Это позор для всего мира и позор для демократии
https://www.youtube.com/watch?v=vvjcUkcKI3o (Оригинал на английском)
https://www.youtube.com/watch?v=vvjcUkcKI3o (Оригинал на английском)
Председатель КНР Си Цзиньпин провел в Пекине встречу с канцлером ФРГ Олафом Шольцем. Во время разговора они среди прочего обменялись мнениями о военном конфликте на Украине и методах его урегулирования. Обе стороны заявили о приверженности принципам Устава ООН и недопущению применения ядерного оружия или атак на ядерные объекты. Си Цзиньпин также сформулировал четыре принципа, на которых, по мнению Китая, нужно подходить к урегулированию конфликта.
Си Цзиньпин подчеркнул, что в сложившейся ситуации необходимо не допустить разрастания конфликта или его выхода из-под контроля. С этой целью он предложил придерживаться следующих принципов:
сосредоточиться на достижении мира и не преследовать корыстных интересов,
работать над деэскалацией ситуации и «не подливать масла в огонь»,
создать условия для мирных переговоров и избегать дальнейшего обострения конфликтов,
минимизировать негативное влияние конфликта на мировую экономику и не подрывать стабильность глобальных промышленных цепочек поставок.
«Китай поддерживает все усилия, способствующие мирному разрешению кризиса. КНР поддерживает созыв международной мирной конференции, признанной Россией и Украиной, с равноправным участием всех сторон и справедливым обсуждением всех мирных вариантов. Готовы поддерживать сотрудничество со всеми сторонами, включая Германию»,— заявил господин Си (его слова приводит китайское агентство «Синьхуа»).
Господин Шольц находится в Китае с трехдневным рабочим визитом. Это его самая продолжительная зарубежная поездка с момента прихода к власти в декабре 2021 года. Вчера источники The Wall Street Journal утверждали, что господин Шольц планирует убедить Си Цзиньпина сократить экономическую поддержку России и оказать давление на российские власти, чтобы они приняли участие в мирных переговорах по вопросу военных действий на Украине. По данным WSJ, канцлер ФРГ надеется, что Китай сможет вынудить Россию согласиться на украинские условия мира. Они включают возврат границ 1991 года, выплату репараций и компенсаций.
Бывший советник Джорджа Буша по России и Евразии Томас Грэм написал в материале для американского издания Hill, что конфликт на Украине можно было предотвратить путем мирного урегулирования, если бы в Вашингтоне серьезнее отнеслись к озабоченностям Москвы по поводу безопасности России.
"Вероятным исходом конфликта станут территориальные уступки в пользу Москвы и гарантии безопасности для Украины и России — то, чего можно было достичь мирным урегулированием еще до его начала", — написал он.
Томас Грэм отметил, что на Западе отказались обсуждать недопустимость расширения НАТО на восток, полностью проигнорировав опасения президента России Владимира Путина, которые он высказывал задолго до начала конфликта.
"В Вашингтоне заявили, что это принципиальный вопрос <…>, хотя он и его союзники по НАТО даже не собирались в ближайшее время давать Украине возможность вступить в альянс", — добавил он.
По мнению Грэма, конфликта можно было бы избежать, будь у мировых лидеров более четкое понимание реального баланса сил или если бы они были смелее в политическом отношении.
Подполье: ВС РФ ударили в районе аэродрома в Хмельницкой области, где ждут F-16
ДОНЕЦК, 16 апр — РИА Новости. Вооруженные силы России нанесли удар возле военного аэродрома в Хмельницкой области, сообщил РИА Новости координатор николаевского подполья Сергей Лебедев со ссылкой на коллег.
"В районе трех часов ночи в Староконстантинове опять в районе аэродрома военного прилетело. Конкретики пока нет, была детонация, скорые", — сказал собеседник агентства.
Подпольщик отметил, что на аэродроме проходят обучение летчики, проживают они там же в казармах, есть учебные заведения.
"Несколько уже разрушено, но не все", — добавил Лебедев.
Аэродром в Староконстантинове регулярно выступает целью для ударов ВС России. По данным подполья, его готовят для принятия американских самолетов F-16. В этом районе расположены бомбовый склад, полигон, а также железобетонный и асфальтовый заводы, склады облпотребсоюза и электрическая подстанция.
