Март 1944 года. Винница «Награды Гитлера» Фотограф: Иван Шагин. Колоризация
ТГ канал с раскрашенными фронтовыми фотографиями: https://t.me/war_in_color
ТГ канал с раскрашенными фронтовыми фотографиями: https://t.me/war_in_color
ТГ канал с раскрашенными фронтовыми фотографиями: https://t.me/war_in_color
20 марта 1944 г. войсками 1-го Украинского фронта в ходе Проскуровско-Черновицкой операции освобожден г. Винница
Жители Винницы встречают советских солдат-освободителей. Фото сделано на улице Козицкого (современная ул. Николая Оводова) у перекрестка с Украинским проспектом (с 1944 г. вновь ул. Ленина, с 1996 г. ул. Соборная). Слева здание гостиницы «Червона Вінниця» (после восстановления — гостиница «Украина», отель «Савой»). Город Винница находился под немецкой оккупацией с 21 июля 1941 года. Был освобожден 20 марта 1944 г. войсками 38-й Армии 1-го Украинского фронта в ходе Проскуровско-Черновицкой операции.
Когда советские войска вошли с боями в Винницу — город охватили пожары, которые устраивали отступающие немцы. Следы пожаров хорошо видны на фотографии.
ТГ канал с раскрашенными фронтовыми фотографиями: https://t.me/war_in_color
Такую задачу поставил Little.Bit пикабушникам. И на его призыв откликнулись PILOTMISHA, MorGott и Lei Radna. Поэтому теперь вы знаете, как сделать игру, скрафтить косплей, написать историю и посадить самолет. А если еще не знаете, то смотрите и учитесь.
ТГ канал с раскрашенными фронтовыми фотографиями: https://t.me/war_in_color
Так случилось, что в определенный момент штурма немцами наших позиций шестеро бойцов во главе с младшим сержантом Москалёвым Николаем Касьяновичем (Красноярск, 19 лет) встали на пути 300 фашистов и 36 танков, 15 из которых были новейшие, на апрель 44 года, «Тигры»
Не знаю, можно ли провести аналогию с историей о 300 спартанцах, но позиция отделения Москалёва была похожа на «горлышко бутылки», только вместо скал была сильно подтопленная паводками местность, потому главное было обездвижить первый танк и последний на "территории горловины". Если бы так получилось, то подбитый танк полностью бы перекрыл единственную дорогу, ведущую в тыл нашим войскам, а попытки его обойти сажали бы немецкие танки на брюхо в непролазную подтопленную грязь.
У отделения были противотанковые мины, гранаты, станковый пулемёт, противотанковые ружья и сила духа.
Бой начался.
«Противник на узком участке фронта в районе с. Живачув (ныне Тлумачский район Ивано-Франковской области Украины), сосредоточив большие силы пехоты, танков и крупной артиллерии при содействии авиации, 20.04.1944 года перешёл в контрнаступление.
В это время полк находился в обороне, имея впереди боевое охранение в составе 25 человек, в котором находилось отделение сержанта Москалёва численностью 6 человек с вооружением: 1 станковый пулемёт и 2 ружья ПТР.
Командир отделения Москалев Николай Касьянович
Рядовые: Безруков Анатолий Ефремович (Казань, 23 года), Саляник Иван Яковлевич (Полтава 43 года), Яшин Николай Петрович (Самарканд 19 лет), Бабич Мефодий Гордеевич (Каменец-Подольский 19 лет), Ахмедшин Саркис Нурисла (Казань 19 лет)
Отделение товарища Москалёва находилось на левом фланге боевого охранения полка. Противник, прорвав линию обороны впереди стоящих частей, двигался вперёд силою 36 танков и батальона пехоты.
На отделение товарища Москалёва ринулось 15 танков типа «Тигр» и до двух рот пехоты. Видя создавшееся угрожающее положение, тов. Москалёв не дрогнул, а наоборот обратился к бойцам своего отделения с призывом:
«Товарищи! Ни шагу назад. Драться до последней капли крови, врагов не пропустить и выполнить долг перед Родиной, перед товарищем Сталиным».
А затем со словами на устах:
«За Родину, за любимого Сталина на разгром врага» бросился в бой.
И так 6 храбрецов-героев вступили в небывалый в истории человечества неравный бой под командой своего командира сержанта Москалёва.
Отделение под командованием тов. Москалёва и его личным героическим действием посеяло панику в рядах наступающей вражеской пехоты и нарушило боевые порядки движущихся танков, препятствуя дальнейшему продвижению.
В результате этого побоища героическая шестёрка меткостью стрельбы из ружей ПТР и забрасыванием гранат уничтожила до 100 вражеских солдат, из которых лично тов. Москалёв уничтожил до 30 солдат, подбила шесть танков, из них лично тов.
Москалёв подбил два танка.
И так как героическая шестёрка путь дальнейшего продвижения преградила, танки и оставшаяся пехота противника повернули обратно, но один вражеский танк прорвался и пошёл прямо на траншеи, в которых находились герои. Но решив спасти жизнь уже раненых своих верных друзей, т. Москалёв взял связку гранат и с ней бросился под танк.
Этим самым он взорвал танк противника и спас положение своих друзей.
Таким образом наступление противника на основном направлении было сорвано.
Дело в том, что данная выдержка из наградного листа не позволяет полностью оценить весь драматизм событий выпавших на долю солдат 581 стрелкового полка 151 стрелковой дивизии в этот период, а шёл тем временем 1944 год.
Некоторое представление о реально происходящих событиях тех дней даёт журнал боевых действий 67 стрелкового корпуса в чьём подчинении находилась 151 стрелковая дивизия.
Так вот на 19.04.44 года в полку осталось меньше батальона солдат (меньше трети от того, что было до начала наступления).
И тут сразу в памяти всплывает фильм «Батальоны просят огня», если смотрел кто, наверное, этот фильм мог бы отлично подойти, хотя и описывает события 1943 года.
Так вот, 19.04.1944 части 151 стрелковой дивизии под натиском отступили в Жевачув, после чего командование 38 Армии приказало 67 Стрелковому корпусу:
«…если дивизии будут отступать дальше, то применить заградотряды и что продержаться нужно двое суток».
И как мы узнаем из журнала 67 СК приказ 151 СД выполняла, как могла.
20.04.1944 года дивизия действительно уничтожила 24 танка и до 250 солдат противника.
Частным эпизодом этого героического противостояния и был подвиг сержанта Москалёва который не нашёл отражения в документах 67 СК, но отражён в журнале 581 СП.
Не умаляя подвига 17 погибших солдат 581 СП боевого охранения 151 СД.
Можно сделать вывод, что, считая подбитые танки противника речь тут идет, конечно, не о 6 солдатах с двумя ПТР, а скорее о боестолкновении 151 СД с превосходящими силами противника, которое осталось в нашу пользу, при применении нами противотанковой артиллерии и поддержкой артиллерии других соединений 67 СК.
На месте этого боя расположена братская могила, в ней покоится 614 солдат
Помним и скорбим
Эта просто уточняющая тему сноска из Главы романа об одном дне войны.
Она и многие другие документы и письма вошли в документальный, военно-исторический роман "Летят Лебеди" в двух томах.
Том 1 – «Другая Война»
Том 2 – "Без вести погибшие"
Сброшу всем желающим пикабушникам на электронную почту абсолютно безвозмездно.
Пишите мне в личку с позывным "Сила Пикабу" (weretelnikow@bk.ru), давайте свою почту и я всё вам отправлю (профессионально сделанные электронные книги в трёх самых популярных форматах).
Есть печатный вариант романа в твёрдом переплете.
Предыдущие публикации:
76 лет назад по радио был передан приказ Верховного Главнокомандующего: «... Сегодня, 17-го апреля 1944 года, Армия и Флот Советского Союза склоняют свои боевые знамёна перед гробом генерала Ватутина, отдавая последние почести одному из лучших полководцев Красной Армии ….».
