По тегам и сообществам не знаю, написал всё что в голову пришло.

Утром мы встали, позавтракали и собрались идти уж не помню по каким делам. И тут нас ожидал довольно неприятный сюрприз: пропали стоявшие в коридоре псевдоитальянские полусапожки покойной тёщи. Она купила их полгода назад, но практически не носила ибо не было сил ходить на улицу. Особо сии полусапожки никто не искал, но их отсутствие бросалось в глаза.

Спустя неделю мы начали складывать вещи покойной для отправки на благотворительность/утилизацию и лишь тогда появилась мыслишка: кто-то из пришедших на поминки милых и верных сотрудниц спиздил обувь покойной ибо кроме них больше никто в квартиру не заходил. Не то, что бы нам было жалко эти полусапожки – хуй с ними, их бы всё равно никто не стал бы носить, подарили бы кому-нибудь, но само ощущение произошедшего просто ввергло в лёгкий ахуй.

Это же, блядь, какой крысой нужно быть что бы спиздить обувь покойной подруги, рядом с которой ты проработала не один десяток лет?! Попроси, никто бы не отказал, мы все её вещи попросту раздали. Но нет, нужно прийти в скорбящую семью и втихую сунуть лапти покойницы в торбу. Странно, что ещё трусы с мертвеца не сняли! Блядство и скотство! Причём никто из гостей не бедствовал, у всех был достойный доход.

Понятно что никто не печалился по поводу сего, но ощущение сюрреалистичности данного случая осталось навсегда. Ну и стойкое отвращение к крысам и мародёрам, обирающим покойников. Неприятное, брезгливое воспоминание.

Прошу прощения за столь минорный и огорчительный пост.

Во время агонии умирающего надо соблюдать тишину, нельзя плакать и лить слезы. Присутствие сильно скорбящих нежелательно, потому что затрудняет умирание. Если умирал ребенок, то родители не должны были находиться при этом, по той же причине уводили детей, когда умирали родители.

О покойнике нельзя говорить ничего плохого, пока он в доме

Душа сохраняет всё, что свойственно телесному существу: она видит и слышит, испытывает боль, голод, жажду, холод, гнев, обиду, может радоваться и страдать, мстить и покровительствовать живым. Кроме того, эти же качества приписывают и мертвому телу, особенно в первые трое суток. Веру в способность тела в течение какого-то времени после смерти видеть, слышать и чувствовать надо считать первоначальной. С развитием анимистических верований на эту веру накладывается новое представление о душе, отделившейся от тела, но оба верования продолжают сосуществовать. Например, в Северной Карелии отмечено такое представление о душе: когда душа отделяется от тела, она садится на печной столб и смотрит оттуда, как обмывают и обряжают покойника. Трое суток сидит там душа и ждет приговора, куда ей следует идти, какое ей место уготовано. Она всё видит и слышит, поэтому о покойнике нельзя говорить ничего плохого. <…>

Покойника не оставляли ни на миг одного, соседки и родственницы сидели возле него все ночи, молились и тихо беседовали (ночью не причитывали). Вообще, и поныне строго соблюдается обычай говорить про покойника только хорошее: вспоминать его добрый нрав, привлекательные черты характера, привычки. Если кому-нибудь случилось сказать про покойника плохое и тот мстил за это какой-нибудь напастью, то надо было идти на могилу и просить прощения.

У покойника нельзя оставлять рот непокрытым

Как только умирающий испустил дух, на его рот клали кусочек белой ткани. Этот обычай соблюдается и сейчас при смерти старых людей. По другим сведениям, рот закрывали после омовения тела. Например, в Калевальском районе можно найти такое объяснение этого обычая: белый лоскут надо немедленно, вслед за последним вздохом, положить на рот усопшего, чтобы злой дух — toispuolehini (букв. «потусторонний») не мог войти в тело. В этом случае покойник не нашел бы покоя в могиле, стал бы выходить и вредить живым. Однако перед погребением, на кладбище, лоскут со рта обязательно снимают. Это подчеркивается во всех приведенных выше источниках.

