Полёт в небе над Дубаем
Рискнули бы так полетать? 😍
Рискнули бы так полетать? 😍
С вложенным видео нельзя ответить в комментариях, так что отвечаю постом. Короткий отрывок из моих ежегодных покатушек в Шерегеше.
На моём видео не такой частокол, как в исходном посте, но в Шерегеше есть и более плотные леса, и мы по ним катали.
Забрасывают на гору на ратраке, ты начинаешь спуск. Пока съезжаешь -- ратрак тоже спускается вниз, дожидается вас в точке сбора.
Видео не ускорено, просто камера без стабилизации, от дёрганности (и от звукового сопровождения) может показаться слишком быстрым. В конце наоборот замедлил, чтобы можно было рассмотреть небольшую сальтуху от встречи с внезапно выросшей передо мной пихточкой.
Новые поклонники «Формулы-1», возможно, не слышали имени Марио Иллиена, но этот швейцарский инженер оказал огромное влияние на гонки Гран-при, а также на другие серии, такие как «Индикар», став гением дизайна некоторых из самых успешных силовых агрегатов автогонок.
Марио стал гостем подкаста Beyond The Grid, и вы можете прочитать каждое слово из его интервью с ведущим Томом Кларксоном ниже.
Том Кларксон: Марио, большое спасибо, что пришли на шоу. Очень приятно с вами поговорить.
Марио Иллиен: Что ж, большое спасибо. Мне очень приятно быть с вами и, я бы сказал, это большая честь для меня.
ТК: Есть о чем поговорить. Мы сидим в одной из переговорных комнат в «Илмор» в Нортгемптоншире. Ваш соучредитель Пол Морган однажды назвал вас художником, похожим на Пикассо. Вызывает ли это описание у вас улыбку и соответствует ли оно действительности?
МИ: Я не уверен. Не думаю, что это очень точно. Может быть. Я всегда был очень внимателен к деталям, стремился сделать все правильно с первого раза.
ТК: Вы разработали множество замечательных двигателей, и мы перейдем к рассмотрению некоторых из них через минуту. Но не могли бы вы описать процесс проектирования? Сколько места в нем отведено под творчество?
МИ: Я думаю, это приходит по мере разработки дизайна. Я думаю, что двигатель должен быть приятным по своей конструкции и концепции. Тогда, наверное, появляется элемент художественного дизайна. Но я имею в виду, что вы видите функциональные вещи, которые выглядят уродливо, а вы можете сделать их функциональными и красивыми. Думаю, в этом и есть разница.
ТК: Сколько времени занимает процесс проектирования?
МИ: Ну, на самом деле это никогда не прекращается. Очевидно, что начинать нужно с концепции, а затем переходить к дизайну, к детальному проектированию. Так что это непрерывный процесс. И когда вам кажется, что вы закончили, и, очевидно, вы думаете, что уже можете улучшить его, вы начинаете рассматривать следующий шаг.
ТК: Это правда, что вы запираетесь в комнате на 18 часов в сутки и отказываетесь от телефонных звонков, так ли это?
МИ: Безусловно. Когда вы находитесь в изоляции, вы гораздо эффективнее проектируете. Помню, когда я нахожусь там несколько недель, у тебя в голове уже есть почти все измерения. У вас есть все детали. Вам не нужно постоянно искать их. Так что вы очень эффективно придумываете дизайн.
ТК: Один ли человек разрабатывает эти современные гоночные двигатели или целая армия людей?
МИ: Сейчас я бы не сказал, что это целая армия, но в ней явно участвуют несколько человек. Но в первые дни я был один.
ТК: И вы все делали?
МИ: Да.
ТК: Вы занимаетесь разработкой двигателей уже более 40 лет. Где за это время вам удалось добиться наибольшего прироста производительности?
МИ: Наибольший выигрыш, я бы сказал, в снижении трения и эффективности сгорания. Необходимо оптимизировать каждую деталь. Очевидно, вы должны подумать: «Нужен ли мне подшипник такого размера? Как я могу уменьшить трение в поршневых кольцах?». Очевидно, что вес — это способ уменьшить трение. Если вы можете сделать все движущиеся компоненты легкими, то, очевидно, вы получаете преимущество. И я всегда был настроен на создание легких двигателей.
ТК: В конце 1990-х годов, как я помню, вы использовали довольно экзотические металлы. Если говорить, например, о бериллии, то какие его качества заставили вас захотеть его использовать?
МИ: Ну, алюминий, бериллий - просто фантастический материал. Он имеет почти такую же жесткость, как сталь, но при этом легкий, примерно как магний, обладает очень хорошими свойствами по теплопередаче, и это делает его более или менее идеальным для поршня. Единственная проблема заключалась в том, чтобы получить материал, а затем сделать его пригодным для поршня. Поэтому нам пришлось разработать целый процесс термообработки, ковки, а затем механической обработки. Обработать его можно было только алмазными инструментами. Так что это было довольно сложно. Но у меня здесь была небольшая команда людей, которые разрабатывали процесс, чтобы получить материал, пригодный для использования.
А потом мы сделали поршни. Они весили 167 граммов. То есть, очень легкие. Материал дорогой, но в целом это было дешево, потому что мы получили гораздо больший срок службы двигателя с такими поршнями. Таким образом, мы смогли увеличить срок службы двигателя и, следовательно, сэкономить на ремонте. Это гораздо большая экономия, чем стоимость поршня.
ТК: Это было в 1990-х годах, не так ли? Когда Мика Хаккинен выигрывал чемпионаты мира за «Макларен-Мерседес». Были ли какие-то другие экзотические металлы, которые вы использовали в то время, о которых вы можете рассказать нам сейчас?
МИ: Да, мы используем материал с углеродным волокном, в частности, с его вкраплениями. В качестве прокладок мы использовали бериллий, а затем появились покрытия, которые, очевидно, также помогли снизить трение.
ТК: Это было необычное время, конец 1990-х. Мне кажется, это был пик двигателестроения в «Формуле-1» - у вас была большая свобода в плане того, что вы могли использовать. Вы могли использовать неограниченное количество двигателей по ходу сезона. Это был самый плодотворный период для вас?
МИ: Это было фантастическое время, да. Я даже упомянул бы алюминит титана — это был еще один экзотический материал, который использовался для изготовления клапанов. Все эти вещи действительно увлекательны и поначалу трудны для освоения, но потом, когда вы справлялись с проблемами, они давали вам немало преимуществ.
ТК: Все производители двигателей в то время делали это, и «Феррари» делала то же самое, или вы считаете, что были намного впереди?
МИ: Думаю, мы опережали соперников.
ТК: Результаты свидетельствуют о том, что так оно и есть!
МИ: Но именно поэтому в конце концов все было запрещено.
ТК: Это своего рода комплимент для вас, не так ли? Когда что-то запрещают, значит, вы слишком хорошо работаете! Итак, 40 лет назад вы основали компанию «Илмор» вместе с Полом Морганом и Роджером Пенске. Расскажите нам, как вам пришло в голову создать совместное предприятие с этими парнями.
