Для контекста: у меня работа, которая буквально расплавляет мозги. Вы знаете такую. Бесконечные таблицы, созвоны один за другим, где все говорят одновременно, нескончаемый поток писем, у каждого приоритет «СРОЧНО». После особенно жестокого шестимесячного проекта я выгорел полностью. Живой труп. Мой шеф, надо отдать должное, это заметил и фактически приказал мне взять две недели отпуска. «Поезжай куда-нибудь, где нет связи», — сказал он.

Первым делом я подумал о старом домике моего отца.

Строго говоря, он принадлежал не только ему. До него — деду, до деда — прадеду. В нашей семье он уже век, а то и больше. Небольшой, крепкий сруб в глубине леса, в милях от ближайшего городка. Самая настоящая «глушь». Колодец с водой, генератор — пару часов электричества по вечерам, камин для тепла. Идеальное место, чтобы отключиться от всего, сидеть в тишине и дать голове распутаться.

Отец умер несколько лет назад. Мы не были в ссоре, но и близкими нас не назовёшь. Он был тихим, замкнутым человеком, а домик — его святилищем. У меня осталось несколько расплывчатых, но тёплых детских воспоминаний об этом месте: запах хвои и дымка, шершавые брёвна под босыми ногами, и то, как он учил меня пускать «блинчики» на ручье неподалёку. Возвращение туда казалось способом почтить его память. Попробовать найти ту самую тишину, что всегда была с ним там.

Дорога заняла много времени; последний час я тащился по извилистой грунтовке, больше похожей на ряд ям, чем на путь. Когда я наконец подъехал, всё выглядело точь-в-точь как в памяти. Брёвна потемнели, посерели от времени. Крыльцо слегка осело с одного бока. Но в целом всё было надёжно.

Воздух был чистый и холодный, а тишина такая плотная, что давила на уши. Ни машин, ни сирен, ни людей. Только ветер, вздыхающий в гигантских соснах, которые окружали участок, словно древние стражи. Первый день я просто существовал. Разложил свои скромные запасы — книги, непортящиеся продукты, пару хороших бутылок виски. Подмёл пыль с пола, разжёг огонь в камине и сидел на крыльце, глядя, как солнце садится, раскрашивая небо в огненно-оранжевые и пурпурные тона. Впервые за месяцы тугой узел в груди начал распускаться.

В первую ночь я завёл генератор на пару часов — включить свет и почитать. В гостиной два больших окна — цельные стеклянные рамы, выходящие в непроглядную лесную тьму. Как только я щёлкнул лампой у кресла, они появились. Мотыльки.

Это нормально, конечно. Одинокая точка света в океане тьмы неизбежно притягивает всех насекомых на мили вокруг. Они порхали и плясали у стекла — десятки, и их пыльные крылышки ложились на раму мягким серым снегом. Я почти не обращал внимания. Это был знакомый, даже успокаивающий звук дикой местности — мягкий, бумажный «тумп… тумп-тумп» их тел о стекло. Я почитал с час, выключил генератор и провалился в самый глубокий, без сновидений сон за многие годы.

Второй день был ещё лучше. Нарубил дров, долго ходил по лесу и с каждым шагом чувствовал, как городской стресс с меня слетает. Я заново соединялся с чем-то первобытным, настоящим. Мир снова казался простым.

Вечером я повторил ритуал. Запустил генератор, налил немного виски, устроился с книгой. И снова прилетели мотыльки.

Сначала всё было как накануне: хаотичный вихрь крылышек у стекла. Но через несколько минут я уловил нечто иное. Звук под общей суетой. Одинокое, настойчивое постукивание.

Тук. Тук. Тук.

Оно отличалось от мягких, глухих ударов прочих мотыльков. Звук был резче, осмысленнее. Я поднял взгляд от книги, пытаясь понять, откуда он. На правом окне сидел большой, бледный мотылёк, крупнее остальных — с большой палец. Он не трепыхался. Замер и только крыльями двигал. Он поднимал одно крыло и ударял им о стекло.

Тук. Тук. Тук.

Странно, но я отмахнулся. Насекомые бывают чудными. Вернулся к чтению, но сосредоточиться уже не мог. Стоило мне его заметить, и звук стал невыносимым. В нём был ритм.

Тук-тук-тук… тук… тук-тук-тук…

Пауза. И снова.

Тук-тук-тук… тук… тук-тук-тук…

Я закрыл книгу и просто смотрел. Большой мотылёк не менял места, методично постукивая крылом о стекло. Это было нелепо. Я никогда не видел, чтобы мотыльки так делали. Он казался не столько существом, тянущимся к свету, сколько чем-то… стучащим. Пытающимся привлечь моё внимание.

Звучит безумно — я и сам так думал. Списал всё на одиночество, на игры разума в оглушительной тишине. Я раньше выключил генератор, и стук мгновенно стих вместе с погасшим светом. Тишина, ворвавшаяся в комнату, стала тяжелее, чем прежде.

На следующий день мысль о стучащем мотыльке не отпускала. Заноза в голове. Не мог избавиться от чувства, что стал свидетелем чего-то противоестественного. Совершенная уединённость домика вдруг стала… настороженной. Казалось, лес затаил дыхание.

Вечером я почти боялся включать генератор. Но сидеть в полной темноте было хуже. Я дёрнул за шнур, мотор заурчал, загорелся свет. Я даже не стал делать вид, что читаю. Просто сел в кресло, взял виски и стал ждать.

Через пару минут туча мотыльков вернулась. И, конечно, он тоже. Тот самый крупный, бледный, почти на том же месте. Замер на миг — и началось постукивание.

Тук… тук-тук-тук…

Длинная пауза.

Тук-тук… тук… тук-тук… тук-тук.

На этот раз я был готов. Схватил ручку и старый кожаный журнал, который нашёл в столе, с потускневшими инициалами на обложке — похоже, дедов. Я и сам толком не понимал, что делаю. Просто чувствовал, что должен. Вызов. Я решил записывать удары. Придумал простую систему: точка — короткий, быстрый «тук», тире — чуть более длинный, звонкий. Отмечал паузы между последовательностями.

Следующие три часа я просидел как сумасшедший учёный, не отрывая глаз от мотылька, а рука скребла по пожелтевшей бумаге. Мир сузился до одной стеклянной рамы и ритмичного звука, отдающегося в маленькой, тёплой комнате.

.-.. .. ... - . -.

..-. . . .-..

...- --- .. -.-. .

Страница за страницей покрывалась моими лихорадочными точками и тире. Мотылёк не уставал. Он почти не останавливался — только делал намеренные паузы между сериями ударов. Руку сводило, глаза жгло от напряжения, но я не мог остановиться. Меня словно тянуло. В этом была логика, структура — слишком последовательная, чтобы быть случайной.

И тут всплыла память. Что-то, что я когда-то читал в сети, в ночной кроличьей норе интернет-статей. Популярная заметка об интеллекте животных. Там рассказывали об опытах, где шмелей научили сопоставлять символы с наградой — первичная форма коммуникации. Вскользь упоминалось, что им можно прививать простые бинарные сигналы. Что-то вроде самой базовой азбуки Морзе.

Ручка выпала из пальцев и со звоном ударилась о деревянный пол.

Азбука Морзе.

Не может быть. Это самая безумная, нелепая мысль из всех. Мотылёк не может отбивать Морзе. Невозможно. Это нарушает все законы природы, какие я знал.

Но узоры на странице… они были знакомы. Я помнил кое-что из скаутского кружка в детстве. Три точки — S, три тире — O.

Тук-тук-тук… тук-тук-тук… тук-тук-тук…

Я посмотрел на окно. Мотылёк отбивал S. O. S.

По венам разлился лёд.

Я схватил телефон. Связи там нет, но заряд полный. Перед поездкой я накачал всякого на случай ЧП: книги, фильмы… и приложение-справочник по выживанию. Я дрожащими от пота пальцами открыл его. В утилитах были фонарик, компас и… таблица азбуки Морзе.

Сердце так колотилось, что я чувствовал удары в горле. Я придвинул к себе журнал, раскрыл первую страницу с записями и начал переводить. Руки тряслись так сильно, что я едва мог вести строку.

Первые несколько серий вышли как попало. Набор букв. Наверное, я их неправильно расслышал или записал. На меня нахлынуло облегчение. Пустяк. Разгулявшееся воображение. Я уже был готов посмеяться над собой, налить виски покрепче и закончить на этом.

Но потом дошёл до серии, в точности записанной. Она была длинной, ритм — предельно ясным.

..- -. -.. . .-.

Я пошёл по буквам. U. N. D. E. R.

Under. «Под».

Дыхание сбилось. Ладно. Совпадение. Должно быть. Я продолжил, скользя глазами по страницам точек и тире, сверяясь с таблицей на экране.

Следующим ясным словом было:

.... ..- -. --. .-. -.--

H. U. N. G. R. Y.

Hungry. «Голодно».

Воздух в домике вдруг стал тонким, холодным. Я поднялся и зашагал по комнате, старые половицы жалобно стонали. «Под». «Голодно». Это не совпадение. Это сообщение. Но кто его посылает? И как? Мотылёк — просто насекомое. Оно не умеет думать, рассуждать.

Остаток ночи я переводил. Генератор захрипел и заглох около двух ночи, окунув комнату во тьму и тишину. Стук мгновенно стих. Я не спал. Сидел во мраке, и переведённые слова горели у меня в голове.

СКОРО. ГЛУБОКО. ЖДИ. КАМЕНЬ. КОРНИ.

Они были разрозненными, по одному. Обрывки мысли. Словно слушать, как кто-то говорит во сне. Но вместе они складывали страшную, размыто-зловещую картину. Что-то под… но под чем? Под домиком? Что-то глубокое. Каменное, оплетённое корнями. И оно голодно, ждёт. Я подумал, что, возможно, перегибаю, а разум просто достраивает головоломку, которой нет.

На следующий день я был разбит. Не ходил в лес, не колол дров. Едва ел. Обшарил весь домик в поисках… даже не знаю чего. Подсказки. Объяснения. Перерыл ящики в отцовском столе, книжную полку с запылёнными бумажными романами. И тогда нашёл — в самом конце дедова журнала, которым я пользовался. Там, где аккуратный почерк деда сменялся паучьими каракулями прадеда.