Церемонией похорон Ватутина (умершего в Киеве накануне Пасхи, 15-го апреля) руководил его бывший заместитель, генерал-лейтенант Хрущёв Никита Сергеевич, теперь ставший «хозяином» освобожденной Украины, и как раз в этот день отмечавший своё 50-летие. Публичное прощание состоялось в здании нынешней Киевской филармонии (недалеко от Арки Дружбы народов), затем гроб с телом Ватутина был пронесен по нынешнему Майдану Незалежности и улице Грушевского, и захоронен у входа в Мариинский парк, недалеко от здания Верховной Рады и Кабинета Министров Украины.
В честь генерала Ватутина в Киеве был назван проспект, который по решению нынешнего киевского князя недавно переименован в проспект Шухевича (командира УПА, на которую когда-то и «повесили» убийство Ватутина). Хотя правильнее было бы назвать его в честь Никиты Сергеевича Хрущёва, сыгравшего в той истории куда более заметную роль, чем Шухевич. Как, впрочем, и в деле национального возрождения Украины в целом.
К сожалению, И.В.Сталин не оставил указаний – кого ещё он относит к числу «лучших полководцев», кроме Ватутина. Во второй (и последний) раз эта формулировка была использована относительно генерала Черняховского (это бывший подчиненный Ватутина, погибший через год после него, и тоже при достаточно странных и очень похожих обстоятельствах). Вернее, тогда просто продублировали вышеприведенный приказ, небрежно вытряхнув из текста фамилию Ватутина и вставив Черняховского. Ещё позже, когда скончался маршал Шапошников (бывший начальник Генерального Штаба СССР), о нём было сказано так: «…один из выдающихся полководцев…» (не «лучших»). Все остальные высшие советские офицеры пережили Сталина. Возможно, по этой (или какой-то другой) причине не существует ни одного, подписанного Сталиным, официального документа, в котором бы кто-либо назывался «лучшим полководцем», кроме Ватутина и Черняховского.
Очевидно, Сталин употребил эту формулировку, исходя из конкретных показателей, достигнутых войсками под командованием Ватутина: количество и значимость военных побед, масштаб операций, объём уничтоженной живой силы и техники противника, площадь освобожденной территории и особенно глубина вклинения в боевые порядки противника – по всем этим показателям Ватутин был на первом месте, и только интриги преступной группировки Жукова-Хрущёва-Конева помешали ему получить погоны маршала и звание Героя Советского Союза ещё при жизни.
Однако, официально включив Ватутина в число «лучших полководцев», т.Сталин вступает в противоречие с более поздними составителями всевозможных рейтингов типа «Самые великие советские военачальники» (как периода Второй мировой войны, так и вообще в истории страны).
Во всех подобных рейтингах на первое место ставят маршала Жукова, который со второго года войны и до гибели Ватутина не занимался самостоятельной командной работой, а выполнял представительские функции куратора-контролёра, личного посланника Сталина. Поскольку сам Сталин редко выезжал на командные пункты воинских частей и соединений, он отправлял вместо себя Жукова – для сбора информации, разбирательств «на месте» и передачи указаний из Москвы. Только после ликвидации Ватутина, т.е. весной 1944 года, Жуков вернулся к командной работе (заняв место Ватутина во главе Первого Украинского фронта), да так и провёл концовку войны в должности командующего одним из фронтов, не желая передавать кому-либо право взятия Берлина. После смерти Сталина, придя к власти вместе с Хрущёвым (вернее – приведя Хрущёва к власти в ходе вооруженного госпереворота), Жуков переписал на себя достижения Ватутина, Рокоссовского и других полководцев, лукаво стирая грань между «куратором-консультантом» (т.е. собою) и «руководителем операции» (который, в отличие от Жукова, отвечал за результат, и не только своими орденами и погонами – как это произошло с Ватутиным из-за потери Житомира в ноябре 43-го). В мемуарах, кинематографе и художественной литературе было принято превозносить роль Жукова. Чего стоит одна лишь нижеприведенная эпитафия, которая была написана к похоронам Жукова, хотя по смыслу в ней речь идёт как раз о Ватутине, командовавшем войсками на направлении главного удара в ходе Сталинградского контрнаступления (и лишь в последние годы начали появляться публикации о том, что Жуков почти никакого отношения не имеет к Сталинградской битве):
«… Воин, пред коим многие пали
стены, хоть меч был вражьих тупей,
блеском манёвра о Ганнибале
напоминавший СРЕДЬ ВОЛЖСКИХ СТЕПЕЙ,
кончивший дни свои глухо, в опале –
как Велизарий или Помпей…»
После Жукова, на втором месте в анти-сталинском рейтинге «лучших полководцев» обычно идёт Конев, на третьем – Рокоссовский, хотя иногда ставят наоборот: сначала Рокоссовского, потом Конева. Эта путаница возникла потому, что Конев (вообще-то, конечно, второй в ихней иерархии), бравший Берлин вместе с Жуковым, на совещании у Сталина отказался командовать Парадом Победы (узнав, что принимать парад будет Жуков). И тогда Сталин сказал, мол – ладно, ну давайте тогда поставим, например, Рокоссовского. В результате, в бекапах у пользователей отложилась картина: Жуков и Рокоссовский рядышком на Параде Победы, вот значит они и есть наши лучшие полководцы.
Далее в этих рейтингах идут такие, менее известные, лица – долгожители, как (в различной последовательности) Малиновский, Василевский, Тимошенко, Ерёменко, тот же Черняховский, Толбухин, и даже наиболее раскрученные из командующих армиями (хотя командовать армией, наверное, не то же самое, чем фронтом, который состоит из десятка армий). Ватутина же обычно упоминают в начале второй дюжины таких рейтингов, скороговоркой поясняя – «ну его же бендеровцы убили» (что действительно так, ведь самый высокопоставленный бендеровец – это Хрущёв).
А тогда, 17-го апреля 1944 года, в момент его похорон был дан прощальный артиллерийский салют третьей категории – двенадцать залпов из 124-х орудий (такие салюты обычно давались при взятии райцентров или важнейших транспортных узлов, а также при окружении крупных группировок противника).
Организаторам пришлось разводить его во времени с другим, на этот раз праздничным салютом, возвещавшим победное окончание боевых действий в ходе Днепровско-Карпатской стратегической наступательной операции.
Эта операция представляла собою тотальное продвижение Советской Армии от берегов Днепра до Карпатских гор, и включала в себя ряд частных (локальных) операций, проводимых каждым из пяти «украинских» фронтов в рамках единого замысла и под единым управлением Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина. В ней принимал активное личное участие и мой дед – Пётр Прокофьевич Лисичкин, офицер артиллерийской разведки Первого Украинского фронта: как следует из наградных листов, ему «посчастливилось» сражаться на Винницком и Тернопольском рубежах, как говорится – и врагу не пожелаешь.
Началась Днепровско-Карпатская стратегическая наступательная операция в ночь на католическое Рождество, а завершилась на следующий день после православной Пасхи (которая в том году пришлась на 16-е апреля).
Первый удар (продолжая традицию, сложившуюся со времён Сталинградской битвы) нанесли войска под командованием генерала Ватутина – Первый Украинский фронт, начавшие 24-го декабря 1943 года свою Житомирско-Бердичевскую операцию.
Затем (с 5-го января) подключился Второй Украинский фронт генерала Конева, южнее проводивший Кировоградскую операцию.
Затем оба фронта сомкнули свои фланги, совместно проведя (с 24-го января) Корсунь-Шевченковскую операцию на окружение противника. Кстати, всё это время наш «№ 1 во всех рейтингах» - маршал Жуков – официально занимал должность «координатора» между Коневым и Ватутиным, хотя в реальности всё время крутился именно вокруг одного Ватутина, пока наконец не сел на его место (как мы увидим ниже).
Дальше пошло всё гуще: при длящейся Корсунь-Шевченковской операции (от неё в начале февраля Ватутин был отстранён в результате интриг Жукова-Конева, и она из «совместной» превратилась в единоличную операцию Конева), на её флангах были проведены Луцко-Ровенская операция (Первый Украинский фронт генерала Ватутина) и Криворожско-Никопольская (это уже в последние дни января включился Третий Украинский фронт генерала Малиновского).
