«Конспирология была распространена везде и всегда». Интервью с исследователем теорий заговора Евгением Кузьмишиным (1/2)
Миллионы людей по всему миру верят в разнообразные теории заговора, начиная с плоской Земли и заканчивая тайным мировым правительством, но хотя подобные верования нередко напрямую затрагивают нашу жизнь, многие ученые не видят в конспирологии предмета, заслуживающего серьезного изучения. Один из немногих российских академических исследователей, занимающихся теориями заговора — кандидат исторических наук Евгений Кузьмишин, который читает в РХГА, РГГУ и РАНХиГС курсы лекций по истории и современности масонства, европейского оккультизма и конспирологии, а также ведет телеграм-канал «Это пройдет». По просьбе «Ножа» Роман Королев взял у Евгения Леонидовича большое интервью и выяснил, кто первым заговорил о рептилоидах на русском языке, как понимали конспирологию Карл Поппер и Мишель Фуко и хотят ли баварские иллюминаты захватить власть над всем миром.
— Когда возникла конспирология и с какими социальными процессами это было связано? Можно ли сказать про какого-то человека, что он был первым известным конспирологом?
— В моем мировоззрении конспирология изначально свойственна человеческому уму: это просто еще один способ познания и описания мира наряду с мифологией (с которой она тесно граничит), религией и наукой. Поэтому вряд ли можно говорить о «первом конспирологе». Первый человек, который подумал и сказал, что в бревнах скрывается частица огня, просыпающаяся от удара молнии и сжигающая бревно, был одновременно и первым ученым, и первым конспирологом.
Яркий пример — это теории «пятого элемента» XV–XVIII веков. Они же были чисто конспирологическими по своей сути: согласно им, весь мир пронизывает поток некого вещества, которое обеспечивает физическую жизнь всего сущего, в то время как церковники скрывают это и мешают его изучать. Для него предлагали разные названия (гравитация, теплород, флогистон, духообразный флюид) и по-разному объясняли его происхождение, а сегодня для нас вполне обычной вещью является электричество, то есть теория, над которой одно время громко смеялись, оказалась правдой.
В когнитивном плане конспирологию отделяет от прочих способов познания и описания мира изначально негативный, апофатический посыл — это строительство картины мира «от противного», в духе «альтернативной» истории, физики и т. п.
Ее главный вопрос: «А что, если?» Конспирология была распространена везде и всегда, во всех обществах и цивилизациях, и существовала наряду с прочими культурными и идеологическими явлениями.
— Каковы основные современные научные подходы к тому, что такое конспирология, и к ее изучению? Как ученые отделяют теории заговора от просто антинаучных теорий? Существует ли такое явление, как conspiracy studies?
— Изучение конспирологии как в России, так и во всем мире только в последнее десятилетие стало набирать обороты. Занятие это всё еще считается чем-то несолидным, и авторы научных работ на данную тему всё время пытаются в предисловиях фиглярствовать, извиняться и шутить, мол, простите уж, что об этом вообще заходит речь. И дело тут не только в отношении образованных людей к теориям заговора, но и в истории научного изучения этого феномена.
Сам факт такого восприятия конспирологии — наследие той эпохи, когда формировалась наука в современном ее понимании. В середине XVIII века ученые-просветители тратили огромное количество творческих сил на борьбу с угнетавшими их, как они полагали, «клерикалами», а также со сторонниками «мракобесия» или «бредней» (термин главы иллюминатов Адама Вейсгаупта), то есть «антинаук», уводящих нас в область недоказуемого, граничащую с религией. Подобные представления закрепились в культуре, поэтому наука до сих пор относится к изучению конспирологии с традиционным недоверием.
Получается что-то вроде иерархии «научности»: математики считают пустословием физику, физики — биологию, биологи — лингвистику, лингвисты — искусствоведение, искусствоведы — историю, историки — культурологию, культурологи — изучение теорий заговора.
