, а бумеранги развернули башни. Выстрел из 30 миллиметрового орудия – это пиздец как громко и некрасиво. И малоэффективно, как показала практика. Выстрел в толпу выводит из строя двух-трех мертвецов на одной линии, но уже через пару часов они регенерируют и снова оживут. Если, конечно им не раскроило черепушку. Станковые пулеметы показали себя лучше. Видимо до солдатиков дошло, что нужно целиться в голову.

На шум выстрелов в окна стали выглядывать люди. В доме напротив на балкон вышел какой-то мужик в семейниках и желтой майке. Он что-то кричал солдатам, но, то ли я забыл, что именно, то ли у меня в ушах так звенело, что я ни черта не расслышал.

Следом за броней проехал трактор с бульдозерным отвалом в сопровождении двух тигров. Он сгреб тела в одну здоровенную кучу рядом с автобусной остановкой и уехал.

Мы собрались в гостиной. Я предложил остаться у меня до завтра, тогда видно будет, что делать и к тому же выходной. Но меня послушала только Маша. Она недавно приехала в Питер из Электростали и явно не хотела проводить субботний вечер в общаге Политеха.

Девочки вызвали такси. Вызов приняли, но цена была завышена раз в десять, пришлось добавить им денег. Николай и Женя решили добираться до дома пешком, а Фил вызвался подвести Захара на байке. По радио и ТВ уже раз двадцать повторили, что к метро даже приближаться не стоит.

Фил напялил свою мотоснарягу, я выдал Захару косуху, оставшуюся с говнарской юности, а девчонки решили что им и так норм. Из того, что можно было бы использовать как оружие у меня дома нашелся небольшой топорик, два молотка и, подаренный мне на день рождения, каролинг из стали, но с затупленными краями. Каролинг это меч такой, у викингов и раннего рыцарства они были. Прямой, обоюдоострый одноручник для пехотинца. Большинство мечей в фильмах именно каролинги.

Мы все вместе вышли в подъезд, в квартире осталась только Маша. Она дежурила у двери, которую решили не запирать. Фил и Захар поднялись на пролет выше, мы с Николаем спустились ниже и смотрели, не полезет ли какая-то хуйня. Бабы вызвали лифт.

Собственно, это и стало причиной их смерти. О том, что зомби мог забежать в лифт, или кто-то мог там обратиться мы не задумались. Двери лифта открылись, и прямо на девушек вывалилась моя соседка снизу. Огромная бабища лет пятидесяти, под 190 ростом и в теле. Обращение в зомби прибавило ей прыти. Женя увернулась, а другую тянку, имя которой уже и не помню, Тамара Ивановна подмяла под себя и, кусая, повалила на лестницу. Они покатились по ступеням и сбили Николая с ног, а я, охуев от происходящего, стал рубить зомби каролингом. Первое, что я вам скажу – когда бьешь человека со всей дури мечом – удар чертовски больно отдает в кисть. Второе – фильмы и игры врут. Хуй ты пробьешь череп с первого удара, как, впрочем, и с третьего. Возможно, если череп припереть к стенке и рубануть со всей дури, он разлетится, как глиняный горшок. Но пока он болтается на шее зомбака, ударами по голове ты его просто сильно разозлишь.

В лифте была не только соседка, следом за ней вывалился дворник Наргиз. Он рвал вторую девочку, вызванную нами для поебушек. Захар оттащил его от жертвы, а Фил орудовал топором. Выходило лучше, чем у меня, но когда, дворник упал без движения, из шеи девчонки уже херачила кровь, как вода из под крана.

На наши крики и возню среагировали другие мертвецы в подъезде, снизу и сверху раздался топот. Зомби двигались неорганизованно и мешались друг другу. Они падали, и катились вниз по лестнице, поэтому с нижних этажей они забирались медленнее, чем с верхних. Тогда мертвым людям было еще далеко до собак, сейчас псы кажутся безобидными зверушками по сравнению с гуманоидными чудовищами.

Маша широко распахнула дверь, Женя и парни залитые кровью ломанулись внутрь. Мы с Николаем столкнули толстуху вниз и тащили вторую девочку в квартиру. Я матерился, Николай молился, Женя плакала, а Захар и Маша кричали нам хором. Захар «Бросайте ее нахуй! Она укушена!» Маша: «Быстрее, вы сможете, тащите её сюда!»

Мне кажется, в такие моменты человек и раскрывается. Огромный уверенный в себе мужик может вести себя, как истеричная баба. Кого-то критическая ситуация вынуждает молить о помощи, кто-то мыслит холодно и ясно, а у меня просыпается тупая упрямая ярость. Сам по себе, я человек добрый, но в критических ситуациях пру напролом, как ебучий носорог.