Записи были короткие, загадочные.

12 октября 1934. Генератор — благословение. Но свет зовёт его. Быть бережливым.

3 мая 1938. Выкопал новый колодец. На двадцати футах упёрся в камень. Гладкий, чёрный. Не сланец. Закопал обратно. Буду брать из ручья.

21 сентября 1945. Оно спит, но слушает. Старик знал. Тишина — его колыбель. Шум — его сон. Не буди сон.

16 июля 1952. Скажи мальчику — лампы держать низко. Никогда не копать дальше старого дуба. Есть голод, который не умирает.

Кровь в жилах снова похолодела. «Есть голод, который не умирает». Мои предки. Они знали?

В ту ночь я понял, что должен слушать. Я боялся до дрожи, всякая живая, инстинктивная нитка во мне вопила: садись в машину и уезжай. Но другая часть — болезненное, навязчивое любопытство — требовала узнать остаток истории. Я должен был понять, на чём сижу.

Я завёл генератор. Прилетели мотыльки. Начался стук.

На этот раз сообщения изменились. Они стали длиннее, связнее. Будто, прислушавшись, я укрепил связь. Мотылёк стучал, а я писал, рука летала по странице. Казалось, я записываю под диктовку из-за гроба.

Я не ждал перевода. Заполнял страницу за страницей, точки и тире сливались в рой. Мотылёк стучал быстрее, настойчивее. Воздух в комнате стал густым, тяжёлым, с какой-то странной статической энергией. Свет лампы словно тускнел, будто сам воздух его впитывал.

Наконец, спустя часы, мотылёк остановился. Соскользнул со стекла — крошечная, безжизненная оболочка, упавшая на крыльцо снаружи. Остальные мотыльки закружились, растерялись и разлетелись в ночь. Тишина.

Я долго сидел неподвижно, грудь стягивал удушливый ужас. Потом, дрожащими руками, взял телефон и начал переводить последнюю, длинную передачу.

История, что там открылась, была не из этого мира.

Она говорила о времени до деревьев, до почвы. О безмолвном разуме, упавшем с небес и зарывшемся глубоко в остывающую землю, чтобы спастись от жестокого солнечного света. Оно описывало себя не как плоть и кровь, а как терпение, тяжесть и голод.

Оно рассказывало о первых людях — моих предках, — которые его нашли. Они не понимали, но боялись. Чувствовали в глубине скал его присутствие — холод, поднимавшийся из земли. Убить не могли, потому связали. Провели обряды, уложили огромные камни и похоронили его под слоями земли и молитв, усыпив в беззвучном, безгрезом сне.

В посланиях объяснялось: оно не видит и не слышит. Его единственное чувство — восприятие, связанное с энергией. Тысячелетиями оно ощущало лишь медленное тепло солнца в недрах, ползучесть корней, сдвиги породы. Оно спало.

Но с приходом людей появились новые ощущения. Огонь. Вибрации голосов. А потом — электричество. Искусственный свет. Для его древнего, спящего сознания этот свет стал пронзительным криком в вечности тишины. Острой, болезненной иглой, будящей его.

Двигаться оно не могло. Пока. Оковы «первых людей» были крепки. Но тянуться — могло. Оно касалось крошечных, простых нервных систем существ, тянущихся к свету. Насекомых. Брало их тела взаймы, использовало их беспокойную энергию, чтобы биться о преграду моего окна, чтобы выбивать свою историю, свою мольбу, своё предупреждение единственным доступным языком — бинарной выкладкой их трепыхания.

Меня скрутило. Моя семья построила сторожевую вышку. Будку над тюрьмой. И поколениями несла вахту, живя тихо, бережно, чтобы не тревожить узника внизу. Мой отец со своей замкнутой тишиной был надзирателем. А я — со своим городским стрессом и отчаянной потребностью в свете и шуме — всю неделю гремел по прутьям его клетки.

Я пробежал глазами последние строки расшифровки. Непосредственно перед смертью мотылька началась новая, отчаянная отбивка. Короткая. Точная. Я перевёл последнюю последовательность точек и тире, карандаш скрипел по бумаге.

.. - / .-- .- -.- . ... / .-- .... . -. / - .... . / .-.. .. --. .... - / --. --- . ... / --- ..- -.

Сердце остановилось.

Я перечитал, чтобы быть уверен.

I. T. / W. A. K. E. S. / W. H. E. N. / T. H. E. / L. I. G. H. T. / G. O. E. S. / O. U. T.

«О Н О / П Р О С Ы П А Е Т С Я, / К О Г Д А / Г А С Н Е Т / С В Е Т».

Пока мой разум дорисовывал последнее, самое страшное слово, с крыльца донёсся звук. Низкий электрический треск.

Я поднял глаза от журнала. Голая лампочка над дверью, тот самый свет, что манил мотыльков, мигала. Жужжала — умирающим насекомым, вспыхнула ослепительно-больно и погасла.

Настольная лампа рядом словно откликнулась и тоже умерла, а генератор во дворе кашлянул, захрипел и стих.

Окунув меня в абсолютную, кромешную тьму.

Ритмичный стук исчез. Мир стал совершенно беззвучным. Не той мирной лесной тишиной, которой я жаждал, а мёртвой, выжидающей, глубокой тишиной. Такой, которая слушает. Я не дышал. Не мог шевельнуться. Всё моё существо превратилось в слух.

И тогда я это услышал.

Звук шёл не снаружи. Это был не ветер, не падающая ветка, не зверь.

Он раздался прямо из-под ног. Из-под половиц. Из глубины земли, на которой стоял домик.

Это было медленное, тяжёлое, скребущееся движение.

Звук чего-то невообразимо древнего и огромного, меняющего позу. Камень о камень, вибрация, поднимавшаяся через подошвы ботинок в кости. Грохот створки гробницы, распахивающейся после тысячи лет.

Я не закричал. В горле застрял жалкий, хриплый всхлип.

На этом всё. Заклятие болезненного любопытства разбилось взрывом чистого животного ужаса. Я не думал. Я действовал. Отпрянул, опрокинул кресло, загребал руками в темноте. Пятился крабом прочь от звука с единственной мыслью: ВОН.

Нащупал дверь, возился с засовом, пальцы не слушались. Скрежет под полом усиливался, глубокий, протяжный стон будто сотрясал фундамент домика.

Дверь распахнулась, и я вывалился на крыльцо, хватая холодный ночной воздух. Не оглядываясь, я сорвался с места, пересёк поляну к машине, ключи уже в руке — тыкал ими в замок. Земля дрожала непрерывно — сплошной, шлифующий гул. Я ввалился на водительское, вонзил ключ, молился.

Двигатель схватил с первого раза. Никогда в жизни я не был столь благодарен рыку бензинового мотора. Я врубил задний ход, не разбирая деревья, выкрутил руль, гравий полетел из-под колёс. Фары вырезали лихорадочную полосу в темноте, на миг высветив фасад домика.

Там ничего не было. Только тёмные окна и безмолвное крыльцо. Но земля перед ступенями… выглядела неправильно. Будто вздулась. Как будто что-то напирает снизу.

Я не стал ждать, чтобы узнать, что это. Вдавил газ и помчал по извилистой грунтовке, машина скакала и юзила, ветви хлестали по стёклам. Я не сбавлял хода, пока грунт не сменился асфальтом, и не останавливался, пока не занялась заря и я не увидел благословенный, уродливый, прекрасный неоновый огонь мотельной вывески.

Вот я здесь. Пишу это. Я всё там оставил. Вещи, память об отце. Дедов журнал с его ужасными заметками.

Я не могу вернуться. Знаю это. Домик, семейное наследство, потерян. Это усыпальница, и дверь в неё открыл я. Я знаю одно: пробудилось то, что должно было спать вечно.

Чтобы не пропускать интересные истории подпишись на ТГ канал https://t.me/bayki_reddit

Можешь следить за историями в Дзене https://dzen.ru/id/675d4fa7c41d463742f224a6

Или во ВКонтакте https://vk.com/bayki_reddit

Мужчина читал бумажный билет, который давно не нужен - просто вертел в руках, как старую привычку.
Когда подошёл автобус, он аккуратно сложил билет пополам и положил в карман.

Такие мелочи обычно никто не замечает, но из них и складываются дни.
Более короткие эпизоды — в дневнике, что бы сюда не спамить.

— День в аду, — Сергей жадно, залпом выпил половину. — Илюха, Игорь, Саня — общий сбор у большого экрана. У меня для вас подарок от Министерства Цифрового Счастья.

Через пять минут вся команда сидела на диванах перед главной "плазмой". Илья ворчал, выбираясь из своего уютного угла, но увидев выражение лица Сергея, заткнулся.

Сергей подключил свой личный, "чистый" ноутбук к проектору.

— Сегодня нам спустили тендер, — начал он без предисловий. — «Социальная Гармония, Фаза 2». Красивое название для тотальной лоботомии. Завтра утром они хотят презентацию системы, которая будет предсказывать поведение людей. И мне, как хорошему мальчику, дали доступ к "Архиву Б", чтобы я нарисовал красивые графики.

По залу пробежал шепоток. "Архив Б" был городской легендой. База данных без цензуры.

— Ты скачал? — спросил Илья, подавшись вперед.

— Не всё. Меня бы засекли по объему трафика, — Сергей усмехнулся. — Но самое вкусное я вытащил. Стеганография — вещь. Саня, тебе понравится. Я спрятал дампы карт покрытия и схемы патрулей прямо в пикселях 3D-рендера новой тюрьмы... то есть, простите, «Центра перевоспитания».

Он нажал Enter. На экране появилась детальная карта города. В отличие от Яндекс.Карт, эта была расчерчена зонами разного цвета.

Зеленые — полное покрытие. Камеры, микрофоны, DPI.

Желтые — частичное покрытие.

Красные — зоны неуверенного приема или аномалий.

— Смотрите сюда, — Сергей указал лазерной указкой на район Южного порта. Там, где сегодня стоял Игорь, была пульсирующая точка. — Нас уже пасут. Они знают про аномалию. Но они решили не глушить сигнал, а наблюдать. Они назвали операцию "Грибница". Хотят найти центр.

— Уроды, — тихо ругнулся Игорь.