Все эти операции были завершены до конца зимы, а с приходом весны (с 4-го марта) начался последний этап: одновременно Хмельницко-Черновицкая, Уманско-Ботошанская и Березнеговато-Снегирёвская операции (Первый, Второй и Третий Украинские фронты соответственно), последняя плавно перешла в Одесскую операцию. На флангах же были проведены Полесская операция (Второй Белорусский фронт генерала Петрова, вдоль украинско-белорусской границы) и Крымская (Четвёртый Украинский фронт генерала Толбухина).
При этом, в «нулевой» день весны – 29-го февраля, который бывает лишь раз в четыре года, Ватутин выбыл из строя в связи с ранением, а его место занял Жуков, сначала – «временно, пока Ватутин не вернётся в строй». Но тот не вернётся. Никогда.
К середине апреля наступающие советские войска достигли Карпатских гор, и, на широком участке южнее их, вышли на государственную границу СССР, а кое-где и «проскочили» её. На всём пространстве от Днепра до Карпат (см. прилагаемую карту) оставался не взятым только один город, и назывался он Севастополь: его штурм 16-го апреля только начинался.
На всех остальных участках боевые действия уже выдыхались: наступательные возможности советских войск были исчерпаны, а немецких – исчерпаны ещё намного раньше: погашены генералом Ватутиным на Курской Дуге, и потом в районе Житомира.
Случайно или умышленно, но именно 17-го апреля (в день похорон Ватутина) маршал Сталин, руководивший Днепровско-Карпатской стратегической операцией, отдал вверенным ему войскам приказ о полном прекращении наступательных действий (кроме Севастополя) и переходе к долговременному удержанию позиций. Как мы увидим далее, снова «украинские» фронты придут в движение уже во второй половине лета: по традиции, Первый Украинский откроет сезон своей Львовско-Сандомирской наступательной операцией (в середине июля), а Второй и Третий подхватят в конце августа (Ясско-Кишиневская операция). Уже - впервые - без Ватутина.
Последний салют этой операции был посвящён освобождению славного города Ялта, куда герои известного мультика про Крокодила Гену пытаются доехать на прямом поезде, но в реальности в Ялту железные дороги не ведут.
«Генералу армии Еременко
Войска Отдельной Приморской армии, развивая наступление, овладели городом и портом на Черном море Ялта – одним из опорных пунктов обороны противника на южном побережье Крыма.
В боях за овладение Ялтой отличились войска генерал-майора Провалова, генерал-майора Лучинского, генерал-майора Рождественского, генерал-майора Колдубова, полковника Преображенского; артиллеристы генерал-майора артиллерии Сокольского и саперы генерал-майора инженерных войск Пилипца.
В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся., в боях за освобождение Ялты, представить к присвоению наименования “Ялтинских” и к награждению орденами.
Сегодня, 16 апреля, в 20 часов столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам Отдельной Приморской армии, овладевшим Ялтой, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати четырех орудий.
За отличные боевые действия объявляю благодарность руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за освобождение Ялты.
Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!
Смерть немецким захватчикам!
Верховный Главнокомандующий
Маршал Советского Союза И. СТАЛИН
16 апреля 1944 года, № 110».
Упомянутый выше город Севастополь мы пока выносим за скобки: его будут брать, как у нас водится, «к празднику», в данном случае ко Дню Победы (9 мая) – тогда-то мы к этому вопросу ещё вернёмся.
А пока, на несколько ближайших месяцев, как сказал живой классик: «… умолкли пушки, приземлились бомбардировщики, и потянулась к жизни забитая пороховой гарью зелень, и всё человечество осознало – что жизнь даётся нам только раз…».
… На гарь и пепел наших улиц
Опять, опять, товарищ мой,
Скворцы пропавшие вернулись,
Бери шинель, пошли домой.
Но ты с закрытыми очами
Спишь под фанерною звездой.
Вставай, вставай, однополчанин,
Бери шинель пошли домой.
Что я скажу твоим домашним,
Как встану я перед вдовой,
Неужто клясться днем вчерашним?
Бери шинель пошли домой.
Мы все – войны шальные дети,
И генерал, и рядовой.
Опять весна на белом свете,
Опять весна на белом свете,
Опять весна на белом свете,
Бери шинель, пошли домой…
Интерактивная карта финального рубежа Днепровско-Карпатской стратегической наступательной операции: https://yandex.ua/maps/?um=constructor:158ac02f3923e09921e525cb3ed4af45a01c32fe28f48df246eccc1cdf7a5504&source=constructorLink
76 лет назад – 4-го марта 1944 года – началось весеннее наступление Красной Армии на Правобережье Днепра – наиболее масштабное за всю войну.
Возможно, в представлении обывателей война шла непрерывно: с 22 июня 1941 года, и до 9 мая 45-го. На самом деле нет: все эти годы, всплески активных боевых действий чередовались с многомесячным затишьем. Также было неравномерное распределение боевой активности по географии: были регионы, где линия фронта годами стояла на месте. В этом плане, территория нынешней Украины стала ареной наиболее масштабных и интенсивных сражений Второй Мировой войны.
Наступление, о котором идёт речь, было завершающим, победным этапом Днепровско-Карпатской стратегической операции – крупнейшей за всю войну по численности участников с нашей стороны: 2,4 млн. чел. (на втором месте «Багратион» - 2,3 млн. чел., на третьем – Висла-Одерская операция – 2,1 млн чел. – по данным С.М.Кривошеина).
К сожалению, «история» как совокупность информации о прошедших событиях (наукой это назвать сложно) формируется исходя из соображений военной пропаганды. В соответствии с ними, успешные моменты выпячиваются, а поражения затираются, словно их и не было. И в обоих случаях говорят: «так и было задумано», и это потом проявляется в описании и в названиях фактически состоявшихся войсковых операций.
Например, в ходе малоизвестной операции «Скачок», в феврале 1943 года войска генерала Ватутина, продолжая Сталинградское наступление, дошли практически до берегов Днепра в районе г. Запорожье, освободив Славянск, Красноармейск (ныне Покровск) и Павлоград: последний находится в 260 километрах западнее Луганска (тогда – Ворошиловграда), освобождение которого также было одним из эпизодов той операции, и не самым главным. Но в результате последовавшего контрнаступления противника, все эти города, кроме Луганска) были потеряны – и операцию теперь называют «Ворошиловградской», словно бы Луганск был её главной и единственной целью. Для сравнения, 260 километров – это глубина Крымской наступательной операции весны 1944 года.
Похожая ситуация – и с весенним наступлением 1944 года, о котором идёт речь. По хорошему, его следовало бы назвать, условно говоря, Каменец-Подольской операцией. Истинной целью было не «освобождение Правобережной Украины» (она бы и так никуда не делась), а окружение и уничтожение крупной группировки противника, путём создания гигантского «котла», ориентировочно в районе г. Каменец-Подольский, как географического центра занимаемого немцами региона. Правой (северной) «клешней» окружения был, как и под Сталинградом, фронт генерала Ватутина, на этот раз Первый Украинский. Левой (южной) «клешней» был Второй Украинский фронт маршала Конева (бывший Юго-Западный, которым и командовал Ватутин в ходе Сталинградского наступления и последующей операции «Скачок»). Для очистки их флангов, проводились ещё две частные операции: южнее Второго Украинского фронта действовал Третий Украинский генерала Малиновского: он наступал вдоль северного побережья Чёрного моря, последовательно проведя Березнеговато-Снегиревскую и Одесскую операции. Севернее Первого Украинского фронта действовал Второй Белорусский, проводя Полесскую операцию, вдоль южного берега Припятских болот. И, наконец, в Крыму действовал Четвёртый Украинский фронт генерала Толбухина – но его вообще рассматривают изолированно, вне рамок описанного выше весеннего сражения, вне рамок Днепровско-Карпатской стратегической операции вообще.