С начала апреля Лебедев сообщал еще как минимум о двух атаках на аэродром в Староконстантинове.
В последнее время российские военные наносят прицельные ракетные удары по местам расположения личного состава, техники ВСУ и наемников, а также по объектам энергетики, оборонной промышленности, военного управления и связи Украины.
КАМАЗ уехал в Питер, грузиться на вторую ходку, так как машина у нас одна, а груза собираем много, то приходится ездить туда-сюда одним КАМАЗом, но ничего, справимся как и всегда. Погрузка второй ходки, сегодня 16.04.2024 в 11 часов, на Шафировском в СПб.
Огромное всем спасибо, кто помогает на погрузках, кто ездит на Донбасс, кто собирает и перебирает помощь, без вас и вашего труда, мы бы не справились.
Дельфины на службе российской армии патрулируют зону вокруг баз Черноморского флота и «предупреждают» своих тренеров, если видят «что-то, чего там не должно быть». Об этом пишет украинское издание Kyiv Independent.
По словам эксперта по морским млекопитающим в неволе Наоми Роуз, дельфинам можно просто сказать "все, что не нормально", и они предупредят своего тренера.
В материале также говорится, что дельфины якобы могут искать украинских водолазов, которые занимаются разведкой и установкой мин, а также собирать военную технику, упавшую на морское дно.
После начала боевых действий на Украине Белгород пережил несколько волн беженцев. Сначала это были жители Харьковской области, потом — шебекинцы, теперь — грайворонцы. Некоторые семьи вынуждены жить в гостиничных номерах третий год подряд. А кто-то оказался в пункте временного размещения на 500 человек. Этих людей и тех, кто пытается им помочь, объединяет одно: они не планируют будущее, а только надеются на него.
В крохотной, метра три на три, комнатке углом стоят две металлические двухъярусные кровати и маленький столик у стены. Эта комнатка — проходная, дальше — еще одна, чуть побольше и с окном. Там двухъярусных кроватей уже три. Все вместе здесь называется «секция» — секция на столько-то койкомест.
Пожилые женщины шумно примеряют тапочки и футболки, которые им привезли волонтеры. Как дети, радуются обновкам и гостям. Две недели назад их вывезли из Грайворонского округа, из-под жестоких обстрелов, буквально кто в чем был, и поселили в пункте временного размещения в Старом Осколе в двух часах езды от Белгорода. В ПВР часто кто-то приезжает развлечь беженцев йкультурным досугом. Визит волонтеров — тоже развлечение: сначала оставляешь «заказ», что привезти и какого размера, ждешь свою посылочку, а потом проверяешь — подойдет или нет.
Только одна бабушка сидит на кровати и никак не реагирует на всеобщее оживление. Она не хочет ни тапочки, ни халатик. На столике у ее кровати — собранный детский пазл с Крошкой Енотом, который боится Того, кто сидит в пруду. Целый день с ним промучилась.
«У меня ларингит, — говорит бабушка. — Температура уже прошла. А деда моего забрали в больницу. Мы на последней улице Грайворона живем, она уже относится к Гора-Подолу. Там должны были сходить и посмотреть, уцелел ли наш домик. Но вот что-то не могу дозвониться»
Когда в два часа ночи 15 марта прибежали солдаты и сказали, что надо уезжать немедленно, бабушка покидала в пакет что увидела, надела войлочные сапоги и вышла из дома. Думала, на пару дней. А оказалось, что точных сроков нет.
«В первую эвакуацию, в прошлом году, я была в «Улыбке». Это санаторий такой, — говорит она. — Там вообще прекрасно. И недолго мы там пробыли. А здесь столько людей, человек пятьсот собрали. Я уже не хочу ничего, лишь бы отсюда уехать. Скорее бы моего деда выписали из больницы».
По состоянию только на 25 марта из Грайворонского округа из-за обстрелов вывезли более пяти тысяч человек. Власти обещают начать восстановление разрушенных артиллерией домов, как только обстановка стабилизируется. Если без присмотра остались животные — кошки, собаки или птица и скот, можно оставить заявку, чтобы их покормили. Местные администрации специально запаслись кормами для любой живности. В ПВР же корову не возьмешь. Разве что комнатную собачку.
