В современном мире, где ценятся свобода и личный выбор, слово «догмат» часто воспринимается негативно. Оно ассоциируется с чем-то устаревшим, сковывающим, неким духовным диктатом. «У меня свой путь к Богу», — говорят многие, — «зачем мне эти строгие рамки?» Но так ли думает о догматах Православная Церковь? Давайте разберемся.

Что такое догмат? Не решетка, а опора

Прежде всего, догмат — это не человеческое изобретение, а Богооткровенная истина, которую Церковь сформулировала и утвердила на Вселенских Соборах для защиты веры от искажений. Если говорить просто, догмат — это не стена, которая ограничивает, а верный указатель на дороге, который не дает сбиться с пути и упасть в пропасть.

Представьте, что вы хотите рассказать слепому от рождения человеку о том, что такое «солнечный свет». Вы будете использовать точные слова и сравнения, чтобы он понял суть явления, которое сам видеть не может. Так и Церковь: она пытается с помощью человеческих слов как можно точнее выразить невыразимую тайну Бога, чтобы мы, люди, могли Его познавать правильно.

Зачем они нужны? Три причины

1. Чтобы не заблудиться в духовных поисках
   Мир духовности очень широк, и не все пути ведут к Богу. Есть пути, ведущие в тупик, к духовной прелести (самообману) или даже к погибели. Догматы — это духовные координаты. Они четко определяют, во что мы верим: в Единого Бога в Трех Лицах, в Иисуса Христа как истинного Бога и истинного Человека, в то, что спасение возможно только через Него. Без этих координат легко подменить веру в Бога верой в неопределенную «высшую энергию» или в самого себя.

2. Чтобы сохранить единство Церкви
   Догматы — это основа нашего общего вероучения. Когда мы вместе произносим Символ Веры на Литургии, мы исповедуем одну и ту же веру, независимо от того, в каком веке и в какой стране мы живем. Это создает то самое единство, о котором молился Христос: «да будут все едино» (Ин. 17:21). Это единство не в униформе, а в главном — в истине.

3. Чтобы защитить личные отношения с Богом
   Как пара, которая строит брак на доверии и верности, так и мы строим отношения с Богом на основе верности Ему и Его истине. Если я верю в «своего» бога, который просто добрый старец на облаке и «всех поймет», я строю отношения с вымыслом, а не с Живым Богом, Который открыл Себя нам как Любовь, но и как Судья. Догматы не мешают личной связи с Богом, а, наоборот, делают ее подлинной и реальной, уберегая от создания кумира вместо Бога.

Догмат — это не сухая теория, а основа жизни

Важнейшее понимание: догматы неотделимы от жизни. Они не для того, чтобы их зазубрить и забыть.

• Догмат о Пресвятой Троице учит нас любви и единству, потому что три Лица Троицы пребывают в совершенной любви друг ко другу. Это образец для нашей семьи, общины, для всех человеческих отношений.

• Догмат о Боговоплощении (что Христос — истинный Бог и истинный Человек) говорит нам о бесконечной любви Бога к нам и о высочайшем достоинстве человека.

• Догмат о Воскресении дает нам надежду, что наша жизнь не заканчивается смертью и что все страдания в этом мире могут быть преображены.

Так рамки ли это?

Получается, что догматы — это не строгие рамки, а, скорее, несущие стены в здании нашей веры. Вы можете внутри этого здания свободно жить, творить, молиться, расти духовно. Но если начать ломать несущие стены, все здание рухнет.

Заключение

Догматы Православной Церкви — это не цепь, сковавшая нашу свободу, а надежный компас в безбрежном океане духовных исканий. Они даны нам из любви, чтобы мы, не тратя силы на блуждание впотьмах, могли уверенно идти ко Христу, к настоящей, полноценной и вечной жизни. Истинная свобода — не в том, чтобы игнорировать карту, а в том, чтобы, следуя ей, благополучно достичь цели.