Тем не менее в этой области есть три (или четыре) имени, определяющие три (или два) основных подхода к явлению в целом. Во-первых, Карл Поппер, который осмелился попробовать систематизировать то, что известно про эту «стыдную, смешную и неприличную» сферу, и пришел к выводу, что речь идет о неомифологии, основанной на достраивании реальности в отсутствие позитивных знаний о ней. Во-вторых, Ричард Хофстадтер, который на материале американской ультраправой прессы конца 1950-х охарактеризовал ее простыми словами как психиатрический феномен: так, мол, параноики-фашисты экстериоризируют свои страхи после убийства Кеннеди. Этот подход (в расширенной версии Ричарда Пайпса) до настоящего времени считается мейнстримным во всем мире, и в том числе у нас (Яблоков, Панченко, Архипова, Бардина).
Наконец, в-третьих, Мишель Фуко, который в конце 1960-х на материале французских творческих кругов от «Кафе де Флер» до баррикад Сорбонны обрисовал конспирологию как альтернативную реальность и соответствующий нарратив, то есть как чисто творческую, креативную сферу, лишая ее тем самым психических и политических черт, поскольку они просто-напросто неважны, ведь альтернативная реальность может быть и утопией, и антиутопией.
Правда, в таком случае под определение конспирологии подпадает практически любая альтернативная реальность, и это проблема.
В России подход Фуко пока абсолютно не представлен, зато имеется собственная, но очень однобокая модель конспирологии, порожденная великим Савелием Дудаковым: ее сторонники (Виктор Шнирельман, Илья Юзефович) рассматривают конспирологический нарратив в целом как изощренный заговор против Народа Божия.
В современном мире именно сейчас, после всех событий первой четверти XXI века, ряда международных кризисов и того, что принято называть «пандемией», интерес к обобщению данных о теориях заговора значительно вырос. Ряд университетов в Европе и США открыли исследовательские программы по этой теме, резко возросло число публикуемых книг и статей, однако основная продукция всё равно пока относится скорее к научпопу, поскольку методология изучения конспирологии и точные определения связанных с ней понятий так до конца и не выработаны.
— Помимо собственно конспирологии, к числу ваших основных исследовательских интересов относится история масонства и тайных обществ. Расскажите, пожалуйста, почему именно масоны стали одной из самых удобных «жертв» для теоретиков заговора?
— В истории антимасонства есть два совершенно разных этапа. Когда складывалось это братство, когда мелкопоместное английское и шотландское дворянство, представители творческих профессий и интеллигенция по ряду причин стали вступать в ремесленные гильдии каменщиков и собираться под их «брендом» для философских бесед, то есть в первой половине XVII века, это был лишь один из десятков разновидностей английских клубов, обществ, братств и союзов, маленьких и локальных.
Соответственно, и обвинения в адрес масонов выдвигались тогда обществом стандартные: бездельники, пьяницы, транжиры, тратят полезное время впустую.
Но только масонству удалось стать международным обществом — в первую очередь, за счет бурных политических процессов (смена династий Стюарты — Оранские — Стюарты — Ганноверцы), когда потоки высокородных образованных эмигрантов из Англии и Шотландии наводнили Францию, немецкие земли, Испанию, Нидерланды и даже Швецию и Россию. Сперва созданные в континентальной Европе масонские ложи считали английскими резидентурами, а уж когда век спустя, в 1789 году, разразилась Великая Французская революция, белоэмигранты (так их называли из-за роялистских белых кокард на шляпах, в противовес республиканскому триколору) впервые выстроили целостную и стройную теорию о масонских ложах как очагах революции (конечно, экспортированной во Францию из Англии по образцу Английской революции 1640-х годов) наряду с «кружками чтения» и «свободными библейскими школами».
— Одна из наиболее популярных конспирологических теорий, вошедших в массовую культуру — это существование тайного ордена иллюминатов, который исполняет роль мирового правительства и направляет прогресс в нужное им русло. Кем на самом деле были иллюминаты и за что они «удостоились чести» называться вершителями человеческой истории?