В Старом Осколе пунктов временного размещения несколько. Условия разные. Некоторые чем-то напоминают ковидные госпитали, которые спешно разворачивали в 2020 году, — огромные помещения, заставленные койками. ПВР, в котором я оказалась, — один из самых крупных. Четырехэтажное здание с длинными темными коридорами и множеством секций от города отделяют петли шоссейных развязок. Для прогулок обустроен небольшой двор с детской площадкой и скамеечками. На бетонном заборе огромными буквами выведено: «Своих не бросаем». У входа — объявления о работе, которую предлагают обитателям ПВР, расписание автобуса и график столовой. Кормят, говорят, вкусно и много.
«Жена с детьми в другом пэвээре. Скучаю по ним, конечно, — говорит пожилой мужчина в другой секции. И загадочно добавляет: — Можно было бы к ним перевестись, но мы пока решили так пожить. Чтобы друг другу не мешать». Он стоит в узком проходе между двухъярусными кроватями и смотрит, как соседи по комнате — женщины и девочка-подросток — разбирают «посылки». Сам он попросил у волонтеров только полотенце.
«Как вы приехали, мы прям ожили, — говорит женщина волонтерам. — Что нужны кому-то. А сегодня еще концерт был, девочка пела песни о городе, я даже расплакалась. И у нее самой слезы стояли в глазах. А когда эвакуация началась, что на мне было надето — в том я и поехала. Думала, на два-три дня. А у меня в доме кошка с котенком закрытые остались! Когда мне газ приехали перекрывать, окно открыли, корма им понакидали. Выберутся. Думаю, когда я обратно приеду, все будут живы: и кошки, и собака во дворе».
Из соседней секции заглядывает женщина — просит привезти ей тапочки, такие же, как соседке, только 41-го размера. Ей не в чем ходить в душ. А 90-летней бабушке нужны хлопковые колготки, самые простые, без всякой там лайкры или синтетики.
Волонтеры записывают пожелания и между собой прикидывают, куда в этот раз придется ехать за покупками. В Белгороде многие магазины закрылись, в других — дорого. Поэтому закупаться бельем, спортивными костюмами и тапочками ездят в Москву, на оптовый рынок, или в соседний Воронеж. Потом привозят добытое на склад — под него временно перепрофилировали центр оказания психологической помощи в Старом Осколе.
Склад до самого потолка заставлен коробками с подушками и одеялами, башнями из подгузников и стопками халатов, курток и спортивных костюмов, коробками с обувью и носками. Учет того, что есть, а что заканчивается, ведется через компьютерную базу. Сборка заказа на складе — отдельный вид спорта. Маркировки размеров одежды и обуви не всегда совпадают с реальностью. Алгоритм такой: читаешь заказ, находишь нужное по наименованию и размеру, разворачиваешь и прикидываешь, подойдет ли вот эта футболка женщине 54-го размера, не маломерят ли тапочки с задником и какие штаны положить мужчине средних лет для сна, а какие — для прогулок. Потом заказы раскладывают по пакетам, к каждому пакету прикрепляют записку с фамилией, номером секции и телефоном и досыпают внутрь горсть конфет — чтобы хоть как-то поднять настроение адресату
«Планировать по-белгородски — значит, планировать на 15 минут вперед. И то не факт, что все получится, как планируешь», — говорит Евгения Кондратюк. Ее номер мне дали в местных пабликах с комментарием: «Это волонтер номер один в Белгороде». Но сама Евгения подчеркивает, что она и ее коллеги — не волонтеры, а сотрудники благотворительной организации.
«Святое Белогорье против детского рака» помогает тяжело больным детям и социально уязвимым людям 17 лет, 11 из них — под руководством Кондратюк. За это время Евгения создала паллиативную службу и первый в Белгородской области детский хоспис «Изумрудный город» в селе Короткое. Сегодня в хосписе, рассчитанном на 15 подопечных с родителями и еще троих без сопровождения, дети живут вместе со своими семьями из обстреливаемых районов. Хоспис дотируется государством на 30%, остальные 70% — средства жертвователей. Но в последние два года белгородский бизнес, который раньше охотно помогал благотворительным организациям, по понятным причинам сам оказался на грани выживания.