Нельзя плакать по покойнику «сверх положенного»

В Северной Карелии все обязательные причитания, сопровождавшие похоронный обряд, назывались «законными» плачами (sakonaitkut). Сверх «законных» плачей не следовало плакать и причитывать, потому что слишком бурно выражаемое горе якобы беспокоит усопшего: слезы жгут его, как искры. В противном случае покойник может явиться во сне и даже показаться днем, что отнюдь не желательно. Нельзя оплакивать умершего после полудня, дабы не нарушить его вечерний покой. Сильно горюющих и плачущих женщин другие пытаются успокоить и утешить, так как считается, что чрезмерные проявления скорби не по нутру покойнику, и он начнет являться скорбящей.

Нельзя стрелять в лебедей

Для похоронных плачей Северной Карелии типичен образ белого лебедя (в плачах южных районов он не встречается). Плакальщица выражает надежду увидеть дорогого ей покойника в стае белых лебедей.

Карелы, как и многие другие народы, считали лебедей священными птицами. До сих пор их не стреляют и вообще не тревожат, но уже никто не может объяснить, чем вызван этот запрет. В Приладожской Карелии зафиксировано поверье: кто стреляет в лебедя, того хватит кондрашка.

Если собиратели пытались выяснить, почему нельзя стрелять лебедей, то обычно получали такие ответы: убить лебедя — грех, это может принести несчастье. Иногда этот запрет мотивируется эстетически: нельзя убивать такую красивую птицу. В нашем распоряжении имеется лишь одна запись поверья, по которому лебедь представляется духом умершего. Теппо Стафеев из деревни Сельги Медвежьегорского района рассказывал, что когда его брат умер в Питере, то явился лебедем под окном отцовского дома:

«„Клук-клук-клук“ закурлыкал. Письмо в этот день пришло, что умер, и тут стали причитать. Кто богу молится, тот обернется лебедем. Кто с чертом связался, того черт утянет, не явится лебедем».

Птиц вообще нельзя обижать

В севернокарельских плачах настойчиво повторяется мотив, выражающий желание увидеть покойного в образе лебедя, пуночки, ласточки или какой-либо другой птицы. Это пожелание выражается уже в причитаниях при обмывании и повторяется в следующих плачах по ходу действия похоронного обряда. Мотив души-птицы стал кульминационным моментом карельской похоронной лирики. В нем воплощена красота бесконечной, неотвратимой печали. Особенно трогательно звучит этот мотив в плачах матери о ребенке:

«Может, маленькая взращенная мною ягодка явится от чудных прародителей маленькой небесной птичкой щебетать под окошками своих дорогих хороших [отца и матери] радостным детским лепетом.

Я, печальный стан, из окошка твоего дорогого хорошего [отца] поглядела бы на свою маленькую взращенную ягодку и убавила свою тоску и печаль, когда ягодка, взращенная мною, чудной небесной птичкой щебечет, подобно дитяти, на вечернем дворе своего дорогого хорошего под светлыми окошками».

Источник: Paulaharju S. Syntymä, lapsuus ja kuolema. Porvoo, 1924. S. 78. Здесь и далее плачи приводятся в переводе с карельского на русский язык, автор перевода — У.С. Конкка

Этот поэтический образ восходит к древним верованиям о душе-птице. Среди севернокарельских запретов, которые внушали с детства, встречаются восходящие к этим верованиям: маленьких пташек нельзя мучить, потому что в какой-нибудь из них может обитать душа ранее умершего маленького братца или сестрички. Появление около жилья необычных птиц считалось предвещанием смерти. Если во дворе появлялась стайка пуночек, когда в доме был покойник, это означало, что души ранее умерших пришли за новоумершим.

Нельзя плакать во время шитья смертной одежды

Сразу же после обмывания покойника одевали. В старину карелы одевали умерших в белую одежду, сшитую особым образом. Шили иголкой вперед, как обычно приметывают.

С приготовлением одежды связано много запретов: нитку нельзя перекусывать зубами, при шитье нельзя конец полотна класть под колено и ни в коем случае нельзя ронять слезы на ткань — поэтому родные не шили одежду. На покойника надевали обычные предметы одежды: мужчинам — рубашку, портки и куртку, чулки, обувь; женщинам — рубашку, сарафан, на голову — платок, на ноги — чулки и легкую обувь. Однако передника не надевали. Девушек и мужчин хоронили без головного убора. Чулки без пятки шили из льняного полотна или вязали из льна одной иглой — этот старинный способ вязания сейчас почти забыт. Чулки отбеливали зимой на морозе. Обувь шили из тонкой кожи дратвой, в ней не должно было быть металлических шипов и гвоздей.