— Подлинная история баварских иллюминатов скорее похожа на несмешной исторический анекдот. Адам Вейсгаупт был преподавателем канонического права в провинциальном Ингольштадте — в университете, полностью забитом преподавателями-иезуитами. В детстве он окончил иезуитский колледж и тот же самый подчиненный иезуитам университет, поэтому ничто на свете не ненавидел так, как иезуитов. Тем более что они тогда вели политику активного проникновения в структуры власти немецких земель, дабы «вернуть их в лоно Римской церкви»: «тайному влиянию иезуитов» на европейские дворы и системы образования в разных странах были посвящены десятки конспирологических теорий.
И Вейсгаупт решил непримиримо бороться с «клерикализмом» в системе образования, для чего и создал в 1776 году из десятка своих студентов «Общество перфектибилистов», то есть «стремящихся к совершенству». Все его тексты того времени проникнуты жуткой ненавистью к церковникам, на грани с полным отрицанием религии. И, конечно, он противопоставляет религии науку и идеалы Просвещения, которые пользовались тогда невероятной популярностью в соседних Австрии и Франции. Однако организация совсем не развивалась и никакой деятельности вести не могла по причине отсутствия у ее членов связей и денег.
Затем в общество вступили двое влиятельных прусско-баварских масонов: Ксавьер Цвак и Адольф Книгге, которые помогли Вейсгаупту завладеть властью в одной из обычных масонских лож и наполнить ее своими сторонниками, а также распропагандировали «новый орден» в масонской среде. Они же предложили ему переименовать организацию в духе времени — в «носителей Просвещения», то есть «иллюминатов». Другое дело, что власть в системе образования Пруссии и Баварии принадлежала отнюдь не иезуитам, но руководителям другого масонского ордена — Злато-розового креста — Кристофу Вёльнеру и Рудольфу Бишоффсвердеру, которых Вейсгаупт на каждом углу обвинял в «бреднях» и «мракобесии».
Потом в историю вмешалась случайность, когда в 1785 году убило молнией пастора Якоба Ланга, перевозившего часть корреспонденции иллюминатов, где говорилось об их планах проникновения в правительство и организации реформ по «просветительскому» образцу.
Всё это попало в прессу, разразился огромных масштабов скандал, были проведены обыски в домах ряда иллюминатов, после чего вся церковная и государственная власть обрушилась на орден и запретила его.
Но иллюминаты уже успели нашуметь в масонской и гражданской прессе, газеты по всей Европе раздули, как и положено газетам, историю о «заговоре иллюминатов в Баварии», и, конечно, пять лет спустя эта история логично встроилась в свежесозданные теории заговора французских белоэмигрантов (в первую очередь, аббата Огюстена Баррюэля в его фундаментальном труде «Записки по истории якобинства»).
Немалую роль в распространении этой теории сыграло и то, что немецких иллюминатов еще в 1785 году стали беспочвенно, но плотно связывать с невероятно популярной, хотя и обладавшей дурной славой фигурой «чудотворца» Калиостро. Следы этой истории сохранил для нас Дюма-отец в романе «Записки врача», где Калиостро выступает в роли главы всемирного иллюминатского заговора.
— Нетрудно заметить, что современные конспирологические построения зачастую воспроизводят гораздо более древние верования. Например, когда американские конспирологи говорят, что мировые элиты используют для омоложения гормон адренохром, полученный посредством мучения детей, они фактически пересказывают древний миф об употреблении евреями в ритуальных целях крови христианских младенцев. Можно ли выделить какие-то устойчивые группы теорий заговора, которые воспроизводятся на протяжении человеческой истории?
— Конечно, ничего принципиально нового в конспирологии не возникает. Все теории заговора обусловлены человеческой психологией и отражают наши первичные глубинные страхи. Нами руководит наше сознание, поэтому у нас есть страх утраты контроля над самими собой — отсюда теории о том, что «враги» завладевают нашим разумом и организмом через демонов, гипноз, микрочипы и пр. Все мы вместе и по отдельности — это наш опыт и наша история. Отсюда возникают тысячи теорий о том, что вся история — и мировая, и персональная — есть ложь, что нас пытаются ее лишить, то есть лишить нас личности и «самости», а власть принадлежит тем, кто переписал историю в свою пользу.
