Во время подписания соглашений, Сталин порой не желал быть "паровозом" и не подписывал первым документы с "союзниками" (Рузвельтом и Черчиллем).
Он знал, что его могут обвинить в авторстве и настаивании этого или других сомнительных документах.
ПыСы: прошу извинить за качество... 😞
Если бы вам сказали, что войны - это только победы и массовый героизма одной стороны, то вы бы логично засомневались в простоте такого подхода. И правильно бы сделали. В реальности всё куда запутаннее, особенно когда за кулисами стоят страны с различными амбициями и противоположными взглядами на настоящее и будущее мира. Так случилось и со страной Советов, чьи союзники (Соединенные Штаты и Великобритания) были скорее "друзьями поневоле", чем настоящими боевыми товарищами. Их совместные усилия действительно привели к триумфу над мраком нацизма, но дорога к этой победе была вымощена не цветами, а острыми шипами взаимного недоверия и недоразумений.
Наши и американцы в Германии в 1945 году
Разные цели, разные подходы
Как и в любой дружбе, были моменты, когда каждый тянул одеяло на себя. СССР хотел быстрее освободить захваченные территории и добить Гитлера, а вот западные ребята больше думали о том, как сохранить свои ресурсы и заодно разобраться с Японией (желательно чужими руками). Из-за этого возникало много споров о том, куда направить основные силы и кто должен взять на себя большую часть работы.
Добавьте сюда ещё и разницу в подходах к ведению боевых действий. Советские войска любили действовать массово, словно гигантский каток, сметающий всё на своём пути. А вот американцы и британцы предпочитали использовать более современные технологии и гибкие манёвры. Не то, что согласовать, а даже понять такие разные стратегии друг друга было непросто.
Английские и американские танки были в большинстве своём хуже советских, но на безрыбье и рак - рыба
И, конечно, доверие - тот самый фактор, который всегда играет важную роль. Сталин боялся, что западные друзья его кинут, и договориться с немцами за его спиной, оставив Красную Армию один на один с Гитлером, а то и подспудно помогая ему. С другой стороны, Черчилль и Рузвельт тоже не дремали, переживая, что Советы захватят всю Европу и установят там свой порядок. В общем, атмосфера была накалённая.
Когда всё-таки получилось сработаться
Но, несмотря на все эти проблемы, союзники всё же нашли общий язык и сделали несколько важных шагов. Например, открытие Второго фронта в Европе. Долго-долго СССР просил своих друзей открыть новый фронт, чтобы ослабить давление на Востоке. Союзники тоже не раз пытались сделать такой трюк (неудачный разгром в Дьеппе в 1942 и удачная высадка в Африке в том же году), и вот, наконец в 1944 году сумели-таки высадиться в Нормандии. Это событие сразу изменило ход войны. Причём не только для немцев.
А вот многие их самолёты даже превосходили советские. Например, нашим лётчикам очень полюбилась капризная "Аэрокобра"
Другим важным успехом взаимодействия стал знаменитый ленд-лиз - программа помощи от США, благодаря которой СССР получил кучу техники, оружия, еды и материалов. Без этих поставок Красная Армия наверняка бы справилась сама, но по ходу могла столкнуться с большими трудностями, особенно на первом этапе войны, когда советская промышленность только начинала восстанавливаться после эвакуации на восток.
Ну и, конечно, нельзя забывать про совместные операции, вроде битвы за Германию и войны с Японией в 1945 году. Здесь союзники показали, что могут работать вместе, даже несмотря на все предыдущие трения. Эти победы стали финальным аккордом войны и помогли окончательно уничтожить фашистскую угрозу.
В итоге можно сказать, что кооперация между СССР и его западными партнёрами была сложной, но по итогу успешной. Несмотря на все конфликты и недопонимания, они смогли объединиться ради общей цели - победить общего врага. Этот опыт показал, что даже при наличии больших различий, взаимного недоверия и разных политических взглядах можно найти точки соприкосновения и добиться успеха через компромиссы и понимание.
Так что, как говорится, иногда даже самые сложные отношения могут привести к чему-то великому.
Моя страна: мы с тобой союзники?
Соседняя страна: да, друг.
Моя страна: мы с тобой одной культуры?
Соседняя страна: да, брат.
Моя страна: мы верим в одних и тех же богов?
Соседняя страна: истинно так.
Моя страна: наши правители друзья?
Соседняя страна: конечно, как может быть иначе?
Моя страна: нас связывает множество династических браков?
Соседняя страна: да, у нас долгая история.
Моя страна: объеденим наши державы?
Соседняя страна: УБИРАЙСЯ МЕРЗКИЙ ЧУЖАК, КАК ТЫ ПОСМЕЛ ОСКВЕРНИТЬ НАШИ ГЛАЗА СВОИМ ПРИСУТСВИЕМ!
Версия на You Tube на Рутуб ниже..
Мы у союзников войска просили, предлагали, чтоб они свои войска дали на наш Западный фронт, но они не дали, они говорили: вы возьмите свои войска с Кавказа, а мы обеспечим охрану нефтяных промыслов. Мурманск хотели тоже охранять.
А Рузвельт – на Дальнем Востоке. С разных сторон. Занять определенные районы Советского Союза. Вместо того чтобы воевать. Оттуда было бы непросто их потом выгнать…
Я их всех знал, капиталистов, но Черчилль – самый сильный из них, самый умный. Конечно, он стопроцентный империалист. Перед Сталиным он преклонялся… Хитрый. Говорит: «Давайте мы установим нашу авиабазу в Мурманске, – вам ведь трудно».