Нельзя готовить в доме, где лежит покойник

Когда покойник лежал в избе, с ним приходили прощаться родственники и соседи, приносили с собой стряпню: рыбники, калитки, сканцы, а ныне — буханки хлеба, пачки чая, печенья и пр. Известно, что у некоторых народов обычай приносить готовую пищу в дом, где имеется покойник, связан с запретом разводить огонь и готовить пищу в течение определенного срока. Можно думать, что карельский обычай приносить стряпню в дом, в котором есть покойник, является пережитком подобного запрета.

Нельзя работать, пока в доме покойник

Древние корни имеет соблюдавшийся еще в XX веке обычай не работать в избе и во дворе в те дни, когда покойник в доме. При ночном «сторожении» покойника не занимаются и рукоделием. <…>.

Работа, проделанная в присутствии покойника, не идет впрок.

Нельзя заколачивать крышку гроба гвоздями

В XIX веке в Северной Карелии гроб делали из досок, но доски не скрепляли железными гвоздями, а сшивали корнями или берестой. Считалось грехом заколачивать гроб железными гвоздями. Крышку гроба, по некоторым сведениям, нельзя было заколачивать наглухо. Ее закрывали с помощью потайных деревянных нагелей, которые покойник, при надобности выйти из гроба, мог бы сам вынуть. В свете таких обычаев и верований понятны мотивы плачей, в которых покойника «поднимают» из могилы побеседовать со скорбящими родственниками.

Нельзя рыть могилу вечером и оставлять ее без присмотра

Могилу рыли утром перед погребением, так как оставлять ее открытой на ночь было нельзя. Вырытую могилу не оставляли без присмотра, до погребения ее кто-то должен был караулить. Теперь могилу не караулят, но могильщики, уходя с кладбища, «замыкают» ее: кладут поперек могилы лопаты. Эта мера, очевидно, связана с обычаем прикрывать рот покойника лоскутом: будущее место обитания тела, как и само тело, следует защитить от проникновения злой силы.

К тем, кто отправлялся копать могилу, обращались с просьбой выкопать ее на южном склоне:

«Не делайте моему ласковому хорошему жилище Туонелы на стороне северных ветров в эту утреннюю пору.

Сделайте на теплой стороне ласкового света, чтобы моему ласковому хорошему не пришлось вечно на стороне холодных ветров похаживать. <…>

Сделайте, славные родичи, обитель моего славного хорошего у славных прародителей с правой стороны спасовых звезд Большой Медведицы в этот начинающийся день. <…>

Не определит ли славный Спас моего славного хорошего поживать у славных прародителей с правой стороны от звезд Большой Медведицы. Ведь был он на этом свете удачливым, так пусть и у славных прародителей славный Спас не благословит моего славного хорошего несчастной долей».

Источник: Paulaharju S. Syntymä, lapsuus ja kuolema. Porvoo, 1924. S. 103–104

В этом плаче четко выражена идея, которая пронизывает весь погребальный обряд: благополучие умершего в загробном мире зависело от того, как родственники снарядили его для жизни за чертой смерти.

На похоронах нельзя не причитать

Исполнение похоронных плачей было обязательным у многих народов. Так, например, А.А. Котляревский писал:

«Жели, плачи и сетования по мертвым были прямою обязанностью его родных и близких: до сих пор простолюдины у славян особенно уважают и почитают ту женщину, которая умеет хорошо причитать по усопшим».

В «Очерках Пошехонья» В.А. Балова тоже отмечено:

«Поголосить по умершим — значит отдать ему последний долг, и потому, кто умирает сиротою, не оставляя после себя ни матери, ни жены, ни близких родных, над тем поголосить считает своим долгом даже совершенно посторонняя для умершего старуха».

С этим перекликаются слова карелки Александры Кирилловой из дер. Чебино Медвежьегорского района, сказанные в 1974 г.:

«Раньше такой обычай был, без причитывания покойника не хоронили, будь хоть малый или большой, хоть два слова приплакивали».