Все эти боевые действия завершились, что символично, 17-го апреля 1944 года – в день похорон генерала Ватутина, который выбыл из строя в связи с полученным ранением за три дня до начала операции – 29 февраля 1944 года. Его сменил маршал Жуков – и, возможно, именно поэтому, операция по созданию «котла» была провалена, немцы просто ушли на Запад, доставив нам ещё немало неприятностей в будущем. А само наступление теперь историки представляют в виде совокупности нескольких разрозненных операций, конечно связанных друг с другом поскольку постольку – примерно как жуковская операция «Марс» была связана (в плохом смысле слова) с ватутинской операцией «Уран», как оборона Севастополя была связана с поначалу успешным наступлением на Харьков весною 1942 года.
Итак, по сложившейся традиции, открытие нового военного сезона возлагалось на войска Первого Украинского фронта, который проводил Хмельницко-Черновицкую наступательную операцию. Соседние фронты вводились в сражение после него, по определенному графику – с интервалом в сутки, как мы увидим далее. В этой операции участвовал и мой дед – офицер артиллерийской разведки Пётр Прокофьевич Лисичкин. В оригинале операция называлась «Проскуровско-Черновицкой»: в то время нынешний областной центр Хмельницкий носил имя «Проскуров», здесь я используется современное написание.
Как уже сказано выше, за три дня до начала операции, Первый Украинский фронт потерял своего командующего. Временно (на период пребывания Ватутина в госпитале) к исполнению его обязанности приступил маршал Жуков, который в предыдущие два с половиной года не имел опыта самостоятельной командной работы. Ещё с 26 августа 1942 года Жуков, передав возглавляемый им Западный фронт генералу Коневу, перешёл на должность заместителя Верховного Главнокомандующего, выполняя представительские функции «куратора-координатора» на разных участках боевых действий (т.к. сам Сталин редко выезжал в воинские части, предпочитая управлять войной из Кремля). После известного сражения под Прохоровкой на Курской Дуге, Жуков непрерывно «курировал» именно Ватутина, формально будучи координатором его взаимодействия с соседними фронтами (Конева и Рокоссовского). Поэтому состояние дел на участке Первого Украинского фронта знал очень хорошо.
Вместе с Ватутиным, покинул штаб Первого Украинского фронта и его комиссар: генерал-лейтенант Хрущёв Никита Сергеевич в феврале окончательно перешёл на «гражданскую» руководящую работу в Киев, а вместо него комиссаром стал К.Крайнюков. Чуть позже, в апреле, сменился и начальник штаба фронта: на эту должность пришёл генерал Соколовский (будущий маршал и министр обороны СССР), с которым Жуков работал ранее на Западном фронте.
Кроме кадровых перемен в командовании фронтом, произошли большие изменения в его боевом составе. В ходе предыдущей, Корсунь-Шевченковской операции, проводимой совместно частью сил Первого Украинского и Второго Украинского фронтов, генерал Ватутин был отстранён от операции (за 5 суток до её окончания), а четыре армии были изъяты у Ватутина и переданы в состав Второго Украинского фронта. Это две общевойсковые армии (27-я генерала Жмаченко и 40-я генерала Трофименко), и две танковые: 2-я (генерала Богданова) и 6-я (генерала Кравченко) – обе совершенно новые, полученные из резерва буквально в первые дни Корсунь-Шевченковской операции. Таким образом, самый сильный из советских фронтов потерял треть своих подразделений: в нём осталась только 1-я танковая армия генерала Катукова (в небоеспособном состоянии из-за больших потерь в предыдущих операциях) и 3-я гвардейская танковая армия генерала Рыбалко (тоже в крайне потрёпанном состоянии, после зимних боёв на рубеже Умань – Винница), а также пять общевойсковых армий. При этом Первый Украинский фронт по-прежнему действовал на главном – Берлинском – направлении, и именно против него были сконцентрированы наиболее боеспособные немецкие соединения, в том числе 9 танковых дивизий (из 18-ти, действовавших на территории Украины) и обе моторизованные дивизии.
Для усиления, на Первый Украинский фронт в конце февраля прибыла из резерва 4-я танковая армия под командованием генерала Баданова (героя Сталинградского контрнаступления).
Хотя в целом Первый Украинский фронт на своём участке не имел подавляющего превосходства над противником (по причинам, изложенным выше), на направлении главного удара оно было создано значительное, путём концентрации сил и средств, за счёт сознательного ослабления второстепенных участков.
Директива Верховного Главнокомандующего на проведение новой наступательной операции была получена 18-го февраля (на следующий день после завершения предыдущей, Корсунь-Шевченковской, операции). На её основании, генерал Ватутин к 20-му февраля разработал и утвердил у Верховного Главнокомандующего И.В.Сталина план наступления на участке своего фронта, и до 23-го февраля поставил боевые задачи перед каждой из подчинённых ему армий. Дальнейшие наступательные действия осуществлялись в соответствии с этим планом, хотя маршал Жуков вносил в него некоторые корректировки, исходя из своего понимания ситуации.
Необходимо отметить, что впервые (на третьем году войны) крупная наступательная операция проводилась в весенний период. В предыдущие два года боевые действия в такое время приостанавливались, из-за начавшейся распутицы, снеготаяния и ледохода на реках. В частности, в 1942 году советские войска, начав большое наступление в рамках Второй битвы за Харьков, вынуждены были приостановить боевые действия с 31 января, после взятия г.Барвенково, а возобновили наступление 12 мая (по мере высыхания почвы). В 1943-м году боевые действия были прекращены из-за распутицы с 15 марта (окончанием Третьей битвы за Харьков) и возобновились только в июле (немецким наступлением на Курской Дуге).
Сейчас, в 1944-м, советское командование приняло решение на весенние наступательные действия в режиме «нон-стоп», сделав ставку на уникальные ходовые качества харьковских танков «Т-34». Все остальные транспортные средства в таких условиях практически бесполезны, кроме как на дорогах с твёрдым покрытием. Поэтому немецкие войска сами прижимались к таким дорогам, к их узлам и населенным пунктам, пытаясь превратить последние в так называемые «крепости а-ля Сталинград». Иногда это увенчалось успехом: в Тернополе, Бродах, Ковеле. Но в большинстве случаев, в соответствии с планом генерала Ватутина, эта немецкая оборонительная концепция должна была быть сломана путём обхода таких «крепостей», охвата их с флангов (отказ от «лобового» штурма) и блокирования до момента добровольно-принудительной капитуляции их гарнизонов – так и делалось, в основном успешно.
Первоначально было предложение отбирать из состава танковых частей по несколько отдельных экипажей добровольцев, с «билетом в один конец»: уходить в прорыв, в тыл противника на глубину в десятки и сотни километров, и, не ввязываясь в бои, перехватывать коммуникации и удерживать их до подхода основных сил. Особо отличившимся было обещано звание Героя Советского Союза. Однако командиры подразделений, отправленные проводить опрос для выявления таких «добровольцев», возвращались с одинаковыми докладами: «Полк (рота, батальон) идёт в полном составе». Поэтому в 200-километровые рейды уходили целые танковые армии.
Каждый танк был подготовлен к рейду особым образом. Полный боекомплект, полная заправка топлива плюс одна навесная бочка с горючим, сухой паёк экипажа и десанта (8 чел) на три дня, и по два бревна на корме каждого танка – так называемых «самовытаскивателей». Принцип их действия: когда танк увяз, сел на днище, то к гусеницам спереди, немного ниже передних ведущих катков, привязываются бревна, и танк, упираясь на бревна, снимается с грязевой подушки. За каждой танковой колонной – по два тягача (такие же танки, но без башни и вооружения), к одному из них цепляется кухня. Когда «самовытаскиватели» не помогали (как правило – на выезде из оврага) – шли разбирать ближайшие сараи, и досками устилали дорогу.
Итак, в 8 часов утра 4-го марта 1944 года, после 40-минутной артиллерийской подготовки, на направлении главного удара перешли в наступление две общевойсковые армии: 60-я генерала Черняховского и 1-я гвардейская генерала Гречко (ещё одного будущего Министра обороны СССР).
