Члены банды занимались грабежами, рэкетом, насилием, контролировали заведения для азартных игр. В группировку в разное время объединялись более тысячи человек, а отношения между влиятельными семьями менялись в зависимости от их отношений с Острыми козырьками. Поразительно, но некоторым участникам банды было всего 12 лет!
Бирмингем того времени был бедным городом, полным безработных и частично занятых мужчин и юношей, многие из которых, чтобы выжить, стали заниматься мелкими преступлениями. «Острые козырьки» были одной из многих банд, действовавших в этом районе на протяжении десятилетий.
В отличие от своих вымышленных аналогов, настоящие «Острые козырьки» не занимались крупномасштабными махинациями, как семья Шелби. Большинство из них были арестованы за мелкие преступления, такие как взлом магазинов и угон велосипедов.
Историк Пол Томпсон писал следующее: «Эти банды будут нападать на насильников, пьяниц, и, возможно, они не убьют их, а оставят умирать в канаве. Если они не могли вырубить человека или сбить с ног, они пинали его или использовали пряжки ремней, словно скаттлеры (англ. Scuttlers) из Манчестера. Они также могли использовать нож, кочергу, вилку или еще что-нибудь».
А еще эти парни были стилягами. Часто в их гардеробе были брюки клеш, шейные платки, пальто с отворотами и кожаные сапоги. Такой стиль противоречил одежде, которую должны были носить люди из низшего класса (по крайней мере, в теории).
Девушки членов банды также имели особый стиль одежды: «Много жемчуга, челка, заслонявшая весь лоб и спускавшаяся почти до глаз, и характерный пестрый цветной шелковый платок, охватывающий ее шею». Члены банды якобы были часто жестокими по отношению к подругам, одна из которых отмечала: «Он будет щипать и бить тебя каждый раз, когда куда-то выходит с тобой. И если заговорить с другим парнем, он может без раздумий тебя поколотить».
Есть три версии, почему банду прозвали «Острые козырьки»:
Возможно, члены группировки носили плоские козырьки со вшитыми бритвенными лезвиями – так головной убор превращался в скрытое оружие. Эта версия и вошла в основу сериала.
Другие считают, что бандиты получили прозвище из-за своих кепок-восьмиклинок с остроконечным козырьком, который сужался от основания к краю. Но в саму кепку ничего не вшивали.
Еще одно объяснение названия связано с методом грабежа. Якобы Острые козырьки приближались к жертвам сзади, натягивая шляпы на их лица, чтобы лишить их обзора, а в это время обчищали жертву.
Более вероятная теория предполагает, что банда получила своё название из-за фирменного стиля одежды: фуражки, галстуки, брюки-клеш и пиджаки с медными пуговицами для членов банды, а также жемчуг, шёлковые шарфы и длинные чёлки для их подруг. Стиль был настолько характерным, что банда прославилась благодаря ему, а сочетание их фуражек с козырьками, известных в просторечии как «пикейки», со сленговым термином «блиндер» для обозначения ярко одетого человека, возможно, и дало им их название.
Ну и если проанализировать источники — лезвия в кепках не упоминаются ни в одной опубликованной в те годы газетной статье об «острых козырьках» и «драчунах».
Начиналась эра бандитских разборок небольших криминальных групп за распределение сфер влияния в быстрорастущем городе. Убийства на каждом шагу. Грабежи, кражи и беспорядки стали ежедневным делом рук молодых членов банды, которые взяли город под свой контроль, сдавив горло полиции своей «кровавой правой рукой». Последние, кстати, действительно долго не могли навести порядок в городе в виду малочисленности контингента и значительного перевеса сил противника.
Как и положено, при развитии и численном росте любой субкультуры, сформировалось множество конкурирующих банд, и в частности одна из них вскоре стала наиболее страшной силой на улицах города. Разумеется, на почве конкуренции вспыхнули войны за подконтрольные территории, например такие как Смол Хит и Чипсайд. Драки длились часами и, частенько, насмерть. Выжившие получали бесценный опыт ведения боевых действий в городских условиях, в том числе и подручными средствами: ремнями с пряжками, ботинками с металлическим носком, кочергами и простыми булыжниками, завернутыми в тряпки. Большинство банд, известные под общим прозвищем «Бирмингемские парни», были стихийными и не имели своих названий. Но некоторые банды «драчунов» всеж-таки вошли в историю. Более всех в своем «ремесле» преуспела банда, известная как «Трудяги». Оказавшись наиболее конкурентоспособными, «Трудяги» 30 лет держали контроль над городскими улицами, прибегая к рэкету и насилию. Именно они и стали одним из прототипов киношных «Острых козырьков».
