Чехи, и их незамысловатый протест
Смотрите пожалуйста с субтитрами. И желательно 2раза.
Смотрите пожалуйста с субтитрами. И желательно 2раза.
В Камчатской жизни, как в крестьянстве, в разные времена года бывает различная работа. В летнее время мужчины трудятся в ловле рыбы, в её сушении, в перевозке от места лова к своим жилищам, в припасе корма для собак (костей и кислой рыбы). А женщины между тем чистят и разделывают выловленную рыбу, порою даже участвуя в её ловле вместе с мужьями. Излишнее же время употребляют на собирание разных трав, кореньев и ягод, которые употребляют не только в пищу, но и как лекарства; делают сладкую траву, которую раньше использовали только на пищу, а сейчас употребляют для сидения вина; готовят кипрей* и траву, из которой плетут ковры, епанчи*, мешочки и прочие домашние мелочи.
Кипрей (Иван-чай) - род трав или полукустарников семейства Кипрейные. Настой кипрея мелкоцветкового — радикальное средство для лечения воспалений предстательной железы любой тяжести, а также весьма эффективно при аденоме простаты. Кроме этого, кипрей оказывает положительное действие при злокачественных опухолях мочевого пузыря, простаты.
Епанча́ — широкий, безрукавный круглый плащ с капюшоном у мужчин, а у женщин — короткая, безрукавная шубейка (обепанечка). Завезена с арабского Востока.
Когда приходит осень, мужчины упражняются в ловле осенней рыбы, в промысле различных птицы: гусей, лебедей, уток и проч; водятся с собаками, вывязывая и выдерживая их, как делают Якуты со своими лошадьми; заготавливают лес к производству саней и для иных хозяйственных нужд.
Женщины же в это время упражняются с крапивой - рвут, мочат, мнут, обдирают и кладут под балаганы; ходят по тундрам и вынимают из мышиных нор лилейные коренья (по-камчатски - саранка*).
Сара́нка - цветок, имеющий внешнее сходство с лилией. Другие названия: маслянка, царские кудри, лесная лилия. В кулинарии применяется как приправа к мясным блюдам, луковицы можно жарить, варить, запекать и кушать сырыми. Кроме этого – лекарственное растение. Луковицы богаты витаминами и минералами, содержат белковые вещества, алкалоиды, аскорбиновую кислоту, флаваноиды, железо, сахар. Но до конца химический состав луковиц саранки не изучен. Можно готовить отвары, настои и настойки. Сок используется для обрабатывания ран, воспаленных участков кожи, при ожогах. Применяется для лечения трофических язв.
Зимой мужчины ходят за соболями и лисицами, вяжут сети для ловли рыбы, делают санки, ездят за дровами, перевозят запасы из различных мест поближе к дому. Женщины же больше трудятся в сучении ниток на сети. И эта их работа настолько продолжительна, что одна женщина может насучить столько сетей, что мужу до лета их хватит. А у кого семья больше, те готовят с излишком и после меняют на другую мелочевку: иглы, шелк, наперстки, ножики и проч.
Весной, когда реки оживают, и рыба, которая в них зимовала поднимается к морю, мужчины упражняются в ее ловле. В большинстве своём они промышляют вахню*. Некоторые ездят для рыбалки в дальние места на Восточное море и на Курильскую лопатку.
Вахня́ (или Дальневосто́чная нава́га) - морская рыба семейства тресковых. Длина до 50 см (обычно 30—35 см). Распространена в северной части Тихого океана и в Северном Ледовитом океане; в России — в морях, омывающих восточное побережье; заходит в опреснённую и даже пресную воду.
Женщины весной ходят по тундрам, собирают черемшу и другие молодые травы (не только в качестве пищи, но и для забавы): зелень настолько любима у этих народов, что всё весеннее время они почти не выпускают её изо рта (если так выразиться можно).