Нам необходимы порядок и план, чтобы чувствовать себя в безопасности. Отсюда теории о наличии плана в управлении всем миром (из того же истока происходит религиозная космология). Мы одержимы неминуемостью смерти, и ряд ученых выводят из этого появление мифологий и религий. Отсюда теории о бессмертии и вечной молодости «врагов», которых они достигают за наш счет.
Мы с доисторических времен отличаем «своих» млекопитающих от «чужих» рептилий с помощью некого внутреннего датчика. Отсюда отождествление «врагов» с рептилиями: змеи, драконы, рептилоиды и пр.
Также мы наделены биологическим чутьем для распознавания антропоморфных сущностей, которые маскируются под «своих», ими не являясь (недавно это начали называть «эффектом зловещей долины»). Отсюда теории о похищении тел и реалистичных силиконовых масках мировых лидеров, а развитие современных технологий только подливает масла в огонь.
Поэтому все конспирологические сюжеты обычно одинаковы и только пополняются новыми реалиями и персонажами. Упомянутый вами легендарный пласт «кровавого навета», например, коренится в еще более древнем, «вампирском» мифологическом пласте.
— Насколько я понял, один из основных ваших тезисов как исследователя заключается в том, что конспирология — это современная разновидность религии. Можете развернуть его для наших читателей? Всё же в отличие от религии конспирология интересуется не трансцендентным порядком, а материальным миром и действиями вполне конкретных социальных групп, которых она пытается назначить ответственными за происходящие в этом мире бесчинства.
— Я уподобляю конспирологию религии в античном смысле слова, исходя из ее форм. Более поздние ближневосточные религии Откровения пытались вывести мир на трансцендентальный уровень, но не преуспели. Состояние религиозного сознания людей осталось во многом языческим, политеистическим, а в наше время, после столетий бурной истории авраамических религий, мы видим, что человечество разделилось на две группы — постепенно атеизирующуюся и постепенно тотемизирующуюся.
Поскольку к концу ХХ века авраамические религии доказали свое бессилие в деле предоставления ответов на запросы людей, те обратились внутрь себя и во внешний мир, ища ответы в психологии и естественных науках.
А те группы и народы, которые сохранили религиозные догматы как руководство к жизни, стремительно впадают в архаику, с которой неизменно сопряжено и скатывание в более примитивную религиозность — к домовым, джиннам и культу предков.
Образно говоря, человечество в основной своей массе уже после мировых войн утратило «внешнюю точку сборки» и потребность в наличии трансцендентного «центра управления миром». Но стремление к упорядоченности никуда не делось, просто теперь этот «центр» в сознании людей «спустился» на землю и воплотился в злобных «правителях мира».
Античная же религия была многоукладной. Она могла быть народной, обрядовой, происходящей из культа предков и не требующей личной веры в конкретного Аполлона или Осириса. Достаточно было изъявлять богам этой земли или этого дома почтение и приносить им жертвы, потому что так поддерживался мировой порядок. А была религия мистериальная — не для всех, но лишь для тех, кто хотел слиться с богом, стать богом или его «чадом». В ходе мистерий желающие проходили испытания, иногда весьма жестокие, чтобы наконец оказаться непосредственно перед своим богом, получить от него некое откровение, вступить с ним в супружеские либо в детско-родительские отношения, ритуально «умереть» и «восстать» в образе этого бога — короче говоря, соединиться с ним, стать им.
Вот и в наше время в цивилизованном мире есть общая социальная религия — религия достигательства, успеха, вечной молодости и красоты. По сути, это религия супергероев, которые сливаются в своей образности с античными персонажами мифов. Эту религию проповедуют на тренингах материального и духовного роста, в рекламе.
Но есть и «мистериальная» современная социальная религия, адепты которой стремятся проникнуть в тайны вполне земных или инопланетных правителей мира, якобы чтобы «раскрыть всем правду», но в действительности — чтобы приобщиться к их кругу, почувствовать себя «тоже в чем-то иллюминатом», а если повезет, то, подобно персонажам многих народных сказок, самим получить часть этой власти.