МИ: Я работал в «Косворте». Как и Пол Морган. В те годы мы подружились и делали кое-какие проекты на стороне. У Пола дома были фрезерный и токарный станки и все необходимое оборудование для создания интересных вещей. Я разрабатывал детали, а он их изготавливал. В этом смысле у нас были хорошие рабочие отношения, очень взаимодополняющие.
После пяти лет работы в «Косворте» я почувствовал, что мне нужно двигаться дальше и заняться чем-то другим. Я обсудил это с Полом, и он сказал, что мне тоже пора. Это было его предложение. Почему бы нам не сделать что-то вместе? Но тогда возникает вопрос: что мы можем сделать? С каких проектов мы должны начать? Если посмотреть на рынок, то в «Формулу-1», очевидно, было слишком сложно попасть новичку, и мы решили, что «Индикар» — это скорее всего, то поле, где мы могли бы начать и наладить работу, но у нас не было денег.
Пол был связан с двигателями «Индикара», и он знал Роджера Пенске. Мы позвонили Роджеру и спросили, будет ли он заинтересован в новом двигателе для «Индикара». И он ответил: «Да, звучит интересно. Пришлите мне бизнес-план и график». Мы написали бизнес-план и расписание от руки, и он проявил интерес.
Он прислал юриста, чтобы тот попытался заключить с нами контракт, но это было не совсем то, что мы хотели, - контракт о создании совместного предприятия. о он был слишком ограничивающим. А потом адвокат захотел, чтобы мы приехали в Штаты. Я сказал: «Ни за что, это слишком дорого - у нас нет денег! В итоге они сказали: «Хорошо, мы оплатим поездку»». И мы с Полом отправились туда в воскресенье и встретились с Роджером в Нью-Джерси, где он тогда жил, в четыре часа дня. И тогда он сказал: «В чем проблема? Что вам здесь не нравится?». Мы ответили: «Ничего». Он сказал: «Хорошо, давайте отложим это в сторону. Чего вы хотите?».
Мы пришли к соглашению, что Пол и я будем иметь по 25 %, Роджер - 50 %, он найдет производителя и отдаст ему 25 % из своих 50. На этом все и закончилось. А потом он сказал своему адвокату: «Хорошо, составь контракт на эту тему». Так мы и начали.
ТК: Как долго длилась эта встреча?
МИ: Это длилось неполных два часа.
ТК: Итак, вы заключили сделку - фактически с нуля, потому что вы отказались от предыдущих контрактов - за два часа, чтобы основать компанию, которая впоследствии будет доминировать в мире автоспорта в течение 40 лет. Как необычно.
МИ: Это было потрясающе. Очевидно, что Роджер - просто фантастический человек. Он просто принял решение.
Мы начали в январе 1984 года, а в октябре 84-го он нашел для участия компанию «Шевроле».
ТК: А потом вы никогда не оглядываетесь назад. Расскажите нам о сложностях «Индикара», ведь вы выиграли свою первую гонку в 87-м году в Лонг-Бич вместе с Марио Андретти. Но насколько сложным был процесс достижения этой цели?
МИ: Это было довольно сложно. Очевидно, что нам пришлось начинать с нуля. У нас была машинная мастерская Пола. Я работал дома, работал у него, что-то делал, что-то мастерил. Затем мы составили планы фабрики, нужно было найти место, и, очевидно, Пол в то время тоже жил в Бриксуорте.
Через три месяца у меня было достаточно схем и базовых проектов, чтобы нанять двух чертежников, которые помогали. Потом мы арендовали офис в Бриксворте и вчетвером разрабатывали все чертежи и планы, пока строилась фабрика.
ТК: Когда вы впервые поставили двигатель «Индикара» на испытательный стенд?
МИ: 16 мая 1985 года. По плану было 15 мая.
ТК: А, вы опоздали!
МИ: Испытательный стенд не запустился, поэтому мы опоздали на день.
ТК: Но вы приходите в «Индикар» и с самого начала становитесь конкурентоспособными. Вы выигрываете эту гонку в 87-м, а затем доминируете в «Инди-500» с 1988 года и далее. В какой момент «Формула-1» попала в поле вашего зрения?
МИ: Думал об этом в 88-м. И мы приступили к реализации концепции в 89-м. Опять же, Роджер Пенске поддерживал и финансировал ее. А потом появился Эдриан Ньюи, который спросил, сможем ли мы сделать для команды «Лейтон Хаус».
ТК: Который вы возглавили в 1991 году. Насколько важную роль сыграл Акира Акаги, босс «Лейтон Хаус». Смогли бы вы сделать это без него или финансирования Роджера было достаточно?
МИ: Нет, Роджер финансировал только начальную часть. «Лейтон Хаус» был важен в этом отношении, но это продолжалось недолго, потому что команда испытывала финансовые трудности. Так что средства больше не поступали.
ТК: Как вы думаете, почему Эдриан Ньюи пришел к вам?
МИ: Ну, у нас были довольно хорошие отношения. Мы работали вместе в «Ньюман Хаас» в 87-м. И я помню, что в Индианаполисе у нас была проблема с масляным баком. Мы сидели вместе в отеле и разрабатывали масляный бак или модифицировали масляный бак, который в то время был на «Лоле», и сделали так, чтобы он работал.
С того момента у нас завязалась дружба, которая длится до сих пор.
ТК: Как, по-вашему, этот V10 от «Илмор» 91-го года противостоял передовым моторам того времени – «Хонде» и «Рено»?
МИ: Я не думаю, что у нас были такие лошадиные силы, как у них, но мы были намного легче, чем они. Первый двигатель весил 126 кг, в то время как у конкурентов - 170 с лишним. Я сосредоточился на весе. Я просчитывал каждую шпильку, болт и гайку, чтобы убедиться, что мы придем к минимальному весу. Я планировал это сделать.
ТК: И это то, что Эдриан Ньюи увидел в вас, я полагаю?
МИ: Эдриану, очевидно, нравятся легкие двигатели, и это, безусловно, способствует повышению центра тяжести. У нас, вероятно, было много общего в этом отношении, и, конечно, создание очень маленького корпуса - это еще одно преимущество для конструктора автомобиля, когда он имеет такой корпус, что у него больше свободы для аэродинамики.
Я всегда очень хотел иметь низкий уровень теплоотдачи, потому что это уменьшает количество воздуховодов радиатора. Сам двигатель - это одно, но вы всегда должны думать о комплексе, о том, как он используется и какие вещи важны для аэродинамика. Очевидно, что, имея Эдриана, мы могли обсуждать эти вещи заранее во всех проектах, которые мы делали.
ТК: Да, я вижу, что у вас очень хорошие рабочие отношения. Как вы жили после того, как закончились деньги на «Лейтон Хаус»?
МИ: О, это было очень трудно. Мы с Полом решили финансировать его сами, чтобы продолжать работу, но с очень ограниченными ресурсами. У нас оставалось два сцепления и несколько передаточных чисел. В общем, везде приходилось идти на компромиссы. Но нам удалось даже набрать несколько очков с Иваном Капелли.
ТК: Шестое место на Гран-при Венгрии 1991 года. Что значило для вас это очко на чемпионате мира?
МИ: Очевидно, что это был большой шаг для нас. С теми деньгами, которые у нас были, и теми немногими деталями, которые у нас были, поехать и попасть в очки - это был большой шаг.