Мы не успели. С верхнего пролета то ли спрыгнул, то ли вывалился мертвец и упал прямо на Николая. Он уронил девушку, и весь ее вес пришелся на меня. Я не удержался на ногах и покатился вниз по лестнице. Соседка, лежащая на ступенях не обратила внимания на меня. Она рвала девушку, которая уже не кричала а странно хлюпала. Поднявшись, я похромал к качку, он визжал, как девчонка, пытаясь оттолкнуть от себя мертвеца. Николай больше меня в полтора раза, а зомби – какой-то субтильный старичок, с которым я знаком не был. Стало грязно и муторно. Николай ухватил мертвеца за плечи и тот бессильно лязгал зубами. С 8ого этажа выбирались новые зомби на мой 7ой.

Я дернул мертвого деда за ворот, и швырнул мимо себя вниз по лестнице. Мы рванули в квартиру. Николай смел на пути Машу и Захара и скрылся в комнате.

Казалось, что смогу захлопнуть ее прямо перед десятком мертвецов. Наверное, надо было забить на железную первую дверь и захлопнуть вторую, деревянную, но я сглупил. Мне в руку впились зубы того самого старичка. Очень уж прыткий он оказался. Я без труда вырвал руку и захлопнул дверь, но с кисти веером полетели капли крови. Гребанный мертвец сорвал мне кожу с тыльной стороны ладони. Из-за нахлынувшего адреналина и шума крови в ушах, я почти не чувствовал боли. Я прошел в гостиную и взял со стола банку пива. Открыть ее вышло только с третьего раза. Руки тряслись.

Женя утешала своего мужика, хотя у самой глаза были на мокром месте. Захар потирал ушибленный бок, Фил смотрел на меня каким-то остекленевшим взглядом, а Маша нервно пыталась закурить.

— У тебя есть обезболивающие и жгут? – спросил Фил каким-то незнакомым металлическим голосом. Топор он так и не выпустил.

— Кто-то ранен? — Я срыгнул.

— Вообще-то, ты. — вклинился Захар. – Коль, поможешь его держать?

— Да вы ебанулись! — Я посмотрел на руку. – Это же, блядь, царапина!

— Тебя укусили, вообще-то. — Маша стряхнула пепел в пустую банку. – Сам видел, они обращаются.

— Да, кто блядь обращается? Те, кто умер! Но я то подыхать не собираюсь. Захар, на кухне, в третьем ящике бинт и йод. Тащи сюда. Если осталась, еще водку из буфета возьми.

Захар пожал плечами и пошел на кухню.

— Друг, пойми, мы не хотим рисковать твоей жизнью. – Фил, все-таки положил топор на пол.

— Ты ебанутый, блядь, точно. Ты мне руку рубить собрался? Кисть или по локоть нахуй? Ты хирург, блядь?! – Я орал не стесняясь. – Ты блядь, фильмов пересмотрел? Почему, сука, ампутации в больничке делают и больного там держат неделями потом?! Дебил, блядь...

Возможно, я наговорил бы еще много хуйни, но Николай поднялся с дивана и налетел на меня, пытаясь скрутить.

У меня из ушей выплескивался адреналин. Николай в первой стычке с мертвецами вел себя хуже бабы и, несмотря на гору мышц под черной майкой и его габариты, я не испугался. Я и до этого собирался хорошенько пиздануть его по ебасоске, что и сделал. Он взвыл, что-то невнятное, качнулся, а потом просто свалил меня на землю, навалившись всем весом.

— Я его держу, рубите! Рубите, блин, он вырывается!

— Пидорас… блядь… убью… нахуй...

Он был охуенно тяжелый. Захар прибежал на шум, поставил водку на журнальный столик и попытался стащить с меня Николая. Получилась самая натуральная свалка и мы снесли водку со стола. Бутылка разбилась. Наверное, каждый из нас сообразил, что барахтаться на полу в битом стекле – не лучший вариант и мы расцепились и поднялись. Нос Николая был свернут на бок.

Я остыл. Ссадина на руке страшно чесалась. Собственно, самой ссадины уже не было, на ее месте расползалось бледно-зеленое пятно. Я убрал руку в карман.

— Андрей прав. – Сказала Женя. – Мы что по инструкции из сети ему руку ампутировать собрались? Думаю, сейчас у него больше шансов. Если увидим, что он заражен, то можно подумать, а пока надо подождать.

