Лес Глиномесов остался позади, воняя как воспоминания о вчерашнем борще. Перед Кутяпкиной и её вонючим пернатым соратником Пердославом раскинулся вход в Подземелье Стонов — лабиринт, вырезанный из костей древнего гиганта, который умер от смеха, услышав первую шутку гномов.

— Пахнет как в шкафу у моей тёти Перхотианы... — пробормотал гусь. — Это ты, Пердослав, опять свои боевые испарения пускаешь.

— Нет, честно, это подземелье!

Они спустились внутрь. Там их встретили слизни, которые пытались прикоснуться к Кутяпкиной брони, но сразу же растекались от перегруза фетишей.

Спустя семь ловушек, три крика "Фууу, что это?!", и одну загадку с очень неприличной рифмой, герои добрались до Трона Гомункула.

На нём сидел он — Король Пуздрик Шелушащийся, собранный из частей семи алчных алхимиков и одного пьяного клоуна. Его кожа переливалась как глянцевый лук в жире.

— О, великая Хрустобёдрая! — пропищал он.

— Зачем ты пришла в мои подземелья? Злато? Слава? Или... массаж?

— Я пришла за твоим кристаллом всевидящего зуда, — строго сказала Кутяпкина. — И за рецептом твоего крема. У тебя кожа как у жареной сосиски, но как-то это работает.

— Тогда тебе придётся пройти Испытание Гомункульской Плоти!

— Мы это уже проходили в Таверне на конкурсе стрип-фехтования, не пугай меня, сладкий, — она подмигну ла.

Глава 4: Испытание, Гусь и Скрытый Фетиш

Король вызвал своих слуг — три гигантских надувных хомяка с татуировками “Я люблю слизь”. Но Кутяпкина была готова. С ловкостью, которой позавидовал бы даже богиня Балерианна, она активировала своё финальное заклинание — "Супербёдротряс".

Трёхуровневое сотрясение пола, потолка и моральных принципов королевства вызвало землетрясение, извержение и одну нежданную эрекцию среди стражи.

Гомункул пал, гусь засвистел победный гимн (подозрительно похожий на «Пирожок в молоке»), и кристалл был их.

Вторая часть: Орки-Сантехники и Засор Судьбы

Банда «волков» округу терроризировала и разбоем своим неплохой нажила капитал. И вот решили они давеча пойти, как говорят городские, ва-банк, да дом богатый на окраине ограбить. В доме том, как известно, семья нелюдимая жила-поживала. А добра, как говаривали, целыми поколениями наживала. Сокровищ — сундуки, наличности — пачки, детей — семеро. Надумали волки план: детей — связать, остальное — забрать, со взрослыми разобраться по ситуации.

На том и порешили.

Приехали следующим вечером на мотоциклах и давай дверь взламывать! А дверь оказалась простая, да еще и незапертая. Удивились волки, но вопросов задавать не стали: решили мол, что птица удачи и теперь на их стороне. Вошли внутрь, смотрят: а там!.. Роскошная гостиная, золото кругом, а на посуде — камни драгоценные. И дети — семеро их — сидят кто где, да на незваных гостей смотрят.

— Эй, козлята! — сказал вожак стаи, оглядывая с присвистом хоромы. — Родители дома?

В ответ — молчок. Притаились, значит. Испугались, значит. Наблюдают. Ждут, что дальше произойдет. Приказал вожак оттащить детей, на стулья усадить и руки за спиной связать. Так и поступили.

— Не нравятся они мне, — сказал один из «волков». — Больно спокойные уж.

— Молчать! — приказал шеф, и «волки» принялись собирать в мешки всё, на что глаз упадет.

— Не нравится мне здесь, — сказал другой из «волков». — Уж воздух какой-то… Недобрый!

— Молчать! — снова приказал шеф, и «волки», волоча на спинах мешки, продолжали метаться по дому.