ТК: Насколько важны пилоты, когда речь идет о разработке двигателя?
МИ: Они важны в том смысле, что могут дать вам обратную связь. Очевидно, что управляемость - это всегда вопрос, который помогает гонщику показывать хорошее время на круге, так что у вас есть обратная связь по таким вопросам, и улучшения, которые вы можете сделать, помогают.
Но вам нужен пилот, который может присматривать за оборудованием. В первый год у нас была одна проблема, потому что мы все еще работали на клапанных пружинах, и поначалу была тенденция часто завышать обороты двигателя, что не способствовало выполнению программы.
ТК: Кто лучший пилот, с которым вы когда-либо работали?
МИ: В «Формуле-1» - это Мика Хаккинен и Кими Райкконен, а в «Индикаре» - это Рик Мирс.
ТК: Что выделяло Мику Хаккинена и Кими Райкконена?
МИ: От природы они были очень быстрыми. Они чувствовали небольшие различия, и если мы могли что-то улучшить, особенно в плане управляемости, если мы могли что-то улучшить, они могли дать вам хорошую обратную связь.
ТК: Вам нужен пилот для резервного копирования данных или что-то большее?
МИ: Данные - это важная часть. Мы смотрим на данные. Но и ощущение пилота важны. Они не всегда говорят одно и то же, но все равно полезно понимать чувства пилота. Но также нужно смотреть на данные и делать из них правильные выводы.
ТК: В прошлом мне рассказывали, что Мика Хаккинен был очень открытым человеком. Он был готов попробовать все. Можете ли вы вспомнить, как проводили с ним какие-нибудь экстремальные тесты?
МИ: Одним из экстремальных испытаний стало использование дополнительной педали тормоза. Она помогала проходить повороты, уменьшала недостаточную поворачиваемость, и он мог использовать ее очень эффективно. Еще одна вещь, в которой Мика был впечатляющим: «Помню гонку в Хоккенхайме, мы лидировали в гонке, а ему не хватило топлива, он не успел заправиться до конца. Ему пришлось экономить топливо, чтобы закончить гонку. И ему удалось снизить расход топлива примерно на 10 % и не потерять много времени на круге. Это было очень впечатляюще».
ТК: Если вернуться к вашему пути, то в 1992 году вы расширили поставки двигателей для двух команд: «Тиррелл» и «Марч». Каковы были плюсы и минусы поставок двум командам?
МИ: Ну, преимущество заключалось в том, что «Тиррелл» была вполне конкурентоспособной и компетентной командой, в то время как «Марч» находилась на грани провала. И с этой точки зрения, очевидно, для нас было большим преимуществом иметь вторую команду, чтобы понять, где мы находимся на самом деле.
А Кен Тирелл был очень порядочным человеком, потому что мы заключили с ним сделку 23 декабря позапрошлого года, и он сказал: «У меня есть много денег. Я могу платить вам столько-то за гонку». Мы пришли к соглашению, и оно сработало. И деньги приходили каждый раз, как и было обещано.
ТК: В том году у вас также была пара четвертых мест. Одно за «Тиррелл», другое за «Марч». Чувствовали ли вы в тот момент, что вас начинают замечать большие команды?
МИ: В то время у нас был запрос от «Макларена», что в какой-то мере удивительно, но мы не смогли предоставить двигатели. Мы были не готовы. У нас был интерес со стороны «Мерседеса», и у нас был интерес со стороны «Порше» в то время, потому что, очевидно, они участвовали в «Формуле-1» или имели амбиции перейти. Так что это придавало нам уверенности в том, что мы на правильном пути. Затем, очевидно, появилась вакансия в «Заубере».
ТК: Это открытие произошло благодаря «Мерседесу» или совершенно отдельно?
МИ: Это было отдельно, потому что я знал Петера Заубера, а потом он проявил интерес к «Формуле-1» после Группы C, и так мы и сошлись.
ТК: Поэтому швейцарцы объединились. Объединились. Вообще-то, это уже само по себе событие. Не было ли у вас соблазна обосноваться в Швейцарии? Почему мы в Бриксуорте, а не рядом с базой [«Заубера» в] Хинвиле, например?
МИ: Нет, попыток не было. Мы были вполне счастливы здесь, потому что у нас было достаточно земли, чтобы расширяться. У нас здесь были очень хорошие люди. И я думаю, что инфраструктура и люди - это самое важное, когда вы строите команду.
ТК: Поэтому вам нужно было находиться в самом сердце «Долины автоспорта» в Великобритании. Начинается сделка с «Заубер». Вы поставляете моторы им в 1993 году, в их первый сезон в «Формуле-1». Мы видим надпись «Concept by Mercedes Benz» на боковых понтонах. Расскажите нам о том, как вы сотрудничали с «Мерседесом» и как получилось, что они стали акционерами вашей компании.
МИ: 1993 год был важен в том смысле, что, очевидно, мы объединились с «Заубером». Но что касается «Индикара», то в 93-м году мы прекратили отношения с «Шевроле». Мы были довольно успешны в «Индикаре», и некоторые люди считали: «Ну, если мы успешны, почему мы должны тратить так много денег?». Они хотели сократить бюджет. И тогда я сказал: «Нет, если вы хотите сохранить наш уровень компетентности и конкурентоспособности, нам нужен бюджет». Поэтому мы прекратили сотрудничество с ними.
А потом в ноябре появился «Мерседес» и захотел участвовать с нами в «Формуле-1» и «Индикаре». Очевидно, что эта комбинация была просто идеальной. И тогда мы сказали парням из «Мерседеса»: «Хорошо, у нас будет специальный двигатель для Инди». И, очевидно, они были очень рады этому.
ТК: А в 1994 году вы победили в гонке «Инди-500».
МИ: Да. Их первый вход, по сути.
ТК: Кажется, Эмерсон Фиттипальди разбился, пытаясь обойти Эла Ансера-младшего, своего партнера по команде! Не представляю, что в это время говорили на пит-уолле!
Расскажите нам немного о толкающем двигателе. Он стоит возле офиса, где мы сейчас сидим. Это был единственный двигатель для одной гонки – «Инди-500» в 1994 году. Вы увидели какую-то лазейку в правилах? Что заставило вас разработать один двигатель для одной гонки?
МИ: Это не было лазейкой. Автоклуб Соединенных Штатов [который в то время курировал «Инди-500»] решил, что, поскольку «Бьюик» не совсем удачно проводит гонки из года в год, они смягчили правила. А после «Инди-500» в 93-м они сказали, что блок свободен, головка свободна, все теперь свободно. Единственное, что вам пришлось сохранить, — это концепцию толкателя — центрального толкателя распределительного вала и клапанов на цилиндр.
После гонки, когда мы увидели новые правила, мы встретились с Роджером Пенске и сказали: «Мы должны построить такую машину». Он спросил: «Как вы думаете, сколько мощности вы получите?». Мы ответили: «Более 940 лошадиных сил, гарантированно, и он поместится в том же пространстве, что и нынешний гоночный двигатель». Он сказал: «Хорошо, давайте. Давайте сделаем это».