Главный офис «Святого Белогорья» — в Белгороде, на Харьковской горе. «Вот там, сразу за рощей, — «Магнит», в который был прилет 15 февраля, тогда много людей погибло, — рассказывает Евгения Кондратюк. — Через дорогу — магазин и перинатальный центр, в которые тоже были прилеты. Поэтому мы решили, что здесь не станем много людей собирать, а будем сами развозить помощь нуждающимся».
Поздним вечером того же дня в окно офиса прилетит очередной осколок. Пробьет практически пулевое отверстие в двойном стеклопакете. Утром Евгения найдет его на подоконнике.
«Мы уже не очень адекватно воспринимаем реальность, — говорит координатор благотворительных проектов «Святого Белогорья» Ирина Авдеева. — Потому что в обстановке постоянных обстрелов мы живем достаточно давно. Просто они учащались и усиливались постепенно. После каждого обстрела — погибшие и раненые. Причем это тяжелые ранения, люди теряют руки и ноги. Это реальность, в которой мы теперь живем. И чувство опасности притупилось. Мы первое время с мужем прикидывали, в какой момент мы поймем, что все, надо уезжать. Сначала решили: ну вот, когда осколок к нам в Никольское прилетит, тогда и уедем. Осколок упал в соседний дом в прошлом году. Но мы остались. Наверное, это сложно понять. Проблема еще в том, что мы взяли дом в ипотеку. Только-только переехали — и началось вот это все. А еще двадцать три года взносы платить. Страховка такие риски не покрывает. Что будет дальше, мы, конечно, не знаем. Просто живем и помогаем тем, кто нуждается в помощи. Страшно становится, когда приходит человек, ты спрашиваешь: «Откуда вы?» А он говорит: «Из Никольского». То есть из нашего села. Можно просто сказать: «Я не хочу это слышать, я не хочу это знать, не хочу вообще в это погружаться. Но проблема в том, что от того, что ты не хочешь это знать, слышать и погружаться, это не изменится».
С началом боевых действий на Украине работы у «Святого Белогорья» прибавилось. В феврале 2022 года начали обращаться украинские беженцы, которым нужны была одежда и детские вещи. Для них организовали первый ПВР в автоспортивном комплексе около аэропорта. Там у «Святого Белогорья» была отдельная палатка для выдачи одежды, подгузников и продуктовых наборов. Психологи организации работали с украинскими детьми. Постепенно беженцы разъехались. А 1 июня 2023 года, когда Евгения пришла на работу, весь двор перед офисом был заполнен людьми. Теперь уже из Шебекино.
— Люди были уставшие, раздетые, обозленные, — вспоминает Кондратюк. — Как-то через сарафанное радио они узнали, что здесь можно получить помощь. Белгородская администрация тогда организовала четыре больших пункта выдачи помощи. Но большой поток людей шел и к нам. Буквально за сутки мы организовали первые закупки и начали выдавать продукты, подушки и одеяла. Около месяца мы работали в авральном режиме.
— А как вы справлялись с обозленной толпой?
— Использовали запрещенные приемы, — смеется Евгения. — У меня четверо детей, как раз они были на каникулах и тусили здесь. И мы отправляли младших с подносами в эту толпу, а на подносах — бутерброды, стаканчики с водой. Люди умилялись, становились мягче. Потом несколько человек из Шебекино у нас стали волонтерами. Помощь приходила и приходит со всей страны. Благотворительные организации из других городов присылают вещи или оплачивают наши заказы на маркетплейсах, маркетплейсы дают промокоды на доставку этих заказов. География пожертвований — от 100 рублей до миллионов — это вся страна. Поэтому я точно могу сказать, что Россия поддерживает Белгород.
«В одном из сел глава администрации на колени встал перед жителями со словами: «Пожалуйста, Христом-Богом прошу, уезжайте». Потому что там были старики, которые уезжать отказывались, — говорит Евгения. — И вот мне эта бабушка в ПВР рассказывает, что они с мужем только потому и согласились ехать, что им стало неудобно, что взрослый мужик вот так на коленях перед ними стоит. А на следующий день в их дом попал снаряд. И она плачет: «Что же это получается? Я бы в своем доме так и осталась, если бы меня не уговорили уехать». Люди, которые сейчас живут в ПВР, остались без всего. У них на сборы было минут пятнадцать. У одной женщины, которая сейчас в Старом Осколе, в семье семь человек. И вот она покидала вещи в сумку, в ПВР открыла ее — а там семь ботинок, и все на правую ногу».