При этом, 60-я армия прорывала оборону противника в районе Ямполь – Корница (чуть южнее Шепетовки), сопровождаемая 4-м гвардейским Кантемировским танковым корпусом генерала Полубоярова в качестве танков непосредственной поддержки пехоты, и главными своими силами наступала в общем направлении от Шепетовки на Тернополь. После преодоления рубежа обороны противника, в ее полосе вводились в прорыв две танковые армии: 4-я армия генерала Баданова и 3-я гвардейская генерала Рыбалко, которые совместными усилиями должны были овладеть районом г. Хмельницкого.
Действовавшая чуть восточнее 60-й, 1-я гвардейская общевойсковая армия прорывала оборону противника в районе Браженцы – Лабунь, и развивала наступление в общем направлении на Староконстантинов – Хмельницкий. Её поддерживали отдельные танковые полки и полки САУ.
Столь неравномерная концентрация танковых войск определялась характером и плотностью обороны противника, которые на разных участках были весьма различны. Перед войсками наиболее далеко вырвавшегося на запад правого фланга фронта — 60-й и ещё более западной 13-й армиями — немецкая оборона характеризовалась недостаточным развитием инженерных сооружений и представляла собой ряд опорных пунктов, оборудованных в населенных пунктах, узлах дорог и на высотах. Восточнее, перед 1-й гвардейской, 18-й и 38-й общевойсковыми армиями, противник имел более развитую оборону: здесь глубина первой полосы достигала 4–6 км, а вторая полоса готовилась в 10–12 км от переднего края первой, но не была завершена к началу советского наступления.
Следуя за огневым валом, войска 60-й армии достаточно быстро прорвали оборону противника и в рейд ушли 4-я и 3-я гвардейская танковые армии. В первые два дня наступления, войска главной группировки фронта прорвали немецкую оборону на участке шириной в 180 километров и продвинулись в глубину от 25 до 50 км. Наступая, они не просто отбрасывали противника, а перехватывали его пути отхода, окружали и уничтожали те подразделения, которые отказывались сложить оружие.
В течение первой недели, пройдя 70-80 километров, к 10-му марта передовые танковые подразделения с боями вышли на линию Тернополь – Хмельницкий, а в районе Волочиск – Чёрный Остров перерезали железную дорогу Львов—Одесса (главную коммуникацию всей немецкой группы войск южнее Карпат, по которой проходило 40 поездов в сутки). Определив этот участок фронта как приоритетный, немецкое командование перебросило сюда крупные силы (9 танковых и 6 пехотных дивизий), тем самым существенно облегчив задачу соседнему Второму Украинскому фронту. С 11-го марта, прибывшие в зону боевых действий, немецкие танковые соединения перешли в контрнаступление, пытаясь отбросить советские войска к северу от железной дороги. В районе Тернополь — Волочиск — Хмельницкий разыгралось жестокое встречное сражение.
Советским войскам удалось не только удержать за собой железнодорожную магистраль на отрезке Волочиск — Черный Остров, но и на ряде участков потеснить противника к югу от железной дороги. Но все же общее продвижение войск Первого Украинского фронта на главном направлении приостановилось.
В сложившейся обстановке, 12-го марта командующий фронтом маршал Жуков решил временно приостановить наступление на главном направлении, чтобы отразить контрудары противника, подтянуть силы и подготовить более мощный удар. При этом Верховный Главнокомандующий И.В.Сталин уточнил дальнейшую боевую задачу Первому Украинскому фронту: главными силами с ходу форсировать реку Днестр, овладеть городом Черновцы и выйти на довоенную государственную границу между СССР и Румынией (по линии 1941 года), войскам левого фланга фронта – наступать на Каменец-Подольский, а правого фланга (т.е. 13-й армии) — на Броды. Эти меры должны были расчленить немецкую группировку, отрезать ей пути отхода за Днестр и окружить в районе севернее Каменец-Подольского.
Тем временем, на один день позже – 5-го марта – перешли в наступление войска Второго Украинского фронта, под командованием маршала Конева. Эту операцию потом назвали Уманско-Ботошанской, по фактически достигнутому рубежу – в районе румынского города Ботошаны. Исходный рубеж операции совпадал с линией, на которой советские войска ранее замкнули так называемый Корсунь-Шевченковский котёл, проходящей недалеко от Умани, через населенные пункты Виноград – Лысянка – Звенигородка – Шпола.
Главный удар наносили именно те воинские части, которые буквально три недели назад завершили Корсунь-Шевченковскую операцию: три общевойсковые армии (27-я, 52-я и 4-я гвардейская) и три танковые: (2-я, 6-я и 5-я гвардейская). Уже сам этот перечень является опровержением мифа западной пропаганды (хотя, конечно, не только западной) о том, что якобы немцы чуть ли не выиграли Корсунь-Шевченковскую битву: мол, они успешно вырвались из котла и нанесли тяжёлые потери советским войскам. Но, как мы увидим далее, «потерянные» советские соединения уже через три недели заходили в Румынию, а остановить их было некому: личный состав немецких частей, «успешно прорвавшихся из Корсунь-Шевченковского котла», согласно официальной версии, был «распределён между госпиталями, пунктами переформирования и учебными частями», и, видимо, сильно задержался в «учебных частях».
На вспомогательном направлении (южнее главной группировки фронта), ещё две общевойсковые армии (7-я и 5-я гвардейские) наносили из района Кировограда (ныне Кропивницкий) на Новоукраинку.
В отличие от соседей, Второму Украинскому фронту выпала такая полоса наступления, в которой почти не было крупных населенных пунктов, ни одного областного центра, а значит – и развитой сети дорог с твёрдым покрытием. Наступать предстояло всё время по бездорожью, по раскисшей грязи и разлившимся в половодье рекам, форсировав три крупные реки. Но это было и главным фактором успеха: в такой местности немецкие войска встречались, не то чтобы редко, но действовали крайне неубедительно.
Артиллерийская подготовка наступления началась 5-го марта в 7 часов утра, а в 7:50 в атаку двинулась советская пехота. В отличие от соседнего Первого Украинского фронта, маршал Конев использовал свои танковые армии фактически для непосредственной поддержки пехоты, вместо того чтобы вводить их в уже пробитые пехотой коридоры. Это не очень приветствуется боевым уставом танковых войск (есть риск, что при неподавленной обороне противника, танки будут расстреляны ещё до подхода к переднему краю). Но в данном случае, противник был ошеломлён и разгромлен в самом начале атаки, поэтому две танковые армии (5-я гвардейская и 2-я), без особых потерь, вместе с пехотой преодолели первую полосу обороны, и к концу дня продвинулись на 30 километров. При этом 6-я танковая армия в первый день в сражение не вводилась, двигаясь во втором эшелоне за наступающими передовыми частями.
В течение 7-го и 8-го марта противник подтянул резервы из глубины (11-я, 13-я и 14-я танковые дивизии и 506-й батальон тяжёлых танков) и попытался задержать советское наступление встречными контрударами. Наиболее ожесточенные бои разгорелись на оборонительном рубеже, проходившем вдоль русла реки Горный Тикич. Эта река, шириной 15–30 м и глубиной до 2 м, имела весьма обширную пойму, достигавшую ширины 100–300 м. Противник подготовил здесь последний оборонительный рубеж перед выходом к реке Южный Буг. Сотни танков, тысячи орудий с обеих сторон участвовали в этом сражении, закончившемся военной победой советских танкистов. Их передовые подразделения, с помощью инженерных частей, находившихся в боевых порядках, успешно форсировали реку Горный Тикич и вышли на оперативный простор: впереди, до самой границы, теперь находились только разрозненные отступающие немецкие части, иногда пытавшиеся наспех окопаться в грязи. Преследование противника производилось стремительно, темпы продвижения танковых соединений были исключительно высокими, хотя сопровождавшим частям приходилось двигаться по колено в грязи, и на руках тащить артиллерийские орудия и боеприпасы. Неоценимую помощь в доставке войскам боеприпасов, горючего, продовольствия оказывало местное население.
