Закрыв записную книжку Пахарев устало потёр лицо ладонями. Месяц выдался просто дико сложный и кажется следующий обещал быть не лучше. Дипкурьеры теряли людей, и их работа уже напоминала не банальную доставку корреспонденции из пункта "А" в пункт "Б", а специальные фронтовые операции. Они маскировались, отрывались от преследователей, вступали в перестрелки и избегали всяческих диверсий со стороны противника. Их молодое государство вело активную переписку с западными державами, и хоть на словах Советская Россия ими не признавалась, на деле все хотели торговать с ней. Но проблема состояла в том, что никто не хотел придавать переговоры огласке.
Это была четвёртая его командировка в Европу за месяц, и он был сильно измотан. Два дня назад в специальном отделе ему объяснили, что последняя доставка будет исключительно важной и стоит ожидать осложнений. Именно поэтому их группа была усилена Беком и получила дополнительный запас пистолетных патронов, две гранаты и карабин с боезапасом. Ну а перед самой посадкой на поезд их ждал сюрприз. ГПУ доставили на вокзал мужчину в наручниках и наволочкой на голове, которого нужно было срочно отвезти в Лондон, чтобы он там кого то опознал. Василий Викентьевич было сослался на ответственную миссию, угрозу нападения, но услышан не был. В конце концов, приказы не обсуждают, их выполняют.
- Николай! - повысив голос, он постучал в стенку соседнего купе. - Приведи ко мне этого Князева и чая нам налей.
Через пару минут Пономарёв завёл в купе высокого, хорошо сложенного мужчину, около сорока лет в офицерском френче, без погон.
- Сними с него наручники.
Чуть простоватое лицо Николая, непривычное к эмоциям, выразило удивление.
- Вы уверены Василий Викентьевич?
- Уверен, уверен и дверь закрой. Нам поговорить надо.
Пожав плечами, Пономарёв выполнил приказ и отправился за чаем, а Пахарев повернулся к сидящему напротив него. Офицер улыбался в короткие усы пшеничного цвета и его ярко голубые глаза задорно сверкали. Он совсем не изменился.
- Я чуть не выдал себя, когда с тебя наволочку сняли. Сколько лет мы не виделись шесть? Семь?
- Восемь, ротмистр. А ты изменился. Заматерел.
Мельком взглянув в зеркало на двери купе, Пахарев мрачно улыбнулся в ответ.
- Скорее постарел, Вадим. Но ты выглядишь прекрасно.
Они крепко обнялись как старые добрые друзья и боевые товарищи, которыми на самом деле и были.
Стаканы с чаем в серебряных подстаканниках весело позвякивали, вторя движениям катящегося вагона, а они всё говорили и говорили, наслаждаясь обществом друг друга.
- Куда ты пропал? Что делал после семнадцатого года? Мы с Саблиным грешным делом думали, что тебя уже и в живых то нет. Рассказывай.
Подавшись вперед, и не забывая прихлёбывать из стакана, Князев охотно отвечал на сыпавшиеся, на него вопросы.
- Ну, о моих приключениях можно роман приключенческий написать. Вот тебе крест. После революции вашей я сразу понял, что братская кровь польётся рекой и решил покинуть отчизну. На время конечно, пока она в разум не вернётся.
- В Европа подался?
- Нет, не угадал. В Китай.
Надкусив дольку лимона, только что выловленную из стакана, Пахарев удивлённо поднял брови.
- И что ты там забыл?
- Мы с приятелем служили телохранителями у тамошнего императора. У них там, видишь ли, огромные проблемы с доверием к соотечественникам и на бывших царских офицеров большой спрос. Служили мы честно, пару-тройку покушений предотвратили на его высочество, а другой раз пришлось даже осаду выдержать. Постреляли из пулемёта немножко, гранаты покидали, в общем, всё как обычно. Вот только напарнику моему повезло меньше и он погиб. Меня эта участь славу богу избежала.
Пахарев помешивая ложкой сахар в стакане, не перебивая, внимательно слушал собеседника. И думал о том, что Вадим всё же изменился, просто перемены эти простому взгляду не заметны. В уголках глаз бывшего поручика появились гусиные лапки морщин, и даже поведение стало немного нервным, суетливым.
- И что дальше? Император то тебя хоть отблагодарил?
- А как же, целый саквояж золотых монет отсыпал. Всё честь по чести. Семье погибшего товарища я долю с надёжным человеком отослал, а затем решил поехать в Южную Америку, ну так сказать проветриться, отдохнуть.
- Что-то не вижу загара, трости и костюма тройки от дорогого портного.
- Ты наблюдателен. До земли обетованной я так и не добрался. Перед посадкой на корабль, то ли в предвкушении будущих удовольствий, то ли ещё чего, разморило меня. Заснул я прямо в зале ожидания и так крепко погрузился в объятия Морфея, что не почувствовал как саквояж мой воришки то, и умыкнули.
- Вот те на. И куда ты подался?
Грустно улыбнувшись и бросив в пустой стакан ложку, Князев, вздохнув, продолжил рассказ о своих мытарствах.
- Отправился я во Францию к дальнему родственнику. Думал с жильём и работой он мне поможет. Но и здесь ошибся. У него своих забот был полон рот. Не стал садиться ему на шею и отправился на вольные хлеба. Работал телохранителем у одной глупой бабёнки, водителем у французского чиновника, жокеем и даже в во Французский легион почти завербовался, правда, в последний момент передумал. Надо сказать эти мрази отвратительно относятся к русским, будто забыли кто их в 1914 и 1915 году от гансиков спас.
- Наслышан об этом. Но ничего дай срок и всё изменится, - успокоил товарища Пахарев, доставая из кармана мятую пачку сигарет.