Взрослые особи мужского пола просто не доживали до почтенных лет, поэтому в течение нескольких десятилетий управление бандой всегда оказывалось в руках дерзкой и отчаянной молодежи, готовой практически на все. Особенно ради своего окружения. Это часто связывают с тем, что они поголовно были близкими или дальними родственниками, которые горой стояли друг за друга. Это были времена, когда на авансцене взаимоотношений между людьми выступала клановость, т.е. семейная принадлежность, на чем в сериале сделан очень хороший акцент. Это позволяло в короткий промежуток времени собирать воедино преданных и готовых идти до самой смерти боевиков. Каждый знал, что защищает интересы своей семьи, что означало безотказное выполнение всех приказов, отданных главой семьи. Главой семьи избирался самый толковый мужчина в роду. Это не обязательно должен был быть самый старший. Мудреные опытом преемственности королевских персон, бандиты понимали, что не всегда власть попадала в руки к самому умному и достойному, что необходимо было выбирать в кругу семейного совета того, кто действительно готов нести бремя главы семьи и делать это с наибольшей выгодой для клана.
В 1899 году были попытки пресечь преступную деятельность: так, в Бирмингеме однажды назначили констебля ирландской полиции. Но ничего не увенчалось успехом, учитывая широкое распространение коррупции в самой полиции (все эти события попали в названный сериал «Острые козырьки»). Банды, зная, что взяточничество купит молчание, продолжали свою деятельность относительно беспрепятственно.
«Острые козырьки» выделялись не только своей жестокостью, использованием любого оружия (от лезвий бритвы, до револьверов и взрывчатки), но и стилем. Их одежда демонстрировала власть, богатство и роскошь, недоступные окружающим. Это распространялось на членов семьи банды, включая жен и подруг, которые могли позволить себе дорогую одежду, указывающую на статус человека и его отношение к той или другой преступной группировке. Наконец, роскошная одежда была демонстрацией неповиновения полиции, которая могла легко опознать бандита, но в то же время оставалась относительно бессильной.
Банда смогла контролировать Бирмингем, проявлять свою волю и диктовать свои законы почти двадцать лет. В какой-то момент они расширили свой криминальный портфель, включив в свой «бизнес» контрабанду, грабежи, взяточничество, формирование рэкета, мошенничество, а также угон самолетов.
Группа достигла пика своей деятельности в начале XX века после того, как несколько лет господствовала на криминальной сцене Бирмингема. Вскоре они привлекли к себе слишком много внимания. Расширение территории «Острых козырьков», особенно за счет ипподромов, где результаты скачек могли быть подтасованы, привело к эскалации насилия со стороны соперничающих гангстеров.
В 1890 году одна из безымянных банд избила молодого мужчину, местные газеты, освещавшие событие, указали в качестве «особой приметы» именно этот предмет гардероба. Так, благодаря письму очевидца событий, заявившего, что нападение было совершено «смолл-хиттскими острыми козырьками», у банды появилось вполне так неплохое название, которое прижилось надолго. Нападение на Джорджа Иствуда, совершенное бандитами вечером в воскресенье, 23 марта 1890 года, было таким жестоким, что два дня спустя газета «Бирмингем Дейли Пост» назвала его «покушением на убийство». Джордж жил в скромном доме на Артур-стрит и тем судьбоносным вечером отправился выпить в паб «Рейнбоу» на Эддерли-стрит. К его несчастью, туда же заглянул Томас Маклоу с двумя приятелями-головорезами. Юный трезвенник Джордж заказал имбирное пиво. Этот безобидный шаг тут же подвергся насмешкам членов банды. Они высмеяли принципы Джорджа, и 29 мая газета «Пост» сообщила, что Маклоу сказал: «На кой тебе это пойло?» Иствуд посоветовал ему не лезть не в свое дело, и после этого Маклоу вызвал его на бой, но Джордж отказался.