— Не нравится мне этот подвал, — прошептал третий из «волков», выглядывая из отверстия в полу. — Черепами наполнен…

— Молч..! — хотел было ответить шеф, как вдруг:

— Кушать хочу, — сказал козленок, маленький, с голубыми глазами.

— Я тоже, — вторил брат его, покрупнее, с глазами черными, как смоль.

— И я!

— И я!

— И я!

Заголосили дети о еде, точно никакая не банда, самая опасная в округе, дом их грабила, а циркачи какие-нибудь. Ох, и взбесился из-за этого шеф «волков»! Принялся швырять туда-сюда предметы и ногами топать.

— Козлятам велено молчать! Сейчас мать ваша вернется и принесет вам еды! — Затем успокоился. — А наш след к тому времени и простынет.

— Нет, — сказал козленок.

— Не принесет, — закончил его брат.

— Еда уже здесь…

— Еда уже здесь…

— Еда уже здесь…

«Волки» притихли. Тишина повисла гнетущая. Вдруг скрипнула входная дверь. Шаги из прихожей донеслись глухие. И нечто иное, рык напоминающее.

— Мама вернулась, — в голодном блаженстве хором сказали дети.

И улыбнулись клыкастыми своими улыбками.

___________

Спасибо, что прочитали! Буду рад видеть вас в своем канале с рассказами. https://t.me/gorilla_stories

— Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл, и от зайца ушёл, и от волка ушёл, от медведя ушёл, от лисы… — Колобок выплюнул клок белой шерсти, усмехнулся. — …ушёл. От оленя ушёл, и от вепря ушёл, от косули ушёл, от лесничего ушёл…

Самоуверенный шарик уже не самого свежего теста катился по дорожкам, преумножая приключения. Каких только животных и необычных личностей не было в его истории: и бегемоты, и мартышки, и аллигаторы с берегов Амазонки. Даже северные медведи. Фантазия его была безгранична, как Вселенная. Он набрал побольше воздуха, чтобы начать следующий куплет, когда услышал отчаянный рёв чуть в стороне.

На камне у самого берега рыдала девица. Довольный тем, что можно занести в легенду ещё один пункт, Колобок подкатился ближе, чтобы познакомиться.

— Чё нюни распустила? Уже всю рыбу, небось, своей солью распугала, — нарочито грубо, чтобы казаться брутальным, бросил хлебушек.

Парень он был молодой, воспитание должное получить не успел: всё по лесам да весям, от родителей сбежал рано, вот и общался, как умел. Девушка повернулась, путешественник замер. Будь у него ноги, отвалившаяся челюсть уже отбила бы пальцы.

Красоты она была неописуемой. Изумрудные волосы стелились шалью по плечам, огромные глаза блестели от слёз, отражая солнце. Изумительная фигурка не могла оставить равнодушным даже такой чёрствый сухарь, который всё-таки был мужчиной половозрелого возраста. Всё портил только длинный рыбий хвост, которым заканчивалось это великолепие.

— Ведьма отказалась подарить мне ноги. А куда я без ни-и-и-их! — снова завыла девица, размазывая слёзы и сопли по своей красоте.

— Нашла проблему, — хмыкнул наш бессердечный, но не чуждый прекрасному. — У меня вообще только голова, живу как-то, и хорошо живу. Голова в этом деле главное, всё остальное — детали. Ну ноги и ноги, нету и нету. Зато грудь красивая и душа светлая.

Русалочка хмыкнула пару раз, кулачками по щекам слезы растерла.

— Да-а-а, а как же принц? Как я с ним буду-то? Он на земле, я в озере.

— Да на кой он тебе сдался-то?

Русалочка мечтательно закатила глаза.

— Красивый, богатый. Поёт хорошо. Подвиги там, все дела.

— А ещё щетина колется и ноги волосатые.

— Откуда ты знаешь? Видел его? Он рядом?

— А то! Кого я только не видел, — и Колобок запел, не изменяя привычкам. Энергично, вдохновенно, со всей любовью к себе, драгоценному.