- Поживем, увидим, - Князев закинул ногу на ногу и достав из кармана френча тряпку протёр и без того чистый сапог.
- Всё такой же чистюля?
- А как же. А можно ещё чаю? Или у вас конвоиров потчевать заключённых не принято?
- Принято, принято.
Отдав соответствующее распоряжения, Василий Викентьевич понизил голос и задал собеседнику давно мучивший его вопрос.
- А как ты угодил в ГПУ?
- Ну, пару месяцев я слонялся без работы. Повздорил с последним нанимателем. И тут на меня вышла одна замечательная компания которая предложила мне кучу денег, если я докажу ненависть к большевикам захватившим мою Родину.
Пахарев слушал товарища внимательно понимая, что вторгается в сферы ему недоступные. ГПУ шутить не любило и секреты свои оберегало ревностно и будь на месте Князева кто-то другой, разговор на этом бы и закончился, но Вадим не мог быть врагом, а значит нужно дослушать его, и что-нибудь посоветовать.
- Доказал?
- Доказал. Да они не слишком в этом и нуждались. Навели обо мне справки и успокоились.
- И что за работа?
- Теракты на территории Советской России. Дали мне в подчинение трёх придурков, кучу динамита, денег на карманные расходы и приказали запустить в небо пару заводиков национального масштаба.
- Надеюсь, не согласился?
- Согласился. Но как только вступил на землю предков, перестрелял своих подельников и явился в ближайшее отделение милиции. С чистосердечным признанием так сказать.
Пономарёв принёс ещё чаю, и как только закрылась дверь купе, Пахарев наклонился к Князеву и негромко произнёс:
- Заказчиками были англичане?
Разгладив усы и облизав вынутую из стакана ложку, собеседник, чуть помешкав, ответил:
- Ваши контразведчики думают, что да. Я тоже склоняюсь к этой мысли, правда, человек меня вербовавший косил под итальянца. Но им то зачем?
- Везут его опознать?
- Догадлив ты Василий Викентьевич, ничего от тебя не скроешь.
Поезд качнулся и остановился. Пару капель чая из стакана Пахарева пролились на стол, образовав на белоснежной скатерти маленькую лужицу.
- Ты уж извини Вадим, но помочь я тебе сейчас не смогу. Посоветую только сотрудничать и не делать глупостей, - пряча стыдливо глаза, сказал он Князеву. - Через пять дней буду в столице и уж там подниму все свои связи. Саблина подключу если надо, он сейчас большая шишка. Кстати работает в Лондоне.
- Да брось ты, я же всё понимаю. Не маленький ...
Дверь купе открылась, и Пономарёв со Смирновым с пистолетами в руках вошли внутрь.
- Василий Викентьевич кажется у нас проблемы.
Вытащив из-под подушки "Браунинг" Пахарев второй рукой автоматически проверил запасные магазины в кармане пиджака.
- Докладывай.
Одевая на Князева наручники, Смирнов пояснил:
- Прибыли на станцию. На перроне никого нет. Стоим уже лишние две минуты. Из здания тоже никто не выходит. Похоже на засаду.
- Где Бек?
- Пытается добраться до машиниста.
Пахарев не нервничал, ведь в подобную ситуацию он попадал не впервые. В его мозгу быстро прокручивались все возможные варианты угрозы. Взвесив все за и против, он чётко, по-военному начал отдавать приказы.
- Быстро вооружиться и взять дополнительные магазины. Князев остаётся здесь. Дверь в купе закрыть. Пономарев твоё место снаружи в коридоре. Смирнов и я занимаем места, в разных концах вагона контролируя выходы и входы. Ждём Бека и пока ничего не предпринимаем. Почта при мне. Помните, что она ни в коем случае не должна попасть в чужие руки.
Сунув папку с документами за пазуху, Пахарев кивнул Князеву и вышел из купе.
Внимательно изучая станцию за окном, Василий Викентьевич вынужден был согласиться с выводами подчинённых. Это без сомнения была засада. До Лондона всего три часа и для нападавших это последний шанс на успех.
Словно в подтверждение вдалеке раздался пистолетный выстрел, затем ещё два. По крыше вагона затопали тяжёлые шаги. Что-то мелькнуло, и возле входа в вагон на землю спрыгнул растрёпанный Бек. Резко рванув на себя дверь, он прыгнул внутрь и только чудом избежал вонзившейся рядом с ним пули. Смирнов захлопнул дверь и повалил товарища на пол тамбура.
- На корточках Пахорев приблизился к Беку.
- Что там Сергей?
Смахнув капли пота со лба, дипкурьер доложил:
- Станция захвачена неизвестными. Они группами скопились справа и слева от входа на перрон. В кабине машиниста вооружённые люди. Заметили меня и сразу начали стрелять. Мне бы конец, да я по крыше обратно добежал.
- Сколько их?
- Я насчитал человек двенадцать. Но возможно кто-то ещё внутри здания засел.
Пахорев взял у Пономарёва протянутую ему гранату и спрятал в карман брюк. Он уже принял решение, и план его, хоть и самоубийственный, был единственно верным в сложившейся ситуации.
- Сейчас быстро бежим через вагоны к паровозу, вычищаем кабину машиниста и полным ходом в Лондон. Вы трое этим и займётесь. Это наш единственный шанс. Иначе они пойдут в атаку и нам конец. Здесь остаюсь только я.
- Но Василий Викентьевич запротестовал Бек, это же ...
Резко взмахнув рукой, Пахарев прервал подчинённого.
- Это приказ. Граната при мне, если, что я подорву почту. Выполнять.
Все знали, что спорить с начальником бесполезно. Стараясь не мелькать в окнах вагона Бек, Смирнов и Пономарёв шеренгой потянулись к выходу. И тут по ним ударила оглушающе громкая, длинная очередь из пулемёта.