Все они вышли из паба около одиннадцати, и Иствуд пошел домой по Эддерли-стрит. Он успел сделать всего несколько шагов и зайти под кирпичный железнодорожный мост, пересекавший улицу, когда Маклоу нанес своей невинной жертве сокрушительный удар. Джордж упал и, «вероятно, ударился головой о бордюр, что привело к появлению трещины у него на черепе». Пока он лежал на земле, один из подлых приятелей Маклоу несколько раз пнул его и ударил пряжкой ремня. Сумев каким-то образом подняться, Джордж побежал налево, по Лоуэр-Тринити-стрит, преследуемый бандитами.
Должно быть, он до смерти испугался и с прытью человека, спасающего свою жизнь, перелез через забор школы на Элкок-стрит, пересек детскую площадку и выбежал на саму Элкок-стрит. Отчаянно желая скрыться от преследователей, он, видимо, постучал в дверь дома мистера Тернера, который любезно впустил несчастного, несмотря на громкие угрозы Маклоу и его головорезов, которые остались на улице. Позже, тем же вечером, Джорджа Иствуда в тяжелом состоянии привезли в Королевскую больницу на Бат-Роу. В дополнение к «серьезным ушибам тела у него обнаружили трещину в черепе и два или три пореза на голове». Травма головы была столь серьезной, что ему пришлось сделать трепанацию, то есть просверлить отверстие у него в черепе. Прошло более трех недель, прежде чем Джордж смог выписаться из больницы. Томас Маклоу, двадцати шести лет от роду, оказался единственным членом банды, которого опознали и арестовали. Он был извозчиком и сам жил на Эддерли-стрит. Хотя свидетели подтвердили его хорошую репутацию, Тома признали виновным в незаконном и умышленном причинении тяжких телесных повреждений. Когда обвинение заявило о том, что Маклоу напал на потерпевшего без провокации со стороны последнего и подстрекал остальных членов банды к избиению жертвы, Томаса приговорили к девяти месяцам каторжных работ в бирмингемской тюрьме. Почти через две недели после подлого нападения на Джорджа Иствуда новости о нем дошли до читателей газеты «Лондон Дейли Ньюс». 9 апреля в ней была опубликована выдержка из письма жителя Бирмингема в местную газету, в котором утверждалось, что покушение на убийство совершили члены банды «Острые козырьки» из Смолл-Хита. Это письмо также появилось на страницах других газет, включая «Эдинбург Ивнинг Ньюс» и «Абердин Джоурнал». Именно так в печати впервые были упомянуты «острые козырьки», которыми прозвали хулиганов из множества банд, заправлявших на определенных улицах и в определенных районах Бирмингема 1890-х годов.
Появившимся за шестнадцать лет до нападения на Джорджа Иствуда. 20 июня 1874 года газета «Лидс Меркьюри» язвительно заметила, что в Бирмингеме стало очень популярно проводить время за драками. В статье объяснялось, что «это удивительно интересная забава, в которой может одновременно принимать участие любое количество людей за скромную плату в виде реальной возможности пробить себе голову». Противоборствующие в драках стороны постепенно оформлялись во враждующие преступные группировки, которые выслеживали друг друга и «быстро закидывали друг друга камнями». Порой они вносили разнообразие в эту рутину, кидая камни в безобидных прохожих – часто в женщин и детей, которых они заодно и грабили. В газете говорилось, что во время этих нападений полиции никогда не оказывалось рядом, а в драках участвовали в основном подростки.
Этот феномен был впервые замечен двумя годами ранее. 8 апреля 1872 года «Бирмингем Дейли Пост» опубликовала заметку о дебоше, устроенном «бандой драчунов». Накануне, в воскресенье, в районе Чипсайд собралась «большая группа буянов», что «сильно испугало всех жителей». Их было не меньше четырехсот, и они называли себя бандой «драчунов». Устроив беспорядки и разбив несколько окон, банда переместилась на Хилл-стрит, где «они швыряли кирпичи и камни в окна открытых окрестных лавок (небольших магазинов) и кондитерских».
