Рассказ

Я не должен им рассказывать. Это нарушает все протоколы сдерживания. Но имело ли это теперь значение? Сенсоры уже подтвердили мои худшие опасения — споры попали в вентиляцию.
— Всё началось в Арктике, — сказал я. — Когда лёд растаял, он освободил нечто, замороженное миллионы лет. Нечто, что будто ждало.

Жаберные щели Миры вздрогнули.
— Болезнь?
— Мы тоже так думали. Сначала. Первые случаи зафиксировали у учёных-исследователей. У них появились странные наросты — грибковые структуры, прорывавшиеся сквозь кожу. Они изменялись... ментально. Становились другими людьми. Когда наросты разрывались, они выпускали споры.
— Вот почему Земля оборвала связь с колониями, — прошептал Тел. — Карантин был не для того, чтобы нечто не попало внутрь…
— А для того, чтобы оно не вырвалось наружу, — закончил я. — Но было уже поздно. Цветение распространяется через воздух, воду, прикосновения. Оно не убивает. Оно… переназначает.
— Но это невозможно, — голос Миры дрогнул. — Ваша раса вышла в космос. У вас есть медицина, технологии…
— Цветение адаптируется быстрее, чем учёные успевают реагировать. Оно учится. Некоторые считают, что это разумный коллективный организм, эволюционировавший в изоляции миллионы лет.

Тогда я заметил маленькое тёмное пятно на шее Миры, чуть ниже жабр. Чёрный узор, похожий на звезду. Его раньше не было. У меня сжалось сердце.
— С орбиты Земля по-прежнему прекрасна, — продолжил я, уже не в силах остановиться. — Всё ещё голубая, окутанная облаками. Но если присмотреться ночью, больше не видно городских огней. Только биолюминесценция — огромные сети, пульсирующие в узорах. Они общаются.

Рука Тела медленно потянулась к его собственной шее. Там тоже проступал тёмный рисунок, разрастаясь по зелёной коже. Его глаза широко распахнулись.
— Когда ты понял? — тихо спросил он.
— Что я носитель? Знал с самого начала. Ещё до того, как мы покинули порт. Некоторые из нас бессимптомны. Мы просто носители, не проявляем признаков, но распространяем это. — Я закатал рукав, показывая тонкие чёрные узоры, покрывающие мою руку. — Земля больше не принадлежит людям. Как и всё остальное скоро не будет.

Вдруг динамики связи ожили. Голос капитана прозвучал с помехами, влажный, искажённый:
— Внимание всему экипажу. Карантинные протоколы… не сработали. Оставайтесь на местах. Цветение… одаряет.

Красные аварийные лампы погасли. Вместо них зажёгся ровный зелёный свет. Мира опустила взгляд на свои ладони. Сквозь кожу пробивались крошечные чёрные нити. Вместо паники её лицо отразило странное умиротворение.
— Я слышу его, — прошептала она. — В своей голове. Оно… прекрасно.
— Да, — согласился Тел. Вокруг его глаз расползалась тьма. — Как песня.

Я тоже слышал. Слышал уже много месяцев. Шёпот. Обещания. Цветение говорило о единстве, о цели, об избавлении от одиночества.

— Какова Земля? — повторил я, ощущая, как сознание Цветения медленно поднимается, затапливая мои собственные мысли. — Земля терпелива. Земля древняя. Земля наконец пробудилась.

Лица Мира и Тел озарились улыбками, которые им уже не принадлежали.

За иллюминатором столовой появился колониальный транспорт. Он шёл на стыковку — для плановой дозаправки.

Источник на Reddit
Телеграм канал с другими переводами

Внезапно его рацию пробил голос его коллеги, Ивана:

— Алексей! Ты должен это увидеть. Мы нашли его подо льдом! Ты был прав.

Алексей немедленно отправился к координатам, которые ему передали. Пробившись сквозь морозный ветер и снег, он добрался до места, где уже работали несколько его коллег. Лед был аккуратно прорезан, и под ним виднелось что-то металлическое.

— Что это? — удивился Алексей, подойдя ближе.

— Похоже на какой-то летательный аппарат, — ответил Иван, — но мы не можем понять, как он здесь оказался. Через 2 часа мы вытащим его на поверхность.

Прошло 2 часа

Алексей осмотрел обломки. Форма действительно напоминала летательный аппарат, но детали были странными: они не соответствовали ни одному из известных моделей воздушных судов. Внутри спокойно могли поместится 10 человек, но пока не удалось вскрыть его.

— Подняли архивы? — спросил он, не отрывая глаз от находки. — Есть хоть какие-то упоминание. Слухи, легенды? Что угодно.

— Уже запросили, но дело не в этом, Алексей. Мы сделали датировку и... — Иван сделал паузу, как будто не мог подобрать слов.