Первые шаги в вечность: частный суд

Согласно учению Церкви, сразу после смерти душа человека предстает перед частным судом Божиим. Это не окончательный приговор (окончательный Суд состоится после всеобщего Воскресения), а определение ее предварительной участи до того дня. На этом этапе душа, освободившись от тела, впервые в полной мере ощущает себя перед лицом Вечности и Бога.

Что такое мытарства?

Один из самых сложных и часто неверно понимаемых моментов посмертной участи души — это мытарства. Учение о них основано на свидетельствах многих святых, таких как преподобный Макарий Александрийский, святой Кирилл Александрийский и других, а также на широко известном житии преподобной Феодоры.

Мытарства — это не божественная пытка, а своего рода «духовный таможенный досмотр». Представьте, что душа, восходя к Богу, проходит через ряд застав (в церковной традиции их обычно насчитывают двадцать), где бесы-обличители предъявляют ей все грехи, совершенные при жизни: от самых тяжких до, казалось бы, малых — гордости, лжи, осуждения, празднословия.

Цель этого испытания — показать душе ее истинное состояние, всю тяжесть греха, от которого она не успела очиститься покаянием. Если в душе жила искренняя вера, любовь к Богу и ближним, если она принесла настоящее покаяние в Таинстве Исповеди, то благодать Божия, обретенная в Церкви, становится ей защитой. Ангелы-хранители ограждают душу, и она беспрепятственно проходит эти заставы.

Важно понимать: судит душа сама себя. Ее собственная привязанность к греху или, наоборот, любовь к добродетели становятся очевидными. Бесы лишь предъявляют «список претензий», но решающее слово остается за Богом и духовным состоянием самой души.

Рай и ад: состояние души, а не место

После мытарств для души открывается одна из двух участей: предвкушение вечной радости в Раю или вечной муки в аду.

• Рай — это не просто прекрасный сад, а, прежде всего, пребывание с Богом, Который и есть источник всякой радости, света и любви. Это состояние бесконечной благости, где душа, очищенная от греха, наслаждается полным общением с Творцом и святыми.

• Ад — это не место, куда Бог «отправляет» человека в наказание. Ад — это состояние души, которая, оказавшись перед лицом Божественной Любви, не может принять ее, потому что вся ее жизнь была направлена против любви, добра и истины. Божья любовь для такой души становится мучением, как солнечный свет для больных глаз.

Преподобный Исаак Сирин говорил, что грешники в аду мучаются не от того, что Бог их наказывает, а от того, что они не могут принять Его любовь.

Как подготовиться к этому пути?

Учение о мытарствах — это не повод для страха и отчаяния, а мощный призыв к духовной бдительности и покаянию здесь и сейчас.

1. Исповедь и Причастие: Регулярное и искреннее участие в этих Таинствах — главное лекарство для души, очищающее ее от греха.

2. Молитва и добрые дела: Пост, милостыня, прощение обид, помощь ближним — все это становится тем духовным богатством, которое сопровождает душу в вечности.

3. Доверие Богу: Самое главное — упование на милосердие Божие. Господь, как любящий Отец, желает спасения каждому человеку и делает для этого всё возможное.

Заключение

Путь души после смерти — это тайна, но Церковь дает нам духовную карту этого пути. Она говорит нам: готовиться к вечности нужно сегодня. Наша земная жизнь — это время выбора, время труда и покаяния, чтобы, переступив порог смерти, мы с радостью и миром смогли сказать: «Се, Жених мой грядет в полунощи... да не убоюсь же врага во тьме мытарств» (из песнопения). Да поможет нам в этом Господь.