Помимо того, мужчины строят юрты и балаганы, топят, стряпают, собак кормят, при случае - гостей принимают, зверей обдирают (когда понадобится кожа на платья). А женская работа состоит, кроме всего, в выделывании кожи на платье и обувь, а также в шитье платьев и обуви: ибо женщины у Камчадалов почитаются за портных и сапожников, а для мужчин та работа считается зазорной и каждый стыдится за нее приниматься. До женщин же также касается покраска кожи, лечение и шаманство.
Все кожи, которые на шубы употребляются Камчадалами, например: оленьи, тюленьи, собачьи или бобровые, они делают по одному образцу. Сперва мочат мездру́* водой, и камнем, засунутым в середину палки, сбивают болонь и жилы, которые останутся при съеме. Потом, намазывают жеванной икрой квашенной или свежей, и, свернув кожу, топчут ногами до тех пор, пока мездра высохнет. После вновь скоблят и натирают, продолжая работу до тех пор, пока мездра не станет мягкой и чистой.
Мездра́ - Слой подкожной клетчатки на невыделанной коже.
А с кожи, которую они намерены сделать замшей или равдугой, сперва сбивают жилы и болонь тем же образом, после коптят неделю в дыму, мочат и парят, чтобы шерсть отопрела, и наконец намазывают икрой, мнут, топчут и скоблят камнем.
Оленьи и собачьи кожи на платье красят ольхой, через многократное натирание мелко изрубленной корой. А тюленьи, что обычно идут на платье, обувь, ремни или на обивку санок, особым образом: опарив с кожи шерсть, сшивают её мешком (шерстью вверх), и, сварив хорошо рубленной ольховой коры, вливают в этот самый мешок и зашивают. Спустя некоторое время вешают мешок на дерево и бьют палкой, - это продолжается до тех пор, пока краска хорошо не въестся в кожу. Тогда расшивают мешок, растягивают кожу и сушат на воздухе, а в конце мнут руками до мягкого состояния и употребляют в дело.
Тюленью шерсть, которой покрывают платье и обувь, красят брусничным соком, сварив его с ольховой корой, с квасцами и с каменным маслом (потому она приобретает красноватый оттенок).
Платья и обувь сшивали они костяными иглами, а вместо ниток использовали оленьи жилы.
Клей делают из сухой рыбьей кожи (особенно из Китовой). Такую кожу заворачивают в бересту, загребают в горячий пепел, и, немного спустя вынимают.
Они говорят на единственном тюркском языке булгарской группы, стали христианами, но не забыли языческие верования и считают, что болезни и неприятности насылают умершие родственники.
Чуваши — одни из самых многочисленных народов России. По переписи населения 2010 года, в России проживало 1,43 млн представителей этого народа. Однако количество чувашей быстро сокращается. За 8 лет до этого в стране насчитывалось 1,63 млн чувашей. А в 1989 году в СССР было1,8 млн чувашей. Так многочисленный вроде бы народ может довольно быстро исчезнуть.
В основном чуваши проживают в Чувашской республике, здесь их более 65%. На втором месте — Татарстан, в республике более 100 тыс. чувашей. Основная религия современных чувашей — православие, небольшое их количество исповедует ислам суннитского толка, некоторые верны древним дохристианским верованиям. Как это часто бывает, языческие традиции переплелись с более поздними и соблюдаются до сих пор. В Чувашии и Татарстане празднуют большой праздник лета Уяв, который по времени совпадает с началом сенокоса. Раньше он растягивался на неделю и давал молодым возможность присмотреть себе пару. Это было несложно во время многочисленных игр и хороводов, в которых участвовали и парни, и девушки.
Правда, дело осложнялось тем, что на женитьбу в своей деревне у чувашей практически действовал запрет, который помогал избежать близкородственных браков. Невест обычно сватали в соседних деревнях, при этом проверяли, чтобы не было родственных пересечений вплоть до седьмого колена.