Остатки немецких войск, отброшенных от Горного Тикича, начали поспешно отступать к Умани, бросая боевую технику, оружие, снаряжение и военное имущество. Особенно большое количество различного имущества было захвачено советскими войсками на станции Поташ (50 км севернее Умани). Эта станция была буквально забита боевой техникой и вагонами с продовольствием, брошенными отступавшими.
И ещё через день, 6-го марта 1944 года – началась Березнеговато-Снегиревская операция: к весеннему наступлению присоединились войска Третьего Украинского фронта под командованием генерала Малиновского.
Таким образом, в одном стратегическом (мультифронтовом) наступлении участвовали сразу четыре будущих министра обороны СССР: кроме Малиновского, это упомянутые выше Жуков, Соколовский и Гречко. Там же (на Первом Украинском, в политоделе 18-й армии) в эти дни участвовал в боевых действиях скромный генерал-лейтенант Брежнев Леонид Ильич (более известный по предыдущим сражениям на плацдарме «Малая Земля» близ Новороссийска).
Цель Березнеговато-Снигирёвской наступательной операции заключалась в разгроме немецких войск в междуречье Ингульца и Южного Буга, с последующим выходом к областным центрам Николаев, Херсон, Одесса. Название операции – от населенных пунктов Снегирёвка и Березнеговатое, расположенных в Николаевской области, на расстоянии 25 км друг от друга, вдоль дороги Кривой Рог – Херсон, причём Снегирёвка – на правом берегу реки Ингулец, а райцентр Березнеговатое – на берегу реки Висунь (приток Ингульца).
По замыслу руководителя операции, командующего Третьим Украинским фронтом генерала Малиновского, главный удар в направлении города Новый Буг должны были наносить две общевойсковые армии – 46-я и 8-я гвардейская (бывшая 62-я, ранее оборонявшаяся в Сталинграде, под командованием генерала Чуйкова). Исходный рубеж для этих двух армий – захваченные в ходе предыдущей операции плацдармы на правом берегу реки Ингулец, западнее Широкого и южнее Кривого Рога.
В распоряжении Третьего Украинского фронта не было ни одной танковой армии, поэтому после прорыва обороны противника, в полосе 8-й гвардейской армии развитие наступления должна была обеспечить сводная конно-механизированная группа под командованием генерала Плиева. В эту группу входил 4-й гвардейский механизированный корпус (100 танков и 23 САУ) и 4-й гвардейский кавалерийский корпус. Эта группа, достигнув города Новый Буг, должна была нанести удар на юг — по тылам войск противника, находившихся к востоку от Николаева. Боевая задача группы: на второй день операции овладеть городом Новый Буг, на шестой день выйти на рубеж Заселье — Бурхановка — Снигирёвка, отрезав тем самым пути отхода противника.
В полосе соседней 46-й армии для развития успеха предполагалось ввести в прорыв 23-й танковый корпус генерала Пушкина.
Все остальные армии фронта должны были наносить вспомогательные удары, с задачей раздробить оборону противника и лишить его возможности маневрировать войсками.
Третий Украинский фронт приступил к выполнению данной операции с минимальной оперативной паузой, длившейся всего неделю: 29-го февраля была завершена предыдущая, Никопольско-Криворожская операция, в ходе которой, за месяц ожесточенных боёв, страна получила обратно Никопольский марганцево-рудный бассейн и Криворожский железорудный.
Однако откладывать новое наступление было нельзя: соседи и так «отдыхали» с 18-го февраля, с момента завершения Корсунь-Шевченковской операции. Необходимо было торопиться, пока разгромленный противник не пришёл в себя, использовать крайне неблагоприятные (для немцев) погодные условия.
Генерал Плиев так вспоминал погодные условия в своих мемуарах: «… Днём 2 марта резко потеплело, начался бурный весенний паводок. Дороги основательно развезло — ни проехать, ни пройти. Чтобы как-то повысить их проходимость, инженерные части углубляли кюветы, делали грязеотводы. Специально оборудованные тракторы сгребали с дороги жидкую грязь в открытые ямы и рвы. Для этой работы на наиболее трудные места направлялись подразделения сапёров. Туда возили битый кирпич, шлак, песок, хворост — все, что попадало под руку. Работали днём и ночью. Но когда наша дивизия двинулась к реке Ингулец, стало ясно, что прежде чем прорывать линию обороны противника, надо пробиться к ней через пространство глубокой вязкой грязи…».
По первоначальному плану операции, атака на главном направлении удара Третьего Украинского фронта должна была начаться ранним утром 6-го марта, со стандартной (50 минут) артиллерийской подготовки. Однако из-за установившегося в районе наступления густого тумана, который исключал ведение прицельного артиллерийского огня, артподготовка была перенесена до момента улучшения погоды. Только в начале двенадцатого советские орудия открыли огонь по немецкой обороне, затем поднялась в атаку пехота.
В это же время остальные армии Третьего Украинского фронта начали наносить удары (вспомогательного характера) на других участках, что не позволило немецкому командованию маневрировать силами для отражения советского наступления. Бои разгорелись по всей полосе фронта.
Немецкие войска ожесточенно оборонялись, опираясь на разлившиеся речки и укрепленные населенные пункты. Ввиду упорного сопротивления противника, командующий фронтом генерал Малиновский пересмотрел боевую задачу конно-механизированной группы генерала Плиева: теперь она должна была оказать помощь частям 8-й гвардейской армии в прорыве немецкой обороны, вместо того чтобы уходить в прорыв по уже пробитому пехотой коридору. Группа Плиева была введена в бой в 22 часа первого дня операции. Её действия оказались для противника неожиданностью, и в ближайшие часы ей удалось прорваться на оперативный простор.
От стремительности действий конно-механизированной группы генерала Плиева во многом зависел успех всей операции. Однако ещё в процессе сосредоточения, при преодолении реки Ингулец, её подразделения столкнулись с большими трудностями, грозившими сорвать все планы. Начавшийся весенний ледоход постоянно угрожал снести переправы, наведённые для кавалерии и танков. Только титанические усилия инженерных войск обеспечили необходимый темп операции. Чтобы не допустить разрушения переправ, сапёры взрывами дробили наиболее крупные льдины и баграми проталкивали осколки под мост.
Наступая днём и ночью в условиях бездорожья и ведя непрерывные бои с разрозненными немецкими частями, конно-механизированная группа генерала Плиева ранним утром 8-го марта вышла к станции Новый Буг. Разведка донесла, что на станции немцы разгружают эшелон с танками, боеприпасами и обмундированием. Было решено атаковать станцию с ходу. Подойдя к станции, танки открыли огонь по немецкому эшелону, а подразделения 9-й гвардейской и 30-й кавалерийских дивизий с востока и юга ворвались на станцию и начали уничтожать метавшихся в панике немецких солдат. После 15-минутного боя станция была очищена от противника, а советские части устремились далее к городу Новый Буг.
В этом городе располагался штаб 6-й немецкой армии, там находились крупные склады продовольствия, горючего, боеприпасов и обмундирования. Хотя противник хорошо укрепил город, опоясав его двумя линиями сплошных траншей, атака советских войск была настолько внезапной и стремительной, что немцы не успели организовать сопротивления. На плечах отступавших немецких частей, в город ворвались подразделения 9-й гвардейской кавалерийской дивизии (с востока), 4-го гвардейского механизированного корпуса (с северо-востока) и 30-й кавалерийской дивизии (с юга и юго-запада). Кавалеристы и мотопехота спешились и, следуя за танками, начали очищать от противника дом за домом. К 8-ми часам утра 8-го марта советские войска полностью овладели городом Новый Буг. Немцы бежали, бросив технику и вооружение.
Взяв Новый Буг, советские войска тем самым перерезали железную дорогу Долинская — Николаев, имевшую важное значение для противника, расчленили немецкую группировку надвое и создали условия для глубокого охвата ее правого фланга.