Мы собрались вместе, спроектировали и изготовили его за шесть месяцев. Потом три месяца на разработку. Поехали в «Инди»: поул, победа в гонке, а потом в музей.
ТК: Вы сказали 940 л.с. Что вы получили на самом деле?
МИ: 1024.
ТК: И о каких скоростях идет речь?
МИ: Скорость на прямой была феноменальной. Мы пересекли финишную черту со скоростью 412 км/ч. У них пробуксовывали колеса на третьей передаче. Они должны были быть осторожны!
ТК: И уже не в первый раз: ты был слишком хорош, и тебе запретили это делать. На следующий год Пенске вернулся в «Инди-500» и не прошел квалификацию. Так что это настоящий комплимент в ваш адрес, но, полагаю, Роджер был не в восторге?
МИ: Нет. Другое дело, когда мы появились в «Инди» с этими машинами и двигателем. Очевидно, мы держали все в секрете, пока могли. Пенске тайно тестировал машину в таких местах, как Мичиган, потому что эта трасса принадлежала ему, и в Назарете. Мы действительно могли держать все в тайне, пока не объявили об этом в апреле, прямо перед «Инди».
Другое дело, что я никогда не видел, чтобы гонщики улыбались после нескольких кругов так, как в то время, потому что, очевидно, у нас было на 200 лошадиных сил больше, чем у кого-либо еще.
ТК: Если вы гонщик, это будет воспринято на ура. Чтобы заключить сделку с «Мерседесом», им нужно было купить вашу компанию, или вы могли бы сделать это по модели Кена Тирелла - просто платить за гонки?
МИ: Нет, мы хотели, чтобы они были частью компании. Мы передали более или менее значительную часть акций от «Шевроле» к «Мерседесу», но это было важно, потому что первоначальный контракт, который мы заключили с ними был рассчитан на пять лет, что, очевидно, давало нам стабильность. Мы могли инвестировать, мы могли действительно двигаться вперед. Это было очень важно, потому что у нас была уверенность, что мы сможем смотреть вперед и делать необходимые шаги.
ТК: Итак, в чемпионате мира 1994 года вы финишировали восьмыми в составе «Заубера», отстав всего на одно очко от шестого места. Вы были разочарованы тем, что не остались в «Заубере» в 1995 году?
МИ: Нет. «Заубер» был отличной командой, и я думаю, что машина, которую изначально разработал Харви Постлетуэйт, была фантастической. Она хорошо выглядела. В ней было все. Это была просто фантастика. К сожалению, Харви ушел из жизни слишком рано, но это было блестящее место.
Но в то же время мы хотели быть впереди, и я думаю, что «Заубер» был не готов для этого. А «Макларен» в то время нуждалась в двигателе, и мы все чувствовали, что это, вероятно, лучшая база для достижения успеха в «Формуле-1».
ТК: Немного иронично, что они покинули «Косворт» и «Форд» в 93-м, чтобы присоединиться к вам в 94-м, учитывая, откуда вы и Пол пришли. Может быть, было несколько неловких разговоров по телефону для вас?
МИ: Нет, не совсем. Очевидно, что уход из «Косворта» был очень сложным, потому что мы оба наслаждались жизнью. Я многому научился, но в то же время мы чувствовали, что нам нужно вырваться вперед и заняться собственным делом.
ТК: Было ли ясно, что амбиции «Макларена» совпадают с вашими с самого первого дня?
МИ: Да, они были очень амбициозны. Очевидно, у них было несколько трудных лет до этого, и я думаю, что сочетание «Мерседеса» и «Макларена» и все спонсорские средства, которые у них были, были хорошей основой для создания чего-то.
А потом, очевидно, пришел Эдриан Ньюи.
ТК: Да, круг был завершен. Начало было немного тягучим. 1995 год был не самым гладким сезоном для вас, ребята. Почему он был таким сложным?
МИ: Возможно, машина была не очень хороша. Мы были не там, где нужно, с двигателем. У нас также были проблемы с надежностью. Думаю, мы должны были улучшить нашу игру.
ТК: А затем худшее из возможных завершений года - авария Мики Хаккинена...
МИ: ...в Аделаиде, это был большой удар, да. Другой большой проблемой было то, что Найджел Мэнселл не вписался в шасси. Не самый гладкий сезон.
ТК: Когда вы почувствовали, что все начало меняться и что в «Макларене» с начала 96 года все движется в правильном направлении? Или это заняло больше времени?
МИ: Я думаю, что 1997 год, когда все сложилось по-настоящему, а затем в 97-м, в августе, когда присоединился Эдриан, вы знаете, через несколько недель после этого вы уже могли видеть улучшения.
ТК: И вот тогда вам стало по-настоящему интересно с точки зрения дизайна. У вас появился бюджет, чтобы исследовать некоторые из экзотических металлов, о которых мы говорили ранее. Помнится, в то время вы говорили, что гонитесь за оборотами в минуту. Хотелось бы узнать, как высоко вы поднимали обороты двигателей в то время?
МИ: Мы разогнались только до 19 600 оборотов в минуту.
ТК: До чего вы могли бы дойти, если бы дело было только в оборотах?
МИ: Вы знаете, что верхний предел, конечно, мы могли бы превысить, 20 000, но я не видел в этом смысла. У нас меньшее отверстие, чем у конкурентов, и с этой точки зрения у нас были более высокие ускорения поршня и более высокая средняя скорость поршня. Это в какой-то степени ограничивало обороты. Но в то же время, я думаю, у нас было лучшее сгорание топлива, у нас была лучшая эффективность, потому что мы могли гоняться с меньшим количеством топлива. У нас был меньший вес, и это делало нас конкурентоспособными. При том же количестве топлива мы, вероятно, могли проехать на круг или два больше, прежде чем нам пришлось бы останавливаться.
ТК: Можете ли вы рассказать нам о некоторых силах, которые действуют, например, на поршни внутри гоночного двигателя?
МИ: На поршне мы получали ускорения до 96 G. То есть огромные нагрузки. Очевидно, что поршень из бериллиевого алюминия стал главным преимуществом, которое позволило значительно снизить силу, уменьшить трение, что значительно помогло.
ТК: Ух ты. Необыкновенно! И как много вы разрабатывали двигателей в течение года в то время? Двигатель, который вы взяли на Гран-при Австралии 1998 года, насколько быстрее он был бы к Гран-при Японии, завершающему сезон?
МИ: Почти в каждой гонке у нас было что-то новое. Это было непрерывное и очень агрессивное развитие. Выразить это во времени круга, наверное, сложно, потому что это сочетание стольких факторов, но очевидно, что на динограмме, год за годом, мы увеличивали производительность примерно на 24 лошадиные силы. Это почти прямая линия, идущая вверх и вверх.
ТК: Что происходит в вашем мозгу за это время, что вы способны увидеть, где вы можете добиться успехов, или это всегда было очевидно, и все дело в нехватке времени, как и во всем остальном?
МИ: Да, это в какой-то степени ограничение по времени. В то время у нас было достаточно людей. Мы могли почти все делать своими силами. У нас была очень быстрая реакция. У нас было слишком много разочарований из-за того, что поставщики задерживали поставки или отказывались от них. Мы с Полом очень рано решили, что хотим производить почти все своими силами.