Меня колотило, но лишаться руки не хотелось. Я подошел к бару и вытащил оттуда бутыль абсента. В голову пришла идиотская мысль, сказать, что я им рану залил, а он зеленый и поэтому рука сейчас такая. Бред же.

Я открыл бутылку дорого испанского абсента и жирно полил на руку. Я не знаю, от чего я орал громче, от боли или от страха. Новая зеленая кожа отслоилась от раны и начала извиваться уродливым щупальцем. Маша первая пришла в себя, она схватила это щупальце и рванула на себя. Я заорал так, что охрип. Всю руку пронзила острая боль. Оказалось, что плесень проросла глубже, вдоль сосудов. Из-под моей кожи, в прямом смысле выдернули клубок извивающихся двадцатисантиметровых зеленых нитей. Я снова полил руку абсентом. Руку защипало, но в этот раз обычно, как если вылить спирта на ссадину. Маша выбросила эту погань в окно.

Мы спорили около часа. Решили, что меня закроют в спальне и подождут до утра. Если не обращусь – все нормально. Остаток вечера я провел один, в интернете. Что делали ребята, я не знаю. Ближе к ночи, ко мне пришла Маша.

Моя первая ночь в мире зомби вышла не самой плохой, даже по сравнению с обычными ночами.

Нас осталось шестеро.

Насыпаю 450 грамм сухого корма в миску оголодавшему животному - “Можно”. Пока пес с жадность поглощает крокеты, надеваю плотные леггинсы, напяливаю спортивную водолазку, беговые кроссовки, хватаю поводок и жду у двери. Кипиш, закончив трапезу, неторопливо направляется ко мне. Цепляю ошейник и мы, наконец, выходим из квартиры.

На часах 5:10.

Солнце уже взошло, но на улице еще немного сумеречно. Тихо, малолюдно и по-весеннему прохладно. Я делаю вдох полной грудью - пахнет весной, привычным автомобильным выхлопом, и чем-то еще таким мегаполисно-китайским, но к этому запаху быстро привыкаешь.

Кипи сперва справляет нужду по команде: “Гулять!”, я убираю за ним, а потом мы идем в парк через два квартала. Я цепляю поводок на пояс и мы бежим по пустынным дорожкам. Примерно через сорок минут легкого кардио мы возвращаемся назад. Я немного запыхавшаяся, разгоряченная и оттого, вероятно, раскрасневшаяся, Кипиш только вошел во вкус.

На часах 6:00.

Мы поднимаемся на лифте домой. Я скидываю с себя потную одежду и иду в душ. После, замотавшись в полотенце, иду готовить плотный завтрак. Сегодня у меня овсянка с орехами и изюмом, тосты с сыром, фрукты и еще одна большая чашка кофе.

Сажусь за стол и быстро поглощаю приготовленную еду. Кипи садится рядом на пол и жалобно выпрашивает хотя бы кусочек. Я никак не реагирую, поэтому собака начинает скулить. “Фу! Место!” - ругаю его я, и он послушно уходит "к себе", я же - быстрее заканчиваю трапезу.

На часах 6:45.

Сгружаю грязную посуду в раковину к одинокой кружке - уже не успеваю помыть. Я потихоньку опаздываю, а ведь еще нужно высушить волосы. Несусь в комнату выхватываю из шкафа первую попавшуюся футболку, удобные джинсы и жакет - базовый кежуал. В спешке натягиваю чистое белье, носки и одежду, после чего приступаю к сушке волос - получается, как попало, но мои студенты уже привыкли к такому виду.

На часах 7:00.

Накидываю пальто, обуваюсь в грубые кожаные ботинки, накидываю шарф на недосушенные потрепанные волосы, хватаю рюкзак с документами и ноутбуком, вспоминаю о бутылочке с водой и в ботинках пробираюсь на кухню (благо пачкать пол недалеко), проверяю кошелек, ключи, телефон - я готова.

“Ну все, пока мальчик!” - прощаюсь я с Кипишем, который все время крутится под ногами в надежде задержать меня, и выхожу из дома.

На часах 7:05

Быстрыми шагами, то и дело перебиваясь на бег добираюсь до метро. Сканирую сумки на рентгене - это делают все без исключения, провожу проездной картой и, наконец, спускаюсь вниз. На платформе очень многолюдно. Все-толкаются, пихаются, но стоят в стороне от дверей. Прибыл мой поезд. Пробиваюсь в вагон и встаю незаметно в углу. Кое-как достаю телефон и начинаю читать новости в социальных сетях. На остановках в вагон набивается все больше и больше людей, становится  до невозможности тесно - вот такой вот час-пик в Пекинском метро, но я уже привыкла.