Владельцам магазинов пришлось закрыть ставни, чтобы защитить помещения, а один из них получил удар кирпичом и вынужден был обратиться в больницу. Некоторое время дебоширы терроризировали всех прохожих, останавливая и оскорбляя каждого из них. В конце концов они бросились врассыпную, когда на месте появился небольшой отряд полиции. На обратном пути в Чипсайд «драчунов» перехватил второй полицейский отряд. Было очевидно, что любовь к дракам возникла не на пустом месте и что одной бандой «драчунов» дело не ограничивалось. Это подтвердилось, когда «Пост» сообщила о группе подростков, которых обвинили в нарушении общественного порядка и кидании камней на Ри-Стрит-Саут вечером 9 апреля. Начальник полиции Спир доложил мировым судьям, что в течение трех-четырех недель жители Чипсайда, Барфорд-стрит и окрестных районов жаловались на крупные группы мальчишек, которые разбивали окна в округе.
Каждому из арестованных был выписан штраф на 20 шиллингов – недельный заработок квалифицированного рабочего – с возможностью заменить штраф трехнедельным заключением. Один из судей выразил надежду, что полиция предпримет надлежащие меры и задержит тех нарушителей спокойствия, которые были старше ребят, представших перед судом. Следующим вечером, 10 апреля, от 70 до 80 «драчунов» заметили на Нортвуд-стрит и Конститушн-Хилл. Несколько из них, вооруженных палками и крупными камнями, избили полицейского констебля и убежали на Кокс-стрит. Двое были арестованы. Тринадцатилетний машинист Джон Гиббон жил на Уотер-стрит, совсем рядом с центром событий. Недалеко оттуда, на Хоспитал-стрит, находился дом четырнадцатилетнего точильщика Майкла Лоури. Их обоих приговорили к двухнедельному заключению.
Двое участвовавших в воскресном дебоше подростков предстали перед тем же судом. Рабочему Уильяму Кокериллу было шестнадцать, а еще одному точильщику, Джеймсу Дэвису, – четырнадцать. У обоих не было определенного места жительства. Их обвинили в швырянии камней и краже селедки с рынка, и Кокерилла отправили в тюрьму на шесть недель, а Дэвиса – на три.
Банды «драчунов» собирались также на Милк-стрит, Барн-стрит, Бенакр-стрит и Шип-стрит и в центральных районах Бирмингема – Дигбете, Деритенде, Госта-Грине и Хайгейте. Первая вспышка драк в этих местах угасла к концу 1870-х, но в середине 1880-х город захлестнула новая волна бандитизма, которая распространялась из более старых районов. Среди новых «драчунов» особенно выделялись выходцы из Астона – банда с Уэйнрайт-стрит, банда с Уайтхаус-стрит, в которую входили безжалостные братья Симпсон, и банда «Десять арок», в той или иной форме просуществовавшая более тридцати лет. Эти небольшие группировки могли объединяться под общим названием «Драчуны из Астона» и выходить на бой против «Драчунов из Нечельса», как случилось 15 августа 1886 года, когда сотни мужчин и юношей сошлись в генеральном сражении в окрестностях Роки-лейн. Вооруженные тяжелыми ремнями, палками, кирпичами и другими инструментами, они устроили такие беспорядки, что, по сведениям «Бирмингем Дейли Пост», пришлось поднять на ноги всех полицейских Астона и усилить полицейские патрули в соседних районах города.
Опубликованная 30 октября 1895 года в «Пост» статья изобилует кровавыми подробностями. Накануне вечером двух полицейских констеблей вызвали, чтобы усмирить банду из 20–30 «острых козырьков», разгулявшуюся в пабе «Стэг энд Физант» на углу Бромсгроув-стрит и Першор-стрит. Выйдя на улицу, они в очередной раз устроили беспорядки, и один из хулиганов по фамилии Уоррен напал на полицейских, которые собирались препроводить его под арест. Вслед за этим банда «стала пинать и избивать их». Джеймс Касон двадцати восьми лет лягнул в живот полицейского констебля Беннетта и освободил Уоррена. Обоих хулиганов впоследствии арестовали. Уоррена приговорили к шести месяцам тюремного заключения, а Касона – к шести неделям каторжных работ. До этого он был судим восемнадцать раз.
