Первую часть можно прочитать тут
Вторую часть можно прочитать тут
Мои вкусы тоже начали меняться. Моя одежда стала темнее, больше чёрных футболок и юбок. Больше тёмного макияжа, с чёрной подводкой для глаз и чёрным лаком для ногтей. Мама назвала это готической фазой, хотя она вообще ничего не понимала.
Мои рисунки тоже стали мрачнее. Я перешла от цветных карандашей к простым, рисовала черепа и готические кладбища, поскольку моя страсть к рисованию животных и цветов угасла.
Я также очень подробно рисовала Тёмных, в точности такими, какими я их помнила из того видения.
Дядя Коричневые Штаны снова посетил меня через месяц после того, как мы переехали в квартиру. В моей комнате с чёрными плакатами он вписывался так, словно он у себя дома. Его глаза были тусклыми, а не ярко-красными, как раньше. Он смотрел на меня, пока я лежала в постели, не в силах пошевелиться. Он прошёл в нескольких дюймах от моего лица, когда я мысленно услышала его слова:
«Твоя душа теперь имеет иной вкус». Недовольно проговорил он, я впервые испытала страх перед ним.
Он больше не говорил о моих рисунках. Я боялась, что он может разозлиться, особенно с тех пор, как я начала рисовать Тёмных. Дядя Коричневые Штаны казался мне грустным, хотя его лицо никогда не выдавало никаких эмоций. Он похлопал меня по лбу, но не закрыл мне глаза перед тем, как уйти, как делал раньше.
Моя жизнь продолжала свой спиральный путь вниз. Родители почти не разговаривали, обмениваясь лишь короткими фразами о счетах. Каждую ночь отец уходил в бутылку, а мать пропадала в соцсетях, болтая с давним "другом".
Особенность дна в том, что это часто вовсе не дно, а маскировка для люка, который сбросит вас на ещё большую глубину, чем вы могли себе представить.
Дно было пробито, когда умер мой отец. Он съехал с дороги в кювет с пустой бутылкой бурбона на пассажирском сиденье. Я плакала, но ничего не чувствовала. Даже когда мама пыталась меня обнять: ни печали, ни вины, ничего.
Я исчезала в своих альбомах, рисуя ещё более мрачные и тревожные образы. Смерть, расчленение, мёртвые животные. Мои друзья больше не разговаривали со мной, но мне было нормально, потому что я всё равно не хотела с ними общаться. Я нашла тех, с кем можно было пообщаться, но не друзей, а людей, которые могли дать мне доступ к алкоголю, чтобы на время забыться.
Как раз в этот момент люк открылся, бросив меня на более глубокое дно. Дно зависимости. Вот что точно объединяло нас с отцом. Я украла деньги из кошелька мамы, алкоголь сменился веществами посерьёзнее. А она была занята своим старым другом в соцсетях, который перешёл из онлайн-знакомого в ночного любовника. Когда пришло время начинать учёбу в старших классах, я бросила школу.
Я продолжала рисовать, заполняя целые альбомы мрачными рисунками, отражающими мой взгляд на жизнь. Чёрный цвет был преобладающим оттенком в тот период моей жизни.
Однажды вечером, когда я пришла домой, я застала свою маму и её нового бойфренда в разгар ссоры. В отличие от её ссор с отцом, эта была особенно жестокой. Когда я попыталась вмешаться, он поднял руку на меня. В тот момент я поняла, что мне нужно бежать из дома.
Я ушла из дома, устроив поездку автостопом с теми, у кого были различные препараты, с которыми я могла протянуть ещё какое-то время. Моя зависимость перешла на новую стадию. Чем сильнее был эффект, тем больше мне удавалось убежать от реальной жизни.