– «Да, нам трудно, так давайте вы эти войска отправьте на фронт, а мы уж сами будем охранять». Тут он назад попятился.
06.12.1969, 04.10.1972
– Когда Гитлер стал громить союзников в Арденнах, мы не допустили, чтоб немцы громили их. Это нам было невыгодно. А в 1942-м я был участником всех переговоров по второму фронту, и я первый не верил, что они это могут сделать. Я был спокоен и понимал, что это совершенно для них невозможная вещь. Но, во-первых, такое требование нам было политически необходимо, а во-вторых, из них надо было выжимать все. И Сталин тоже не верил, я в этом не сомневаюсь. А требовать надо было! И для своего же народа надо. Люди же ждут, какая-нибудь помощь еще будет или нет? Для нас их бумажка имела громадное политическое значение. Ободряла, а это тогда много значило.
Черчилль приехал и стал говорить, что вот они не могут, а я вижу, что Сталин очень спокойно к этому отнесся. Понимал, что это невозможно. Но ему была нужна эта самая бумажка. Она имела громадное значение – для народа, для политики и для нажима на них дальнейшего.
– Стронуть их с места, заставить?
– Конечно. Так не можешь помочь нам, тогда давай помогай вооружением, помогай нам авиацией… Вот именно. Но если б они начали второй фронт не в 1944-м, а в 42-м или в 43-м, им тоже было бы очень трудно, но колоссально бы нам помогли!
– 1943-й уже приемлемый был?..
– Приемлем – но они ж не пошли на это! На приемлемое. Они в Италии начали. Но нам и такая помощь была помощью. В конце-то концов, мы защищали не Англию, а социализм, вот дело в чем. А от них ждать помощи в деле защиты социализма? Большевики были бы такие идиоты! А вот, чтобы их прижать: вот вы какие подлецы, говорите одно, а делаете другое, это и перед их народом ставит их в трудное положение, народ-то все-таки чувствует, что русские воюют, а они – нет. Потом, не только не воюют, но пишут, говорят одно, а делают другое, это их разоблачает перед народом: что же вы жульничаете? Веру подрывает в империалистов. Все это нам очень важно.
Я считал нашей громадной победой мою поездку в 1942 году и ее результаты, потому что мы ведь знали, что они не могут пойти на это, а заставили их согласиться и подписать. Сталин давал еще указания, чтобы мы требовали от них оттянуть 30–40 дивизий на себя. И когда я к Рузвельту приехал и сказал, в душе подивился тому, что он ответил: «Законное, правильное требование». А сам видел только доллары и думал, наверное: «И все равно вы к нам придете кланяться. Конечно, мы вам должны помогать, но надо, чтоб вы подольше воевали, и поэтому мы готовы поддержать вас». Он без всяких поправок согласился с моим коммюнике, что второй фронт будет открыт в 1942 году. Но это в глазах своего народа тоже позор, ведь большинство-то в народе честные люди, и, когда от имени государства обещают открыть второй фронт, а потом явно делают другое, люди видят, что таким руководителям верить нельзя. А нам это разочарование в империалистах выгодно. Это все нужно учесть. Я, например, не сомневался, а тем более Сталин никакого доверия к ним не имел. Да, конечно. Но мы их упрекали! И правильно.
А Рузвельт верил в доллары. Не то, что больше ни во что, но он считал, что они настолько богаты, а мы настолько бедны и настолько будем ослаблены, что мы к ним придем. «Тогда мы им и пропишем, а теперь надо помогать, чтоб их тянуть».
Тут-то они просчитались. Вот тут-то они не были марксистами, а мы ими были. Когда от них пол-Европы отошло, они очнулись. Вот тут Черчилль оказался, конечно, в очень глупом положении. С моей точки зрения, Черчилль наиболее умный из них как империалист. Он чувствовал, что если мы разгромим немцев, то и от Англии понемногу полетят перья. Он чувствовал. А Рузвельт все-таки думал: они к нам придут поклониться. Бедная страна, промышленности нет, хлебанет, – придут и будут кланяться. Некуда им деться.
А мы совсем иначе смотрели на это. Потому что в этом отношении весь народ был подготовлен и к жертвам, и к борьбе, и к беспощадным разоблачениям всяких внешних антуражей. Конечно, мы не верили в такой второй фронт, но должны были его добиваться. Мы втягивали их: не можешь, а обещал… Вот такими путями.
У нас других путей не было помочь нашей армии и нашей победе. И терпение надо было колоссальное иметь. А то, что мы до войны в очень сложных, суровых условиях тянули народ вперед, это только представить себе, как только люди выдержали! Были колоссальные трудности.
Во время гражданской войны я слышал рассказы, что на Урале около вокзалов штабеля трупов были сложены. Штабеля трупов! У нас всегда шло все с такими жертвами колоссальными, а народ-то поверил большевикам! И большевики оказались правы, как выразители подлинных чувств народа, чего, конечно, не всегда можно было ожидать. Потому что лопнет терпение, не хватит сил, не хватит просто…
Вот Ленин так и говорил в 1919-м или 1920-м году: если даже нас разгромят, то мы столько сделали, что все это окупится. Не сегодня, так завтра.
09.06.1976
Феликс Чуев, «140 бесед с Молотовым».