На вопрос: «А если не было родных, кому плакать?» — она ответила:

«Всё равно, где он чаще пребывал, так хоть слезинку кто-нибудь прольет, плакали, жалели всё равно».

О ритуальной функции плачей свидетельствует тот неоспоримый факт, что причитывание достигает своей кульминации в день похорон, после чего идет на спад. По старинному карельскому обычаю на могилу ходили причитывать только в определенные дни в течение шести недель, а по окончании этого срока на поминках вновь звучали «законные» поминальные плачи. После этого считалось обязательным причитывать в годовщину смерти.

С кладбища нельзя ничего уносить

Всё имеющееся на кладбище считалось достоянием покойников. С кладбища нельзя было унести ни одной веточки, ни цветочка; нельзя было даже срубать сухостой и убирать валежник.

Кладбище было и священным, и страшным местом. Сюда приходили только для поминовения усопших, чтобы поплакать на могиле, и то лишь до полудня — после полудня нельзя было беспокоить покойников. Здесь не разрешалось шуметь, смеяться, вести себя вызывающе по отношению к умершим. Если кто-либо не посчитается с этими запретами, то может навлечь на себя гнев и месть покойников.

Вот как описывал собиратель и большой знаток финской и карельской традиционной культуры Самули Паулахарью карельское кладбище:

«Приближаясь к деревне, замечаешь сразу же рядом с деревней, среди полей и пашен островок густого леса. Удивляешься, зачем этот лесок тут оставлен. <…> Лесок этот — карельское кладбище, священная роща, где они хоронят своих умерших. <…>

Неприкосновенное святое место — это карельское кладбище. Нельзя там срубать деревья, даже веточку или листочек тронуть. Нетронутыми могут там деревья расти и стареть, наконец от старости рухнуть. <…> Там, где упали, пусть гниют и превращаются в прах вместе с подмятыми при их падении могильными столбиками и гробницами».

Нельзя оглядываться, возвращаясь с кладбища

После погребения предпринимаются некоторые меры против калмы. Во-первых, возвращаясь с кладбища, нельзя оглядываться, чтобы калма не пристала в виде болезни, чтобы покойник не пришел обратно из обиталища мертвых. Лопаты, топоры, а также сани, на которых везли покойника, оставляют с северной стороны дома, чтобы северный ветер и дождь смыли калму. Если этих мер не принять, в доме может умереть еще кто-нибудь. В старину, по возвращении с кладбища, все провожавшие окуривали себя дымом можжевельника, нередко парились в бане для очищения.

Нельзя навещать покойников после полудня

Посещение могилы, как и погребение, должно было происходить до полудня. Анни Толошинова, которая часто причитывала на могилах родных и знакомых, говорила, что она никогда не бывает на кладбище после полудня. Парасковья Савельева из Мяндусельги, тоже активная причитальщица, сообщила, что причитывать после полудня вообще нельзя, особенно если у плакальщицы уже умерли родители. Это объясняется поверьем, согласно которому после полудня умершим надо дать покой, в противном случае они могут рассердиться и наслать болезнь.

Фотографии взяты из книги «Вечная печаль. Карельские обрядовые плачи»

Источник

Одни обожествляют Диану и называют её истерзанным ангелом и почти что святой, а другие наоборот, предлагают избавиться от розовых очков и посмотреть на судьбу Дианы как на жизнь человека, совершившего рекордное количество ошибок.

Свои подписи в книге соболезнований, выставленной в Сент-Джеймсском дворце, оставили около четверти миллиона человек. В Лондон стекались люди со всей страны, полиция и власти пребывают в ужасном напряжении:

-Что же будет в день похорон?

Похороны Дианы, принцессы Уэльской, были очень сложным мероприятием. Полиция боялась, что возникнет страшная давка и будут жертвы. Поэтому было решено изменить маршрут, по которому последует гроб.

Решено было сделать так, гроб пойдет не от Сент-Джеймсского, а Кенсингтонского дворца и закончится у Вестминстерского аббатства, то есть станет намного длиннее. В Гайд-парке разместят два гигантских экрана, на которых можно будет видеть прямую трансляцию происходящего.