— И? — не выдержал Алексей.

— Ему около 40 тысяч лет. Анализ льда в котором он находился это подтверждает.

— Невозможно, — прошептал Алексей, не веря услышанному. — Это ошибка. Не может он лежать здесь 400 веков. Это же даже не железный век, а каменный! Кто его построил, пещерные люди?

Но в глубине души он уже знал — ошибки не было. Они нашли нечто, что не должно было существовать. Вопрос был один: кто оставил этот аппарат здесь, в самом сердце Антарктиды? Или он вообще не с Земли?

Они тщательно обследовали находку. Металл был невероятно прочным, но не походил ни на один известный сплав. На корпусе виднелись странные символы — не знакомые Алексей ни одному языку.

— Символы частично напоминают древнеславянские и греческие — спросил Иван, глядя на замерзшее лицо своего коллеги. — что будешь делать?

— Нужно немедленно сообщить в центр, — ответил Алексей, отступая от аппарата. — Привезем его на место, а там и вскроем его!

Они установили лагерь неподалеку, продолжая изучать аппарат. Хоть как-то заглянуть во внутрь было совершенно невозможно. Все сверла ломались тут же и не было никакой дырки, чтобы запустить туда камеру.

Однажды ночью, когда Алексей не мог уснуть, он услышал слабый звук, исходящий от места находки. Он вышел из палатки и направился к аппарату. Подойдя ближе, он заметил, что поверхность аппарата мерцала тусклым светом. Алексей подошел ближе и провел рукой по холодному металлу. Внезапно свет вспыхнул ярче, и он почувствовал, как земля под ним дрогнула.

— Что за... — начал он, но тут же что-то схватило его за руку. Вокруг аппарата появились тени, и на мгновение ему показалось, что он видит фигуры людей. Или это были не люди?

Он отдернул руку и отступил назад, сердце бешено колотилось.

— Алексей, что случилось? — Иван выбежал из палатки, оглядываясь в поисках опасности.

— Я... я не уверен, — сказал Алексей, еще пытаясь осознать увиденное. — здесь кто-то есть, кроме нас. Когда приедут ребята из центра?

— Осталось ждать 2-3 дня. А пока давай не будем подходить к нему.

— Смотри. Он мерцает!

Алексей стоял в тишине, глядя на мерцающий аппарат, когда земля под ногами снова дрогнула. Он ощутил нарастающее напряжение в воздухе, словно что-то готовилось прорваться сквозь пространство и время.

— Мы не можем больше ждать, Иван. Что-то происходит, — напряженно сказал Алексей, продолжая наблюдать за тем, как свет усиливался вокруг металлического корпуса.

— Ты прав, — согласился Иван, вставая рядом. — Но мы ведь не знаем, что это может быть. Нам нужно остановить работы. Отходим.

В этот момент свет аппарата вспыхнул так ярко, что Алексей невольно закрыл глаза. Когда он их открыл, вокруг них уже не было снега, и холодный воздух сменился странным, влажным теплом. Они оказались в совершенно ином месте — густые джунгли простирались на километры вперед, а над головой висело солнце, которого они не видели уже несколько недель.

— Черт, что это?! — выкрикнул Иван, оглядываясь вокруг.

— Это точно не Антарктида, — прошептал Алексей, с трудом переведя дыхание. — Аппарат переместил нас... куда-то.

Вдали послышался шелест, и в густых зарослях показались странные фигуры. Они напоминали людей, но с кожей, отливающей синеватым цветом, и невероятно вытянутыми конечностями. Эти существа двигались быстро и бесшумно, приближаясь к ним.

— Думаешь, это те, кто построил аппарат? — напряженно спросил Иван, хватаясь за свой рюкзак, в котором лежало оборудование.

— Это какие-то дикари. Но я уверен в одном — мы слишком далеко зашли, чтобы повернуть назад, — ответил Алексей, делая шаг навстречу фигурам. — Они боятся нас!

Внезапно свет опять озарил исследователей. Они опять вернулись назад, но аппарата на месте уже не было.

— Он исчез…

— Кто-то или что-то не хотело, чтобы мы увезли его для исследований. Но они же нам показали странное видение.

— Не видение, — перебил его Иван в руках которого был зеленый сорняк.

— Мы в реальности какое время были там?

— Но где там?

— Не знаю. Может это прошлое, а может и будущее Антарктиды. Вдруг этот аппарат машина времени затерявшееся в пространстве? Но кто ее построил?

Алексей понимал, что их истории никто не поверит, а утерю находки списал на воровство спецслужб, которые ночью якобы увезли аппарат на вертолетах в неизвестном направлении.

Тем не менее он продолжил исследовать область Антарктиды, где был найден аппарат. И может быть когда-то сможет разобраться, что тогда произошло.