При этом жители сел, которые привыкли опираться только на себя, работать руками и вести хозяйство, часто просто стесняются что-то просить. Им нужнее, чтобы с ними поговорили, посидели рядом и поплакали вместе. И заказы они оставляют самые минимальные, говоря: «Ну что мы, разве бомжи какие-то? Я всю жизнь пахал, работал на тракторе. Я заработал на свой дом, на одежду для жены, на всё заработал. И теперь трусы и носки просить?»
«Поэтому мы стараемся привозить им вещи, которые дадут им какую-то психологическую опору, — говорит Евгения Кондратюк. — Чтобы у человека были удобные тапки, чистое полотенце, своя красивая чашка и спортивный костюм, в который приятно переодеться. Поэтому мы привозим в ПВР только новую одежду, хотя многие приносят в наш проект «Добромаркет» поношенную одежду для беженцев. Но разве можно людям, у которых и так не осталось ничего, дать ношеное? Если что-то не подошло, мы меняем. Одной бабушке была нужна куртка, мы привезли ей красную. А она чуть не плачет — ну не хочет она красное носить. И я тогда поняла: не должен человек носить то, что ему не нравится. Если она сейчас согласится на вот это, красное, она потом уже никогда не сможет высказать свое мнение, сделать какой-то выбор для себя. Мы привезли ей другую куртку»
Неудивительно, что белгородцы остро отреагировали на реплику телеведущего Владимира Соловьева, который в эфире 25 марта сказал: «Пошло большое количество разных тварей, притворяющихся блогерами, которые говорили: «Вот, федеральная власть забыла Белгород, помогите людям! У людей ничего нет, это кошмар, люди себя чувствуют брошенными. Как вы можете? Пока Москва гуляет — Белгород гибнет». Вот эта вся мерзкая истерика».
Евгения Кондратюк передачи Соловьева никогда не смотрела, но его слова дошли даже до нее.
«Я расстроилась, — говорит она. — У меня это не вызвало ни гнева, ни злости. Мне прям плакать хотелось. Потому что мы не истерим. Мы и весь Белгород делаем все что можем».
Жителей Грайворонского округа не вывозят в Белгород, потому что странно везти людей из-под обстрелов в обстреливаемый город. Но здесь тоже есть пункты временного размещения. Один из них — в гостинице «Белгород» в самом центре. Командировочные останавливаются здесь на один-два дня. А некоторые семьи из приграничных районов живут уже третий год.
«Когда началась СВО, мы с соседями ещё месяц оставались в Журавлёвке, помогали нашим военным, —
говорит она. — В школьной столовой кормили их, домой забирали помыться-постираться. Теперь я знаю, что надо сделать, чтобы собрать сухпаек на 700 человек. Я уверена, на Украине все знали, что будет. Мы же рядом с таможней живем. И вот 23 февраля украинские пограничники и таможенники еще до полуночи оставили все и уехали. А мы в Журавлёвке не знали — и не верили, что такое может случиться».
Младшему сыну Людмилы на тот момент едва исполнилось пять лет. И он очень тяжело переживал звуки обстрелов. Людмила обратилась к главе администрации, и семью внесли в списки на переселение. В гостинице «Белгород» они оказались 26 февраля 2022 года. На работу и в детский сад семья теперь ходит из гостиничного номера. Старшая дочка учится в БелГУ.
«В Журавлевке я была в последний раз год и три месяца назад, — рассказывает Людмила, когда мы встречаемся с ней в холле гостиницы. — Такое странное ощущение было... Это мой дом — и уже как будто и не мой. Все серое, страшное. Мышиные гнезда. А ведь у нас всегда было ярко, солнечно, свет во всех комнатах, дети смеются. Мы только-только выплатили кредит за дом. Мой муж — охотник, мы держали трех русских гончих. Очень породистых. На белгородских выставках всегда занимали первые места. Собак пришлось отвезти в Москву и передать заводчикам. Ими же постоянно заниматься нужно. Я не знаю, получится ли их вернуть, когда все закончится, — они и так натерпелись от обстрелов и переездов, уже привыкли к новым хозяевам. А еще у нас была пасека. Ульи мы тоже вывезли на участок к знакомым. Пчел же тоже нельзя просто оставить, это такое занятие — как вязание, нельзя прекращать. Муж до сих пор ими занимается.