Русалочка слушала затаив дыхание. Как девушка из глубинки, во всех смыслах этого слова, она не искушена была мужским вниманием и харизмой, а уж этого Колобку было не занимать. Вдохновенный благодарной зрительницей, наш герой уже собирался начать новый музыкальный экспромт, когда воды озера разошлись, являя на поверхности ведьму.

— Подумала я тут. Чёрт с тобой. Дам тебе ноги, а ты мне голос, — протянула она ракушку русалочке, игриво подмигивая Колобку. — Дуэтом споём.

— Я лучше с ней спою. Ты мне по темпераменту не подходишь, — огрызнулся Колобок, всё внимание оставляя русалочке. Тенакли ведьмы его не сильно привлекали.

Но влюблённая в сказку дурочка тут же забыла и про Колобка, и про доводы, что он приводил ей, схватилась за ракушку.

— Прости. Я так об этом мечтала!

— О чём? Немой быть и прямоходящей? — нет, не дано было Колобку понять изменчивую женскую натуру.

— О муже солидном. А что немая, так это плюс. Сёстры говорят, чем меньше женщина болтает, тем лучше с мужем будет жизнь.

— Ну и дура! — рыкнул наш герой, сплюнул и покатился дальше.

«Зато красивая!» — заверял внутренний голос, но гордость не позволила обернуться.

* * *

Время шло, путешествия продолжались. Но, как ни старался, не мог Колобок выбросить из головы глупую, но красивую русалочку, как и мечту спеть с ней дуэтом. Менялись города, а мысли гнетущие так и не покидали его. Снилась ему хвостатая нимфа. Он часто оставался на ночлег у реки или озера, вглядывался в ночную гладь воды, представляя сияющую улыбку русалочки, соблазнительные формы и чарующий голосок.

— Колобок! — звал он его. — Я всё осознала! Я хочу быть с тобой! Путешествовать по свету, петь и дышать свободой от условностей и стереотипов! Ты был прав: принц — ничтожество и ноги у него кривые и волосатые!

Он поморщился. Чихнул, от щекочущей нос травинки.

— Так себе сон, — пробурчал недовольно, поворачиваясь на другой бок и замечая силуэт на камне возле воды. Силуэт рассмеялся журчащим голоском.

— Наконец-то я нашла тебя! — кинулась она к нему, жарко обнимая и покрывая буханку поцелуями.

— Э-э-э-э… ну-у-у-у… А-а-а-а… В смысле… — растерялся Колобок, но вырываться не спешил. Грудь уж у неё очень мягкая и тёплая.

— Ну что «в смысле»? Дура была. Поняла, осознала, что лучше тебя никого на свете нет. Принц таким кретином оказался. Ничего ему не надо. Только жрать, спать да богатство отцовское разбазаривать. Вышла бы за отца, так уже опростоволосилась. И поняла я, что только тебя люблю, сладкий мой! Только ты мне нужен! Стирать тебе не надо, всякое-разное тоже. Знай себе, наслаждайся свободой, песнями, да тобой любимым!

Растаял Колобок, размяк. Не только женщины ушами любят, тем более, когда ничего другого нет. Стали они жить-поживать, да добра наживать. Путешествовать, песни да легенды складывать, славу о себе по всему миру множить.

И все счастливы остались в этой сказке. Кроме немой дуры-русалочки, которой только и оставалось, что стирать, готовить, рожать, да сетовать на бестолковых мужиков, что даже зачарованную ракушку на груди ведьмы заметить не могут.

- О, Ивановна! Утро доброе! - Первой заговорила соседка, маленькая щупленькая старушка в ярком халатике. - Я погляжу, гости у тебя! Радость - то какая!

- Ой, не то слово Тимофеевна. - Протянула моя бабушка, подойдя к соседке. - Давно уже не являлись молодые, а тут вот, - Она махнула рукой в мою сторону. - Явились вчера. Правнучка моя, Ярослава.