Рассказ «Он ждал тебя во льдах 40 веков»

Мой телеграмм канал, посвящённый лженаукам и пр. - Дмитрий Джулиус

Один за другим стали пропадать здешний люд. Дети, старики, взрослые. Уходили в лес и больше никогда не возвращались.

А потом... потом мы стали находить то, что от них осталось.

Лучше бы я никогда этого не видел! В мою память навсегда врезалось растерзанное тело пропавшей соседки, совсем еще девчонки. От нее осталась только фрагмент руки и голова. Боже! Я никогда не забуду ужас, застывший на ее мертвом лице.

Появились и те, кому чудом удалось вернуться. С безумными от страха глазами они твердили похожие фразы: "Там, в лесу, что-то есть. Что-то огромное!"

Мы прозвали это существо "Большая Нога". По рассказам выживших, оно было вдвое выше человека, покрыто густой шерстью, с глазами, светящимися словно угли.

Но не это пугало больше всего. "Большая Нога" разрывал людей пополам голыми руками, будто они листок тонкой бумаги!

Весть о монстре терроризировавшем наш край быстро разлетелась. И вместе с тем, привлекла в тайгу охотников со всех близлежащих окрестностей. Каждый из них хотел стать тем, кто поймает или убьет кровожадное чудовище.

Среди них был Иван, бывший спецназовец, прошедший Чечню. Человек, который, как он сам говорил, "уже видел настоящих чудовищ... только в человеческом обличье".

С самого начала Иван отнесся к задаче с военной методичностью.

Приблизительную хронологию дальнейших событий составил сибирский краевед и опытный охотник Сергей Тимофеевич Таранцев, непосредственный участник событий:

В первую же вылазку Иван нашел следы — огромные отпечатки, глубоко вдавленные в землю. По ним и пошел вглубь тайги. Уже ближе к вечеру он наткнулся на огромное поваленное дерево, такое медведь не осилит. Рядом с ним он обнаружил остатки жертвы — обглоданные человеческие кости.

С наступлением ночи Иван устроил засаду рядом с логовом. Вероятно впервые за много лет он почувствовал настоящий страх. Не тот, что испытывал под ливнем пуль — а глубинный, первобытный ужас, который словно въелся во все тело, заставляя невольно дрожать все тело.

Вокруг только тайга и жуткие звуки из непроглядной тьмы. Иван чувствовал, он точно знал, "Большая Нога" где-то совсем рядом.

Он крепче сжал в руках свою Сайгу. "Пусть только подойдет," — думал он, — "Посмотрим, как эта тварь справится с вооруженным мужиком."

На второй день Иван набрел на заброшенную охотничью избушку. Запертая дверь, заряженное оружие под рукой — казалось бы, можно немного расслабиться и отдохнуть.

Среди ночи его разбудили тяжелые шаги. Возле избы кто-то был. Что-то крупное медленно обходило строение, а потом резко остановилось, принюхиваясь где-то у стены.

Иван взял Сайгу и тихо подобрался к окну. В лунном свете он увидел его — существо высотой не менее двух метров. Оно стояло и не двигалось. Оно учуяло, что внутри кто-то есть!

Не раздумывая, Иван вскинул карабин и выстрелил, прямо в окно. Существо взвыло и рвануло в лес. Иван схватил фонарик, выскочил следом и увидел на земле кровь. Он попал в тварь!

Кровавый след вел в глубь тайги. "Теперь ты мой!" — прошептал он, следуя за раненым чудовищем...

Звуки выстрелов Ивана эхом разносились по тайге. Другие охотники, включая Сергей Тимофеевича услышали их и поспешили на помощь. Когда группа из десяти человек с собаками добралась до места, откуда слышались последние выстрелы, они увидели то, что уже никогда не забудут.

Тело Ивана было разорвано пополам. Охотники нашли нижнюю часть его туловища. Оно напоминало краюшку хлеба разломанную руками.

Рядом валялся карабин. Погнутый так, будто он из пластилина слеплен. А вокруг — огромные следы, уходящие вглубь тайги.

Собаки принюхалась к тому месту, куда уходили следы, заскулили поджав хвост и попрятались за спины хозяев.

Насмерть испугавшиеся охотники молча собрали все вещи и покинули лес.

С тех пор никто из них никогда не возвращался в те места. И когда их после спрашивали, почему такие крепкие мужики леса боятся, они все отвечали одно и то же: "Есть вещи куда страшнее смерти. И одна из них живет в Сибирской тайге."

Мы же, все как один, собрали кто что смог и навсегда покинули деревню.

