Сарез, голубое око Памира. Часть 2
С тех пор много воды утекло через Усойский завал. Дорога на Сарез стала куда доступнее, советская власть организовала регулярные вертолетные рейсы до озера, которые закончились вместе с распадом страны. Но благодаря этому на Сарезе побывали десятки ученых. Их привлекала вовсе не красота озера и окружающих его гор.
С первых лет появления озера научное сообщество говорило о грядущей трагедии, масштабов настолько огромных, что разрушение Каховской ГЭС, которое мы наблюдали недавно, меркнет на ее фоне.
Представьте, как с высоты три с лишним километра по долинам рек Пяндж, Мургаб и Амударья со скоростью сто километров в час несется вниз волна высотой с пятидесятиэтажный дом. И это уже не только вода, настоящий селевой поток, который несет камни, деревья и все, что окажется у нее на пути.
Титанические “жернова” потока буквально размолотят тела людей и животных, которым не посчастливится встретиться с ним. Селевой поток разрушит мосты, дороги, каналы. Сотрет с лица земли кишлаки и города, которые в центральной Азии так любят строить у воды. По пути вниз высота волны будет спадать, ее мощь постепенно будет сходить на нет, и поток станет морем, которое затопит 25 квадратных километров. Погибнет примерно миллион человек, всего же в зоне предполагаемого бедствия проживает шесть миллионов людей. Выжившие лишатся домов, пищи и источников чистой воды. Ведь в плюс к трупам убитых потоком людей и животных, которые будут разлагаться на южном солнце, волна размоет кладбища, скотомогильники и свалки, что породит угрозу эпидемии в густонаселенном районе. Помимо биологических угроз есть еще и военные, вода снесет минные поля в долине реки Пяндж, а куда поплывут мины – никому не ведомо. Катастрофа породит миллионы беженцев, которые ринутся в соседние страны, в том числе, и в Россию, что поднимет криминогенную обстановку до доселе невиданных уровней.
Такую не веселую перспективу рисуют ученые, скажу сразу, что это только один из прогнозов, они различны в деталях, но все рисуют
армагеддон на отдельно взятом куске суши.
Теперь давайте рассмотрим причины, которые могут привести к описанным выше событиям. Начнем издалека.
Всем известно, что полуостров Индостан очень хочет стать частью материка и движется по направлению к Евразии со скоростью примерно 2 см в год, Евразия сжимается, а озеро находится как раз по линии сжатия. Сарез как бы разлегся вдоль Рушанско-Пшартского тектонического разлома, а это основная тектоническая линия Памира и древнейший разлом в этой системе. Крупные землетрясения, не менее 4 баллов, случаются в этом районе примерно раз в двадцать лет. А вот действительно серьезные с магнитудой 7–8 баллов случаются куда реже, и тут мнения ученых расходятся, кто-то говорит о сотнях лет, кто-то о тысяче и более. Но факт в том, что землетрясения продолжатся, и угроза разрушения Усойского завала реальна. Когда это произойдет, через минуту или через тысячелетие, знает только Бог.
Помимо землетрясений есть еще несколько потенциальных угроз. Усойский завал, как и все в этом мире, стареет. Внутри него набирают обороты процессы, которые дробят и разрушают его и изнутри, и снаружи. Начнем с того, что со временем фильтрация и выход воды через завал становится все хуже. Это связано с процессом кольматации, то есть закупорки отверстий, по которым идет вода. Этот процесс начался в конце 70-х годов и не думает останавливаться. Из-за этого уровень воды в озере продолжает расти со скоростью примерно 30 см в год. Завал, конечно, очень высокий, и до момента, когда воды озера потекут по нему, пройдет примерно сотня лет. Но никто не может точно сказать, что произойдет в тот момент, выдержит ли завал такое испытание.
Уже сейчас тело Усойского завала далеко не монолитно. Изнутри, подобно термитам, его точат карсты и суффузия. Говоря по-простому, вода, проходящая через тело завала, выносит с собой его частицы, разрушая камни и вынося песок, это и называется умным словом «суффузия». Помимо нее в теле завала идут активные карстовые процессы, вода постепенно растворяет известняки и другие мягкие породы, из-за чего образуются пустоты, невидимые снаружи, что приводит к проседанию и образованию воронок, самые большие из которых уже достигают 60 метров. То есть внешне монолитный и красивый Усойский завал изнутри может напоминать губку.