ТК: Так что в январе вы уже знали, каким будет путь развития, и нужно было только найти время, чтобы внедрить эти разработки, которые позволили бы получить на 24 или 25 лошадиных сил больше в конце года.
МИ: Я бы не сказал, что мы увидели прирост в 24 лошадиные силы в конце года, но у нас было много вещей, которые затем привели к 24 лошадиным силам. Это всегда одно и то же. Это эффективность сгорания, потери на трение, все эти маленькие детали, которые можно улучшить, и тогда вы получите определенный прирост.
ТК: В этот пиковый период конца 1990-х годов сколько человек работало у вас в Бриксворте?
МИ: Мы достигли пика в 504 человека.
ТК: И сколько двигателей вы будете производить в течение 12 месяцев?
МИ: С разработкой и гонками? У нас получилось около 154 двигателей. Это и восстановленные, и не новые двигатели. Только «Формула-1». «Индикар» был не таким требовательным. В год мы выпускали около 45 двигателей, но там было несколько команд.
ТК: Это сложный бизнес. Я вижу как логистику, так и технический аспект. Марио, можно ли сказать, что те мировые титулы, завоеванные Хаккиненом в конце девяностых, были высшей точкой в вашей карьере?
МИ: Да, безусловно. Это, безусловно, стало ярким событием и облегчением, поскольку мы работали над этим и смогли этого добиться. Уверен, вы помните, что последняя гонка в Сузуке была такой напряженной. У нас был [соперник по титулу] Михаэль Шумахер на первом ряду и Хаккинен на первом ряду. Я очень хорошо помню, что Хаккинен явно немного нервничал и по какой-то причине перед стартом, стоя на решетке, нажал на педаль газа и на несколько секунд загнал двигатель в ограничитель!
ТК: Это на старте Гран-при Японии 1999 года, соперник по чемпионату в двух метрах слева от него?
МИ: Я не мог поверить!
ТК: Вы спросили его, почему он так поступил?
МИ: Нет, я не спрашивал. Это было душераздирающе, знаете ли. Тогда тебе придется участвовать в гонке!
ТК: Сердце во рту на протяжении 53 кругов.
МИ: Да.
ТК: А чувство облегчения, которое вы испытали, когда Хаккинен пересек линию и выиграл титул, - просто опишите, что вы чувствовали.
МИ: Весь мир свалился с наших плеч. Я имею в виду, это было просто фантастически. Это было просто потрясающее чувство. Помню, после гонки мы все выкурили по сигаре, потому что это было просто фантастическое чувство. Мы все сидели и наслаждались сигарой. Большинство из нас все равно не курили!
ТК: Но вы говорите, что эти чемпионаты «Формулы-1» значат больше, чем что-либо другое, для такого человека, как Роджер Пенске, неужели масштабы того, чего вы достигли в «Формуле-1», вызвали у него такой же резонанс?
МИ: Абсолютно. О, да. Он был очень рад. Роджер - такой сторонник автогонок. Он, безусловно, наслаждается успехом, будь то там или у нас в «Формуле-1». Он всегда оказывал нам огромную поддержку.
ТК: И даже сегодня он принимает активное участие? Вы часто с ним разговариваете и сегодня?
МИ: Да, мы по-прежнему поддерживаем связь. Мы регулярно созваниваемся по телефону. И он по-прежнему, даже в свои восемьдесят с лишним лет, полон энергии.
ТК: Не успели вы покорить вершины мировых титулов с «Маклареном», как ваш деловой партнер Пол Морган погиб в авиакатастрофе летом 2001 года. Это был сокрушительный удар для всех, кто знал Пола, но как вы сейчас вспоминаете тот период?
МИ: О, это было просто ужасно. Я имею в виду, что Пол держал мою спину свободной для дизайна и идей, и, конечно же, на меня легло бремя заботы обо всех вещах, что было очень болезненно.
Пол был таким замечательным человеком - динамичным, полным энергии. И он был так увлечен производством и подготовкой к работе. Для него ничего не было слишком сложным. И, очевидно, с этой потерей было очень трудно.
ТК: Где вы были, когда узнали о его смерти?
МИ: Я был на Гран-при Австрии. Да. Это случилось в субботу, кажется, 15 мая.
Ставим лайки, подписываемся!
Одно время на свадебных покатушках была популярна акробатическая съёмка. Было много экспериментов. Снимали и с пассажирского окна, и из верхнего люка, и из багажника. Привязывали стул к бамперу операторской машины, буксировали оператора на роликах, нанимали кабриолет. Появились даже некие кумиры молодых операторов. Самым известным из окрестностей Алма-Аты был парень из Чемолгана. Якобы, он вылазил из люка на крыше и перебирался в пассажирское окно не прерывая съёмку. Постепенно, мода сошла на нет. Появились другие стили. И вот, когда я уже и забыл про акробатику, выпал мне шанс...
Приехав на съёмку вторым оператором(крупный план, перебивки) от нашего продакшена, я узнал, что напарника искал тот самый Мурад(не уверен насчёт имени..). Был он жилистым мужиком лет 30-ти.
Когда кортеж тронулся, он пристроился впереди лимузина и начал съёмку высунувшись по пояс из люка. Затем вывесился из переднего пассажирского окна и продолжил съёмку держа камеру над асфальтом. Потом, как и обещалось, вылез из люка и залез в пассажирское окно ведя непрерывную съёмку. К этому времени, я плюнул на план своей съемки и снимал уже только Мурада. При этом, я всё время люто ржал. А посмотреть было на что! Он вывешивался со всех сторон в немыслимых позах. Каких? Пофантазируйте сами, но всё, что вы придумаете Мурад уже сделал. Как бы мне хотелось, посмотреть свои съёмки. Но плёнка сразу после банкета была отдана заказчику. То есть Мураду.
Как сказал мне сам Мурад, за всё время он разбил три камеры.
24X/636КМ, РЕЗУЛЬТАТЫ И ДАННЫЕ
За все время, что я на велосипеде мне удалось принять участие в около двух десятках дистанций 24 часа. Участвовал в разных форматах и различных условиях: соло, в команде, летом, зимой.
На данный момент мой лучший результат — 636 км. Это шестая попытка на кольцевой трассе: Томск — Новосибирск — Томск
Старт в 09—56, 18 июня
Финиш в 09.56, 19 июня
Соло/самоподдержка (без кп, без сна, без команды),
Время общее: 24 часа
Дистанция: 636 км
Время в движении: 21:36
Время на технические остановки: 2 часа, 24 минуты
Общая средняя скорость: 26.6 км/ч
Средняя скорость в движении: 29.4 км/ч
Набор высоты: 2144 м
Y — ULTRACYCLING
ULTRACYCLING или сверх длительные дистанции на велосипеде
В основе этой дисциплины в велоспорте есть две определяющих:
1) Дистанция, которую нужно проехать за минимально возможное время.
2) Время, за которое нужно проехать максимально возможное количество километров.
24 часа — одна из любимых моих дистанций, как ни странно, но это возможность хорошо отдохнуть, получить большое количество информации о себе (в физическом и психическом плане). Послушать лекции, музыку, да и пение птиц, понаблюдать за небом и природой в формате суточного цикла.