На двери даже осталась потускневшая от временных лет латунная табличка "Врач-отоларинголог Шлейхман М.М.", как показывали в старых... нет, уже не старых, а древних фильмах. Сейчас такого не встретишь - все вокруг помешались на анонимности, защите персональных данных, хотя в интернете рассказывают про себя такое, о чем строителям сталинки подумать-то страшно было. А кто рискнул и подумал - те уехали удобрять собой сибирскую почву.

Именно перед этой табличкой в первый раз, еще при просмотре квартиры, долго стоял Алексей, прикидывая, как бы смотрелась на двери новая, более актуальная: "Художник-абстракционист Мухортиков А.Н." Звучит, а?

Прежние жильцы - пресловутые Шлейхманы, покидали жилье второпях, оставив после себя мебель, несколько отвратительных, безвкусных пейзажей на стенах, и груду пустых бутылок на балконе. Видать, свинтили на свою историческую родину. А то и еще дальше - на чужую историческую родину, в Америку.

Новосел воздрудил на пик пирамиды из коробок в углу комнаты последнюю и устало вытер пот со лба. Вот и все. Переезд закончен. Предстояло еще разобрать вещи, обустроиться, обжиться, познакомиться с соседями - может, где-нибудь рядом чахнет от жажды мужской ласки нежное, ранимое девичье сердце. Желательно - сердце блондинки, 90-60-90, ростом 180-190.

И за работу! Да-да! Творить, творить, творить! Не потому творить, что душа того требовала - того требовал банк. Хотя покупка квартиры была донельзя удачной, намного ниже рынка, все равно для первоначального взноса пришлось выжаться. Даже продать подлинник репродукции "Черного квадрата" Малевича его, Мухортикова, собственной работы! А квадрат нарисовать - это не стога на рассвете мазюкать, тут линейка нужна!

Сполоснув руки, Алексей привычным жестом открыл холодильник, дабы перекусить чего, да не тут-то было. Хранитель свежести продуктов был не только пуст, но даже и не включен в розетку. Откуда в холодильнике возьмется еда, если в него пока еще даже холод не положили?

Покачав головой, мужчина запитал агрегат, сразу зашумевший компрессором, и, аккуратно переступив через гору пустых бутылок, вышел на балкон, оглядываясь в поисках ближайшего магазина. Нашел даже лучше! На площадке возле перекрестка через дорогу стоял фуд-трак, оклеенный картинками с аппетитными бургерами. Алексей слишком устал, чтобы готовить самому, да и сковороды нужно откопать где-то в коробках, так что двойной бургер с картофелем фри - идеальное решение проблемы!

Засунув в карман ключи, Мухортиков спустился во двор. Здесь, в тени ивы, на скамейке устроились две старушки, лузгая семечки. Явно из местных.

- Слыхала, Петровна, в седьмой квартире наркоман поселился!

- Это в которой?

- В той, где раньше Шлейхманы жили!

- А с чего ты, Семеновна, взяла, что обязательно наркоман? Может - алкоголик?

- Да точно тебе говорю - наркоман!

- А я тебе говорю - алкоголик он!

- Да с чего ты взяла, что алкоголик, коли наркоман?

- Алкоголик!

- Спорим?

- Спорим!

- Здравствуйте, бабушки, - подошел новосел. - Меня Алексеем зовут.

- Здравствуй, Алеша, - с подозрением насупилась Семеновна. - Меня можешь бабой Стюрой звать, а это, - кивнула она на собеседницу. - Баба Шура.

- Вы зачем на меня наговариваете? - поинтересовался Мухортиков. - Теперь я в седьмой квартире живу...

- Это в которой? - встрепенулась Петровна.

- Это в той, где раньше Шлейхманы жили, - напомнила баба Стюра.

- А... - протянула баба Шура. - А ты, Алеша, алкоголик?

- Али наркоман? - спросила Семеновна.

- Никакой я не наркоман! - заверил мужчина. - И не алкоголик! Художник я!

Старушки переглянулись.

- А зачем ты тогда в седьмой квартире поселился, коли ты не наркоман и не алкоголик?

Вот что бывает, когда у бабулек заканчивается пряжа! Вместо носков и варежек они начинают плести сплетни! Поняв, что спорить с общественностью бесполезно, Мухориков махнул рукой и зашагал дальше.

- Говорила тебе - наркоман он, - донесся громкий шепот из-за спины. - Давай, Шурка, поставляй лоб под щелобан!

- Нет, алкоголик! Разве наркоманы здороваются?

- Так он потому и поздоровался, что под алкоголика маскируется!

Спустя несколько секунд раздался звонкий щелчок пальца по лбу, слышный в противоположном конце двора. Алексей даже не обернулся. Чем бы старики не тешились, лишь бы кляузы везде подряд не строчили. А то художнику, когда ГАИшники нашли в багажнике полотно "Зеленый закат над фиолетовым огурцом", уже приходилось писать в баночку под прицелом автомата. Больше не хотелось.