— Это цветочки, — перебил Сергей. — Самое интересное я нашел, когда начал анализировать «слепые пятна». Взгляните на север.

Он прокрутил карту вверх. В районе "Намыва" — огромного песчаного пустыря, где несколько лет назад заморозили стройку элитного квартала небоскребов — зияла огромная черная дыра.

— Это что? — спросил Саня, щурясь на экран. — Там датчики сломаны?

— Нет, — вмешался Илья. Он снял очки и потер глаза. — Там датчики сожжены. Активными помехами. Кто-то врубил там РЭБ такой мощности, что оборудование ФСБ просто выгорает, пытаясь туда пробиться. Но сигнал странный. Не военный.

Сергей кивнул.

— Именно. Я копнул логи поглубже. Мои фильтры в офисе орали про "космический шум". Но это не шум. Саня, врубай спектроанализатор. Я записал сэмпл сигнала, который шел оттуда вчера ночью.

Саня подхватил переданный файл и загнал его в программу. На экране побежала звуковая волна — сложная, рваная, с кучей гармоник.

— Это... это 5 Гигагерц, — пробормотал студент, быстро бегая пальцами по клавиатуре. — Широкополосная модуляция. Похоже на Wi-Fi, но тайминги сбиты напрочь. Заголовки пакетов... бред какой-то. "404 not found", "RickRoll", "Hello world". Это что, шутка?

— Это шифрование, — восхищенно выдохнул Вика. — Они маскируют полезные данные под цифровой мусор. Стеганография в реальном времени прямо в эфире!

— Кто "они"? — не понял Игорь.

В этот момент динамики ноутбука Сани, которые до этого тихо шипели белым шумом декодируемого сигнала, вдруг щелкнули. Программа-дешифратор, перебирающая алгоритмы, нашла ключ. Сработал простой ASCII-перевод.

Из колонок раздался синтезированный, но веселый женский голос:

"Тук-тук, Нео. Мы видим, как вы потеете над своим 433 мегагерцами. Мило, очень винтажно. LoRa — это классика, респект дедам. Но, ребят, серьезно? Вас уже "Око" срисовало, у вас "красный флаг" на квадрате висит. Убирайтесь оттуда. У вас 48 часов, пока "Грибница" не перейдет в фазу прополки".

Тишина в комнате стала осязаемой.

Саня с открытым ртом смотрел на экран, где по кругу бежал текст сообщения, украшенный ASCII-артом в виде веселого черепа с ирокезом.

— Они нас слышат... — прошептал он.

— Они нас хакнули, — поправила Вика, и в ее голосе звучала профессиональная ревность пополам с восторгом. — Они прослушали трафик, поняли, что мы делаем, и нашли дыру в коде Сергея, чтобы передать это сообщение прямо в моем плеере. Это... высокий уровень. Очень высокий.

— И кто эти благодетели? — мрачно спросил Илья. Он чувствовал укол ущемленной гордости — его систему кто-то взломал как детскую игрушку. Но больше в нем говорил инженерный интерес: новый протокол, маскировка под мусор, РЭБ против "Ока"... Это было сильно.

— Судя по адресу обратного пинга... — Саня постучал по клавишам. — Сигнал идет с "Намыва". Недострой "Зенит-Арена-2".

Синтетический голос из динамиков продолжил:

"P.S. Если хотите нормальный интернет и не хотите в тюрьму — подгребайте на точку "Север-3". У нас есть печеньки и оптика. Пароль: "Синий экран смерти". Не опаздывайте, деды."

Игорь переглянулся с Сергеем. Сергей устало улыбнулся и поднял банку с пивом, салютуя экрану.

— Ну что, народ. Похоже, мы не одни во вселенной. И у наших соседей оборудование получше моего офисного.

— «Деды»... — пробурчал Илья, но уже с любопытством разглядывал спектрограмму чужого сигнала. — Посмотрим, что там за сопляки сидят. Сань, сохраняй дамп. Я хочу разобрать их протокол по косточкам. Это... красиво сделано.

Игорь подошел к карте.

— Значит, переезд? В Намыве ни души, стройка заброшена пять лет назад.

— Если они смогли выжечь глаза "Оку" в целом районе, — заметил Сергей. — То это самое безопасное место в городе. Надо ехать. Знакомиться.

Сообщение с «Намыва» повисло в воздухе, словно дым от ментоловой сигареты — холодное и дразнящее.

— Значит, едем, — подытожил Игорь, нарушив молчание. Он подошел к карте на стене и с хрустом сорвал лист с графиком дежурств. — Если они знают, что у нас «красный флаг» висит уже сутки, значит, они мониторят каналы ФСБ лучше, чем мы. От такого приглашения не отказываются. Особенно когда альтернатива — тюрьма.

— «Деды»... — снова фыркнул Илья. Он сидел перед монитором, на котором спектрограмма чужого сигнала разложена на сотни графиков. — Вот ведь наглое поколение пошло. Частотную модуляцию они, видите ли, придумали. Да я такие фильтры паял, когда их родители еще в "Героев" играли!

Но несмотря на ворчание, глаза инженера горели профессиональным азартом. Он чувствовал вызов. Кто-то переиграл его на его же поле, и теперь Илье хотелось одного — разобрать этот код по винтику и найти ошибку.

— Кто едет? — деловито спросил Сергей, расслабляя узел галстука и возвращаясь в состояние "бойца", а не "менеджера".

— Я, ты и Саня, — распределил Игорь. — Нам нужна "тяжелая артиллерия": я за безопасность, ты за переговоры (с твоим знанием корпоративной кухни), Саня — как переводчик с их языка на человеческий. Ну и просто... ему полезно на людей посмотреть. А то скоро совсем в монитор врастет.

Саня просиял, уже запихивая ноутбук в защищенный чехол рюкзака.

— Я только жесткие диски с бэкапом кода возьму. Мало ли...

— Илья, ты остаешься за старшего, — повернулся Игорь к инженеру. — Охраняешь Вику и начинаешь... упаковку.

— Упаковку? — переспросила Вика, поднимая голову от клавиатуры.

— Да, — Игорь был серьезен. — В гости мы едем налегке, но жить здесь нам осталось от силы дня два. Раз соседи говорят, что "Грибница" уже пустила споры — надо валить. Так что начинайте сворачивать второстепенное железо. Ферму пока не гасите, пусть греет воздух и маскирует активность, но всё ценное — по коробкам.

Илья тяжело вздохнул, оглядывая свою лабораторию: паяльную станцию, сотни коробочек с резисторами, осциллографы, мотки проводов. Переезд для него был хуже пожара.

— Ладно, — буркнул он. — Я не "дед", но опыт эвакуации у меня побогаче вашего будет. Упакую всё в лучшем виде. Антистатик, пенопласт, все дела. Вика, будешь ассистировать. И почисти логи сервера. Оставь только пустышки. Если маски-шоу нагрянут, пока мы коробки таскаем, пусть найдут склад порнухи, а не дата-центр.

В прихожей возникла Ксения. Она переодевалась из домашнего обратно в форму курьера. Желтый цвет был ее лучшим камуфляжем в этом городе.

— А я? — спросила она, застегивая "молнию" на куртке. — Мне что делать?

Игорь подошел к ней.

— У тебя самое важное задание. Разведка боем.

Он вывел на планшет карту района "Намыв", куда их приглашали неизвестные.

— Это огромный недострой. Бетонные скелеты, песок, ветер. Жить там негде. Но нам нужно найти место под базу. Сухой подвал, технический этаж, что угодно, куда можно перетащить серверную стойку и дроны. Ты проедешь туда сейчас, под видом доставки в соседний ЖК. Сделаешь крюк, просканируешь сектор. Ищи что-то надежное. Чтобы и стены толстые, и выход запасной был.

— Поняла, — Ксюха серьезно кивнула, убирая рыжую прядь под фирменную бейсболку. — Найду вам нору, в которой и ФСБ не найдет.

Через десять минут группа выдвинулась.

Первой ушла Ксюха. Легкая, быстрая, растворившаяся в вечерних сумерках двора как обычный курьер, спешащий к голодному клиенту.

Затем — основная тройка.

Игорь шел первым, сунув руки в карманы куртки, нащупывая баллончик. Рюкзак казался привычной тяжестью.

Сергей шагал чуть позади, сменив дорогие туфли на удобные кроссовки. Он на ходу проверял в телефоне (через VPN) последние новости, выискивая маркеры активности полиции в их районе.

Саня замыкал шествие, вертя головой. Ему было страшно и весело одновременно. Приключение продолжалось, и масштаб его рос с каждым часом.

В квартире остались только Илья и Вика.

Тишина стала гулкой.

Илья медленно, словно прощаясь, провел ладонью по столешнице своего верстака. Потом решительно дернул ручку ящика, достал стопку картонных коробок и скотч.

— Ну что, Вика, — проворчал он, отрезая полоску клейкой ленты с резким звуком. — Ломать — не строить, а переезжать — не жениться. Начнем с жестких дисков. Самое хрупкое — на дно, переложить поролоном. Неси ту коробку из-под пиццы... тьфу, из-под материнок. Пора валить, пока нас тут не прихлопнули, как тараканов на кухне.

Вика молча начала выдергивать патч-корды из свитча, сматывая их в аккуратные бухты. Стены квартиры, которая полгода была их домом, крепостью и штабом, вдруг показались чужими и холодными. Они уже мысленно были в пути.

Улица встретила их привычной моросью, которая словно висела в воздухе, не падая, а просто оседая на одежде миллионами микроскопических капель. Игорь повел группу не прямым путем к остановке, а дворами, срезая углы через ржавые детские площадки и арки "сталинок". Паранойя Ильи была заразительна: они трижды меняли темп шага и пару раз заходили в "Пятерочки", чтобы убедиться в отсутствии «хвоста».

— Как думаешь, кто они? — в который раз спросил Саня. Он шел посередине, стараясь не отставать от широко шагающего Сергея. — Если у них 5 ГГц бьет через весь город, там оборудование не на коленке собрано.

Сергей поправил лямку рюкзака. Он все еще чувствовал себя немного чужим в этой походной одежде, после дня в «пластиковом» офисе.

— Судя по стилю сообщения — молодняк, — предположил он. — Студенты или аспиранты из "Бонча" или ИТМО. Те, кто имеет доступ к университетским лабораториям. Там иногда списывают такое железо, что нам и не снилось. Списанные военные радиорелейки, прототипы антенн.