- Так поняла уж. - Старушка мне улыбнулась. - Ой, красивая стала. Видная.

- Здравствуйте. - Промямлила я, пытаясь глазами найти место, чтобы скрыться от этого взгляда.

- Так ко тоже сегодня правнучка приедет. - Продолжила соседка. - Ой, заждалась я уже.

- Ну будь здоров, Тимофеевна. - Бабуля махнула рукой. - Пора и нам делами заняться.

Соседка что - то быстро и тихо проговорила и они с бабулей заливисто рассмеялись, поглядывая в мою сторону.

"Отлично! Теперь я стала еще и объектом насмешек местных бабулек." - Подумала я про себя, стараясь стать незаметной и слиться с местным пейзажем.

- А ты не помнишь Настю, правнучку Тимофеевны? - Спросила бабуля возвращаясь ко мне. - Вы часто с ней играли вместе, шалаши строили.

"Я и тебя - то плохо помню, не то, что какую - то Настю." - Чуть не сорвалось у меня с языка.

- Нет. - Ответила я в слух. - Но может вспомню, когда увижу.

Мы зашли за дом, где я увидела как мои родители рвут траву в рядах клубники с таким самозабвенным видом, будто это лучшее, что могло произойти в этот момент. Огород вообще казался бесконечным. Зато тут в изобилии росли груши, яблоки и сливы.

"А пожалуй приехать суда было не такой уж плохой идеей". - Проскользнула мысль в моей голове, когда я приметила прекрасное место, для того, чтобы позагорать.

- Как давно тебе сняться кошмары? - Спросила бабушка, понизив голос. Она смотрела на меня заинтересовано.

Я была немного удивлена такому вопросу.

- Первый мне приснился этот сон в день моего рождения, когда мне исполнилось шестнадцать. А что? - Спросила я, заглядывая в лицо бабули.

- То есть тебе каждый раз сниться один и тот же сон?

- Да. Он не страшный, но после него возникает такое странное гнетущее чувство, что становиться не по себе. Каждый раз ощущение такое, что я никак не могу достигнуть желаемого. Еще этот голос...

Бабуля остановилась на месте.

- Голос? - не поняла она.

- Да. Меня все время зовет какой - то голос, девушка. Я бегаю по лесу и никак не могу её найти.

- Ясно. - Протянула она с таким выражением лица, будто я ей рассказывала, как каталась на единорогах по радуге.

- Что не так? - Задала я мучавший меня вопрос.

- Всё хорошо, деточка. - Она через силу улыбнулась и взяла за руку. - Просто странные сны это у нас семейное.

Она подвела меня к родителям.

"Отлично! Шиза передается по наследству! - Подумала я. - Только почему мама так испугалась, а папа делает вид, что ничего такого не произошло?"

Ладно, разберемся.

Всё вокруг казалось таким знакомым, и одновременно неизвестным. Почему же все меня знают, даже дети, которые только ходить научились, машут мне рукой при встрече, а я никого не узнаю? Странный тут все - таки народ обитает. Я пробыла в этом месте всего полтора дня, а ощущение было такое, будто Тридявятово - родное для меня. Воздух здесь что ли какой - то особенный?

Остаток дня прошел в заботах и делах. Я даже не представляю, как бабуля со всем управляется одна. Высшую степень удивления я ощутила на себе, когда моя прабабушка учила отца, здоровенного мужика, рубить дрова. Она может одним ударом топора расколоть огромное полено. И это в восемьдесят - то лет?!

Папа вообще всё это время какой - то отчужденный, задумчивый. Было видно, что ему тут неуютно. Мама же, наоборот, источала излишнюю жизнерадостность. Но я не раз замечала колкие взгляды бабули в её адрес. Что - то эти трое не договаривают. Мне не пять лет, чтобы поверить, что меня притащили сюда за тысячу километров, чтобы просто подышать свежим воздухом. Десять лет не появлялись, а тут на тебе, здрасьте! Вспомнили про бабулю в деревне.