К счастью для бабушек, на обратном пути их уже и след простыл. Иначе теперь новосел, умявший двойной бургер прямо возле фуд-трака, насытившийся и довольный, спросил бы с них за развал СССР в девяносто первом. А то достали уже эти старики с обвинениями. Мол, такие, как ты, развалили Союз. Да когда Союз разваливали, Алексея и в планах еще не было! А сегодняшние старики тогда уже были! Конечно, скорее всего, позже пожалел бы об этом. Эта внешняя безобидность бабулек обманчива. На деле они на такое способны, что даже инквизиции не снилось!

Остаток дня художник провел, разбирая вещи. Процесс занял гораздо больше времени, чем планировал сам Мухортиков. Потому что каждая из коробок хранила в себе кусочки его собственного прошлого, обрывки воспоминаний. Даже воздух в комнате, погустевший от пыли, пах чем-то сладковатым, знакомым с детстве, но давно позабытым.

Мужчина начал с самой большой коробки, аккуратно разрезав скотч ножницами, которые тут же потерялись в груде бумаги и пузырчатой пленки. Первым на свет появился старый альбом с фотографиями. На обложке, потертой и выцветшей, еще можно было разглядеть надпись: «Школьные годы». Алексей присел грязный на пол, листая страницы. Вот он, семилетний ребенок, стоит у мольберта в отцовской мастерской, держа в руке кисть, которой только что намалевал кривой домик с солнышком в верхнем углу полотна. Рядом - отец, земля ему пухом. Еще молодой, черноволосый, усатый, в испачканном разноцветными мазками фартуке.

- Вот ведь, - пробормотал абстракционист, улыбаясь. - Кажется, вчера было...

Примерно тогда он решил пойти по стопам отца, стать художником. А позже, когда мать застукала Мухортикова-старшего с юной натурщицей на семейном ложе, принял твердое решение не жениться до самой старости, чтобы не расстраивать супругу попусту.

Следующей находкой стала коробочка с коллекцией наклеек от жвачек. Алексей помнил, как собирал их в детстве, выменивая у одноклассников на сладости. Здесь были наклейки с изображением черепашек-ниндзя, автомобилей, самолетов. И новосел до сих помнил историю приобретения почти каждой из них!

Затем Мухортиков наткнулся на грамоту, аккуратно свернутую в трубку. Развернув ее, он увидел знакомые слова: "За второе место на районном конкурсе изобразительных искусств". Алексей усмехнулся, вспоминая, как жюри восхищалось его работой "Негры ночью тырят уголь", признавая оригинальность видения художника. Правда, первое место заняли "Тюльпаны на подоконнике" этой бездарной Оксаны Барабашкиной.

И где сейчас эта посредственность? Малюет всякую попсу, портретики любимых собачек толстосумов. Продалась, проститутка! Продалась за дом в Барвихе! Он, Мухортиков, никогда не опустится до такой низости - писать на заказ. Только то, что просит душа! Гений должен быть голодным! И в этом, в своей бедности, Алексей видел свое превосходство над всякими там заурядными Барабашкиными, променявшими тягу к истинному искусству на бутерброд с красной икрой!

Сегодня любая нейросеть способна накалякать дамочку с болонкой на руках, а попробуй создать нечто выдающееся, бросить вызов серой повседневности! Да хоть ту же картину "Белые медведи едят пломбир в пургу", которая выставлена не в каком-нибудь там Монмартре, а в краеведческом музее Нижнеутюжского района! Сколько чувств! Сколько экспрессии! Какая глубина мысли! А какова подача? В жизни никто не догадается, что на обратной стороне плана эвакуации при пожаре запечатлено бессмертное полотно!

Погрузившись в воспоминания, новосел не заметил, как пролетел остаток дня. Поднявшись с пола, заваленного кусками картона, бумаги и обрезков скотча, Алексей, почти не жуя, проглотил остывший бургер и завалился на тахту.

Через открытый балкон в комнату проникали звуки ночного города. Лай собак, шуршание шин по мостовой, дикий рев скоростного байка, пролетевшего, как комета, почти сразу - визг полицейских сирен.

Сон не шел. И вовсе не потому, что мешал уличный шум. Незнакомое место, непривычная кровать. Алексей долго ворочался и когда, казалось, сон начал забирать жильца в свои объятья, в общую какофонию добавился еще один звук. Пронзительный писк скрипки.

Мухортиков разлепил глаза, сладко зевнул и приподнялся на локте, прислушиваясь. Определенно - скрипка! Какому же идиоту загорелось помузицировать посередь ночи?

Новосел сделал полный оборот, как юла, кутаясь в одеяло, и вновь попытался уснуть. Да не тут-то было! Назойливый скрипичный писк въедался в мозг подобно буру стоматологической машины, мешая спать.