Пересадка. Я выскакиваю из вагона и с волной людей направляюсь к другому поезду. Две минуты ожидания и я оказываюсь в “просторном” (а вернее в пока еще не очень заполненном) вагоне. Еще двадцать минут в пути и я на месте.

Кое-как вылажу из вагона и направляюсь к выходу. Провожу картой. С меня списывается 4 юаня. Остаток - 15, нужно закинуть пару сотен на баланс, но сейчас у меня нет времени.

На часах 7:45

Быстро выбегаю из метро и направляюсь в сторону “своего” университета. Спешно пересекаю несколько широких полос дороги на разрешающий сигнал светофора и оказываюсь у главных ворот. Приветственно машу охраннику и вхожу на территорию учебного заведения - еще почти километр и я у корпуса, блок А. Я довольно долго мечусь по запутанным коридорам в поисках нужной аудитории, за зимние каникулы я совершенно забыла где и что находится. Впопыхах вваливаюсь в кабинет, где уже собрались почти все студенты.

- Доброе утро, Лаоши (учитель)! - здоровается кто-то с передней парты.

- Доброе утро, ребята! - здороваюсь я в ответ

Кидаю рюкзак на учительский стол, довольно резко. Сразу же включаю компьютер, проектор. Скидываю пальто.

На часах 8:00. Раздается противная писклявая мелодия. Звонок, означающий начало урока.

…

“Доброе утро всем” - громко и четко произношу я, как только терзающие слух ноты умолкли.

“Доброе утро” - невпопад отзываются десятки молодых голосов.

Из толстой папки достаю список и начинаю перекличку.

• Ан Фей

• Ан ХуМин

• Бай ВоСи

• Ван Мей

• Ванг Лу

• Гуо ДаоГан

• Денг Лан

• ...

Называю я согласно алфавитному порядку. Студенты, слыша свое имя, вытягивают вверх руку и громко произносят “Здесь!”. Когда произнесены тридцать семь сложных имен, перекличка закончена.

“Итак - начинаю я - давненько не виделись… Как у вас дела?” - носторожно спрашиваю я класс. Сонные ученики, только-только выдернутые с долгих каникул, не торопятся отвечать. Тогда я выхожу к доске и, стоя четко по центру, во всеуслышанье оглашаю: “Давайте сегодня просто пообщаемся! Я не выспалась и совсем не готова к занятию. Да и кому нужен этот бесполезный учебный план!?” Класс смеется.

Переключаю внимание на студентку с первой парты: “Лили, расскажи нам, как прошли твои каникулы?”. Пухлая девочка на секунду теряется, но только на секунду, а после начинает рассказывать, как весело она провела новый год в кругу семьи. Я задаю ей еще пару вопросов, а после перехожу к другой “жертве учебного процесса”.

Спустя сорок - пятьдесят минут однообразных сбивчивых рассказов я объявляю небольшой перерыв и срочно спускаюсь на первый этаж. Кофе! Мне нужен кофе! Покупаю чашку совершенно отвратительного напитка в автомате и возвращаюсь в кабинет. В коридоре сталкиваюсь с профессором Фенг, который является моим прямым начальником. Мы перекидываемся парой фраз по работе, после чего я убегаю в аудиторию продолжать урок. Через еще сорок минут первая пара официально закончилась, ни разу не веселой нотой отвратительной мелодии.

На часах 9:40.

Прощаюсь с группой, хватаю свои вещи и иду искать следующий кабинет. То же здание, но другое крыло. Неторопливо бреду по шумным коридорам - времени предостаточно. Вхожу в кабинет, а дальше происходит все то же самое, что и на первом занятии, только класс совсем другой - первокурсники, которые еще совсем плохо разговаривают на английском - приходится импровизировать.

На часах 11:40.

Звучит очередной звонок, знаменующий время обеда.

Иду в университетскую столовую, заказываю мясо в сладком соусе, тушеные грибы и салат из сырой картошки - все блюда горячие и свежие, так и пышут ароматами чеснока, пряных специй и соевого соуса. На гарнир здесь подают рис. В Китае все блюда подаются с рисом, разве что кроме пельменей, ну или лапши.

Беру свой металлический поднос, нахожу диспенсер с палочками и иду присаживаться в закуточке в неприметном углу столовой, чтобы меня не отвлекали ни другие учителя, ни назойливые студенты. Достаю телефон, вставляю наушники и звоню Жану через интернет. Он мне отвечает заспанным голосом.

