Как я стал евреем
Бабушка моя была еврейкой. Подержите мой поц, антисемиты, я себя считаю русским, Родину свою люблю, но и исторического родства не отрицаю.
Как известно, верующим евреям делают обрезание. Мои родители верили в науку и ещё немного в гороскопы, так что мой орган остался к подростковому возрасту нетронутым. Но древнему иудейскому богу на науку похуй, он солнце по просьбе Иисуса Навина останавливал, так что на меня у него были свои планы. Стоит отметить, что мой подростковый возраст выпал на то самое время, когда у врачей поликлиники из лекарств были только аспирин и зелёнка. И вот заболел у меня, значит, хуй. Ну не то, чтобы заболел, но как-то захирел и стал чесаться. Сексом я в то время ещё не ебался, но эрекции с поллюциями испытывал на регулярной основе. Отец у меня к тому времени давно умер, и спросить, что за хуйня у меня с хуем было как-то не у кого. Пришлось признаваться матери, которая тут же сдала меня в поликлинику. Там я продемонстрировал хирургу всё, что к тому моменту у меня успело вырасти. Диагноз был определён без консилиума, обычный фимоз.
Для людей, по естественным причинам собственного хуя не имеющих, поясню. Фимоз — это когда пиписька до конца не расчехляется, и ситуация становится похожей на ту, когда у ракеты на стартовой площадке технологические мачты в стороны не отклоняются. В таких случаях полёт в космос отменяют, а владелец ракеты чувствует, что попал на неприятности. Если ракету так и оставить, то она ржавеет и теряет свои целебные свойства. Известен ещё фимоз головного мозга, поражающий его кору и местами древесину. Но тут в группе риска находятся в основном тиктокеры. Так что это течение болезни в текущий истории не рассматриваем.
Хирург после осмотра велел мне снять штаны и лезть на стол, а сам тем временем сказал что-то тихо моей матери и закрыл перед ней дверь на ключ и сразу на два оборота. Был я тогда юн, наивен, людям верил и никакого подвоха не ожидал, когда доктор предупредил, что будет немного больно. В качестве средства от волнения, доктор предложил мне держаться руками за выпирающую у изголовья железку и пиписькой не размахивать. Далее, особо не церемонясь, хирургическими ножницами надрезал самое дорогое по самое не балуйся. И без всякого сука наркоза. Говорить о впечатлениях излишне, но боли с тех пор не боюсь, а к не очевидным предложениям отношусь с настороженностью.
В силу особенностей психики забывать всё плохое, процесс восстановления в памяти подзатёрся. Известно лишь, что с течением времени надрезанное нужным образом заросло, а тактико-технические характеристики никак не ухудшились. Но всё же остался во всём этом определённый символизм. Еврей я всего лишь на четверть, в тех же пропорциях примерно и обрезанный.