Я обнаружила, что определённые комбинации веществ имеют эффекты, похожие на сонный паралич, когда разум терял способность контролировать моё тело. В моменты этого ложного сонного паралича я видела, как Дядя Коричневые Штаны издалека наблюдал, как я бьюсь в агонии. Я видела Тёмных, но они не прятались в тени, как Дядя Коричневые Штаны. Они были тенями. Я взывала к ним, потому что в те моменты мне не хотелось ничего, кроме как стать полностью опустошённой, ничего не чувствовать, стать такой тёмной, что никакая боль не сможет проникнуть в меня. Когда они не отвечали, я звала Дядю Коричневые Штаны, но он каждый раз исчезал. Возможно, это была всего лишь галлюцинация.
В какой-то момент я лежала рядом с незнакомцами на грязном матрасе на заброшенном складе. Сначала последовал первоначальный прилив эйфорического блаженства. А потом ничего. Те, с кем я ехала в то время, бросили меня на обочину перед зданием скорой помощи. Это был пиковый момент моего дна, хотя это уже нельзя было назвать дном, скорее, свободным падением в бездну.
Я провела три недели в коме. Я знала, что меня окружает, и могла слышать врачей и медсестер, которые проверяли мои жизненно важные органы, заботились обо мне, но я не могла двигаться и говорить.
В конце третьей недели в отделении интенсивной терапии я подняла глаза и увидела парящего надо мной Дядю Коричневые Штаны, его круглые, мерцающие красные глаза смотрели сквозь тьму.
«Что ты сделала с собой, дитя?» — я слышала его слова в своей голове, наполненные глубокой печалью.
В моем воображении я была рядом с ним, стоя посреди бескрайней, соленой, плоской пустыни. Земля была потрескавшейся и сухой в виде шестиугольника, тянувшегося во все стороны.
«Теперь это твоя душа, пить нечего», — произнес он, и его голос эхом разнесся по пустому пространству.
Я услышала, как мой электронный кардиограф в моей больничной палате ускорился, когда в моей голове появился страх, ледяной и пронзительный.
«Я позвала Темных, — сказала я, чувствуя, как каждое слово обжигает мои губы. — Я попросила их придти. Они опустошили меня, опустошили мою душу».
«Нет, дитя мое. Ты сама с собой это сотворила. Ты не восполняла свою душу, а только потребляла. А теперь не осталось ничего», — ответил он, и его голос был как шелест ветра.
Я упала на колени посреди пустыни, когда почувствовала урчание глубоко внутри моего живота, мучительное и непрекращающееся. Я наклонилась вперед, опираясь на руки, но были больше не мои руки. Они были пусты и черны как смоль, словно тени, ускользающие от света. Я встала на ноги, но это были больше не мои ноги. Тьма кружила вокруг моего пояса и уходила в землю, густая и непроницаемая. Пустота внутри меня поглотила все мое тело, пока не осталась только голова, одинокая и хрупкая.
«Что со мной происходит?» — спросила я, и мой голос дрожал в безмолвной пустоте.
Я услышала щелчок, когда мои руки и ноги разделились, образовав восемь черных, тонких щупалец, извивающихся и зловещих. Я рухнула на них, не в силах держать равновесие, беспомощная и дрожащая.
Дядя Коричневые Штаны скользнул вниз перед моим лицом, его глаза были в нескольких дюймах от моих, глубокие и бездонные.
«Как я сказал тебе, дитя, только Темные могут поглотить целый океан души. Это твоя судьба. Вот кем ты станешь», — произнес он, и его слова были как приговор, неизбежный и жестокий.
Вернувшись в палату, показания моего электронного кардиографа упали, образовав прямую линию. Остановка сердца. Я почувствовала, как холодная тьма окутывала меня дальше, от шеи к голове, она поглотила меня, ледяная и безжалостная. Я знала, что медсестры и врачи столпились вокруг моего тела, готовя реанимацию, но все, что я чувствовала, это холод, поглощающий то, что от меня осталось, хрупкое и безжизненное.