— Главное, чтобы не "подстава", — мрачно буркнул Игорь, сканируя взглядом темные окна проезжающей мимо машины ППС. — Выманят на пустырь, дадут по башке и ноутбук заберут. Или хуже — корочки покажут.

— Слишком сложно для ментов, — покачал головой Саня. — ASCII-арт в сообщении? Цитаты из Матрицы? Скрытый протокол с прыгающей частотой? Менты работают грубее. Они бы просто дверь выпилили болгаркой. А эти... эти развлекаются. Для них это челлендж.

— Веселые ребята на минном поле, — усмехнулся Сергей. — Мне это даже нравится. В "ТехноСфере" все такие серьезные, аж скулы сводит. Про безопасность страны говорят, про долг... А сами просто боятся место потерять. А у этих соседей явно драйв есть.

Они вышли к станции метро "Приморская". Здесь заканчивалась "живая" зона города и начинался пояс отчуждения. Дальше транспорт ходил редко, и большая часть маршрутов была перекрыта блокпостами (официально — "ремонт теплотрассы", на деле — контроль перемещения).

— Дальше пешком, — скомандовал Игорь. — По набережной Смоленки, потом через мост Строителей. Там камер меньше, и ветер с залива всю оптику забрызгивает, картинка всегда мутная. Идеально для прогулки.

Дорога заняла около сорока минут. Пейзаж менялся на глазах. Сталинский ампир сменился панельными брежневками, а затем — сюрреалистичной картиной "Намыва". Огромная территория, отвоеванная у моря песком, заставленная бетонными скелетами несостоявшихся элитных ЖК. Здесь не горели фонари. Темные громады зданий без окон смотрели на город пустыми глазницами. Ветер с залива здесь был хозяином — резкий, соленый, пробивающий до костей.

— Ну и дыра... — поежился Саня, плотнее застегивая куртку.

— Не дыра, а слепая зона, — поправил его Игорь, сверяясь с навигатором, который работал в оффлайн-режиме по сохраненным картам (GPS тут глушили, чтобы сбить дроны с курса). — Идеальное место, чтобы спрятаться. Смотрите на телефоны.

Сергей достал смартфон.

— Сети нет. "Нет обслуживания". Ни 4G, ни 3G. Чистый эфир.

— А теперь включи спектроанализатор, — подсказал Саня.

На экране побежала зеленая полоса. В тишине эфира четко прослеживался мощный, уверенный сигнал.

— "Маяк", — кивнул Саня. — Они ведут нас как самолет на посадку. Точка сбора — вон та высотка с краном на крыше.

— Высоко залезли, — оценил Игорь. — Ладно, идем знакомиться. Только руки из карманов не вынимайте и держитесь на виду. Если что пойдет не так — разбегаемся веером.

Группа двинулась по песчаной насыпи, усыпанной строительным мусором, навстречу неизвестности, пульсирующей в радиоэфире.

Ксюша любила свою работу курьера не только за идеальное прикрытие, но и за чувство невидимости. В ярко-желтой куртке с огромным коробом за плечами ты становишься частью городского ландшафта, как столб или мусорный бак. Люди тебя не видят — они видят только функцию "доставка еды". Охрана пропускает, жильцы придерживают двери, камеры фиксируют желтое пятно и забывают о нем через секунду.

Она свернула с освещенного проспекта в сторону темной зоны, формально следуя маршруту навигатора в телефоне, который был настроен на фиктивный адрес доставки "Строительный проезд, 1, КПП". На самом деле её целью были руины "ЖК Морской Фасад", торчащие вдалеке.

Намыв встретил её шуршанием песка под подошвами и завыванием ветра в арматуре. Здесь асфальт заканчивался внезапно, словно обрезанный ножом, уступая место утрамбованной грунтовке.

Ксюша замедлила шаг, сканируя пространство. Встроенная в лямку рюкзака экшн-камера (переделанная Ильей под ночную съемку) писала все, что попадало в объектив.

"Пусто, — отметила она про себя. — Слишком пусто".

Обычно на таких заброшках всегда есть жизнь: бездомные, стаи бродячих собак, подростки. Но здесь царила стерильная тишина. Либо это место пользуется дурной славой, либо "хозяева" этого района умеют держать периметр чистым.

Она подошла к первому комплексу — группе 25-этажных "свечек", соединенных общим стилобатом. Здания выглядели как огромные соты. Стекол не было, бетон местами потемнел от влажности.

Ксюша активировала режим дополненной реальности в своих очках (подарок Сани на прошлый день рождения — дешевая китайская оправа с распаянным микродисплеем). На линзе высвечивались данные дозиметра и детектора электромагнитного излучения.

"Фон в норме. Эфир чистый. Никаких камер наблюдения на столбах. Идеально", — подумала она.

Её задачей было найти не просто угол, а полноценную базу. Требования Ильи были жесткими:

Сухость. Электроника не любит сырость с залива.

Скрытый доступ. Возможность затащить тяжелое оборудование (стойку, аккумуляторы) не по главной лестнице.

Электричество. Хотя бы призрак фазы, к которому можно подцепиться.

Она вошла в арку первого корпуса. Ветер здесь гулял трубой, поднимая вихри песка. Вход в парадную был заварен ржавой решеткой, но рядом, где раньше планировалась витрина магазина, зиял пролом в кирпичной кладке.

"Классика", — усмехнулась Ксюша и, пригнувшись, нырнула внутрь.

Луч ее налобного фонаря (специальный спектр, меньше заметный со стороны) разрезал темноту. Огромный холл, бетонные колонны, шахты лифтов без дверей.

Под ногами хрустел битый кирпич и пластиковые бутылки.

— Так, что у нас тут... — прошептала она в микрофон гарнитуры, записывая голосовую заметку. — Корпус А, первый этаж. Сквозняк сильный. Для жизни непригодно. Идем в техническое крыло.

Она свернула влево, следуя логике планировки таких домов. Там должны быть служебные помещения, бойлерная или вход в подземный паркинг.

Спуск в подвал оказался на удивление чистым. Лестница была целой, даже перила на месте. Внизу пахло не канализацией, а сырым бетоном и... чем-то еще. Запахом озона?

Ксюша насторожилась. Она прошла по длинному коридору, освещая путь. Двери подсобных помещений были открыты настежь, внутри — голые стены. Но в конце коридора была массивная гермодверь. Вероятно, убежище или склад гражданской обороны, предусмотренный проектом (элитный же ЖК).

Она подошла ближе. Дверь была приоткрыта на пару сантиметров. Из щели тянуло слабым потоком воздуха.

"Вентиляция работает? — удивилась Ксюша. — В доме, где света нет пять лет?"

Она протиснулась в щель. Луч фонаря выхватил большое помещение с низким потолком.

Сухо. Тепло. И, черт возьми, тихо. Стены толстые, звуки с улицы сюда не долетают.

В углу валялись остатки старых поддонов. А на стене висел щиток. Старый, строительный.

Ксюша достала индикаторную отвертку, подошла к щитку и коснулась клемм.

Диод на отвертке тускло мигнул красным.

— Бинго, — прошептала она, и улыбка растянулась до ушей.

В кабеле была наводка. А может, и слабая "дежурная" фаза, забытая электриками или запитанная от соседней стройки под землей. Для зарядки телефонов хватит, а Илья из этого хоть 220, хоть 380 вольт вытянет, если инверторы поставит.

Место было идеальным. Бункер внутри муравейника.

Ксюша уже собиралась развернуться, как краем глаза заметила движение.

Не в комнате. А снаружи, на улице, через узкое вентиляционное окошко под потолком.

Мимо окна, по песку, кто-то прошел. Быстро, беззвучно. Мелькнула тень и что-то похожее на синий огонек.

Она замерла, погасив фонарь. Прижалась к стене, превратившись в слух.

Сверху донеслось слабое, жужжащее "вжик-вжик". Звук сервоприводов.

"Дрон? — мелькнула мысль. — Нет, звук слишком тяжелый. Шагоход?"

Она простояла так минут пять, не дыша. Звук удалился.

— Кажется, райончик обитаем, — прошептала она себе под нос. — И соседи тут не только те веселые ребята. Надо предупредить Игоря.

Она отметила точку на карте (сигнал GPS здесь едва пробивался, но она зафиксировала координаты по шагомеру), записала видеообзор помещения и начала осторожно выбираться наружу. Разведка удалась, но теперь игра стала опаснее.

— "По ту сторону экрана ты кажешься выше", — это была первая фраза, которую услышал Саня, когда они поднялись на 14-й этаж.

Место встречи представляло собой бетонную площадку недостроенного пентхауса без стен. С одной стороны открывался безумный вид на залив и трассу ЗСД, мерцающую вдали тысячами огней, с другой — на черноту Намыва.

Посреди площадки стоял... походный шатер. Яркий, оранжевый, с включенной изнутри светодиодной лентой, он светился как китайский фонарик в ночи. Вокруг шатра работало несколько тепловых пушек (видимо, газовых), создавая островок тепла в ледяном ветре.

А навстречу нашим героям вышел парень. Молодой, лет двадцати, не больше. Худой, но жилистый, в мешковатых штанах карго и куртке с нашивками "SpaceX" и каких-то аниме-персонажей. Его волосы были выкрашены в ядовито-розовый цвет, который сейчас казался почти черным, но ярко вспыхнул в свете налобного фонаря Сергея.

— А ты, наоборот, старше, чем по коду судил, — улыбнулся парень, протягивая Сане руку. Ладонь была перемазана чем-то черным, похожим на машинное масло или термопасту. — Я Кир. Лидер этой... кхм... "песочницы".

Саня пожал руку. Рукопожатие было крепким, быстрым.

— Алекс... Саня, — поправился он.

— Да знаем, знаем, — отмахнулся Кир. Он повернулся к остальным. — Игорь — сталкер-параноик. Сергей — двойной агент в белом воротничке. Про вас у меня целая вики собрана. Проходите, чего на ветру мерзнуть? У нас чай с облепихой и вай-фай, который не видит товарищ майор.

Игорь напрягся, рука его непроизвольно дернулась к карману с баллончиком. Такая осведомленность пугала.

— Откуда инфа? — жестко спросил он, не торопясь заходить в шатер.