Лишь спустя столетие, в 1920-е годы, археологические работы возобновились. На этот раз в Аскалон прибыли не дипломаты или искатели сокровищ, а профессиональные археологи из Великобритании под руководством доктора Джона Гарстэнга, который позже прославится открытием древнего Иерихона и стен, разрушенных Иисусом Навином. Основной задачей экспедиции было изучение культурных слоёв, связанных с филистимским периодом. Усилия увенчались успехом: годы тяжёлого труда раскрыли перед взором учёного постройки времён Самсона и Саула. Но, когда камни начали “рассказывать” свою историю, раскопки пришлось остановить. Причиной стали острая нехватка рабочих, на которых ложилась основная тяжесть труда, а также суровый климат, отсутствие нормального жилья и медицинской помощи, подорвавшие здоровье участников экспедиции. Можно лишь представить, с какой грустью доктор Гарстэнг покидал Аскалон, которому предстояло вновь погрузиться в забвение на десятилетия. Этот сон прервался только в 1985 году, когда к работе приступили специалисты Чикагского и Гарвардского университетов под руководством профессора Лоренса Стейгера. Их раскопки, продолжающиеся и сегодня, с применением передовых технологий, оживили трёхтысячелетнюю историю города, сняв с неё тысячелетний покров забвения. Хотя у учёных осталось множество вопросов, основные этапы истории Аскалона и его жителей стали ясны. Анализ показал, как эти события переплетаются с библейской археологией, этнографией, пророчествами и философией.