24 часа — это микроцикл вселенной, и тем более привлекательна эта дистанция. Движешься день, ждешь заката, наблюдаешь за звездами и Луной (если они есть), ждешь предрассветных сумерек и первых лучей Солнца. И все это время движешься как и небесные светила по кругу, по своему циклу. Мне кажется это прекрасным.
Задача, помимо того, что выстоять-проехать сутки, нужно проехать как можно больше километров. Время считается от старта до финиша. Можно спать, можно отдыхать.
Обычно я не сплю, а мои остановки почти все носят технический характер — покупка воды, туалет, выбросить мусор, связаться с родными, утеплиться, раздеться, смазать цепь.
Я стараюсь не думать о километрах и времени, когда еду, потому, что это очень большие цифры, и с трудом понимаемые для моего организма, я стараюсь ориентироваться на настоящий момент, любуюсь природой, слушаю лекции, дроблю дистанцию на простые отрезки по 50—100 км и когда проезжаю еще один отрезок, в голове щелкает что-то и так я перехожу к следующему отрезку. Больше всего я стараюсь не думать о километрах и тем более, сколько еще мне предстоит проехать.
ВЕЛОСИПЕД
Стоковая модель на Claris от Stels, полностью алюминиевый. Покрышки Continental 700х28, аэро-руль, шоссейные контактные педали. С собой: две тонкие камеры, лопатка, масленка (от капель для носа), шестигранники.
В этом году поставил вынос на 3 см короче, чем был, посадка с L преобразилась в М, тем самым уменьшилось напряжение моей спины, меня перестало растягивать, увеличился комфорт и управляемость.
Я передумал избавляться от этого велосипеда. В будущем соберу для него жесткие колеса и еще поработаю на нем в ожидании приобретения карбонового велосипеда. Пока работаю на том, что имею. Я так привык. Работать с тем, что имею в активе.
Мое напутствие: «Если ты задумался, что велосипед не дает тебе расти в спортивном плане, то посмотри рекорды по велоспорту вековой давности и начни тренироваться больше»
ЭКИПИРОВКА
Шоссейные туфли Shimano на размер больше. Ноги на размер распухают в момент заезда. Стельки. Беговые носки Asics — небольшая высота и уплотнения в районе пятки и носка. Не очень люблю классические велосипедные носки с высоким голенищем. Вело-джерси, велотрусы, трусы, летние бахилы, веложилетка, термо-футболка с длинными рукавами, два баффа, повязка на голову, два комплекта рукавов, два комплекта гетр, наколенники шерстянные, теплые носки, беспалые перчатки, беговые перчатки с пальцами. Шлем и очки марки oakley. Две бутылочки по 1 литру каждая.
Вся эта экипировка была задействована.
СУМКИ
Смартфонник на руле: салфетки, паспорт, карта, велокомп.
Зеркальная через раму «Cyclotech»: справа-велопринадлежности и часть электроники, слева-часть иллюминации и гели.
Бензобак «Velohorosho»: витамины, питание, иногда очки.
Подседельная «Ortlieb»: экипировка.
Подрамная «Кайлер»: еда, насос.
ЭЛЕКТРОНИКА
Марки SBS павербанк+шнур, пригодился, имеет огромный плюс, так как заряжает за считанные минуты. Телефон у меня подмерз к 500 км, пришлось заряжать.
Велокомпьютер: igpsport 320 — лучшее приобретение.
Телефон: в качестве связи и как плеер.
Наушники проводные.
ИЛЛЮМИНАЦИЯ
Два фонаря Fenix и Nite Ize закрепил на подседельной трубе. Так как год назад я потерял во время тряски один фонарь в этот раз я дополнительно прихватил их к трубе изолентой. Передняя фара Fenix 30.
Налобный фонарик Petzl — не пригодился. Возможно использовать как задний фонарь (имеет красный свет) и как фронтовое освещение. Не раз меня выручал. Работает на батарейках, что весьма удобно. На сложном рельефе используется как дополнительный элемент освещения и крепится на голове.
СТРАТЕГИЯ/ТАКТИКА
Дроблю дистанцию на отрезки: 105, 81, 75, 170, 130 и т. д.
Ориентируюсь на отрезки в 50 км (иногда работаю с 100 км). 50 км проехал, в голове щелкнула галочка, дальше 50, дальше….. Когда я участвовал в гонке Red Bull Siberian Extreme, мне было очень сложно выдерживать высокие темпы и изнурительные нагрузки, так вот каждый этап я ехал так: продержись еще 50 км, потом еще 50 км и так до финиша. Может эта цифра в голове у меня с этой гонки. Но разбивка большой дистанции на простые цифры мне очень понравилась. Маршрут разбиваю на часы и километры (по двум шкалам).
ФАЗЫ
Весь заезд/цель, разбиваю всегда на 3 фазы:
1) ВХОД: Подготовка (цель, планирование, проработка, тренировки, стратегия, тактика, риск-менеджмент).
2) ЦЕЛЬ (квалификация, основная работа, достижение цели при минимальный рисках).
3) ВЫХОД: ВОССТАНОВЛЕНИЕ (выход из цикла работы и восстановление, плавный переход к другой цели)
ОСТАНОВКИ
105 — покупка воды и туалет, выбросил мусор
184 — покупка воды, туалет, выброска мусора, смазка цепи
255 — покупка воды, слоек, туалет, выброска мусора, связь с родными
280 — туалет
410 — туалет, повесил фонари, утеплился
422 — покупка воды, чая, эклеров, туалет, выброска мусора
500 — оделся, туалет, выброска мусора
548 — покупка двух пирожков
566 — покупка чипсов, туалет,
625 — разделся-переоделся, туалет
ПОГОДА
Средняя температура +14С, ночью опустилась до +1С, среди дня около 18—25С. Ветер постоянный и переменный. Ночью было зябко
ТРАССА
10 км разбитого асфальта от Мельниково и в районе Чилино 10 км ужасного асфальта. Часть маршрута по бетонным плитам.
РЕЛЬЕФ
Западно-сибирская низменность, с небольшими тягунами. Общий набор высоты 2144 метров
МЕДИЦИНА
Витамины, минералы, спиртовые и влажные салфетки. С собой беру таблетницу суточную — это коробочка разделенная на 4 части, очень удобная для суточного заезда. Чтобы не открывалась от тряски, пережимаю крышки резиновым шнуром (резинка для волос, взял тайно у жены).
ЖИДКОСТЬ/ СОЛЕВОЙ БАЛАНС
Выпил 9.3 литра жидкости: вода обычная (не из под крана) и вода минеральная и 0.3 литра чая с сахаром. Всего 9.6 литра жидкости.
В качестве электролитов в этот раз как и в предыдущем заезде в мае на 500 км использовал обычную пищевую соль в стиках по 1 грамму (что очень удобно, стики есть на озоне) 10 грамм соли употребил за сутки. Обычно я высыпал стик в рот и запивал на ходу.
У меня в качестве восполнения электролитов (водно-солевого баланса) имеются:
солевые капсулы,
шипучие таблетки для гидратации,
электролиты в виде порошка,
ампулы.