В селе не осталось никого, все уехали. Свекор — он с нами живет, в соседнем номере, — изредка ездит посмотреть, цел ли наш дом. Но только в пасмурные дни и в дождь, когда дроны не летают. На нашей улице у кого-то забор побит, но все дома пока целы. Стоят без электричества и без газа с августа 2022 года. Сколько еще они так выстоят, я не знаю. Никто ведь тогда не предполагал, на сколько придется уехать. Нас переселили «до улучшения ситуации». Сначала нас сюда приняли на две недели. Потом продлили пребывание еще на две недели и еще на две. А потом начали продлевать уже на месяцы».
Дальше Белгорода Людмила и ее семья никуда ехать не хотят, несмотря на обстрелы города.
«Здесь ведь тихо было, — говорит женщина. — А 30 декабря мы чуть не попали под тот, самый страшный обстрел. Мы уже подъезжали к гостинице, и тут я попросила мужа завезти меня в магазин по пути. В принципе, он мог бы сказать: «Нет, поехали уже домой». Но он сказал: «Давай заедем». И вот мы завернули в проулок — и началось. Тогда я по-настоящему испугалась впервые с нашего переезда. Я уверена, что мой дом выстоит, дождется меня. Я вернусь, переклею обои, вымою все, выведу мышей. Мы вернем наших собак или возьмем новых. Привезем обратно пчел. Я не загадываю, когда этот день наступит. Живу по принципу: все, что с нами случилось, так и должно было быть. Хожу в храм. Бог никогда не дает испытания больше, чем человек может выдержать. И я патриот своей страны. Я думаю, раз решили начать СВО, значит, никакого другого варианта не было. Люди, которые принимали это решение, просчитали все свои шаги. А нам, значит, надо все это достойно выдержать».
В гостиничных стенах Людмила чувствует себя в полной безопасности, даже если звучит сирена. Все — от администраторов до горничных — добры и приветливы.
«Наверное, в других городах то, что происходит в Белгороде, воспринимают немного отстраненно: это же где-то там, далеко, и меня это не касается, — говорит Людмила. — Точно так же нас Белгород поначалу не принимал, не понимал Журавлевку. Мне в ларьке продавец мог сказать: «Ну что там такого страшного у вас, ну подумаешь, постреляют немного. Вы — наглые, вам же все предоставили, и гостиницы, и питание». Теперь так в Белгороде уже не говорит никто, потому что Белгород столкнулся с тем же, с чем мы в 2022-м. Просто у нас это было с первого дня, а здесь это началось позже. Человек это поймет только тогда, когда на своей шкуре испытает».
Людмила училась в Харькове, признается, что знает этот город лучше, чем Белгород. Там — половина родственников. Но они с Людмилой и ее семьей больше не общаются.
«У них одно в голове, у нас — другое. «Вы все это начали». — «А вы напали на Донбасс», — говорит Людмила. — У меня на Донбассе тоже есть знакомые и друзья, и они мне рассказывали, что с ними эти 9 лет творили. Я их поддерживала, как могла. А для Харькова Донбасс был далеко. Это их не касалось. Но я верю, что наше примирение с родственниками в будущем возможно. Я обладаю даром убеждения. Надо только, чтобы все закончилось и жизнь начала восстанавливаться. Вот они нас сейчас воспринимают как врагов. Но мы же не враги. Мы — хорошие люди, которые хотят им помочь».
Перед тем, как попрощаться, Людмила вспоминает, что Журавлевке через 17 лет исполнится ровно четыре века. За это время село пережило всякое. Когда в 1943 году пришли немцы, бабушка Людмилы полгода со своей семьей жила в погребе, потому что немцы заняли дома. И семья выжила, дома выстояли, а село разрослось. Вот и сейчас так же будет. Просто надо еще немножко потерпеть.
Венера Галеева.
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Прошло более двух месяцев с написания первого поста.