Через три года констебль Беннетт пожурил нескольких юнцов, которых выгнали из театра за неподобающее поведение. По сведениям «Челтнхем Кроникл» от 12 января 1901 года, «острый козырек» по имени Томас Уолтерс вытащил длинный карманный нож и вонзил его в спину полицейскому. Рана была очень серьезной и «могла стать смертельной, если бы удар пришелся всего на один дюйм ниже». Хотя Уолтерс был совсем юн, его приговорили к пяти годам каторжных работ за умышленное нанесение ран. Мировой судья пожалел, что не может наказать виновного еще суровее. К излюбленному оружию «острых козырьков» и «драчунов» относились также короткие, увесистые дубинки наподобие тех, что используют полицейские. В четверг, 27 июня 1895 года, газета «Манчестер Ивнинг Ньюс» опубликовала заметку под заголовком «Бирмингемские банды драчунов», в которой сообщалось, что два члена банды «острых козырьков» были арестованы за избиение члена враждебной банды тяжелыми дубинками и кочергами. Одним из самых знаменитых «острых козырьков» был восемнадцатилетний кузнец Генри Лайтфут. Второго ноября 1888 года газета «Бирмингем Дейли Пост» сообщила, что он, Джон Мур и Ричард Чамберлен были «закоренелыми преступниками», которых обвиняли в краже восьми медных дверных ручек. И Лайтфута, и Мура охарактеризовали как «из ряда вон плохих» личностей и приговорили к девяти месяцам каторжных работ. С 1886 года Лайтфута четырежды осуждали за кражу, включая кражу трех голубей, утки и шерстяной куртки. Несмотря на тюремный срок, он снова нарушил закон. В августе 1891 года, когда его вместе с тремя сообщниками обвинили в умышленной порче стога сена в Экокс-Грин, он заявил, что живет в Грите; в марте 1892-го он, похоже, работал литейщиком, жил на Болтон-роуд в Смолл-Хите и был обвинен в краже футбольного мяча; еще через полтора года, вместе с двумя подельниками представ перед судьями за нападение, он назвался маляром. Один из банды повалил потерпевшего на землю, а Лайтфут с сообщником принялись пинать его. Утверждалось, что их прекрасно знали в округе и что все трое уже признавались виновными в совместном нападении. Лайтфута приговорили к одному месяцу каторжных работ.
Затем, 3 декабря 1895 года, Лайтфут вошел в число первых хулиганов, которых назвали «острыми козырьками». Не имея определенного места жительства, он был обвинен в пьянстве, в неподобающем поведении и в нескольких нападениях. Поздно вечером в субботу «он вообразил, что недоволен несколькими мужчинами» в пивной. Вскочив с места, он избил палкой несколько человек, затем поступил точно так же с хозяином заведения и его женой, после чего прошелся по Херст-стрит и Бромсгроув-стрит, колотя каждого, кто попадался ему на пути. Пугаясь Лайтфута, люди разбегались в стороны. В конце концов он наткнулся на детектива Тингла. Лайтфут «занес палку над головой и обрушил на него удар, который пришелся как раз в голову и сбил Тингла с ног». Тингл смог дотянуться до нападавшего и столкнуть его на проезжую часть, но в этот момент сообщник Лайтфута снова ударил его. Завязалась драка, в итоге которой Лайтфута препроводили в полицейский участок. В суде сержант Ричардс заявил, что Лайтфута «много раз отправляли в тюрьму за нападения на полицейских и строго осудили на выездной сессии присяжных за нападение на полицейский участок в Хэй-Миллс». В ответ суд постановил, что он «явно является опасным “острым козырьком” и будет отправлен в тюрьму на шесть месяцев». И все же неисправимый Лайтфут продолжил нарушать закон. В течение следующих двенадцати лет он пять раз сидел в тюрьме за кражу, ограбление и нападение и несколько раз был признан виновным в игре в азартные игры, пьянстве, сквернословии и нападениях. Последний срок он получил в 1907 году за кражу двенадцати скребков. К этому времени ему было уже тридцать три и он работал литейщиком. В 1890-х членов банд по-прежнему называли «драчунами», но постепенно в обиход вошло и другое название – «острые козырьки». Например, 27 июня 1895 года в газете «Манчестер Ивнинг Ньюс» под заголовком «Бирмингемские банды драчунов» была опубликована небольшая заметка о заключении двух мужчин за «жестокое нападение на третьего с тяжелой дубинкой и кочергами». Все трое, как указывалось, были «членами соперничающих банд “острых козырьков”, которые обычно шатаются по улицам и нападают на прохожих или завязывают драки с другими бандами».