Кстати, мою маму зовут Оля, она не из местных. Они с отцом познакомились в районном центре во время учебы. Так уж вышло, что я ранний ребенок в семье. Когда я появилась на свет, мои родители еще даже не закончили учебу. Мама никогда не рассказывала про свою родню. Знаю только, что воспитывалась она в интернате и в год своего выпуска познакомилась с отцом, который был не намного старше неё.

Папа, Николай Владимирович - большой начальник. Он основал свой бизнес и может удерживать её на плаву уже много лет. Благодаря этому я ни в чем не нуждалась. Родители отца пропали в лесу. В том самом, который окружал эту деревню. Как - то раз ночью бабушка ушла в лес в одной ночной рубашке. На утро, когда её не обнаружилось дома, собрав немного провизии и теплые вещи ушел и дед. Они не вернулись. Никто не знает, почему так произошло. Их, конечно, искали, но не обнаружили даже следов. Прабабушка всегда винила во всем себя, что не удержала. Она и сейчас с тоской поглядывает на многолетние деревья. У нее на руках остался мой отец, так что раскисать было некогда. Всё это я знаю со слов матери, отца я, почему - то, ни разу не отважилась об этом спросить. На память нам остались лишь пожелтевшие фотографии. могу сказать только, что я очень похожа на свою бабушку.

После захода солнца я с большим удовольствием откинулась на подушку. Да, в деревне точно нет проблем со сном. Дома, в городе, я часто мучилась от бессонницы, пока мне не стали сниться кошмары. Сначала я их боялась, но потом привыкла и уже не обращала на них внимания. Родители одно время таскали меня по врачам, но те списывали мое состояние на нервное напряжение. Всё - таки я заканчивала школу.

Дома я никогда не ложилась спать в такое время, но сегодня я просто валилась с ног. Я с наслаждением растянулась на кровати.

Я проснулась от собственного крика в липком поту и не сразу поняла, что три фигуры стоящие передо мной - это бабушка, папа и мама. Оказывается, они никак не могли меня разбудить и не знали, что делать. Я кричала "Где ты?", впрочем как и всегда, почти полночи. Вот блин, а я пости поверила в целебные силы свежего воздуха.

- Я не хотела вас разбудить, извините.

Родители и бабуля таращили на меня глаза. Казалось, что мама вот - вот упадет в обморок.

- Ну что ты, детка! - Бабушка приложила ладонь к моему лбу. Она была прохладной. - Не извиняйся. Я принесу тебе чай на травках. Он поможет успокоиться.

Она вышла из комнаты, причитая на ходу.

Папа присел рядом.

- Опять? Тот же сон? - Он смотрел мне в глаза.

Я просто кивнула. Сегодня ощущения были сильнее, более красочные. но не стала рассказывать о этом родителям. Видимо, мне пора записаться на прием к психиатру.

- Успокойся, солнышко. - Папа посадил меня на колени, как всегда в такие ночи, когда мой кошмар вырывался в наружу. В его руках я всегда чувствовала себя в безопасности. - Всё хорошо! Мы рядом!

Он стал убаюкивать меня, как маленькую, пока мама сгрызала все свои ногти. Она никогда не могла скрывать эмоции, и сейчас она была в ужасе. Я быстро уснула, даже бабулин чай мне не пригодился, хотя я слышала как она зашла в комнату.

Увидев, что я сплю у папы на руках, она сказала.

- Ну что? Дождались? - Она обращались в маме. - Не нужно было её отсюда увозить.

- Тут ей хуже! - Возразила мама. - Неужели не видите?

- Всё должно было случится в положенное время! Я не раз об этом говорила! - Она понизила голос. - Теперь будем расхлебывать всей деревней!

Бабуля вышла из комнаты, недоверительно взглянув на маму.

Интересно, были ы они столь откровенны, если бы знали, что я их слышу?