Кир весело фыркнул.

— Чувак, ты серьезно? Вы гоняли LoRa-пакеты без "соли". Я ваш хендшейк расшифровал, пока в туалете сидел. У вас дыр в протоколе больше, чем в швейцарском сыре. Но за энтузиазм — лайк.

Из шатра вышла девушка. Короткая стрижка "под ноль", массивные пирсинг-кольца в ушах и носу, одежда черная, тактическая. На поясе у нее висела рация и... кобура? Нет, это был чехол для мультиметра. Но смотрела она так, словно целилась из снайперки.

— Кир, хватит выпендриваться, — осадила она лидера. Голос низкий, спокойный. — Парни нервничают. И они правы. За ними хвост был, но мы его скинули на подходе к мосту. Наши глушилки отработали.

Она кивнула Сергею.

— Привет коллегам. Слив презентации "Грибницы" — это было красиво. Стеганография внутри 3D-модели — классика, но рабочая. Мы оценили.

— Откуда?.. — начал Сергей.

— Мы мониторили ваше облако. Ты же сам дал нам доступ, когда использовал дефолтный порт для подключения. У нас там сниффер висел, — пояснил Кир, разводя руками. — Не обижайтесь. Мы не злые, мы любопытные.

Они все-таки вошли в шатер.

Внутри было тепло и шумно. На полу, застеленном коврами (!), сидело еще трое ребят. Один ковырял дрона отверткой, двое других резались в приставку на проекторе, который выводил картинку прямо на бетонную стену лифтовой шахты.

Повсюду валялось оборудование: ноутбуки, спутниковые тарелки Starlink (запрещенные и ввезенные контрабандой), пучки проводов.

— Располагайтесь, — Кир плюхнулся на пуф-мешок. — Чай в термосах. Теперь к делу.

Он посерьезнел. Взгляд розоволосого вдруг стал жестким и взрослым.

— Мы не просто так вас позвали. Мы не в бирюльки играем. Эта стройка — наша база. Тут таких "островков" с оборудованием десяток раскидано. Мы строим свою сеть уже два года. Не "Mesh", как у вас, а полноценный лазерный линк. FSO. Free Space Optics.

Саня присвистнул.

— Лазерная передача? В условиях дождя и тумана?

— У нас свои алгоритмы коррекции ошибок, — подмигнула девушка (ее звали Алиса, как выяснилось позже). — Бьет на 10 км без потерь. И никакой радиопеленг не засечет, луча не видно.

Кир продолжил:

— Но у нас проблема. Мы круты в "железе". А вот с софтом... ваш код, тот вирус, который Саня пишет... это то, чего нам не хватает. Наш софт тяжелый, он на кофеварке не запустится. А твой — взлетит.

Сергей понял, к чему все идет.

— Альянс?

— Симбиоз, — поправил Кир. — Вы даете код. Мы даем инфраструктуру и крышу. В прямом смысле. Можете перетаскивать свою стойку сюда. Здесь есть секция "С" — там сухо и есть питание от нашего дизеля. ФСБ сюда не сунется без артподготовки, мы подходы контролируем сейсмодатчиками.

— И дрон там шатается, — добавила Алиса.

Игорь вспомнил сообщение Ксюши.

— "Шагоход" внизу? Это ваш?

— Наш, — гордо кивнул Кир. — "Барсик". Робот-курьер от Яндекса, перепрошитый на патрулирование. Зубов у него нет, зато орет громко, если чужака увидит.

Сергей переглянулся с Игорем. Вариантов у них особо не было. В городе их зажали. Здесь предлагали не просто убежище, а качественный скачок возможностей.

— Нам нужно обсудить это с нашими. С Ильей, — осторожно сказал Игорь.

— С Дедом? — хохотнул Кир. — Пусть приезжает. Я хочу посмотреть на человека, который заставил "Пентиум-3" майнить биткоины. Это ж легенда!

— Условия? — коротко спросил Сергей.

— Полный доступ к исходникам драйвера Сани, — сразу ответила Алиса. — И помощь в настройке сети. Нам нужно объединить протоколы.

Игорь кивнул.

— Мы согласны обсудить. Но переезд будем планировать сами. Без "Барсиков" за спиной.

— Договорились, — Кир протянул термос. — Пейте чай. Сегодня ветер лютый. Добро пожаловать в "Неверленд", потерянные мальчишки.

— Вы правда думали, мы в палатке живем? — Алиса с насмешливой полуулыбкой наблюдала за реакцией Сани.

Кир жестом пригласил их следовать за собой. В глубине недостроенного пентхауса, за кучей мешков с цементом, обнаружилась неприметная дверь, обитая звукоизоляционным поролоном. За ней оказалась шахта технического лифта. Лифт, разумеется, не работал, но вниз вела стальная винтовая лестница, сваренная явно кустарным способом, но добротно.

— Осторожнее, ступеньки скользкие. Тут влажность высокая, — предупредил Кир, ловко соскальзывая вниз по перилам. — Мы заняли три верхних этажа в соседней секции. Там планировка лучше, перекрытия монолитные, сигнал с улицы не пробивает. Клетка Фарадея, натуральная.

Они спустились на уровень 13-го этажа. Кир приложил карту-пропуск к самодельному считывателю на стене. Магнитный замок щелкнул, открывая вход в коридор, который выглядел как декорация к киберпанк-фильму.

Стены из голого бетона были расписаны неоновым граффити и увешаны пучками разноцветных кабелей. Под потолком тянулись короба вентиляции, сделанные из канализационных труб, внутри которых гудели мощные кулеры.

— Квартира 102 — Лаборатория, — комментировал Кир, проводя экскурсию.

За дверью, выбитой ногой (или отсутствующей изначально), открылся зал.

Тут не было домашнего уюта, как у Ильи. Тут царил промышленный порядок. Вдоль окон стояли ряды 3D-принтеров. Не бытовых пластиковых жужжалок, а серьезных машин, некоторые с закрытыми камерами.

— Печатаем всё, — пояснил Кир. — Корпуса для датчиков, крепления для антенн, пропеллеры. Даже рамы для коптеров. Материал — углепластик с переработанными бутылками. Экологично и прочно.

Один из принтеров прямо сейчас выращивал сложную деталь, похожую на сустав робота.

— Квартира 103 — Серверная, — продолжил гид.

Эта комната была самой шумной. Посередине, прямо на бетонном полу, стояли стойки с серверами. Их охлаждение было организовано хитро: от каждого блока шли трубки с жидкостью, которые уходили... на улицу, через просверленные в стене дыры.

— Охлаждение проточным антифризом, теплообменник на внешнем фасаде, — гордо сообщил Кир. — Зимой греет нам воду для душа. Эффективность 200%. А вон там, у стены, сердце нашей связи.

Саня подошел к окну. Там на треноге стоял странный прибор, напоминающий телескоп, направленный куда-то в темноту залива. От него шел толстый оптический кабель.

— Лазерный терминал, — кивнул Кир. — Смотрит на похожую штуку на крыше «Лахта-центра». У нас там "крот" есть, админ. Мы воруем трафик прямо из магистрали бизнес-центра. Гигабит, симметричный канал. И никто не видит. Потому что луча нет в радиоэфире.

Сергей присвистнул.

— Если вы спалитесь, вас за это закроют лет на двадцать. Воровство трафика у Газпрома?

— Не воровство, а экспроприация, — ухмыльнулся Кир. — Они даже не замечают падения скорости. У них канал толщиной с ногу слона.

Алиса подвела их к соседней двери.

— Квартира 104 — "Док". Здесь спят наши птички.

Помещение было заставлено стеллажами. На них покоились дроны. Самых разных форм и размеров. От крошечных FPV-мух до огромных шестироторных грузовиков, похожих на переевших пауков. В углу, на зарядной станции, свернувшись клубком, дремал тот самый "шагоход" — собакоподобный робот на четырех лапах с камерой вместо головы.

— Мы его "Тузик" зовем, — ласково сказала Алиса, почесав холодный металлический бок робота. — Это был доставщик еды. Мы ему мозги вправили, теперь он патрулирует периметр. Видит тепло, движение, сейсмику. Если кто полезет на нижние этажи — он залает. Сигналом в 120 децибел.

Игорь внимательно осмотрел "тяжелых" дронов.

— Какая грузоподъемность у этих? — он кивнул на гексакоптеры.

— У "Грузовика-1"? — Кир постучал по лопасти размером с руку. — До 40 кг берет смело. Если нет шквального ветра.

У Игоря в голове начал складываться пазл.

— А если спарить два? Синхронно?

— Ну... можно поднять центнер, если софт синхронизации написать, — задумался Кир. — А тебе зачем? Пианино перевезти хотите?

— Серверную стойку, — ответил Игорь. — У Ильи "ферма" весит под сто килограмм. И разобрать ее — значит потерять время. Нам нужно перевезти оборудование целиком. Воздушным мостом.

В глазах Кира зажегся огонек безумия, который так нравился Сане.

— Авиатранспортировка дата-центра дронами над оккупированным городом? Чувак, это самая безбашенная идея, что я слышал за месяц. Мне нравится! Я в деле!

Саня уже достал ноутбук.

— Давай я гляну ваш протокол управления роем. Мне кажется, я знаю, как их синхронизировать с нашим дроном.

Дипломатия закончилась. Началась инженерия.

До местного пруда было рукой подать, и соседка не торопясь гордо дефилировала по улице, косясь по сторонам (все ли заметили её модный прикид).

На берегу у нас было любимое место, и баба Шура, не снимая панамы, полезла в воду.

Окунувшись разок и поболтав ногами рядом с желтыми кубышками, соседка стала что-то искать в воде.

«Ты там клад затонувший ищешь или раков ловишь?»

«Говорят, водоросли и грязь очень полезны для лица и фигуры», — сказала баба Шура, интенсивно натираясь тем, что нашла на дне водоема.

Минут за десять импровизированных спа-процедур её было не узнать.

Соседка вся, вплоть до панамы, была измазана слоем илистой коричнево-зеленой грязи с остатками ряски и налипшей травы.

«А еще водоросли и всякая водяная зелень содержат много витаминов и минералов.

Они проникают через кожу вглубь организма и дают много пользы. Я в журнале читала», — размазывая грязь по ноге, наставительно сказала баба Шура.