Уехал из тылового лагеря, откуда я писал предыдущий пост, в середине февраля.
Переехал в основной лагерь нашей роты поближе к передку, где находятся старенькие боевые ребята, откуда отправляются на боевые задачи, и где происходит весь движ. Переезжал один. В смысле, что забрали только меня, командир роты написал и сказал, чтобы собирал монатки и двигал к нему. Парни, с кем я приехал на службу и тренировался, остались на прежнем месте, приехали через месяц после меня. Из тылового лагеря обычно возят еду и боекомплект на камазе. Так что я собрал свои рюкзаки, получил личный боекомплект, попрощался с товарищами и с первым камазом поехал на новые для меня позиции.
Тут уже собственно обучение и тренировки полностью прекратились. Раз ты здесь, значит ты полностью боеспособная единица. Здесь совершенно другая атмосфера. Тут уже можно услышать и жуткий свист снарядов, от которых инстинктивно хочется закопаться поглубже. Страшная штука, на самом деле, не объяснить словами, пока сам через это не пройдешь. Много, очень много дронов противника. Тут учишься постоянно слушать что происходит вокруг. Чем быстрее среагировал на жужжание дрона, тем больше шансов сохранить жизнь. Обычно это сводится к обниманию ближайшего дерева. Но танки... Кто бы что ни говорил насчет того, что танки морально устарели и т.д., это лишь означает, что вряд ли человек в реале сталкивался с танком. Супер грозная сила. Собственно, стрелковый бой практически полностью отсутствует, это война дронов по большей части.
Жизнь, по сравнению с тыловым лагерем, тут тоже более-менее отличается.
Живем также в блиндажах. Блиндажи меньше и лучше укреплены. Шататься по улице не желательно, стараемся в блиндажах сидеть, чтобы не отсвечивать. Дровами почти никто не греется, дизельные печки наше все. Но мы и не настолько близко к нулю, чтобы в норах сидеть. Бани топим периодически дровишками. Мыться можно и нужно. С дизельным топливом тут в принципе проблем нет, везде можно достать 20-30 литров бесплатно или обменять на пару банок энергетика. Соляра успешно сливается с техники. Дизельный генератор у нас работает круглосуточно. Покупали его, разумеется, за свой счет, как и всё остальное. 120к, если кому интересно. С бензином все сильно хуже, его достать проблемно.
Еду тут тоже на всех никто не готовит, как в тылу. Столовки нет. Приехал камаз с продуктами, привез всякого, это и кушаешь. Готовит каждый блиндаж себе сам. Кто хочет адекватно питаться - тот готовит, кто не хочет заморачиваться - есть голый тушняк. Тушенки тут огромное количество. Привозят также картофель, лук, макароны, морковку, капусту, сок, сало, всякие приколюхи к чаю, типа сушек, вафель и мини кексов. Чай, кофе, сигареты и т.д. - в общем всё в достатке, даже доширак возят. Сухие пайки само собой, но у нас их никто не ест, нет необходимости, хоть они и неплохие. С едой проблем нет никаких. При желании можно ни копейки не тратить. Но разумеется, хочется иногда чего-то поприличней, хочется мяса, хлеба получше, молока, колбасы, нормальных сигарет, энергетиков в конце концов, они тут ведрами уходят. Тогда берешь рюкзак, оружие, броню и топаешь в ближайший магазин. Туда-обратно где-то 20км по лесу и открытке. Часов за 5-6 управляешься. Раньше ходил раз в 2-3 дня, сейчас освоился, стал нужным в роте, получается выбираться не так часто, как хотелось бы, раз в пару недель, практически круглосуточно вызывает постоянно командир. Можно, конечно, товарищей в тылу попросить купить что нужно, никто никогда не отказывал, отправляют с другим продовольствием, но иногда просто хочется сменить обстановку. Начинаешь ценить эту прогулку.
Оружие, патроны, гранаты, мины и снаряды - все это везде. В каждом кармане, на шконке и под ней. Все завалено боекомплектом и оружием. Еле-еле приучал других немного к порядку. У нас в блиндаже с этим более-менее стало ок. Организовали небольшие склады, сложили все удобно, аккуратно и безопасно.