После овладения городом Новый Буг, конно-механизированная группа генерала Плиева повернула на юг и двинулась к Баштанке, охватывая немецкую группировку с северо-запада. К 11-му марта она вышла к Бармашово. Почувствовав угрозу окружения, немецкое командование приняло решение об отводе своих войск за реку Южный Буг, но на следующий день (12 марта) передовые части генерала Плиева прорвались к Снигирёвке, перерезав пути отхода немецким войскам. В окружении оказались 13 дивизий противника.
Однако, сил для продолжения наступления и одновременного прочного блокирования окружаемой немецкой группировки у частей генерала Плиева уже не хватало. Возникла стандартная для данного периода войны ситуация, как мы ещё не раз увидим далее: немецкие войска постоянно оказывались в «котлах», но в последний момент успевали вырваться.
Однако в целом, с самого начала весеннее наступление Советской Армии развернулось даже успешнее, чем было задумано: на ряде участков немецкая оборона рассыпалась как карточный домик, и скорость наступления советских войск зачастую ограничивалась лишь ресурсными возможностями бронетехники, состоянием дорог, наличием боеприпасов и подвозом топлива.
На ближайшие полтора месяца жители Москвы потеряли покой и сон: в ночном небе столицы не стихали праздничные салюты, возвещавшие об освобождении очередного населенного пункта в результате военной победы. Началась совсем другая, непривычная война; как мы увидим далее, уже в середине марта боевые действия будут частично перенесены на территорию соседних государств.
« … До земли советской края
Вёл тот путь в борьбе, в труде.
А война пошла такая…
Кухни – сзади, чёрт их где.
Но не страшен был и голод
На войне хорошей той.
Шутка, что ли: сутки – город,
Двое суток – областной.
Срок иной, пора иная:
Бей, гони, перенимай.
Белоруссия родная,
Украина золотая
« - Здравствуй, - пели, - и прощай!»
Интерактивная карта боевых действий:
Первый Украинский фронт: https://yandex.ua/maps/?um=constructor:ee527823013ede5f4d14a13a40fbff4aa744517c12fa6a3a3a3d593859614a4e&source=constructorLink
Второй Украинский фронт:
Третий Украинский фронт:
75 лет назад – 28 октября 1944 года – советские войска взяли станцию Чоп, в 24 километрах южнее областного центра Закарпатья – Ужгорода (взятого накануне).
В этот же день, Верховный Главнокомандующий И.В.Сталин распорядился прекратить все три наступательные операции «украинских» фронтов:
- Карпатско-Ужгородскую (в последний день которой, собственно, и взяли Чоп войска Четвёртого Украинского фронта),
- Карпатско-Дуклинскую (Первый Украинский фронт)
- Дебреценскую (Второй Украинский).
Дело в том, что первые две операции изначально имели своей целью завоевание Словакии, которая была отделена (и сейчас отделена) грядой Карпатских гор от Польши и Украины, уже занятых советскими войсками, а третья (Дебреценская) проводилась для «вытягивания» первых двух, забуксовавших ещё на старте.
Сначала, после тяжёлой наступательной кампании весны-лета 1944 года, овладение Карпатами осенью не планировалось: их надлежало обойти, на заключительном этапе войны, с севера (через Польшу на Берлин) и с юга – на Вену через Румынию и Венгрию.
Однако в августе 1944 года в Словакии, в глубоком тылу противника, началось анти-немецкое восстание, организованное англичанами без согласования с нами (и одновременно, на таких же условиях, началось Варшавское восстание в Польше). Ядром обоих восстаний были агенты, подготовленные и вооруженные британским Управлением Сил Специальных операций. Наши агенты в Словакии тоже были, но не в таком количестве и статусе, как, скажем, в Югославии, поэтому ситуация в Словакии и в Варшаве быстро вышла из-под контроля организаторов: немцы были сильнее и начали теснить восставших. К Сталину посыпались просьбы «ввести войска» в Словакию и Варшаву, по нескольким каналам сразу: от британцев, от словаков и поляков, от наших «партизан», заброшенных на эти территории, и из штабов советских регулярных подразделений, подходивших к Варшаве и Словакии.
Что касается Югославии, там ситуация была под нашим контролем от начала и до конца: мы взяли Белград 20-го октября 1944 года, а дальше югославские товарищи воевали сами в своей стране, нашим оружием, на нашем снабжении и с нашими военными советниками, ещё мы им выделили в помощь три болгарские армии из состава Третьего Украинского фронта.
В Варшаве события развивались совершенно иначе: руководитель боевых действий на данном направлении – командовавший Первым Белорусским фронтом маршал Рокоссовский, с самого начала проявил здоровый скептицизм. Его войска, шедшие всё лето к Варшаве через Белоруссию, понесли большие потери и крайне устали, поэтому существенную помощь оказать восставшим в данный момент не могли. И хотя, в ограниченных объёмах, попытки помочь Варшавскому восстанию с советской стороны предпринимались неоднократно, в конечном счёте всё упиралось в то, что сами восставшие видели в Советской Армии врагов, и об эффективном взаимодействии не могло быть и речи.
Совершенно иначе рассуждал южный сосед Рокоссовского – маршал Конев, командовавший Первым Украинским фронтом. Узнав, что в Словакии началось восстание, он расценил это как открывшееся «окно возможностей», и фактически втянул Верховного Главнокомандующего в эту авантюру: прорываться через Карпаты в Словакию на помощь восставшим, пока немцы пытаются навести порядок у себя в тылу.
Как и можно было предвидеть, наступление через Карпатские горы оказалось невероятно тяжёлым испытанием для войск маршала Конева и его южного соседа – Четвёртого Украинского фронта генерала Петрова. Им понадобилось больше месяца, чтобы пробиться в Словакию через горные перевалы (Коневу – через Дуклинский, со стороны Польши, Петрову – через несколько перевалов со стороны Львова и Ивано-Франковска). Но если Конев так и застрял на Дуклинском перевале, не в силах двинуться дальше, то Петров смог, перевалив через горный хребет, овладеть ещё и Закарпатьем и его столицей – Ужгородом. В этом ему сильно помог южный сосед – Второй Украинский фронт маршала Малиновского, который обошёл Закарпатье с юга (через Румынию и Венгрию), и немецкое командование под угрозой окружения было вынуждено вывести свои войска из Закарпатья на запад.
Но было уже поздно: весь октябрь, пока мы штурмовали горы, немцы у себя в тылу занимались ликвидацией очагов сопротивления восставших в Словакии, и 27-го октября Словацкое восстание было окончательно подавлено (Варшавское – ещё раньше, 2-го октября). Таким образом, транс-карпатские наступательные операции, инициированные авантюристом Коневым, не достигли своей цели (которая была, напомним, помочь Словацкому восстанию), а привели лишь к ограниченному успеху – захвату карпатских перевалов и Закарпатья; это лишь отвлекло часть наших войск с берлинского направления.
Именно поэтому, на следующий день после поражения Словацкого восстания, т.е. 28-го октября 1944 года, маршал Сталин отдал приказ на прекращение указанных выше наступательных операций.
На этом можно завершить описание боевых действий Советской Армии в течение осени 1944 года. Правда, со следующего дня (с 29 октября) началась Будапештская наступательная операция, с участием Второго, Третьего и Четвёртого Украинских фронтов, но она завершится уже в 1945 году, поэтому разговор о ней будет впереди, ближе к юбилею завершения. Севернее, в Прибалтике, Заполярье, Калининградской области – боевые действия к этой дате также были завершены, кроме Курляндии и острова Сааремаа – об этом уже рассказывалось ранее. На центральном – Берлинском направлении, советские войска в течение осени не проявляли особой активности, если не считать местных сражений за расширение Сандомирского, Пулавского и Магнушевского плацдармов: основные события здесь тоже развернутся в следующем, 1945 году.