Неподалеку от нас зашевелились заросли камыша.

«Наверное, Иваныч рыбу ловит. Он тут поблизости обычно располагается.

Давай его напугаем?!»

Я не успела ее остановить.

Соседка, стараясь не шуметь, зашла в камыши, подобралась поближе к Иванычу, который дремал с удочкой в руках.

И, выглядывая из зарослей, радостно улыбаясь всем своим зеленым лицом, тихо позвала: «Иваныыыыч...»

Сосед спросонья, увидев перемазанное с ног до панамы нечто, заорал от ужаса и выдернул удочку из воды.

Леска свистнула в воздухе, и рыболовный крючок вцепился в зад бабы Шуры.

К воплю Иваныча присоединился визг соседки.

Под громкие взаимные обвинения и мат соседа мы совместными усилиями стали извлекать острый предмет из бабы Шуры.

«Доигралась? Водорослей тебе не хватало в организме?! Теперь сиди с крючком в заднице!»

До посёлка соседку мы вели как раненого бойца с поля боя.

Дачники выглядывали из-за заборов, побросав свои огородные дела, ибо зрелище было нерядовым.

По центру композиции — баба Шура, не до конца отмытая от полезной грязи с зеленью, в рваном парео и съехавшей панаме.

По бокам, пыхтящие под ее тяжестью, — мы с Иванычем.

Втащив соседку ко мне в дом и обработав рану от крючка, мы сели пить коньяк.

Отмытая, переодетая, с заклеенным пластырем пострадавшим местом, баба Шура принимала спиртное стоя, как генерал на параде.

«Да здравствует советский суд, самый гуманный суд в мире!» — сказала я.

«Садитесь. Ничего, я пешком постою».

Быстро захмелевший Иваныч подхватил:

«Да, Шура, это из „Кавказской пленницы“ Гайдая, когда Саахов на суде сидеть не мог, потому что ему солью в зад выстрелили.

Классный фильм!

Пока ты сидеть не сможешь, будем называть тебя товарищ Саахов».

У соседки уже не было сил отвечать, она молча показала нам кулак и палец.

Через неделю после происшествия я с утра пораньше пошла на пруд купаться.

Над сонным водоемом стелился вуалью туман, а на берегу с удочками сидели две знакомые фигуры — баба Шура и Иваныч.

Я потихоньку переместилась от них подальше, вошла в воду и бесшумно поплыла.

Не хотела пугать эту парочку.

Вдруг история с крючком повторится.

Жалко было зад бабы Шуры, да и коньяка у меня почти не осталось.

Автор -Ольга Тихонина. Источник.

Соблюдать диету сложно. Еще сложнее, если рядом постоянно едят, жуют, лопают, топчут и нагло жрут в три горла.

Дочь Анна, шестнадцатилетняя стройная красотка, способна за триста метров от магазина до дома на ходу умять батон и с порога заорать:

– Дайте поесть! Я голодная как не знаю что!

Сын Тимофей, тощий, как глиста сушеная (ласковое определение из уст свекрови, недолюбливающей невестку и тонким образом дающей понять, что оная невестка дурно заботится о детях), ест как птичка – вдвое больше своего веса.

У мужа Михаила, лингвиста, работника сугубо кабинетного, аппетит лесоруба, весь день бодро машущего топором на свежем морозном воздухе.

Кот Бонифаций… А что, кот Бонифаций – не хуже других.

Мама Нина объявляет, с этого дня все переходят на здоровую пищу: овощи, фрукты, салаты, отварная курица без соли, и прочая, и прочая, как-то даже до пророщенных зерен пшеницы дошло. Никаких жиров и канцерогенов!

Неделю семья живет в предгрозовой атмосфере, то бишь неподалеку погромыхивает, но молнией по башке пока не стучит.

Нина теряет молочную розовость и розовую молочность кожи и моментально приобретает склочные и крайне неприятные черты характера.

Муж Михаил старается не прислушиваться к бурчанию в животе, протестующем против кардинальных перемен, и гонит от себя тяжелые мысли о том, что его мама, возможно, не так уж и ошибалась.

Дочь Анна мрачно хрумкает капустный салат и ярко демонстрирует сложности пубертата.

Сын Тимофей после уроков заходит к однокласснику Голубченко Тарасу, маму которого вопросы похудения при ее пятьдесят восьмом размере не волнуют, и наворачивает там по две тарелки борща. Еще и вечером туда же норовит – Голубченко-мама, как правило, жарит много канцерогенной картошки с канцерогенной жирной свининой.

Кот Бонифаций сидит на подоконнике и тоскливым взором следит за пролетающими голубями, вспоминая прежнюю чудную жизнь, в которой ему всегда со стола перепадал кусок-другой, а третий-четвертый он под шумок утаскивал самостоятельно.

Через неделю муж Михаил не выдерживает, по дороге с работы заходит на рынок и покупает восхитительный, остро пахнущий шмат сала, с чесночком, перчиком, с мясной прослоечкой, и, тщательно запаковав его в три целлофановых пакета, контрабандой проносит домой.

После ужина (мерзкая вареная рыба, кот Бонифаций чуть не плакал, но ел, дочь Анна заявила, что лучше помрет в голодных корчах, но в рот эту гадость не возьмет, сын Тимофей только что вернулся от Голубченков и был благостен душой и светел ликом) Нина садится за компьютер заканчивать перевод.

Муж Михаил подмигивает детям и коту, и они скрываются в его кабинете. Минут двадцать слышно только клацанье клавиш клавиатуры, да из кабинета доносятся приглушенные звуки, напоминающие чавканье и урчанье.

Но запах не скроешь, как ни старайся законопатить щель под дверью старым свитером. Клацанье прекращается, осторожные шаги по коридору, легкий скрип двери, напряженная пауза и голос мамы Нины, наполненный одновременно отчаяньем и облегчением:

– Гори оно все гаром! В конце концов, я попыталась!

Чавканье и урчанье, нехарактерное для интеллигентной семьи, возобновляются с новой силой. Мир, покой и благорастворение воздусей воцаряются в отдельно взятой квартире.

Каждый раз муж Михаил с наследниками жаждет выкинуть чертову сиреневую кофточку, разодрать ее на мелкие клочки, но Нина уже успевает куда-то ее засунуть и забыть куда. Кофточка заползает в самый укромный угол и, мерзко хихикая, выжидает своего часа.

На следующий день сын Тимофей говорит однокласснику Голубченко Тарасу:

– Давай к нам обедать, щи сегодня, с мясом, с грибами, мама кастрюлю котлет накрутила, картошку потушила, пошли, а то Анька придет, фиг что останется.

Автор - Наталья Волнистая. Источник.

— Опусти ствол, — прохрипел Водитель, медленно поднимая правую руку. — Я только что спас твою жизнь и закрыл твою... вашу «пробоину».

— Ты использовал Объект Силы и выжил, — ее голос был низким, контролируемым, как и весь ее вид. — Мой протокол предписывает нейтрализацию любой несанкционированной сущности, обладающей Артефактами. Кто ты?

— Тот, кто держит в руках ключ к вашей «Призме», — Водитель кивнул на кейс, который он все еще прижимал к груди. Он знал, что этот кейс — его единственная страховка. — Но давай без имен. Зови меня Водитель. Как тебя зовут?

Женщина опустила оружие лишь на сантиметр.

— Агент Картер. Отдел Полевых Исследований, — она сделала глубокий вдох, ее взгляд остановился на пульсирующей синевой руке Водителя. — Что это? Твоя Параугроза? У нас таких классифицируют как ПВ — Посторонние Вложения.

Мысли Водителя: Она не спрашивает, что такое Зона или кто я. Она спрашивает по классификации. Значит, для них моя «Штука» — не уникальное явление, а просто еще один пункт в списке. Они профессионалы в этом дерьме. Значит, они могут знать, как «Осколок» вынуть или, что важнее, стабилизировать, чтобы он не убил меня.

— Это мой сосед. Он... Осколок Монолита или что-то в этом роде, — честно ответил Водитель. — Он дает мне силу, но жрет меня изнутри. Вы, Бюро, вытаскиваете такие штуки?

Картер нахмурилась.

— Мы не вытаскиваем... мы содержим. Гедрон (Призма) — это инструмент стабилизации частоты. Его задача — приводить нестабильную реальность, вроде этой, в нейтральное, нормальное состояние. Ты бросил его в пробой. Ты сделал все правильно, Водитель.

— А теперь? Мой сосед помог мне пройти вашу проверку Оружия. Он хакнул вашу Пирамиду, Совет, — он указал на синее свечение. — Это может вас заинтересовать. Дайте мне то, что стабилизирует эту чертовщину, и я дам вам всю информацию о «Пороге», через который вы пролезли, и о том, что вызывает это ваше Шипение здесь.

Агент Картер медленно кивнула, убирая пистолет-пулемет в кобуру. Сделка была заключена.

— Мы пришли сюда, потому что наш Порог внезапно открылся и выплеснул энергию «Шипения». Это всегда происходит в местах сильных Альтернативных Мировых Событий. Мы были уверены, что здесь находится одно из них.

Пока Картер осматривала место пробоя, Водитель подошел к телу мертвого бойца Бюро в экзоскелете. Он знал, что эти люди никогда не выжили бы в Зоне, но их экипировка была произведением искусства.

Мысли Водителя: Плевать на радиацию и аномалии. В Зоне мы строим защиту из тряпок, свинца и удачи. Эти парни строят из... чего-то другого. Каждая деталь — ответ на какой-то паранормальный вызов. Если их технология может выдержать Шипение, она починит «Гелиос-4» лучше любого набора из «Баржи».

Он принялся изучать экипировку:

Потенциальная польза для «Гелиос-4»

Тяжелый Экзоскелет

Параматериал. Не просто броня, а система жизнеобеспечения с гидравликой, созданная для работы в искаженных реальностях. Покрыт сложной сеткой из Пара-алюминия (легкий и прочный сплав, который, вероятно, имеет аномальные свойства). | Гидравлика: Можно использовать для ремонта главных опорных конструкций или для создания сверхмощного манипулятора для работы с сильными аномалиями.

Энергоячейка: Высокоэффективный источник питания.

Шлем: Встроенный HUD с фильтрами частот. Водитель обнаружил небольшой, едва заметный резонатор в области виска.