Но что мы все о завале, надо сказать пару слов и об окрестных горах. Склоны Музкольского хребта, разбитые следами былых тектонических катастроф, несут в себе угрозу для озера. Оползни и монолитные глыбы, отделенные от гор трещинами, так и норовят свалиться в озеро. И речь не о двух-трех валунах, каждый из потенциальных оползней представляет собой тысячи тонн породы, в случае схождения которой прогнозируется образование волны, которая может перехлестнуться через завал с непредсказуемым последствиями.
Вообще, в месте отрыва Усойского завала небольшие камнепады и оползни происходят постоянно, геологи называют такие точки местами остаточных дислокаций. Проще говоря, в 1911 году так тряхнуло, что горы не успокоились до сих пор.
А что будет, если оползень будет более-менее серьезным, показали события 1987 года, когда над Сарезом случился самый сильный оползень с момента образования завала. Тогда в Ирхтском заливе зафиксировали волну высотой три метра, ее жертвами едва не стала группа туристов, а станция Ирхт почти потеряла катер. Радует только то, что блоки незакрепленной породы, висящие над Сарезом уже выдержали девятибальное усойское землетрясение 1911 года и парочку восьмибальных в 1923 и 35 годах.
Как вы уже, наверное, поняли, судьба Сареза туманна, а будущее непредсказуемо. За годы изучения озера учеными и не только была предложена масса прожектов, которые помогли бы избежать будущей катастрофы. А заодно и пустить ценнейшую сарезскую воду в дело. Ведь проблема дефицита пресной воды в Центральной Азии нарастает с каждым годом. А с учетом потепления климата и постепенного разрушения ирригационных систем, она будет только нарастать. Помню, как многие смеялись над Лимоновым, когда он предрекал войны за пресную воду в этом регионе. Но, вполне вероятно, что Дед был прав, время покажет.
А пока вернемся к теме нашего разговора.
Путей устранения “сарезской угрозы” множество, но так как ни один из них так и не стал реальностью, то и говорить о них подробно нет смысла. Самым простым решением проблемы был бы контролируемый спуск нависших над озером блоков и оползней. В 1979 году из Ташкента прибыла экспедиция для подрыва одного из блоков Музкольского хребта, но что-то у них не задалось, и блок остался на своем месте. Помимо того, поступали предложения бурить Усойский завал, чтобы ускорить спуск воды из озера и предотвратить его разрастание, а может даже и немного приспустить его уровень. Были разные безумные проекты строительства ГЭС и плотин разных конструкций, и были даже предложения о строительстве завода по производству минералки, думаю, что население СССР в итоге и выпило бы Сарез, но население осталось, а страны, способной построить нечто грандиозное на таких высотах в такой сложной местности, уже нет.
А есть у нас международное соёбщество и Всемирный банк, который в 2006 году выделил деньги, на которые была построена станция наблюдения и система оповещения населения. А еще “островки безопасности” с провиантом, палатками и медикаментами. По задумке авторов прожекта, заслышав сигнал опасности, люди должны ринуться в лагерь и там переждать катастрофу, однако нет гарантии того, что стихия не уничтожит станцию в первые минуты, так что сигнал будет просто некому подать.
Кстати, лагеря на островках безопасности однажды уже пригодились. В тот славный день, когда янки, побросав звездно полосатые панталоны, бежали из Афганистана, через афгано-таджиксую границу побежали люди, убоявшиеся "адекватных мужиков" из Талибана. Тогда их и поселили в палаточных лагерях, подготовленных на случай сарезской катастрофы. Сейчас афганцы разъехались по всем шести сторонам света, так что лагеря пустуют в ожидании постояльцев.
На этой оптимистичной ноте очередная часть рассказа об одном из самых удивительных озер планеты закончена, в следующей части я расскажу о природе Сареза и гор, окружающих его.
Текст: #Андреевич@inbioreactor
Редактура: #Гурьев@inbioreactor