«Помоги мне, — произнесла я, мой голос был едва слышен. — Пожалуйста».
Мое физическое тело вздрогнуло от дефибриллятора, но я ничего не почувствовала. Только холодная тьма. Мне ввели в вену иглу от капельницы, пока дефибриллятор перезаряжался для очередного разряда электричества. По-прежнему я ничего не чувствовала. Только холод, только тьма, только огромная пустота внутри, бесконечная и всепоглощающая.
Дядя Коричневые Штаны склонил голову и смотрел немигающими красными глазами, в которых мерцал загадочный свет. Он наклонился вперед, прижав свой рот к моему лбу, словно целуя. Я почувствовала вибрацию на своей коже, за которой последовало покалывающее ощущение возвращения тепла. Тьма отступила вниз по моим рукам и ногам, оставляя за собой лишь легкое эхо своего присутствия.
Когда он отстранился, красный цвет в его глазах потускнел, сменившись мягким, почти теплым оттенком.
«Подарок девочке, которая подарила мне штаны и много прекрасных рисунков», — произнес он, и в его голосе звучала искренняя благодарность.
Слеза выступила у меня на глазах, скатилась по щеке и упала на иссушенную пустыню под моими ногами, словно капля дождя на выжженную землю. Прежде чем я успела что-то сказать, по моему телу прошел электрический разряд, утащив меня от этой засохшей равнины обратно в больничную палату.
Сердечный ритм на моём электронном кардиографе вернулся в норму, показывая устойчивый и спокойный пульс. Я почувствовала холодный гель от электродов дефибриллятора на моей груди, но это уже не вызывало страха. Я помню, как сжала руку одной из медсестер, которая мне улыбалась, и в её глазах светилась надежда.
Я плакала, но это были уже другие слезы, не те, что раньше. Я чувствовала боль, которой давно избегала, но вместе с ней и нечто большее. Я ощутила благодарность и чувство надежды, о котором давно забыла.
Это был долгий путь из тьмы. После многих лет безразличного падения на дно, мне было необходимо снова найти себя, обрести цель в жизни. И я знала, что мне теперь нужно делать.
Я воссоединилась со своей мамой, которая тоже боролась со своей своеобразной тьмой. Мы поддерживали друг друга, разговаривали и ходили на терапию к психологу, работая над проблемами, которые нас разделяли. После того, как меня выписали из больницы, я вернулась домой с ней, её любовник из социальных сетей давно ушёл из её жизни. Я получила художественное образование и использовала свои многочисленные альбомы в качестве портфолио, чтобы попасть на работу в тату-салон.
Я чиста уже четыре года, и мне приятно снова улыбаться. Конечно, я по-прежнему предпочитаю тёмные вещи, а на моих татуировках и украшениях больше черепов, чем розовых пушистых побрякушек на одежде, но это все лишь снаружи. Я больше не хочу, чтобы тьма поглотила меня.
Я часто думаю о встрече с Дядей Коричневые Штаны в пустыне, той ночью в больнице. Я не видела его с той ночи и часто задаюсь вопросом, в каком состоянии моя душа с того дня. Пополнилась ли она или это все еще высохшая бесплодная пустошь, которую он показал мне той ночью?
Вчера вечером, около трех часов ночи, я наконец получила ответ.
Я проснулась с тяжестью в груди, руках и ногах. Сначала я почувствовала, как меня охватывал страх, как в первый раз, когда я испытала сонный паралич. Но затем, в темном углу моей комнаты, я увидела светящиеся красные глаза, смотрящие на меня из тени.
Несмотря на сонный паралич, я не могла не улыбнуться, когда услышала его низкий голос.
«Дитя, твоя душа теперь намного вкуснее», — произнес он, и в его словах звучала не угроза, а удовлетворение и даже гордость.
Конец истории. Благодарю за прочтение!
Подписывайтесь, буду стараться публиковаться каждый день!
Также, я рад вашей обратной связи!