Первые поселения на территории Аскалона относятся к началу послепотопного периода. Его самыми ранними жителями были ханаанцы, потомки патриарха Ханаана, сына Хама. Около 2000 года до нашей эры Аскалон представлял собой самостоятельное город-государство. Политическая карта Палестины тогда напоминала пёстрый лоскут, сплетённый из множества мелких, постоянно враждующих государств. Каждое включало укреплённый центральный город с храмом, давшим название государству, несколько меньших населённых пунктов и неукреплённые деревни, где жители занимались земледелием [Dever W.G. The Middle Bronze Age: The Zenith of the Urban Canaanite Era // Biblical Archaeologist. 1987. V. 50, 3, p. 153]. В центре города, обычно на холме, возвышался дворец правителя и рядом храм, окружённый отдельным кольцом стен. На окраинах располагались небольшие форпосты, где жили воины с семьями, охранявшие границы и торговые пути [Weippert, 1988. Ibid, p. 215–232; Oren E.D. The “Kingdom of Sharuhen” and the Hyksos Kingdom // The Hyksos. Philadelphia, 1997, p. 256–257]. Аскалон выделялся богатством благодаря процветающей торговле [Грандт М. История Древнего Израиля. М.: Терра, 1998. С. 78], подпитываемой его прибрежным положением и гаванью, редкостью для того времени [Там же. С. 78]. Основой торговли были экспорт вина и оливкового масла. Высокий объём обмена потребовал переводчиков, и экспедиция Стейгера нашла табличку, используемую писцами для изучения языков. На ней хананейские слова сопровождались переводами на древнесемитский и хеттский языки. Однако торговлю омрачали войны между ханаанейскими государствами, о чём свидетельствуют следы пожарищ в древних слоях Аскалона [Грей Д. Ханаанцы. М.: Центрполиграф, 2003. С. 27, 42–43]. Этим воспользовался Египет, подчинив ханаанских правителей. Сначала это сделали фараоны Среднего царства [Грей. Указ. соч. С. 26], а затем Тутмос III, современник Моисея, бежавшего в Мадианскую пустыню [Циркин. Указ. соч. С. 79–80]. Тутмос временно покорил Аскалон и другие города, вводя хитроумную систему управления. Понимая, что силой удержать такие крепости с непокорным населением невозможно, он оставлял местные династии у власти при условии признания верховенства фараона и уплаты дани. Для египтян эти правители именовались “управляющими царя” или “людьми города”, тогда как для ханаанеев они оставались царями [Циркин. Указ. соч. С. 80]. Торговля в Аскалоне оживилась, город богател, но амбиции правителей росли, и после ослабления власти Египта при преемниках Тутмоса и Аменхотепа II начались попытки свергнуть иго. Особенно яркое восстание произошло при Рамзесе II (XIII в. до н. э.), чьи войны в Палестине сводились к штурмам крепостей [Солкин. Указ. соч. С. 109–110]. Аскалон был взят [Тураев Б.А. История Древнего Востока. В 2 т. Л.: ОГИЗ, 1935. Т. 1. С. 305], но вскоре, при Мернептахе, возглавил новое восстание [Циркин. Указ. соч. С. 96–97]. Город был штурмом взят, разграблен и сожжён [ANET, p. 378; Stager L. Ashkelon // New Encyclopedia of Archaeological Excavations in the Holy Land. Jerusalem, 1993, p. 107], но вскоре восстановлен, играя важную роль в регионе. От бурной эпохи сохранились любопытные памятники, обнаруженные Стейгером, — захоронения аскалонцев. Археологи раскопали настоящий Город мёртвых — кладбище с сотнями погребальных камер, соединённых с поверхностью узкими вертикальными ходами. “В эту камеру, — пишет Стейгер, — аскалонцы опускали тела умерших родных. Через несколько месяцев, когда оставался лишь скелет, его укладывали в угол… Отличительной чертой было наличие керамической лампы в нише стены. Потускневшие краски говорят о её использовании для освещения. Возможно, лампу зажигали в обряд, указывая умершему путь во тьму, или она символизировала жизнь, горя до конца ритуала, отмечая переход в иной мир” [Грей. Указ. соч. С. 92]. Религия играла огромную роль в жизни ханаанского Аскалона, проникая во все аспекты существования. Первым, что видел путник, входивший в город, было святилище Ваала, открытое экспедицией Стейгера у городских ворот. Там нашли покрытую серебром бронзовую статуэтку телёнка — символа Ваала, перед которой молились, входя и выходя из города. Но поверхностная набожность исчезала при знакомстве с обрядами ханаанеев, включавшими оргии, извращения и человеческие жертвы. Жители Аскалона, погрязнув в разврате, утратили человеческие ценности. Закон посева и жатвы привёл к их гибели: около 1175 года до н. э. город захватили филистимляне, истребив население и разрушив город [Dothan T. The Philistines Reconsidered // Biblical Archaeology Today. Jerusalem, 1985, p. 167–173]. На руинах возник филистимский Аскалон, но без Божьего присутствия история повторилась: город пал под ударами Навуходоносора, жители были убиты или уведены в Месопотамию. После 75 лет запустения мидо-персы, захватив Вавилон, передали Аскалон финикийцам из Тира для восстановления [Gitler H. New Fourth – Century Coins from Ascalon // The Numismatic Chronicle, 1996, № 156, p. 1–2]. Город возродился, обрёл монетный двор, но финикийцы отвергли Бога-Творца, поклоняясь Молоху с его ужасающими жертвами. “Статуя Молоха… была огромной, медной, полой внутри. Голова бычья, символизирующая силу солнца. Длинные руки поднимали жертвы к отверстию в груди, где пылал огонь на решётке, а зола скапливалась у ног. Взрослых, вероятно, убивали заранее, но детей клали живыми на раскалённые ладони. Родным запрещалось плакать, иначе гнев божества мог обрушиться на народ” [Рагозина З.А. История Ассирии. СПб.: И-е А.Ф. Маркса, 1902. С. 151–152]. Суд Божий настиг их в IV веке, когда войска Александра Македонского вторглись в Палестину. Тир пал, его жители были распяты или проданы в рабство [Опарин А.А. Колесо в колесе. Археологическое исследование книги пророка Иезекииля. Харьков: Факт, 2003. С. 58–95]. Аскалон пострадал в войнах Александра и его преемников, окончательно разрушенный в 295 году до н. э. Птолемеем I, что завершило финикийский период и начало эллинистический.