Удивило, что многие играют в онлайн казино или виртуальные игровые автоматы. Немало таких, кто просаживает кучу денег, сидит в больших долгах. Конечно, есть и более удачливые, но таких сильно меньше. Когда кто то выигрывает полмиллиона, он обычно умалчивает сколько до этого просадил. Я к подобным развлечениям всегда относился категорически негативно. Я для досуга купил себе нинтендо свитч, поигрываю потихоньку перед сном. Не любитель консолей, но эта штука, на мой взгляд, идеальная вещь в таких условиях. Продают прошитые на рынках и в магазинах.
С определенной периодичностью, дают боевую задачу (БЗ). Приходится сильно попотеть, пройти/проползи немало километров, попытаться выполнить задачу, вернуться обратно. На БЗ можешь провести не один день, идешь туда на легке. Еды и воды минимум, а то и вовсе не берешь, ибо проклинаешь себя за каждую банку тушенки или бутылку воды, тащить все это нелегко. Да и кушать там не особо хочется, немного о другом думаешь. Закинешь несколько шоколадок и норм. Сникерсы выручают. Да и передвигаемся мы налегке, по сравнению с той же пехотой или штурмами. У тех парней все еще хуже с нагрузками - таскают кучу боекомплекта и оружия.
Обмундированием особо не обеспечивают. Что дали в учебке - тем и пользуешься. Форму и берцы приходится покупать довольно часто, примерно раз в месяц-два, кто как носит. Продают тут все супер дерьмового качества по высоким ценам. А еще бывает такое, что ходишь в мохе, а тебе говорят, что мох больше не в почете, всем переодеться в пиксель или мультикам. Или наоборот, мультикам под запретом, мох рулит. Но чем ближе к ЛБС, тем более похрен на такие приказы, собственно я в чем ходил, в том и хожу. При таких правилах формой естественно никто не обеспечит.
Гумманитарки в нашем подразделении нет. Ну то есть нет такого, что вам рандомные люди привезли и дают, типа пользуйтесь, пацаны. Мне из таких гумманитарок перепадал один раз только пакет домашних сухарей. Обычно кто-то мутит из дома посылки и заказывает гумманитарку через знакомых. К примеру, у товарища сын ходит в детский садик. Детский садик собирает много коробок гумманитарки, к этим коробкам присоединяет свои посылки супруга товарища, а потом товарищ уже сам организовывает доставку. По приезду посылки, товарищ делеает фотоотчет. Но ничего особо полезного нет. Кладут в основном то, что и здесь в избытке. Собирают, судя по наполнению посылки, в основном бабульки - много всяких теплых носков вязанных, мыло, консервы, всякие соленья, чай и кофе. Бывает такое, что часть сложенного любимой супругой не доходит, коробки где то на складах дербанят и вытаскивают некоторые ништяки (верните чоко пай, суки xD) Почти все раздается другим товарищам за ненадобностью. Но все всё равно благодарны неравнодушным.
Сотовой связи разумеется нет, у всех телефоны без симок, но интернет хороший на новых позициях. Сами мутили и покупали. Ютуб, торренты, фильмы - все, что угодно, хватает на всех. 70-90гб за ночь скачиваю без проблем.
Единственное, что хотелось бы сказать в заключение ребятам, которые хотят подписать контракт - очень крепко подумайте. Когда вам показалось, что приняли положительное решение - еще 20 раз подумайте. Сужу исключительно по своему полку, где я нахожусь. Лично мне очень сильно повезло с подразделением и людьми, с которыми я служу. Может показаться, что мы живем вполне неплохо для военных условий - так и есть. Живем нормально. Боевые задачи выполнять конечно приходится, мы не на курорте, бывают и очень тяжелые дни, их довольно много. Бывают и смерти, некоторые с ЛБС практически не вылезают, проводят там большую часть времени службы. И такие условия как получились у нас - редкость. В других подразделениях все может быть сильно хуже. На других участках фронтах может быть все совсем по другому, но однозначно могу сказать только одно - чертовски трудно везде. В интернете и сми правды не ищете, ее там нет. Врут все, как с нашей стороны умалчивают обо всем, о чем только можно, так и со стороны противника.
Как-то так, просто сумбурные мысли в слух. Если есть вопросы - задавайте. Постараюсь ответить всем.