Выругавшись, мужчина нащупал ступнями тапки и добрел до балкона, где снова выругался, наткнувшись на столь любезно оставленную предыдущими хозяевами гору бутылок, раскатившихся по бетону с громким звоном. Выждав, пока тара прекратит свою бесполезную попытку бегства, художник прислушался.

Скрипка пиликала не где-то на улице или в другом доме - отнюдь! Инструмент надрывался совсем рядом, буквально за стеной, в соседней квартире. А Алексей наивно предполагал, что в сталинках стены такой толщины, что выстоят перед ядерным взрывом, не только перед звуковым волнами! Перегнувшись через перила, новосел высунулся подальше, пытаясь заглянуть в соседские окна. Частично это удалось, но не дало абсолютно ничего. Там, за пыльными стеклами, которые давно не мыли, царила кромешная тьма.

Мухортиков провел на балконе с четверть часа, но музыкант и не думал униматься, пиликая, как заведенный, одну и ту же мелодию.

- Мудак, - процедил сквозь зубы художник, смачно харкнув в газон с высоты второго этажа.

Предстояло принять важное решение. Сходить к соседу, провести воспитательную беседу? Из своего опыта жилец знал, что скрипачи, как правило, люди тщедушные, тощие, неконфликтные. Вот если б кто-то молотил за стеной боксерскую грушу, тут и думать было б нечего. Такой человек имеет право делать в собственной квартире все, что заблагорассудится и в любое время суток! Понятно же, что если человек - боксер, он и без того на всю голову отбитый, что объяснишь такому? Скрипач - другое дело. Скрипач - натура тонкая, творческая. Опять же - у скрипача может быть родственник-боксер, это законом не запрещено!

Важное решение было принято. Лучше разузнать про соседа побольше, да хоть тех же бабок расспросить, а там и видно будет.

Снова сплюнув через перила, Алексей вернулся в кровать и, заткнув уши подушкой, умудрился задремать.

Проснулся он поздно. Солнце уже вовсю лупило лучами в окна, рисуя изогнутые тени неровной штукатуркой стен. Этот день новосел, как и планировал, провел продолжая разбирать вещи, развешивая в гардеробе одежду, расставляя книги на полках и посуду в кухонных шкафах. Под вечер, вспотев, умаявшись, измазавшись в пыли, художник собрал порванную упаковку, засунул в мусорные мешки, еще попрыгав сверху, утрамбовывая, и отправился к контейнерам на углу двора. Через три ходки остался лишь склад бутылок на балконе, брошенный прежними жильцами. Чтобы не возиться с уборкой и на следующий день, Мухортиков собрал тару в последний мешок и проследовал знакомым маршрутом.

Как назло, именно сейчас решили подышать вечерней прохладой вчерашние старушки. Они устроились на той же скамейке под ивой и вели оживленную беседу.

- ...и вот тут Эсмеральда призналась Изабелле, что целовалась с Хуаном Карлосом!

- Да иди ты! - схватилась за сердце Семеновна.

- Только не Хуан Карлос то был! А евойный брат-близнец, Хуан Педро!

- Погодь, Петровна... - недоверчиво прищурилась баба Стюра. - Как этих Хуанов перепутать можно было, коли у Карлоса - усищи, а Педро - выбрит налысо, как плешь у Горбачева?

- То-то и оно! - проскрипела старушка. - Что Хуан Карлос в прошлой серии усищи свои сбрил, а Хуан Педро - наоборот, отрастил!

- Иди-ка ты... погоди, Петровна! Как такое может быть, чтобы за одну серию усищи отрастали? Летеция - та, вон, два года с гаком с пузом ходила, покуда не разродилась! Почитай, почти семьсот серий! А тут - раз, и целые усищи за одну серию!

- Так то - Летеция, - возразила баба Шура. - А то - Хуан Педро! Понимать надо! Эх ты, деревня...

- Здравствуйте, бабушки, - подошел художник, аккуратно придерживая мешок, чтобы бутылки не выдали свое присутствие звоном.

- И тебе не хворать, коли не шутишь, - насторожилась Семеновна.

- Ты вот что, Алешка... - заискивающе проворковала Петровна. - Ты, как лампочки в подъезде воровать будешь - лучше на четвертый этаж поднимайся...

- Это еще зачем? - заинтересованно подался вперед мужчина.

- Туда давеча новые лампочки вкрутили, дюже яркие, - растолковала старушка. - Эти... как их? Светоидиотные!