Дети, которые находились в такой же отчаянной ситуации как и взрослые, также регулярно пополняли ряды банды. Известными примерами являются 13-летний Дэвид Тейлор, заключенный за хранение оружия, и 12-летний Чарльз Лэмборн. Командовали старшие члены банды, такие как Стивен Мак-Хикки, «Детское Личико» Гарри Фоулер и Том Гилберт. Члены были преданными — и местными легендами. Часто было невозможно сказать, сколько бойцов в банде были на самом деле Острыми козырьками, а сколько просто утверждали это для статуса.
История со скачками тоже не лишена реального прототипа. Появления печально знаменитых «Парней из Бирмингема» боялись все посетители скачек по всей Англии. Удивляться здесь нечему, ведь они были жестокими людьми, которые обворовывали зрителей, пришедших на бега, и вымогали плату за крышевание у букмекеров. Майор Фэйрфакс-Блейкборо, написавший множество заметок о скачках, утверждал, что к 1880-м «Бирмингемские парни» потеряли свое доброе имя и забыли о приличиях, не занимаясь ничем, кроме грабежей, и стали представлять собой серьезную угрозу».
Они были «отчаянными, опасными, дерзкими ребятами», которые держали в страхе всех и вся, и 13 января 1935 года Фэйрфакс-Блейкборо заметил в газете «Сандей Меркьюри», что однажды их появление в Скарборо вместе с их союзниками из Лидса «вызвало такой переполох, что полиция арестовала их еще до начала скачек, препроводила на железнодорожную станцию, посадила в ближайший поезд и отправила домой». Но «Бирмингемские парни» никогда не забывали обид и всегда добивались кровавой мести. В 1893 году, снова заручившись поддержкой хулиганов из Лидса, они вернулись в прибрежный йоркширский город и устроили настоящий разгром. Во время хорошо организованного нападения часть бандитов осадила турникеты главного входа и украла всю дневную выручку. Несколько дежурных полицейских не могли справиться с дебошем, и десятки хулиганов перелезли через забор, отделявший трибуны от поля, забрали у зрителей часы и деньги и «совершили налет» на букмекеров. Одним из них был Том Деверо. Он сказал Фэйрфаксу-Блейкборо, что, «угрожая всем палками и пустыми бутылками, всех заставили лечь на землю у входа». Другой напуганный свидетель заявил, что «минут десять вокруг царило беззаконие», а полицейское подкрепление задержалось в пути, так как ипподром находился в трех милях от города на вершине очень крутого холма.
Отступление «Бирмингемской банды» было столь же организовано, как и нападение. Хулиганы будто растворились в воздухе. Никто из них не сел на поезд из Скарборо и не прибыл на вокзал Бирмингема, где их караулила полиция. Автотранспорта тогда не было, поэтому считается, что гангстеры своим ходом добрались до Дерби, где через несколько дней должны были состояться скачки. Там они поделили трофеи. Этот «рейд» привел к закрытию скачек в Скарборо – из-за налетов «Бирмингемских парней» такая же судьба постигла ипподромы Холл-Грин и Саттон-Колдфилд. Через пять лет об их дурном поведении узнала вся страна. «Грубияны с ипподромов» беспокоили все больше людей, и 13 августа 1898 года репортер «Дейли Телеграф» привел слова чиновника, которому по долгу службы приходилось иметь дело с хулиганством. Он заметил «любопытный факт, что, хотя общий уровень преступности по всей стране снизился, ситуация на скачках не изменилась».