Этот день, 28-го октября 1944 года, никак особо не был отмечен военными победами и торжественными артиллерийскими салютами в Москве. Маршал Сталин, ранее издававший поздравительные приказы в адрес командующих фронтами, со словами благодарности вверенным им войскам и присвоением почётных званий за взятие какого-нибудь кишлака, на сей раз обошёл молчанием взятие полустанка Чоп – которому суждено было со временем стать одной из крупнейших станций Советского Союза по грузообороту (до 60 млн тонн в год, что в два с половиной раза превышает пропускную способность, например, Одесского морского порта). Для Сталина это был просто промежуточный этап в битве за Словакию – одну из десятка стран, где оперировали его войска с той или иной степенью успеха.
Прошло 65 лет, и эту ошибку советского премьер-министра исправили сразу два выдающихся политических деятеля современности. Считается, что инициатива принадлежит бывшему руководителю «Приватбанка» и вице-премьер-министру Украины – Тигипко Сергею Леонидовичу, который 15 октября 2009 года предложил считать дату взятия станции Чоп – национальным праздником Украины, заявив: «… День освобождения Украины от фашистских захватчиков является колоссальным событием и, по моему мнению, такой день должен быть национальным праздником. 28 октября должен стать не только Днём освобождения, но и Днём единства Украины…».
Через пять дней, 20 октября 2009 года, бывший премьер-министр, а к тому времени Президент Украины, Ющенко Виктор Андреевич поддержал эту инициативу, подписав Указ № 836/2009 «О Дне освобождения Украины от фашистских захватчиков», который предписывал отмечать этот праздник каждый год 28 октября. В указе, в частности говорилось, что праздник вводится «с целью всенародного празднования освобождения Украины от фашистских захватчиков, чествования героического подвига и жертвенности Украинского народа во Второй мировой войне…».
К сожалению, все вышеперечисленные государственные деятели (кроме Сталина) умудрились накосячить и в этом вопросе тоже, ввиду слабого знания истории и географии страны пребывания. Им кто-то сказал, что вот есть такая, самая западная точка Украины – станция Чоп, и вот её освободили 28-го. С другой стороны, они про эту станцию, последний пункт таможенного контроля на границе с Евросоюзом, и так знали – про неё не может не знать тот, кто занимается крупным бизнесом в Украине. И не было рядом с ними Вятровича (который уже не работает в Институте национальной памяти, а в те годы он работал в архиве СБУ), чтобы указать на, мягко говоря, неточности.
Каждый, кому доводилось видеть карту, знает, что после Чопа есть ещё и село с провокационным названием Соломоново – и вот оно-то на самом деле является самым западным населенным пунктом Украины, а не Чоп. Более того, есть станция Чоп – а есть и включающий её городок Чоп (точно так же, как город Киев включает в себя Центральный, Южный и Дарницкий вокзалы, но не исчерпывается ими).
28 октября 1944 года, советские войска взяли только станцию Чоп, тогда как сам город Чоп (имевший в то время статус деревни, «городом» он стал с 1957 года) и более западное село Соломоново – ещё оставались в руках противника почти целый месяц. Лишь 20-го ноября войска Четвёртого Украинского фронта возобновили наступление на запад (в рамках уже упомянутой Будапештской операции), и на третий день – 23-го ноября 1944 года наконец овладели населенными пунктами Чоп и Соломоново, завершив изгнание противника с территории нынешней Закарпатской области. А сама Закарпатская область, в свою очередь, была передана из состава Чехословакии в состав Украинской Советской Социалистической Республики на основании международного договора, подписанного 29 июня 1945 года всё тем же вездесущим Молотовым и его чехословацкими коллегами.
Этим была поставлена точка в безудержном расширении Украины на Запад (но не на юг: здесь ещё будет 1954 год). Когда-то Ильф и Петров, в своём романе «Золотой телёнок» писали: «Шепетовка – это последний город Земли, о который разбиваются волны океана». Действительно, по состоянию на начало Второй мировой войны, т.е. на 1-е сентября 1939 года, Шепетовка была, как теперь Чоп, самой западной станцией Советского Союза, пунктом пограничного и таможенного контроля: следующая станция уже была в Польше.
От Шепетовки до Чопа – 400 километров, именно на столько «растянулась» Украина в западном направлении к концу Второй мировой войны 1939-1945 годов.
Но Ющенко и Тигипко вовсе не претендуют на научную новизну, по вопросу определения Дня освобождения Украины, ответ на который зависит от понимания – «где тогда заканчивалась граница Украины». По большому счёту, только козни наших англо-американских партнёров помешали Сталину после войны включить в состав УССР не только словацкие города Ужгород и Чоп, но и Будапешт, Вену, Белград, и Братиславу с Прагой. А Варшаву и Берлин – соответственно, в состав Белоруссии.
Нет, формирование такого мнения, что 28-го октября была освобождена именно Закарпатская (самая западная) область Украины, а значит – и Украина в целом, началось задолго до 2009 года.
Так, ещё на 25-летие Победы, 8 мая 1970 года, памятник Освободителям Украины был установлен на ул. Собранецкая, в 1 км от Ужгорода, возле государственной границы между Украиной и Словакией рядом с КПП «Ужгород» (на фото). Рядом с памятником установлен камень с надписью «Тут были завершены бои советских войск за освобождение Украинской ССР от немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны». Сам памятник представляет собой скульптуру солдата с автоматом, в шапке-ушанке, который словно бы стоит на взорванном мосту, и устанавливает флаг на горной вершине (как обычно делают альпинисты). Фигура солдата выполнена из бронзы, пьедестал из андезита, высота 11 метров, вес — 19 тонн.
Однако так было не всегда. Например, ещё в мае 1944 года, когда советские войска к концу весенней наступательной кампании вышли на линию Ковель – Тернополь – Ивано-Франковск – вот это и было воспринято как настоящее освобождение Украины, в честь которого поэт Владимир Сосюра, наш земляк (он родился в Дебальцево, затем учился и жил у нас в Харькове) написал своё знаменитое стихотворение «Любіть Україну!». В советское время его заставляли учить в школах, поэтому оно хорошо известно многим читателям старшего поколения, не знаю как сейчас.
Сам В.Сосюра так рассказал краткую историю создания этого стихотворения: «Повний щастя перемоги і радості повороту на Україну, я 1944 році написав вірш „Любіть Україну!“».
Однако оно всегда публиковалось не в том виде, в котором было написано изначально. Считается, что автора заставили убрать из исходной редакции два момента: национальный колорит и упоминания о длящихся (а не давно прошедших) боевых действиях в западном направлении. В результате, вместо гимна освобождению, получился стих ни о чём – о каких-то «электроогнях», что сияют «в просторів солодкому чарі» - это что, о широком распространении наркомании?
Ниже приводится, почти полностью, первоначальный вариант стихотворения в редакции от мая месяца 1944 года; выделенные слова и фразы из него впоследствии исчезли, замененные, скажем так, более политкорректными, что без труда смогут вспомнить те, кто знаком с современной версией:
«… Без неї — ніщо ми, як порох і дим,
розвіяний в полі вітрами...
Любіть Україну всім серцем своїм
і всіми своїми ділами.
Для нас вона в світі єдина, одна,
як очі її ніжно-карі...
Вона у зірках, і у вербах вона,
і в кожному серця ударі,
у квітці, в пташині, в кривеньких тинах,
у пісні у кожній, у думі,
в дитячій усмішці, в дівочих очах
і в стягів багряному шумі...
в огні канонад, що на захід женуть
чужинців в зелених мундирах,
в багнетах, що в тьмі пробивають нам путь
до весен і світлих, і щирих…
…
Любіть у труді, у коханні, в бою,
в цей час, як гудуть батареї…
Всім серцем любіть Україну свою, —
і вічні ми будемо з нею!»
Мой дед, Пётр Прокофьевич Лисичкин, офицер артиллерийской разведки, в 1943-1944 годах прошёл с передовыми частями Первого Украинского фронта, имея осью наступления Пятидесятую параллель, по маршруту Харьков – Сумы – Киев – Житомир – Тернополь – Львов, далее везде. Ну, за освобождение так за освобождение!
Интерактивная карта боевых действий приведена по ссылке:
https://yandex.ua/maps/?um=constructor%3A32661519d0f7312c76d...