Резонатор/Фильтр: Можно интегрировать в собственный шлем для фильтрации пси-излучения или для усиления радиосигнала.

Тактический Ранец (Рюкзак): Содержит непатроны (бесконечный боезапас для Сервисного Оружия, который не сработал), а также Узел Связи — небольшой, но мощный коммуникатор с маркировкой «FBC-6».

Узел Связи: Основная цель. Это может быть способом связаться с внешним миром без помех.

Водитель снял рюкзак.

— У этого коммуникатора есть дальняя связь? — спросил он Картер.

— Это Узел Связи с нашей базой. Он может связаться с Внешним Миром, но только через нашу Сеть. Если ты его активируешь, они узнают твое местоположение, — предупредила она. — И пришлют не только меня.

Водитель проигнорировал предупреждение. С момента, когда «Осколок» хакнул Совет, он понимал: он больше не может прятаться. Если ему нужна помощь, ему нужно поднять ставки.

Он активировал Узел Связи. На экране вспыхнула странная, нечитаемая диаграмма.

Мысли Водителя: Хорошо, Гедрон. Ты принес сюда это Бюро. Давай, покажи мне, что ты умеешь, кроме как затыкать дыры. Нужно, чтобы хоть кто-то в этом мире понял, что происходит.

Он взял в правую руку разбитый корпус Призмы-Гедрона, который лежал на полу, и приложил его к Узлу Связи FBC.

Красный хаос (Шипение) ушел. Осталась Желтая Гармония (Гедрон) и Синий Холод (Осколок).

Синее свечение на руке Водителя усилилось, и он ощутил, как Осколок, словно проголодавшийся хищник, начал втягивать в себя остаточный резонанс Гедрона.

В тот же миг диаграмма на Узле связи сменилась.

Вместо частот Бюро на экране появилась знакомая, почти родная Метка. Треугольник с тремя точками — символ «Чистого Неба».

— Что это? — насторожилась Картер.

— Это моя сеть, — улыбнулся Водитель, чувствуя прилив сил, несмотря на выгоревшую руку. — Вы принесли мне ключ, чтобы связаться с теми, кто знает эту Зону лучше, чем вы.

Он быстро ввел команду. На экране замелькал исходящий запрос.

КОМАНДА: Гелиос-4. Запрос на стабилизацию "Осколка".

ЦЕЛЬ: Ученые/Чистое Небо.

ПРИОРИТЕТ: Критический. Обнаружены внезональные угрозы.

Через несколько секунд пришел ответ, чистый и без помех.

— Принято, Водитель. Говорит Профессор Сахаров. Мы вас слышим. Нам потребуется двенадцать часов для перенастройки установки. А пока... Держись подальше от Астрала. И не подводи нас.

Водитель посмотрел на Картер, которая стояла, оцепенев от увиденного.

— Двенадцать часов, — прошептал он. — Достаточно времени, чтобы поговорить, пока ты чинишь свой кейс, а я чиню нашу базу. Считай, что ты наш новый консультант по паранормальной бюрократии.

Он упал на спину, и темнота наконец поглотила его.

— И тебе не кашлять, железяка, — одними губами прошептал Сергей, натягивая на лицо дежурную, слегка отстраненную улыбку.

Он прошел через опенспейс. Коллеги уже сидели за столами, словно прикованные к мониторам. Тихий шелест клавиатур, приглушенные разговоры в гарнитуры. Все были молодыми, стильными и бесконечно лояльными. Или очень хорошо притворялись.

Сергей занял свое место у панорамного окна. Вид отсюда был потрясающий: город лежал как на ладони, умытый утренним дождем. С такой высоты разруха на окраинах казалась не страшной, а даже живописной, размытой дымкой.

— Серёга, привет! — к его столу подкатился менеджер проектов, Антон. Бодрый, в свитшоте с логотипом компании, с неизменным стаканчиком латте. — Ты видел новые KPI по проекту «Городской глаз»? Нам нужно увеличить охват распознавания лиц на 15% до конца квартала. Заказчик прессует.

— Видел, Антон, — Сергей включил рабочий терминал. — Алгоритмы обучаются. Но камеры на периферии старые, там оптика мутная. Нельзя выжать HD из дверного глазка.

— Ну так придумай софтверное улучшение! Ты же у нас гений нейросетей, — Антон хлопнул его по плечу. — Кстати, через десять минут летучка в «Аквариуме». Будут представители из Министерства Цифровой Безопасности. Хотят послушать про аномалии трафика. Подготовь сводку за неделю.

У Сергея внутри похолодело, но лицо осталось непроницаемым.
— Окей. Сделаю выгрузку.

Когда Антон отошел, Сергей медленно выдохнул. Министерство. Это было плохо. Обычно они присылали сухие отчеты по почте. Личный визит означал, что кто-то наверху нервничает.

Он ввел длинный пароль, подтвердил вход отпечатком пальца. Рабочий стол мигнул и загрузился. У Сергея был высокий уровень доступа — «Администратор безопасности третьего ранга». Это позволяло ему видеть не только красивые презентации, но и сырые логи городской системы слежения.

Планерка проходила в переговорной со стеклянными стенами. Во главе стола сидел грузный мужчина в сером костюме — тот самый чиновник из Министерства. Рядом — директор департамента «ТехноСферы».

— Коллеги, — начал чиновник без предисловий. — Мы фиксируем рост «серого трафика». Мессенджеры с шифрованием, VPN-туннели, попытки обхода блокировок. Но это мелочи, мы их давим. Беспокоит другое.

Он вывел на проектор карту города. Та была испещрена тепловыми пятнами активности.

— В ряде спальных районов появляются локальные всплески активности на нестандартных частотах. 433 мегагерца, 868 мегагерц. Lora-протоколы. Это не Wi-Fi, это какая-то самодеятельность. Умные счетчики? Погодные станции? Или кто-то строит свою сеть?

Сергей сидел, не шевелясь, сцепив руки под столом. Он смотрел на карту. Одно из пятен пульсировало как раз там, где этой ночью Игорь и Саня вешали модули.

— Сергей, — чиновник повернул к нему тяжелое лицо. — Что скажет техотдел? Это может быть сбой оборудования?

Сергей заставил себя спокойно встретить взгляд.
— Вполне вероятно, — его голос звучал ровно. — В этих районах старая инфраструктура. Наводки от силовых кабелей, неисправные трансформаторы. Плюс китайские радионяни и игрушки часто фонят в этом диапазоне. Я не вижу в этом системы. Просто радиошум.

Чиновник долго смотрел на него, словно взвешивая каждое слово.
— Шум... — задумчиво повторил он. — Возможно. Но этот шум становится слишком... структурированным.

Он переключил слайд.
— Мы не будем пока зачищать эфир глушилками. Это дорого и вызовет сбои в работе наших же систем умного города. Мы поступим умнее.

Чиновник обвел взглядом присутствующих.
— Мы поставим эти зоны на «тихий мониторинг». Пусть «шумят». Мы накопим данные. Посмотрим, кто с кем связывается. Выявим топологию. И когда найдем узловой центр... тогда и накроем.

Сергей почувствовал, как по спине пробежала ледяная струйка пота.
— Разумно, — кивнул директор. — Сергей, поставь задачу ИИ-анализатору. Сбор всех пакетов на этих частотах. Маркировка — «Проект Грибница». Отчеты лично мне и куратору.

— Принято, — кивнул Сергей.

«Грибница». Они назвали это «Грибницей».
Они не собираются рубить грибы. Они хотят найти того, кто рассыпает споры. И Сергей только что получил приказ лично собрать досье на своих друзей.

Планерка закончилась. Люди вытекали из переговорной, обсуждая планы на обед и новые функции корпоративного мессенджера. Сергей шел к своему столу, чувствуя себя так, словно проглотил кусок льда.

«Грибница».

Им не нужен шум. Им нужна структура. Они хотят позволить нам построить сеть, чтобы потом использовать её карту для облавы. Гениально и цинично.

Он сел за стол. Монитор приветливо мигнул, ожидая команд.
— Задача 404: Настройка фильтрации радиочастотного спектра. Приоритет: критический.

Сергей надел наушники, включил нейтральный эмбиент, чтобы заглушить шум офиса, и открыл консоль администрирования «Ока».

Перед ним был код «ищейки» — нейросети, которая сканировала эфир. Ему нужно было дать ей команду собирать данные. Если он этого не сделает, его уволят (или арестуют) за саботаж. Если сделает честно — он подпишет смертный приговор Илье, Игорю, Сане и себе.

Пальцы зависли над клавиатурой.

Нужно найти лазейку.

Сергей начал писать скрипт. Внешне все выглядело как стандартная настройка парсинга LoRa-пакетов. Сбор заголовков, таймстампов, уровня сигнала (RSSI). Но в блоке предварительной фильтрации он добавил условие.

if (signal_noise_ratio < -120dB) { drop_packet(); }

Он установил порог отсечения по уровню шума чуть выше, чем обычно.
Это выглядело как оптимизация, чтобы не забивать базу данных мусором.
В реальности это означало, что слабые сигналы — а их модули, спрятанные на чердаках и работающие на малой мощности, давали именно слабый сигнал на городских приемниках — будут просто игнорироваться системой как «помехи».

Это не спасет их полностью. Если патруль проедет рядом с домом — они засекут мощный сигнал. Но это даст им «туман войны». Система будет видеть сеть не целиком, а рваными кусками. Это выиграет время.

Сергей нажал Commit. Сердце пропустило удар.
Система автоматического аудита кода прогнала скрипт.

«Проверка синтаксиса... ОК.»
«Проверка безопасности... ОК.»
«Оптимизация производительности... Подтверждено.»

Он выдохнул. Пронесло. Пока пронесло.

Теперь второе. Тот странный тип на фото.
Сергей открыл архив событий за прошлую ночь. Доступ у него был, ведь теперь он официально расследовал «инцидент».
Он нашел запись с муниципальной камеры на перекрестке, где Игорь сделал фото.

Качество было лучше, чем на телефоне.
Вот стоит фигура.

Сергей запустил воспроизведение.

Человек не двигался 40 минут. Ни разу не переступил с ноги на ногу. Ни разу не почесался. Даже капюшон не поправил.