Больше всего грубиянов и воров «происходило из Бирмингема, и некоторые из них были совсем опустившимися людьми. Бирмингемцы, как и вся их братия, работали группами по шесть, семь и восемь человек и никогда не разделялись». С этим организованным хулиганством было сложно бороться. В частности, преступники окружали своих жертв и ставили им подножки, а затем грабили их, хватая сумочки, цепочки и часы. А по дороге на ипподром и обратно они обманывали легковерных попутчиков, играя с ними в карты. Грабежи и разбои мелких шаек, известных под общим названием «Бирмингемские парни», продолжались много лет, хотя они редко собирались такими большими группами, как при нападении на Скарборо. Само собой, банды воров из Ливерпуля, Манчестера, Шеффилда, Ноттингема и различных районов Лондона тоже промышляли на местных ипподромах, но бирмингемские преступники, как и их столичные коллеги, похоже, были решительно настроены орудовать не только в собственной сфере влияния в Мидлендс и Уэст-Кантри, но и далеко за ее пределами. Такая преступность поддерживалась относительно низкими ценами на железнодорожные билеты.
Шефом полиции был североирландец, Чарльз Рафтер, прибывший из Белфаста. Он был сильным человеком и прибыл в Бирмингем в 1899 году, и очень многие считали, что его назначили на столь высокий пост только для того, чтобы он разделался с «Острыми козырьками», чем он и занимался в следующие несколько лет. Когда семьи начали уезжать из центра города в начале 20 столетия, влияние банд начало падать. Как росли местности вроде Смол Хита, так и росло расстояние между противниками. Улицы стали безопаснее благодаря полиции, самые крупные фигуры банды были осуждены. Кроме того, состояние общества улучшилось, все больше людей росло в школах, где им прививали дисциплину, создавались боксерские клубы, требующие от человека самодисциплины и самоуважения. Всё это привело к снижению преступности в крупных городах в начале ХХ века.
По факту, «господство острых козырьков» продолжалось недолго. Суровый полицейский контроль, длительные тюремные сроки и различные социальные факторы – к примеру, влияние школьного образования и появление множества клубов для занятий боксом – привели к исчезновению банды в начале двадцатого века. И правда, в июне 1902 года газета «Шеффилд Ивнинг Телеграф» опубликовала статью о лондонских хулиганах, в которой упомянула, что бирмингемские «острые козырьки» к тому моменту уже были подавлены. Но даже если они исчезли перед Первой мировой войной и не существовали до 1920-х, печальная слава «острых козырьков» и их грозное название, в котором чувствовался дух насилия и гангстерства, не позволили банде уйти в историю. Но 21 марта 1927 года газета «Ивнинг Телеграф» в шотландском Ангусе напечатала короткую заметку, в которой сообщалось, что «бирмингемская полиция предпринимает решительные меры по зачистке города от хулиганских банд, которые в последние пять недель явно подражали “бирмингемским парням” тридцатилетней давности». В частности, за жестокое нападение на полицейского к двум месяцам тюремного заключения были приговорены Джеймс Кирби, двадцати шести лет и Фредерик Кирби, двадцати четырех лет.
Далее противники из банд «Парни из Бирмингема» и «Сабини», с которыми «Острые козырьки» постоянно вступали в конфликты, постепенно вытеснили банду из Бирмингема, и к 1930-м годам группировка перестала существовать.
Так же в 1930 году банда была разгромлена полицией, многие ее члены были арестованы и осуждены.
Так большинство «острых козырьков» стали обычными гражданами и им было слишком стыдно рассказывать детям о своем прошлом.
Однако, некоторые из них смогли избежать правосудия и продолжили свою преступную деятельность.
Большинство имен членов банды, которых когда-то боялись, теперь забыты, но их репутация прочно закрепилась в фольклоре Бирмингема.
Семьи начали уезжать из центра города в начале 20 столетия, влияние банд начало падать. Как росли местности вроде Смол Хита, так и росло расстояние между противниками.
Улицы стали безопаснее благодаря полиции, самые крупные фигуры банды были осуждены. Кроме того, состояние общества улучшилось, все больше людей росло в школах, где им прививали дисциплину, создавались боксерские клубы, требующие от человека самодисциплины и самоуважения. Всё это привело к снижению преступности в крупных городах в начале ХХ века.
Ставьте лайки, подписывайтесь на канал, делитесь ссылками в социальных сетях. Спасибо за внимание!
