Опыт - сын ошибок трудных?
Прочитала в очередной раз статью британского психоаналитика Мелани Кляйн «Любовь, вина и репарация». Репарация – желание восстановить, возместить ущерб, даже если этот урон нанесён только фантазийно. Repair – ремонт/починка/восстановление.
В статье Кляйн много внимания уделяет отношениям в семье. Материнским и отцовским, детско-родительским. Рассматривает, как связи в родительской семье влияют на брак мужчины или женщины и на воспитание их детей. И она пишет, подробно рассматривая счастливые и удовлетворяющие отношения. Рассматривая также и патологические нюансы, но очень тщательно описывает именно грани хороших и полноценных связей между мужчиной и женщиной. Которых, кстати, в её личной истории толком то и не было.
Как-то пару-тройку, лет назад я знакомилась с её биографией. Мне врезался в память один факт из её отношений с матерью. У Мелани Кляйн была достаточно суровая мама. Эта женщина постоянно напрямую говорила, сколько у неё уходит средств на содержание дочки, покупку ей еды и платьев. Уверена, Мелани не нужно было знакомиться с психоанализом, чтобы уже в детстве чувствовать едкий посыл матери, который та транслировала в постоянных указаниях, сколько трат и неудобств было предоставлено девочкой. В любой семье есть ненависть между дочкой и матерью, но в этих отношениях её количество было чрезмерно.
А ещё у Мелани Кляйн был несчастливый брак. Она была вынуждена выйти замуж за человека, которого не любила по-настоящему. Родив от него детей, сложно было к ним однозначно тепло и принимающе относиться. А когда Кляйн всё-таки обрела любовь, та не превратилась в долгие и надёжные отношения, была прервана.
И как тогда Кляйн может писать о счастливых семейных узах со знанием дела? Если ни в родительской семье, ни в её собственной не было ничего подобного? Этот вопрос возник у меня в голове, пока я читала статью. Я представила, что мне задают его сторонние люди, а мне предстоит на него ответить. И мне кажется, я могу дать ответ. Состоять он будет из двух частей.
Во-первых, отношения – очень интересная вещь. Фундамент их закладывается ещё в первые месяцы после рождения. А там нам многого не нужно, лишь бы было тепло, еда и безопасность. Никаких фенов фирмы Dyson, кроссовок Balenciaga и прочих замечательных вещей культуры и цивилизации. Хотя бы внимание и утоление потребностей - уже это является некоторой базой, позволяющей почувствовать себя в этом мире и мир вокруг себя. Если субъект остаётся психически не разрушенным вдребезги (не в психотическом состоянии), значит, в его психике всё-таки существует достаточно хороший опыт, который он способен проносить с собою через жизнь и опираться на него.
Я замечаю в работе даже с сильно нарушенными анализантами, как они могут годами (!) не позволять продвигаться терапии. Причин для этого может быть масса, например, если у анализанта будет прогресс в терапии, значит я хороших психоаналитик. А это непозволительно, признать факт привязанности ко мне и собственной уязвимости от того, что он не может всё дать себе сам. Причиной ещё может быть сильное недоверие, как базовое ко всем людям. И только многолетние проверки помогут удостовериться, что я предлагаю ему полезное, а не яд. Но, даже в таких нелёгких случаях – человек продолжает ходить на терапию! Это говорит нам о том, что внутри него есть островок надежды, желание помочь себе и надежда на другую жизнь, раз встречи из раза в раз продолжаются. Ведь я ни в коем случае не обязываю его приходить, исключительно по собственному желанию. И терапия продолжается, при всей той деструктивности, с которой также приходится жить и бороться анализанту, пусть она и часто берёт верх в поступках. Я предполагаю, что хоть у Мелани Кляйн и не было идеальных отношений с матерью и мужем, она могла получать принятие и заботу от других людей. Своих коллег и друзей, например. И в её психике присутствовал приятный помогающий опыт, позволяющий видеть ей и хорошее вокруг.
А во-вторых, у неё был ещё и обширный клинический опыт. Она работала с большим количеством взрослых пациентов и маленьких детей. На протяжении нескольких десятков лет. А этот опыт крайне обогащает и собственную жизнь специалиста, помогает всё шире и глубже прочувствовать «как устроена жизнь». Я и на себе стала чувствовать, как меняется мироощущение и расширяются знания благодаря общению с анализантами. Когда я работаю по 6-7 часов подряд, в конце рабочего дня я часто удивляюсь – всё ещё длится один и тот же день?! По моим ощущениям прошла уже неделя! Так многое удалось пережить, так много было погружений в абсолютно разные истории и самые мельчайшие детали в них. Благодаря такому воистину специфическому опыту можно рождать в своей голове умозаключения, невозможные без прохождения такого пути. И при этом, мысли эти можно с уверенностью называть достоверными, ведь они основаны на реальных событиях. :)
Сейчас ещё вспомнила про Дональда Вудса Винникотта, одного из величайших детских психоаналитиков. Он добился выдающихся результатов в своей практике. И знаете что? У него не было детей! И уж тем более – он никогда не рожал, у него не было опыта материнства. И сколько всего важного и полезного он сделал для матерей и их младенцев…
Как-то в беседе с анализанткой я услышала от неё крайне тяжёлую историю. На что она успокаивающе сказала мне: «да ладно, я попробовала, это будет моим опытом! Важно проходить через всякое, чтобы стало понятно, как поступать дальше». Это печальная идея для меня. Не весь опыт одинаково полезен и нужен. Можно получать опыт из умозаключений, то есть путём мысли, а не действия. Себя беречь надо от тяжб жизни, она приносит трудности в любом случае. А ценность умозаключений может быть не менее достоверна и чувственна, чем действия.