- Не слушай ее, - проворчала баба Стюра, сплюнув семечную шелуху. - Брешет она все! Просто Шурка на третьем этаже живет, выше ей забираться без надобности, вот она и переживает, чтобы самой по светлу подыматься было. А я как раз на пятом этаже живу, под самым чердаком, мне все лампочки нужны. Ты лучше... лучше ты, Алешенька, во второй подъезд ходи лампочки тырить, там только Светка живет. Ох, зараза эта Светка!

- Гадюка она, - поддержала товарку Петровна. - Верно тебе молвят - во второй подъезд ходи. И дальше - хоть до последнего!

- Да я вообще не про то! - проговорил художник, мотнув головой, словно это могло вытрясти из памяти только что услышанный бред. При этом бутылки предательски звякнули. - Зачем мне лампочки воровать?

- Так ты ж наркоман, - округлила глаза Семеновна. - А наркоманы всегда лампочки воруют!

- Я ж вчера еще объяснял! - прорычал Мухортиков, закипая. - Никакой я вам не наркоман! Я - художник!

- Ну да, ну да, - закивала Петровна. - А в мешке у тебя что?

- Бутылки, - неохотно признался Алексей.

- Ага! - торжествующе воскликнула старушка. - Говорила ж я тебе, Семеновна, что никакой он вовсе не наркоман, а алкоголик!

- Знаете, что... - процедил сквозь зубы Алексей. - До свидания, вот что!

Перехватив поудобнее с мусором, новосел продолжил свой путь к мусорным бакам, неохотно признавая, что последнее слово вновь осталось за бабульками.

- Сегодня-завтра точно лампочки воровать не будет, - со знанием дела поделилась баба Стюра с подругой. - Вон сколько бутылок сдавать несет, надолго хватит!

- Ить! Ты мне зубы тут не заговаривай! Лоб подставляй, должок вертать буду!

Выбросив бутылки, мужчина украдкой обернулся. Старушки не торопились покидать насиженное место, а проходить мимо на обратном пути желания не было. Снова докопаются до чего-нибудь. И никакого сладу с ними нету!

- Тьфу, черт, - сплюнул художник, осознав, что уже начал думать так же, как бабки разговаривали.

Проверив наличие бумажника в кармане, он зашагал к запримеченному давеча фуд-траку с бургерами, надеясь убить двух зайцев. И перекусить, и выждать, пока сплетницы не разойдутся по домам. Только теперь Алексей вспомнил, что собирался разузнать у старушек про соседа. Вот же зубы заговорили, совсем из башки вылетело!

Огорченно вздохнув, Мухортиков взял чизбургер, затем - добавил сверху френч-дог и смочил все колой.

Перемалывая зубами холестерин с углеводами, художник поглядывал по сторонам, пока не заметил светофор, перемигивающийся разноцветными глазами над перекрестком.

Вот оно! Светофор! Это же гениально! Какая метафора всей жизни всего в трех цветах! Красный, желтый, зеленый. Стой, жди, иди. Сколько смысла! Какая глубина! Это будет посильнее расплавленных часов!

Вопрос в том - как перенести на холст такую глубину восприятия мира? Как выплеснуть все наболевшее? Три круга? Красный, желтый, зеленый? Нет, это уже никакой не абстракционизм, а постылый, повседневный реализм. Три треугольника? Несомненно, в этом что-то есть, но обыватель может не понять. Настоящие ценители, кто смотрел на картину, но зрел прямо в душу художника, безвозвратно ушли в прошлое. Сегодняшняя публика избалована прямотой и завершенностью. Потребители!

Что же еще, что еще? Три квадрата? А вот это может прокатить! Апокрифично? Да! Злободневно? Несомненно! Но, вместе с тем, уже знакомо - тот же Малевич квадраты малевал. Слегка пошловато, но современного зрителя как раз пошлость в искусстве и привлекает!

В пользу квадратов играл еще один факт. Циркуля у художника не было, а линейка оставалась еще со времен, когда Алексей изобразил репродукцию пресловутого "Черного квадрата". Но нужно еще хорошенько подумать, может еще что в голову придет...

Вопреки желанию сразу взяться за работу, едва добравшись до дома, Мухортиков завалился на тахту и уснул. Ученые давно доказали, что после еды живот увеличивается, кожа натягивается и глаза закрываются. Это же физика! Новосел не ощущал в себе сил, да и морального права переть против законов природы и подчинился, укрывшись пледом.

Как и прошлой ночью, поспать удалось немного. Уже после полуночи мужчину разбудил противный скрипичный писк, словно кто-то использовал вместо струн кошачий хвост, а вместо смычка - раскаленную кочергу.

- Вот же падла, - проворчал художник, закрывая уши подушкой.

Он перевернулся на один бок. Затем - на другой. Спать хотелось, но сон не шел. Зато разошелся вовсю музыкант за стеной. Он выдавал все новые и новые трели, все громче и громче.

Нет, точно пришла пора знакомиться с соседями.