Все эти электролиты в разных формах имеет свои плюсы и минусы. Все их я опробовал на суточных заездах и других тренировках. На своем опыте дабы развеять мифы маркетинга, я решил показать, что главный электролит для организма это обычная соль (и сода)! Я очень подробно изучал этот вопрос, изучал составы представленные в спортивном питании и потребность организма в электролитах.
Лучше соли ничего нельзя изобрести. Чем хороши представители электролитов в спортивном питании, так это своей формой, разновидностью, вкусами, и дополнительными добавками.
Я не то, что ничего не имею против спортивных эквивалентов электролитов, наоборот, я их использую, люблю и покупаю, имею в запасе на все случаи жизни. Конечно, теперь я не куплю 100 солевых капсул за 3.000 рублей (а может и куплю, чего уж там), что эквивалентно 100 граммам соли, а буду использовать стики. Здесь как раз разгадка, как продать 1 кг соли за 30.000 рублей — поместите их в капсулы и убедите спортсменов, что это самая лучшая соль. Врачи же говорят: «соль есть соль!» Любая!
ПИТАНИЕ
Еда для меня должна быть не только энергетической, быстро усвояемой, но и вкусной! Еда должна пробуждать радостные эмоции. Мне не хватало утром горячей пищи на 550 км, так как я сильно озяб, найти ее я не мог, все было закрыто (нужно проработать этот момент). С каждым годом приходит понимание оптимального питания для меня. Я стараюсь пробовать что-то новое. В этом заезде — это сушеные бананы. Очень понравились. Нередко мне мама готовит батончик шоко-ролл. Часто я готовлю энергетические тосты из собственно испеченного хлеба с семенами и т. п.
Вот что я взял с собой и докупил по пути для этого заезда:
> Кедровый орех, 200—250 гр (брать больше). Нужно попробовать кедровый марципан от компании «Сибирский кедр». Тыквенные семечки тоже подходят, но в меньшей степени. Другие орехи и семена, что я пробовал (очень сушат и трудно усвояемые).
> Сушеное манго (неоднократно рекомендовано)> Сушеные бананы (брать больше).
> Сахарная курага (промытая и высушенная). Беру именно сорт «сахарная», тщательно мою и сушу пару дней на балконе. В этот раз не взял сушенный инжир, но он тоже очень хорошо мне подошел.
> Бублики (тралини, хорошие калории).
> 10 гелей по 30 мл от POWERUP (одни из немногих гелей, которые подходят моему организму). Быстрая энергия, приятный вкус.> Желейные мармелад (из сети «Ярче», закупаю пачками, беру разные типы и марки).
> Спортивные желейные конфеты от компании GU.
> Много батончиков: аналог твикс, баунти, сникерc (сеть «Мария-Ра»).
На 250 км купил 6 сырных слоек. На 420 км купил два эклера с черным чаем (съел тут же на кассе, пока рассчитывался).
На 548 км купил два пирожка (а надо было 4—5 брать).
На 566 км купил пачку чипсов лейс (Можно было бы обойтись без них).
Все спортивные брендовые батончики, которые я пробовал (более 10 брендов разных типов, около 20—30 разновидностей), ни один не подошел, чтобы я мог его есть долго и с удовольствием. Я старался их просто есть через силу, без удовольствия и радости, но это оказалось большим минусом.
Еда должна помогать мне во время заезда. Она должна быть вкусной, энергетической, быстро давать энергию, пробуждать радостные эмоции.
В большей степени, все это поедал на ходу (кроме еды на технических остановках). Перед заездом все питание укомплектовал наиболее удобно для меня. Боковой кармашек служил для оберток, фантиков.
НОЧЬ
Очки снял где-то в 22—30. Ночь короткая и светлая. Сонливости не испытывал.
ПОПА
Самый частый вопрос, всегда касается попы. Я использую самое обычное седло, спортивное стоковое. Марки его не знаю. Седло важно, но его степень сильно завышена. Седло как и другие элементы не должны быть культом. Культом должны стать тренировки и цель. Для девушки подобрать седло сложнее, из-за анатомических особенностей. С мужиками проще.
Комфорт попы на таких заездах, это совокупность факторов:
1) Удобная посадка седла.
(важно выставить горизонталь и вертикаль, если у вас есть рядом байкфиттеры — обратитесь, или изучите сами байкфит, это то на чем не нужно экономить время и деньги, если вы на велосипеде и желаете результата и комфорта)
2) Хорошая ткань в экипировке.
(качественный памперс, велотрусы, вторая вещь, на которой не нужно экономить, некачественный памперс ведет к большим проблемам в виде натертостей и т.п.)
3) Степень тренированности.
Попа — это мышца! На велосипеде мы хоть и сидим, но у нас задействованы все мышцы организма при езде, и попа не исключение. Так скажем «мягкая попа» будет больше страдать, испытывать ударную нагрузку.
4) Гигиена.
Мази, протирание салфетками, бритье интимное зоны и т. п. В гонках не редко надевают два памперса-трусов сразу В длительных гонках в определенный период перестают работать любые методы по устранению дискомфорта, болей натертостей. На гонке Red Bull не спасало гонщиков ни карбоновое седло, ни самое топовое. Но спасали медики, которые клеили нам на попу силиконовые накладки.
СЛОЖНО
Самое сложное — это накопленная усталость, которая снижает среднюю скорость.
Самое сложное — это концентрироваться и отслеживать свое состояние в течении 24 часов, каждую секунду.
Самое сложное — быть компьютером.
Физически эти сутки дались довольно легко. Как ни странно может показаться, но тренировки, постоянная подготовка — решающий фактор.
Такие дистанции требуют огромной подготовки (фаза 1).
ЗВУК
Звук для меня важен также как и еда (топливо).
Большую часть заезда я был в наушниках (или в одном). Это защищает меня от шума машин и позволяет меньше раздражаться из-за шума. Хотя и с наушниками его хватает.
То, что в наушниках опасно ездить, считаю мифом. Ездить на такие дистанции так-то в целом опасное занятие). А как вы в машине едете, вы ведь тоже не слышите машины окружающие? А нужно ли их слышать вообще? Гораздо важнее — яркая иллюминация для велосипедиста и мозги конечно же.
Звук — это то, что занимает, отвлекает мой ум. Это пища для ума. Обычно я планирую на весь заезд, что буду слушать и в какой очередности. В моем активе: лекции, интервью, подкасты, музыка, песнопения. Заезд начинаю с песнопений (длится он в разное время от часа до 3х и более часов). Это моя настройка. Как начну, так и продолжу.
Скачиваю все это заранее с запасом, так как с некоторыми авторами-ведущими-лекторами ошибаюсь. Слушать их неинтересно и невозможно.
Есть много исследований по влиянию звука и музыки на спортсменов во время соревнований. Я еще на эту тему не углублялся, но на своем опыте заметил, что все это помогает.
СОСТОЯНИЕ НА ФИНИШЕ
У города собрал все пробки, светофоры, уже никуда не торопился, медленно катился к дому, заехал в цветочный, купил жене розу моих любимых «Pink Floyd».
