Загружается чартер в сторону южных морей, в которых русские давно уже обмывают ноги, а некоторые, по долгу государевой службы, даже и сапоги.
Стандартно приветливая стюардесса встречает пассажиров у открытого люка, держит, как положено, руки за спиной и нажимает там незаметно на кнопку примитивного механизма для подсчета загруженных на борт голов. Этот творческий процесс передо мной прервал какой-то угрюмый с виду тип, приставший к ней с расспросами. Хлестаемая осенним дождем средне-русской природы, толпа на трапе взбунтовалась по поводу задержки, и мне пришлось достаточно резко продвинуть чрезмерно вопрошающего пассажира в салон. Оказались мы в креслах на одном ряду номер 12. Внимательно осмотрев соседа, определяю, что внешность он имеет весьма интеллигентную, сдобренную высшим образованием советского образца. Замеченную мною ранее угрюмость ему придавал суровый и пронзительный взгляд выцветших глаз, а также крупно нарезанные черты лица, короткая стрижка под нулевку и трехдневная небритость. Портретное описание незнакомца завершалось созерцанием достаточно грузной фигуры с хорошо развитыми плечами, начинающимся животиком и длинными руками, отчетливое движение которых выдавало длительную физическую тренировку.
– Прошу меня извинить, – решаюсь я на разговор, – сзади публика напирала, пришлось так неаккуратно Вас поднадавить.
– Совсем непрофессиональный экипаж, не могут толком ответить, потому я и задержался на входе, – отвечает сосед, принимая тем самым мои извинения, и продолжает, – хотел уточнить, будем ли лететь над морем, не штормит ли море, есть ли на борту спасательные жилеты, какая температура воды и сколько времени можно продержаться на плаву.
– Да кто же на это даст точный ответ? Садясь в самолет, приходится во многом уповать на провидение и на судьбу, – отвечаю я с философическим уклоном.
- А я вот люблю, когда всё исправно, когда всё на своем месте, и чтобы точно и без сюрпризов, - ворчит со-сед, вытаскивая из пакета бутылку водки.
– Добыто в дьютифри? – интересуюсь я.
– Ты, случаем, не медик? Хотя чё спрашиваю, видно, что мало учился, а самомнение так и из тебя и прёт, наверное, ты менеджер, – сосед мимоходом и без обиняков прошелся по моей личности.
– Ну, зачем же так, с ходу обзывать нехорошим словом, – пытаюсь сделать обиженный вид, – я не менеджер, я специалист.
– Это в каком деле?
– Химия, конкретно – синтез высокомолекулярных соединений, из которых делают волокна для нитей и ткани, – я отважно отвечаю на вызывающий вопрос.
– Это хорошо. Тогда ты должен знать, что такое этиловый спирт и его возможности, – заключает сосед, не-сколько раз щелкая ногтем по наклейке бутылки.
– Этанол, формула C2H5OH, в общем – алкоголь, при употреблении внутрь действует на организм человека специфическим образом – отвечаю я с лекционными интонациями в голосе.
– Вот, действует на организм… А нам это и надо.
Диалог наш прервался, так как завыли движки, корпус видавшего виды боинга глухо затрясся на стыках бетонных плит, тряска участилась до предела и вдруг резко прекратилась. Самолет, слегка проваливаясь в низких дождливых облаках, стал набирать высоту, сосед, в виду накатывания тошноты и заложенности в ушах, малость примолк. Взлет, к удивлению, быстро завершился, в окно заглянуло солнышко, стюардесса объявила, что можно расстегнуться.
– Так вот, надо нам снять взлетный стресс, для чего предлагаю исследовать содержимого этого сосуда, - продолжил сосед.
– Не…, я не буду…, спасибо.
– А зря. Ты вот химик, должен знать, что спирт – хороший растворитель.
– Весьма…
– А что такое нервы? – вопрошает и сам отвечает, – то есть нейроны, аксоны и прочая мозговая начинка - это сплошная электрохимия внутри клеток.
– Как-то так, – тут я про себя пытаюсь сообразить, кто же он по специальности.
– От волнения и стрессов вся эта электрохимия активируется и порождает в мозгах массу вредных соединений, которые и губят впоследствии человека, –- изрекает сосед.
– Кроме вредного, что-то и полезное создается, – замечаю, как мне кажется, вполне резонно.
– Если есть полезное, то оно нам не повредит, ни в каком виде. А вот с вредным надо кончать, а делаем это так: заливаем в организм порцию спирта, он все эти вредности в клетках растворяет и приводит эту возбужденную стрессами электрохимию в исходное равновесное состояние. Понял, химик?
– Убедительно, хотя и примитивно, – отвечаю я.
– Так если ты не будешь, то надо мне решать эту проблему, – заявляет сосед, делает жуткую гримасу смертельно больного человека и нажимает кнопку вызова стюардессы.
Появляется служительница небесной колесницы, сосед, сохраняя болезненную гримасу, что-то ей говорит на ухо, она спешно удаляется. После ее отхода больной начал быстро выздоравливать.
В салоне раздается тревожный голос стюардессы. Она вопрошает, есть и на борту врач-анестезиолог и просит такового подойти к ряду номер 12. Удивление от увиденного и услышанного не успело еще полностью проникнуть в мое сознание, как перед нами появился длинный, худой и сутулый тип с властным и, тем не менее, приятным выражением на лице.
– Кому нужна помощь? – спрашивает подошедший.
– Ты кто? – сурово, вопросом на вопрос, отвечает мой сосед.
– Анестезиолог, – вежливо отвечает сутулый тип.
– А я хирург! – и с радостно-просительно интонацией в голосе продолжает, – коллега, выручай, сам понимаешь, это профессиональная привычка, не могу пить водку без анестезиолога.
– С удовольствием, нет проблем, – расплывается в улыбке анестезиолог.
– Гражданин химик, – обращается ко мне хирург, – не мог бы ты пересесть в другой ряд, дай профессионалам снять стрессы и заодно поговорить по душам…