Греческая культура преобразила Сирию и Палестину, войдя в состав держав Птолемеев и Селевкидов [Бурбон Ф., Лаваньо Э. Святая Земля. Атлас чудес света. М.: БММ АО, 2001. С. 154]. Аскалон стал торговым и культурным центром: Антиох основал академию в Афинах, Дорофей составил словарь аттического диалекта. Во II–I вв. до н. э. город вошёл в Римскую империю, пережив расцвет и позор. Богатство от экспорта оливок, вин, хины, гранатов и лука позволило возвести великолепные строения, но город стал центром разврата. Ирод I, родившийся в Аскалоне, украсил его купальнями и колоннадами [Иосиф Флавий. Иудейская война. Минск: Современный литератор, 2003. Книга I. Глава 21, 11. С. 116], но за фасадом скрывались публичные дома. Раскопки Стейгера выявили 150 ламп с непристойными изображениями и надпись над купальней: “Войди, насладись и…”. В канализации нашли кости десятков новорождённых, убитых после зачатия, а девочек оставляли для того же ремесла, начиная с 7–8 лет. Несмотря на принадлежность к Иудее, Бог оставался чужим для города. Кровь и насилие эллинистического периода смыла Иудейская война (66–70), когда восставшие разрушили Аскалон [Иосиф Флавий. Указ. соч. Книга II. Глава 18, 1. С. 266]. Город восстановили, и многие приняли христианство. После 323 года, когда христианство стало религией Рима, Аскалон стал паломническим центром, но это породило бизнес: строились виллы, производилось вино, а учение Христа искажалось языческими идеями о святых местах и талисманах. В 395 году, войдя в Византию, город превратился в центр формальной религии, мирно уживавшейся с развратом. В 636 году арабы захватили Аскалон [Бурбон. Лаваньо. Указ. соч. С. 154], правив им 500 лет. В те времена вера в библейское пророчество о возвращении иудеев казалась невероятной, ведь евреи были рассеяны, а арабы доминировали. Крестовые походы (XII–XIII вв.) принесли Аскалону разрушения: в 1153 году его взяли крестоносцы, в 1187 году — Саладин при затмении солнца [Куглер Б. История крестовых походов. Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. С. 242]. В 1191 году Ричард Львиное Сердце восстановил город после его разрушения Саладином [Куглер. Указ. соч. С. 292–296; Кесслер У. Ричард I Львиное Сердце. Ростов-на-Дону: Феникс, Харьков: Фолио, 1997. С. 231–232]. В 1270 году мамлюки окончательно разрушили Аскалон [Бурбон. Лаваньо. Указ. соч. С. 154]. Город пустел века, пока в XIX веке арабы не основали Аль-Маджал, что противоречило пророчеству. Лишь с созданием Израиля в 1948 году евреи вернули Ашкелону его имя, превратив в садовый курорт с Национальным парком Тель-Ашкелон [Бурбон. Лаваньо. Указ. соч. С. 154–155]. Сегодня здесь 100000 жителей, включая евреев из Эфиопии и СССР. Пророчества о разрушении, отсутствии царя и отдыхе иудеев исполнились спустя 2500 лет, в отличие от судеб Газы, Азота и Аккарона, которые мы изучим дальше.

"Историческое течение русской жизни было разным: были колебания, были застои, были и остановки. Река русской народной жизни, рождающая святых, текла в заданном направлении, но иногда быстро и плодотворно, иногда медленно, иногда же так тихо, что трудно было установить – течет она вперед или вспять. И вот теперь, через 1000 лет, можно обозначить основные периоды русской религиозной истории от святого князя Владимира до сего дня.

Их шесть, и седьмой приближается. И как-то само напрашивается сравнение этих семи периодов с семью Святыми Таинствами Церкви." - говорил старец Иоанн Крестьянкин.

Сегодня мы расскажем о семи исторических этапах.