Состояние было просто превосходное. Ноги не онемели (в предыдущей обуви из-за меньшего размера, пальцы прижимались и немели). Принял душ, перекусил, размялся, лег спать спустя 3 часа после финиша, поспал около 2 часов. Вечером поехали с женой на велосипедах кататься.
ВОССТАНОВЛЕНИЕ
Мое восстановление и его длительность зависит от следующих факторов:
1) Уровня моей подготовки (фаза 1).
Хорошая подготовка> меньший риск травм> меньше усталость/сильнее-выносливее организм
2) Интенсивность и распределение нагрузки, тактика и стратегия (фаза 2).
То как я распределяю свои силы на весь период цели, какую тактику и стратегию я выберу для ее осуществления.
3) Методики восстановления и их интенсивность (фаза 3).
То, как я буду помогать своему организму приходить в рабочее состояние.
РЕКОМЕНДАЦИИ И ЗАМЕЧАНИЯ К СЕБЕ
1) Пример с сильнейших. Учиться, изучать, читать, познавать.
2) Планку выше. Не боятся ставить выше.
3) Тренировки, тренировки, тренировки. Каждая в копилку.
4) Постоянно учиться: анатомия, физиология, питание, психология и т. п.
5) Оттачивать оптимизацию экипировки.
6) Прорабатывать сложные участки и горячее питание.
7) Брать с собой мазь в футляре от линз (микро дозировка)
КАК ЭТО БЫЛО
Перед стартом утром хорошо моюсь, смываю жирную пленку с тела, натираюсь кремами, маслом, закапываю в глаза капли, бинтую большие пальцы ног тейпом, стригу ногти, кушаю, много пью с самого утра и стараюсь настроиться на спокойный лад. «Не думать о времени, не думать о километрах, не считать километры, дробить маршрут на простые маленькие части».
Замедляюсь. Этого требует дистанция. Замедлиться. На скоростях за сутки можно сжечь себя, я это знаю уже на опыте, поэтому стараюсь утихомирить мозг. Трепет или нервы меня не оставляют в покое, все как в первый раз, будто перед экзаменом. Велосипед, экипировка, бутылочки с жидкостью — приготовлены с вечера.
По сути, нет ни времени, ни километров. Есть только данный момент, и самая трудная задача — концентрироваться, не терять его из вида. Это самый важный критерий. Назвать это можно как угодно — осознанность например, но мне ближе название — высшая концентрация внимания на собственном физическом психическом состоянии.
Я знаю, что один единственный километр способен меня уничтожить. Поэтому никогда не считаю километры и часы (часы все же иногда считаю). Моему мозгу сложно осознать эти страшные цифры, и поэтому я стараюсь не будоражить его этими цифрами. «Крути, а время сделает свое время» — настраиваюсь я. По времени ехать немного проще. Но и оно не важно.
Выхожу из дома, включаю компьютер и медленно выезжаю из двора, несколько километров я еду через город, стараюсь не спешить и не торопиться.
«Как начнешь так и продолжишь» — это касается темпа физического и мыслей. Мыслей за 24 часа много. Я стараюсь их опередить. С самого старта включаю в наушниках сербское церковное пение. Большую часть дней в путешествиях в начале каждого дня я имел добрую привычку — начинать первые километры с прослушивания монашеского пения или церковных композиций. Слушал на разных языках. Это была самая лучшая и добрая привычка. Я стараюсь ее оставить и в привычной жизни и сейчас когда стартую ультра-заезд. Пение позволяет мне отстраниться от соревновательного темпа, от блажи ума и помогает утихомирить, примирить внутреннее состояние свое. Это всегда работает. Пускай будет это моей слабенькой молитвой.
Начал хорошо, крутится легко, погода не такая жаркая, начинаю есть минут через 15 от начала движения. Все по плану, все по графику. Крути и крути. Все 24 часа мне требуется поддерживать свое физическое состояние, контролировать водно-солевой баланс, следить за пульсом, отслеживать темные мысли, распределять силы на всю дистанцию, сохранять энергию и многое другое. Кажется, что датчиков не хватит на все эти маркеры. Но мозг делает свое дело.
Еду с хорошим темпом, по отсечкам понимаю, что успеваю проехать 100 км за менее, чем 3 часа. Но это быстро для такой дистанции, замедляю темп. 3.01 часа, первая сотка в копилке.
Первая остановка в Кожевниково на 105 км. Расчет по секундам. Бегу в туалет, забегаю в магазин покупаю полтора литра минералки, выпускаю из нее газ, заливаю в бутылки, выбрасываю фантики в мусор, карманы на спине заполняю едой. На остановке стараюсь не тратить и лишней секунды. Чем дольше стоишь, тем больше теряешь энергию.
Кручу дальше. Пение закончил, начинаю слушать лекции. Их у меня много, но не все будут радовать. Следующая остановка — Базой. 185 км. Темп хороший. Все по секундам: туалет, выбросить фантики, бутылка минералки, попить, сообщения родным, еда в кармашки и в рот большими дозами, мажу цепь.
Еду дальше. Поочередно слушаю лекции и музыку для разнообразия. Скала, 255 км, закупаюсь слойками, туалет, вода.
Еду дальше. На 280 км выезжаю на Транссиб, до +-450 км меня ожидает большой трафик. Хорошо еду, поэтому пропускаю свой привычный чек в Мошково на 350 км. Перед Болотное снимаю очки, включаю фары, и начинаю утепляться, заезжаю в кафе у Болотное на 422 км. Съедаю во время покупки два эклера, беру воду, горячий чай, одеваюсь и еду дальше, хочется быстрее покинуть Транссиб.
С 465 от Юрги, начинаю мерзнуть, приходится останавливаться одеваться, утепляться, температура падает резко до +2. Зябко. Энергия тает.
Въезжаю в город на 550 км. Все кафе закрыты, магазины не работают, время около 5—6 утра. Беру два пирога на АЗС, а нужно было штуки 4 брать, а лучше 6 и два кофе с молоком и четырьсмя ложками сахара пожалуйста.
Еду добирать расстояние, до отсечки 24 часа, еще около 4 часов. Ломить уже не хочется. В свои лимиты вхожу. Понимаю, что доберу и 600 км и 629 км — мой лучший результат на этой дистанции.
Уезжаю к Зоркальцево, в магазине беру пачку чипсов, сажусь под Солнцем и минут 30 сижу. Пью. согреваюсь. Тепло растекается по организму. Мозги начинают соображать и цепляться за километры. Это мне и нужно. Пора отыгрывать оставшиеся часы.
Крайние часы еду в бодром темпе, туда-сюда, километры летят, 600 км, 610 км, становится очень тепло, раздеваюсь. Перед Томском попадаю в пробку, не тороплюсь, так как задача выполнена с избытком. Да себе фору на следующий раз. Еду в цветочный магазин, беру розу, еду домой, захожу, ставлю отсечку 24 часа и 636 км. Через три часа ложусь спать на два часа. Вечером с женой едем кататься на велосипедах.
К.С. Всех ценю, уважаю, рад общению всегда конструктивному и радостному.
vk.com/velecot - здесь меня проще найти
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Оператор несёт ответственность за изобразительное решение фильма и фотографическое качество изображения, а также непосредственно участвует в создании спецэффектов.