4 сентября 1997 года.

Флага над Букингемским дворцом нет вообще, что означает отсутствие его хозяйки. Королева Елизавета II остается в Шотландии в своей летней резиденции. Ей пришлось вернуться на день раньше, что было единственным случаем в истории, когда она позволила общественному мнению поменять её план.

Эти кадры сделаны за 8 часов до трагического ДТП, оборвавшего жизнь Дианы. Она улыбается, рядом Доди Аль-Файед, который галантно пропускает возлюбленную вперед. В этот день, по уверению отца Доди, его сын должен был подарить кольцо Диане, символизирующее помолвку. Вечером планировался романтический ужин, но Диана все время была в напряжении. Их постоянно караулят папарацци.

За неделю до смерти, пресса устроила уже просто невыносимую жизнь принцессе. Всех интересовали детали её романа с Доди.

Диана и Доди вышли через задний вход отеля, но за ними всё равно увязались охотники за фотографиями звёзд. Доди приказал ехать через туннель Пон-де-л`Альма. Оба были не пристёгнуты.

Это был очень неудобный туннель, длинный, противный, крутой. Они мчались с повышенной скоростью, и машины, которые шли навстречу, просто сигнализировали. По версии следствия, желание оторваться от папарацци заглушило страх и осторожность.

Водитель, потеряв управление, врезался в 13-й, что подметила потом пресса, столб от начала туннеля.

Убили...

Именно так, сразу после происшествия сказал отец Доди, Мохаммед Аль-Файет. А потом добавил:

Заказчики преступления, королева Англии и ее супруг принц Филипп, для которых Диана была огромной костью в горле, а исполнители спецслужбы...

Существует много доказательств того, что они были убиты британскими спецслужбами совместно с французскими.

По версии Мохаммеда, Диана собиралась принять ислам, была беременна, и королевский двор не вынес бы рождения этого ребенка, как это бывшая жена наследника престола вдруг выходит замуж за мусульманина.

Газеты подчеркивали, что на снимках папарацци, сделанных на французской ривьере незадолго до трагедии, у Дианы заметен округлившийся живот. И те, кто верил в убийство, говорили, что поэтому из дома Виндзоров поступил приказ о бальзамировании тела принцессы.

Получив сообщение о смерти Дианы, королева первые дни хранила молчание и не собиралась показывать публике, что убита горем.

Она считала, что ее надо отдать Спенсерам, и пусть они ее официально хоронят по-тихому, по-семейному. Принц Чарльз сказал своей матери, что лично полетит за телом Дианы в Париж. Елизавета хотела, чтобы его визит во Францию не носил официальный характер.

Но в итоге Чарльз улетел за бывшей женой на самолете британских ВВС и продолжал настаивать на том, что прощание с Дианой должно пройти так, как будто она осталась членом королевской семьи.

Широко растиражированная легенда гласит, что прервать молчание и устроить королевские похороны невестки, королеву убедил Тони Блэр. Королева прислушалась к нему, позволила себе услышать его совет и сделать так, как предложил этот мальчик Блэр. Тогда еще он был мальчиком.

Многие эксперты видят в поступке Блэра хитроумный расчёт. Рейтинг королевы тогда был низкий, Букингемский дворец почти напрямую обвиняли в гибели Дианы. Как потом скажет биограф королевской семьи Хьюго Викерс:

Лично я считаю, что Тони Блэр полностью схватил ситуацию в свои руки, чтобы, прежде всего, увеличить свою популярность. Ведь в Англии тогда была настоящая массовая истерия, и он просто сделал себе на ней большие очки...

Но, скорее всего, королева поступила как мать, когда видит, что ребёнок неправ, то лучше ему уступить. Особенно, если ребенком считать свой народ, который сутками заливался слезами и был попросту раздавлен горем.

Вскоре Королева Елизавета II произнесла речь:

Я восхищалась ей и уважала за её энергию и самоотдачу по отношению к окружающим, и особенно за преданность своим детям. Трудно выразить чувство потери и первоначальный шок, который переходит в смесь разных чувств, опасений, гнева, тревоги за тех, кто остался...