Зевнув, Мухортиков помассировал щеки, дабы скрыть следы от подушки, и побрел в ванную, дабы умыться перед визитом в гости. Здесь Алексей крутанул вентиль... но вместо того, чтобы дать струю живительной влаги, кран пару раз оглушительно чихнул и низверг поток рыжей, мутной жижи. Кажется, черепашки превратились в ниндзя как раз после того, как искупались в чем-то подобном. Умываться этой жижей точно нельзя! Лучшее, что можно придумать - набрать ее в полторашки и сдать на вторчермет.

- Твари, - прошипел художник.

Потянувшись, хрустнув суставами, он продолжил исполнение своего плана - вышел в подъезд и утопил кнопку звонка соседней квартиры. Скрипка тут же заткнулась. Вряд ли у ночного музыканта проснулась совесть, скорее - испугался отхватить люлей. Тоже удивительная штука, эти люли! Вроде как мужчина выходил из дома с пустыми руками, а люли все равно с собой!

- Люди, ау, - постучал в дверь Алексей.

Тишина. Скрипач крепко затаился.

- Мне бы это... того... мне бы соли одолжить, - выпалил новосел первое, что пришло в голову.

Все еще тишина. Никто не спешил отворять дверь, делиться солью или извиняться за причиненное беспокойство. Художник для верности покрутил и подергал за ручку, но как и следовало ожидать, закрыто. Не ломать же дверь этому недоумку! Потом еще и руки ломать придется!

Помявшись на площадке пару минут, продолжая прислушиваться, мужчина был вынужден вернуться в свою квартиру. Чего просто так там торчать? Пока скрипач молчал, хотелось бы надеяться - что до утра.

Но едва жилец устроился в койке, укрывшись одеялом, прозвучал звонок. Уже - в его, собственную квартиру.

- Да кому там не спится?.. - пробубнил Алексей, поднимаясь.

Вооружившись, на всякий случай, металлической линейкой, оставшейся после репродукции "Черного квадрата", он насторожено посмотрел в глазок. На лестничной площадке было пусто, разве что по противоположной стене, нагло маршируя по свежей побелке, полз рыжий таракан. Вряд ли звонил именно рыжий усач - ему, чтобы пробраться в квартиру, согласие хозяев без надобности.

Хорошенько подумав, Мухортиков, все же, отворил входную дверь. Никаких шагов, топота ног по лестнице он не слышал, оставался шанс, что неизвестный пранкер спрятался где-то сбоку, вне обзора глазка. Здесь линейка очень пригодится, чтобы отбить желание шутить шутки раз и навсегда.

Жилец быстро, как показывают в боевиках, выглянул из квартиры и посмотрел направо-налево. Никого и ничего!

- Приснилось, что ли... - пожал плечами художник.

И тут его взгляд упал на коврик перед порогом. Еще одна деталь реквизита из того прошлого, ради близости к которому абстракционист и покупал квартиру в сталинке. Коврик, о который раньше было принято вытирать подошвы калош, дабы не нести грязь в дом. Да, были времена, когда асфальт был в дефиците, а грязи - хоть завались, сейчас всего навалом.

Но на коврике не было ни грязи, ни, тем паче, резиновых калош. Там стоял лишь сиротливый в своем одиночестве граненый стакан, наполненный солью почти на треть.

Если раньше и могли быть какие-то сомнения, то теперь они развеялись окончательно! Никто, кроме неуловимого скрипача, не мог поделиться с соседом солью!

Судорожно сглотнув, новосел забрал тару, облизал палец, макнул его в белые гранулы и попробовал на вкус. Соль. Обычная, поваренная соль. Пожав плечами, Алексей убрал подношение в кухонный шкаф и грохнулся в койку. Или у соседа внезапно проснулась совесть, или, что более вероятно, он сам заснул, но, так или иначе, скрипка молчала, будто затаившись в засаде, а вскоре Мухортиков и сам захрапел, продрыхнув до самого утра.

Светлое завтра было светлым не у всех. Ситуация с водой не изменилась - она все так же не текла, но вываливалась кусками из хрипящего крана, лихорадочно трясущегося, будто пытаясь открутиться и свалить из царства сгнившей сантехники. Умывшись из бутылки с минеральной водой, мужчина попытался дозвониться до жилконторы, чтобы узнать, когда прекратиться этот бардак. Потратил около часа, но каждый раз трубка отвечала короткими гудками. Занято.

Впрочем, по карте офис управляйки располагался всего через два дома - можно и прогуляться. Тем более, что погода стояла отличная - через открытый балкон в комнату дуло летней свежестью вперемешку с птичьим щебетом и ароматами цветов. Обувшись, Алексей спустился во двор.

Полный сборник криповых историй тут: https://author.today/work/415085