Сергей увеличил изображение. Тепловая сигнатура...
Странно. Тепловое пятно было слишком ровным. И слишком холодным для живого человека в такую погоду.

Он открыл метаданные объекта. Система распознавания пометила его тегом:
Object ID: E-77-Beta. Class: Autonomous Unit. Owner: Military Dept.

Сергей похолодел.
Это был не человек.
Это был андроид. Экспериментальный боевой юнит в гражданской маскировке.
Илья не просто «догадался». Илья знал. Он узнал моторику машины.

Теперь все встало на свои места. Правительство тестирует дронов-убийц на улицах пустого города, прикрываясь борьбой с преступностью. И этот дрон стоял там не просто так. Он был в режиме «Sentry» (Часовой).

Сергею захотелось немедленно схватить телефон и написать в чат: «БЕГИТЕ».
Но он замер.
Над его монитором, в углу потолка, мигал красный огонек офисной камеры наблюдения.
Каждое нажатие клавиш пишется кейлоггером.
Трафик мессенджера проходит через DPI-фильтры.

Если он напишет сейчас — тревога сработает мгновенно.
«Подозрительная активность сотрудника безопасности».

Он медленно убрал руки от клавиатуры.
Нельзя писать. Нельзя звонить.
Единственный безопасный канал связи — это голос, шепотом, на кухне под шум вытяжки.
Ему нужно досидеть до 18:00. Улыбаться Антону. Пить кофе. И делать вид, что он усердно ищет «аномалии», которые сам же и скрывает.

Сергей свернул окно с логами дрона. Открыл рабочий чат.
«Антон, выгрузка готова. Статистику собрал. Запускаю сбор данных в фоновом режиме».

Он отправил сообщение и откинулся в эргономичном кресле за тысячу долларов.
Клетка захлопнулась. Но ключ пока у него в кармане. Главное — не выронить.

Обеденный перерыв в «ТехноСфере» был священным ритуалом. Ровно в 13:00 поток сотрудников потянулся в корпоративную столовую на втором этаже, которая больше напоминала модный ресторан: живые растения, панорамные окна, стойки с эко-едой.

Сергей взял поднос. Стеклянная лапша с креветками, салат с авокадо, свежевыжатый апельсиновый сок. Все яркое, свежее, полное витаминов. Еда победителей. Он вспомнил засохшую корку пиццы, которую грыз Саня утром, и почувствовал укол совести.

Он нашел свободное место за столиком у окна, где уже сидели Антон и пара фронтенд-разработчиков, Ден и Макс.

— ...ну я и говорю, брать надо сейчас, пока коррекция идет, — вещал Макс, активно жестикулируя вилкой. — Биткоин просядет, но эфир отскочит. Я вчера еще на пятьдесят штук закупился.

— Рисковый ты, — усмехнулся Антон, размешивая сахар в капучино. — Я лучше в недвижку вложусь. Вчера смотрел апартаменты в новом комплексе на Крестовском. Вид — бомба. Только вот с инетом там беда какая-то.

Сергей, который до этого молча жевал салат, замер.
— В смысле беда? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал безразлично.

— Да вчера вечером ездил на просмотр, — пожаловался Антон. — Риелтор пытался умный дом показать, а он тупил страшно. Шторы не открываются, свет мигает. Говорит, помехи какие-то в районе. Провайдеры жалуются, что оборудование сбоит.

— Это в каком районе? — уточнил Сергей, отпивая сок.

— Да там, ближе к промзоне, где старая ТЭЦ.

Сергей мысленно выдохнул. Это было далеко от их базы. Но тревожный звоночек прозвенел: помехи. Значит, «Грибница» уже работает? Или это Илья тестировал свои глушилки на полную мощность?

— Бывает, — пожал плечами Сергей. — Магнитные бури.

— Ага, бури, — фыркнул Ден. — Слышали новости? Говорят, наши доблестные спецслужбы тестируют какую-то новую систему РЭБ. Глушат все, что не по ГОСТу. У меня вчера VPN отвалился посреди катки. Я чуть монитор не разбил. Рейтинг слил из-за этих параноиков.

Макс кивнул, соглашаясь:
— Да ладно тебе, зато безопасно. Ты видел сводки? Опять хакерские атаки на госуслуги. Если бы не этот купол, нас бы давно положили. Пусть лучше глушат, чем мои данные уплывут в даркнет.

Сергей смотрел на них и не узнавал. Умные парни. Пишут сложный код. Читают Хабр. И при этом искренне верят, что клетка, которую они помогают строить — это для их же блага.

— Безопасность требует жертв, — нейтрально заметил Сергей. — Ладно, приятного аппетита. Пойду, еще работы валом.

Он встал, не доев лапшу. Кусок не лез в горло.

На большом настенном телевизоре в углу зала крутился новостной канал. Без звука, но с титрами.
На экране мелькали кадры: бойцы спецназа выбивают дверь в какую-то квартиру. Человека с мешком на голове выводят под руки.
Бегущая строка: «Ликвидирована подпольная ячейка кибертеррористов. Изъято оборудование для незаконной трансляции данных».

Сергей застыл с подносом в руках.
Квартира на экране была похожа на сотни других. Ободранные обои, старая мебель. Но это были не они. Другой район. Другие люди.
Но послание было ясным.

Охота началась не сегодня. Она идет уже давно. И каждый, кто думает иначе — просто следующий в очереди.

Он отнес поднос на ленту транспортера и быстрым шагом направился к лифтам. Ему нужно было вернуться за свой монитор. Ему нужно было убедиться, что его фильтр работает. И что его друзья еще не стали героями вечерних новостей.

Часы в углу монитора показали 17:15. Свет в офисе автоматически приглушился, перейдя в режим «вечернего уюта». Большинство коллег уже потянулись к лифтам, обсуждая пятничные пробки.

Почтовый клиент Сергея дзынькнул уведомлением. Красный флажок. Высокий приоритет.

Отправитель: Генеральный директор.
Копия: Глава департамента разработки.
Тема: «СРОЧНО: Тендер "Социальная Гармония" (Фаза 2). Совещание завтра в 09:00».

Сергей кликнул по письму. Тело сообщения было лаконичным, но содержание заставляло волосы на затылке шевелиться.

"Коллеги, ситуация критическая. Концерн "Щит" представил Министерству свое решение на базе своих алгоритмов. Нам нужно их переиграть. Завтра утром мы должны презентовать прототип системы предиктивного анализа поведения. Нам нужно доказать, что наши алгоритмы способны выявлять "социальные отклонения" и потенциальные протестные группы ДО совершения противоправных действий с точностью 99.8%.

Сергей, тебе поручаю подготовку технической части. Нужна статистика по выявленным аномалиям за последний месяц. Визуализация слепых зон (которые мы закроем в Фазе 2), карта передвижения незарегистрированных лиц. Доступ к "Архиву Б" открыт для твоего аккаунта на 12 часов. Сделай красиво. На кону госконтракт на 40 миллиардов".

Сергей откинулся на спинку кресла. "Социальная Гармония". Какое поэтичное название для цифрового концлагеря. Они хотят не просто следить. Они хотят наказывать за мысли.

Его пальцы нащупали токен двухфакторной аутентификации в кармане. "Архив Б". Это был святой Грааль. В этой базе лежали не фильтрованные данные, которые они показывали публике, а сырая правда: реальные дыры в покрытии камер, схемы оптоволоконных магистралей, маршруты скрытых патрулей андроидов. То, за что Илья продал бы душу.

И теперь у Сергея были ключи от ворот. На 12 часов.

Он огляделся. В его секторе оставался только Антон, который увлеченно чатился в телефоне, и уборщица, бесшумно пылесосившая ковролин в другом конце зала.

— Ну что ж, — прошептал Сергей. — Сделаем красиво.

Он открыл среду разработки и создал новый проект: Pres_SocialHarmony_Draft.
В окне браузера открыл доступ к Архиву. Интерфейс подсветился тревожным оранжевым: «Внимание! Доступ к данным 1-го класса. Все действия логируются».

Он знал это. И знал, как работать.
Он начал честно выгружать данные для графиков.
"Количество лиц без ID" — экспорт в Excel.
"Карта покрытия 5G" — экспорт в PNG.

Параллельно он запустил терминал, замаскировав его под окно отладки кода.
Пока система честно рендерила красивые 3D-диаграммы для слайдов министра, его скрипт на Python вытягивал совсем другие массивы.
Координаты узлов связи. Схемы питания дата-центров. Списки уязвимостей, которые "ТехноСфера" еще не закрыла, чтобы использовать как бэкдоры.

Всё это он паковал. Не в архив (zip файлы сканируются антивирусом).
Он использовал стеганографию.
Массивы бинарных данных внедрялись в пиксели фоновых изображений для презентации высокого разрешения (8K). Для человека — это просто красивая картинка футуристичного города на заднем плане слайда. Для дешифратора — гигабайты текста и карт.

В 17:55 проект "презентации" весил внушительные 4 гигабайта. Нормально для файла с 3D-графикой и видеовставками. Ни один DLP-фильтр не пикнет.

Сергей нажал кнопку "Загрузить в корпоративное облако / Work from Home access".
Полоса прогресса поползла. 30%... 60%...
В этот момент рядом материализовался Антон. Сергей даже не вздрогнул, хотя пульс подскочил до 120.

— Серёг, ты ночуешь тут? — Антон уже был в куртке.

— Почти, — Сергей устало потер глаза, не закрывая окно загрузки. — Шеф скинул задачу по тендеру. Презентацию делаю. Данные тяжелые, рендеринг долгий.

Антон сочувственно покачал головой.
— Да, жесть. "Щит" на пятки наступает. Ладно, держись. Если выиграем тендер — с меня простава. Может, премию дадут.

— Ага. Дадут. И догонят. Бывай.

— 100%. Upload Complete. Файл успешно синхронизирован с удаленным рабочим местом.

Сергей закрыл ноутбук. Экран погас.
Данные были там. В облаке. Доступном ему из любой точки мира, где есть интернет.
Осталось самое сложное. Выйти отсюда, дойти до убежища, подключиться и вытащить иглу из яйца.

Он встал, поправил воротник рубашки. Вышел из офиса летящей походкой, улыбнулся охране внизу.
Но внутри его трясло. Он только что украл у дракона не золото. Он украл карту его логова.