Я ем и разговариваю одновременно. Я понимаю, что так не совсем удобно ни мне, ни ему, но из-за колоссальной разницы во времени и обоюдной занятости, у меня больше нет возможности в течении дня спокойно поболтать с мужем.

Мы обмениваемся новостями - обо всем и ни о чем. Я постоянно жалуюсь, как сильно соскучилась, а он подбадривает меня. После жалуется он на сложности на работе, а я подбадриваю. К часу, я прощаюсь с Жаном (мне нужно бежать на следующее занятие, а ему собираться на работу), сдаю посуду на мойку, заказываю себе стакан на вынос горячего жасминового чая с сиропом и бегу в здание экономического отделения.

…

13:00

Звенит звонок.

Я приветствую учеников. Провожу перекличку. С ребятами мы перекидываемся парой фраз, а потом приступаем к занятию, в этот раз по учебному плану. С этой группой все немного сложнее - они магистры экономического факультета. С ними не может быть поблажек - все строго и по существу: “Деловой английский”.

14:40

Звенит звонок, который для меня означает конец рабочего дня. Сегодня я не сильно загружена, к счастью.

Я прощаюсь со студентами и со спокойной душой отправляюсь домой. Нужно еще подготовить план на следующие день, подготовить задания и невесть еще что - всегда найдется над чем обязательно нужно поработать, так что занята я все-равно буду до вечера.

На часах 17:00

Возвращаюсь домой. Я немного задержалась по пути, так как решила забежать в любимую кондитерскую за парочкой вкуснейших пирожных с шоколадным кремом и приятным капучино. Будем считать, что я отметила начало нового семестра. Да, именно этого, мне так долго не хватало!

Кипиш встречает меня, кружась волчком и радостно виляя хвостом. Я скидываю ботинки в прихожей и прохожу в зал. С ходу заваливаюсь на мягкий диван. Кипи запрыгивает следом, мне на руки. Он счастлив, что я вернулась - я тоже счастлива…

Так мог бы пройти мой день, если бы не было вируса. Или если бы универ не встал в позу, когда я попросила уйти в середине учебного года. Дело в том, что с визовой волокитой и работой у меня возникли некоторые сложности: мне нужно было остаться всего на полгода - из-за собаки, но мой начальник поставил меня перед условием: либо я остаюсь еще на год, либо они не продляют мой контракт и визу просто аннулируют, поэтому я вынуждена буду покинуть страну в кратчайшие сроки. Я выбрала первое, как наименее болезненную альтернативу, оставшись в Китае еще и на весну. По правде говоря, тогда я не стала даже настаивать на другом варианте - Пекин я полюбила всем сердцем и посему была даже рада отсрочить неминуемое прощание…

Сегодня понедельник - 3 марта. День, когда по плану должен был начаться весенний учебный семестр. День когда работа должна была вновь поглотить меня с головой. День, когда в мою жизнь вновь должны были вернуться бесконечные однообразные занятия полные грамматических и смысловых ошибок, и все эти простые тесты и диктанты, тонны проверочных работ, презентации, неформальные встречи со студентами и коллегами, однообразные, но вкусные обеды в столовой, метро в час-пик и еще много чего такого простого, обыденного.

Вместо этого - есть вирус. И новая рутина.

Как по-настоящему прошел мой день? Так же, как и несколько других дней: ранний подъем (по солнцу, а не по будильнику), вместо обжигающего бодрящего кофе стакан скучной холодной воды, вместо утренних ванных процедур быстрая проверка насколько сильно я пахну (в этот раз вроде бы ничего - футболку еще можно оставить на день-другой), кормлю пса, заставляю недовольного его вместо улицы сходить на клеенку (благо, он уже не сопротивляется), вместо пробежки йога (полезно для здоровья и не требует большого запаса энергии, которой у меня и так дефицит), легкий завтрак из того, что было, потом в ход идут книги - сегодня у меня “Гордость и предубеждение” (и зомби за порогом), два небольших перекуса среди дня - обед и ужин, а после я села писать в дневник. Абсолютно плоско, не интересно, не правда ли? Но это ничего - совсем скоро солнце скроется за горизонтом и станет непроглядно темно, я отправлюсь в кровать, и в ночи буду считать овец, пока усталость, наконец, не переборет тревожность и я не упаду в бездну сладостных сновидений: “5:00 - я просыпаюсь по назойливому звонку будильника. Нехотя встаю с кровати и иду наливать кофе…”.

Продолжение следует

Предыдущая часть "Кипиш"