Королева приказала приспустить на дворце флаг, чего не было в Англии, даже когда хоронили Уинстона Черчилля, и очень чётко дала понять всей нации – ей больно и очень плохо...

Хоронили её как королеву и это была одна из самых масштабных и дорогих погребальных церемоний в мире. Традиция пышных королевских похорон предполагает воинские почести. Гвардейцев в почётном карауле, гроб на орудийном лафете. И была заложена в феврале 1901 года, когда Британская империя прощалась с королевой Викторией.

Обязательно проводится публичное прощание в Вестминстерском аббатстве, собираются представители всех монархий, но гроб с королевой так долго по Лондону не возили. Увидеть принцессу Диану, пусть издали, пусть в закрытом гробу, хотели миллионы, казалось, обезумевших людей. Они приходили, чтобы поклониться Диане.

И все проклинают папарацци, которые сначала преследовали машину с принцессой, а потом снимали её умирающую в искорёженной груде металла. Первым к разбитому лимузину подбежал папарацци Ромуальд Рэт. Джинсы Доди Аль-Файеда были разорваны в клочья. Рэт прикрыл его тело ковриком машины и сказал Диане:

Держитесь, скоро будет врач...

Потом подоспели его коллеги. Рэт их стал прогонять. Скорее всего, он хотел обладать эксклюзивом, но потом говорил, что понял, какой аморальный поступок они совершают.

Прибывший доктор сразу понял, что у Дианы обильное внутреннее кровотечение. И дальше возникает вопрос, ответа на который нет. Со слов писателя Николая Долгополова:

Почему её не могли сразу же отвезти в хороший госпиталь? Эта больница для таких бедных, какими тогда, до перестройки, были мы. Я думаю, боже мой, но отвезли. Я не могу некоторые вещи понять до сих пор...

В ужасную клинику Диану везли полтора часа, хотя можно было доехать за 10 минут. Врачи от сталого госпиталя спасти её не смогли. За гробом Дианы шли два её сына, Уильям и Гарри.

Уильям на похороны идти не хотел. Сказал, что не хочет видеть в этот день многочисленных журналистов, которых считал виновными в смерти мамы.

Мальчики, конечно, проявили храбрость и мужество в тот день. Уильям все же пошел, потому что его дедушка, принц Филипп, сказал ему, если не проводить маму, будешь об этом жалеть всю жизнь.

Гарри положил на гроб букетик с надписью, от которой заплакали миллионы. Одно слово. «Мамочке». А королева склонила голову, хотя поверить в то, что это возможно, никто не мог.

31 августа 2007 года.

Спустя 10 лет после гибели Дианы дети принца Уильям и Гарри организовали поминальную службу. Слова молитвы за Уильямом повторяли королева Елизавета II, ее супруг, герцог Эдинбургский, принц Чарльз. Залу фторили тысячи британцев.

Она целовала нас на ночь, провожала нас в школу своей сияющей улыбкой, всегда нас поддерживала в трудную минуту. Она всеми силами старалась сделать наше детство счастливым...

Смерть Дианы стала одним из самых ужасных событий для британской монархии в XX веке. И, самым полезным, она изменила королеву.

Умнейшая Елизавета в последние годы жизни расслабилась, стала больше общаться с людьми. Не из-за того, что перевалила за 90, а из-за того, что она поняла, что надо быть ближе к этому народу, который тебя так любит.

Отец Доди Аль-Файеда очень долго доказывал то, что убийство его сына и Дианы планировали непосредственно в Букингемском дворце. Слова отца Доди Аль-Файеда:

Я верю, что справедливость восторжествует, ведь присяжные, которым предстоит вынести вердикт по этому делу, обычные люди. Я уверен, что мой сын и принцесса Диана были убиты, и стоит за этим королевская семья...

Но и присяжные, и судьи, а также многочисленные эксперты не вынесли вердикта, который так хотел услышать Мохаммед Аль-Файед, несмотря на все затраченные на расследование фантастические деньги и силы. Это был просто несчастный случай, а теории заговора строились потому, что люди не хотят верить в то, что всё банально и просто.

Ребят, большое спасибо, что дочитали до конца. Если вы хотите узнавать больше об известных личностях прошлого, то присоединяйтесь к нашему уютному сообществу. Будем рады каждому!