Были у чувашей и забавные обычаи. Например, если жениху хотели отказать, то родственники девушки должны были догнать и побить его. Везло быстрому жениху. Если удавалось сбежать, то невеста твоя. Если нет, сватовство не удалось.
Быть нагайками полагалось и молодоженов, когда они вступали в дом молодого мужа. Так родители показывали, что их надо слушаться. Колотили чисто символически, конечно. Потом этот обычай был забыт.
Чуваши до христианизации верили в трехчастный мир. В верхнем мире жил верховный бог, души неродившихся детей и святых. Люди обитали в среднем. Земля для них была квадратной, а в самом центре жили люди. Не ветвях мирового дерева покоился небосвод, с четырех сторон его также поддерживали столбы из золота, серебра, меди и камня. На каждом столбе — утиное гнездо с тремя яйцами, а рядом с каждым столбом несет службу богатырь-защитник людей.
Чуваши-язычники верили и в конец света. Мировой океан размывает берега и когда край земли дойдет до чувашей, жизнь прекратится.
Традиции почитания покойных родных у чувашей очень сильны. В народном календаре больше дней поминовения, чем, например, в православном. Древние чуваши считали, что забытые родственники могут наслать болезни и беды.
Народная кухня чувашей напоминает русскую. Они готовили много пирогов с начинками, варили супы и похлебки, в которые весной добавляли первые съедобные травы. У чувашей было развито бортничество. А отличие в том, что чуваши всегда были пивоварами! С древних времен выращивали солод и хмель и варили слабое пиво на каждый день, покрепче — к праздникам. Причем у каждой семьи был свой рецепт, в пиво часто добавляли мед. Позже хмель начали закупать в Баварии и других традиционных пивных регионах. Пиво в Чувашии делают и сейчас, говорят, вкусное.
Вся Камчатская посуда и прочие нужные для жизни потребности состоят, в большинстве своём, из нескольких вещей: чаша, корыто, берестеные кужни (по-камчатски - чума́ны*), санки и лодка.
Чума́н - берестяный кузов, лукошко, в котором держат мелочи; оно служит и черпаком, для воды. (толк. слов. Даля)
В чашах и корытах они варят еду как себе, так и собакам; кужни употребляли вместо стаканов; санки для езды зимой, а лодки летом.
До прибытия россиян, Камчатскими металлами считались кость и камень. Из них производились топоры, ножи, копья, стрелы, ланцеты и иглы. Топоры делались из оленьей и китовой кости, а также и из яшмы, на подобие клина, и привязывались ремнями к кривым топорищам плашмя. Ими выдалбливались лодки, чаши, корыта и прочее. Однако, процесс изготовления был настолько трудоёмким и долгим, что лодку производили за три года, а большую чашу - не меньше года. Именно поэтому, большие лодки, чаши или корыта (которые по-камчатски называется хомя́гами) имели великую ценность и всякий острожек мог хвалиться тем перед остальными.
Хомя́га - корытце, лоток вмещающий блюда. (толк. слов. Даля)
Варили Камчадалы в такой посуде рыбу и мясо с помощью раскалённых камней.
Ножи делали из горного зеленоватого или дымчатого хрусталя и насаживали на деревянный черенок. Из того же хрусталя создавали и стрелы, копья и ланцеты. Швейные иглы делали из собольих костей, и шили ими не только платье и обувь, но и подзоры* весьма искусно.
Подзор - Оборка, кружевная кайма, спускающаяся под чем-нибудь.
Огнивами у них были дощечки из сухого дерева, по краям которых выделаны отверстия. В эти отверстия они вставляли палочки из сухого дерева, и, вертя их, добывали себе огонь.
Вместо трута употребляли мятую траву (тоншичь), в которой раздували загоревшуюся от вращения сажу. Все эти принадлежности каждый Камчадал носил с собой, обернув берестой.
За богатого и счастливого считался тот, у кого был какой-нибудь железный обломок, из которого можно было производить орудия. Причем удивительно то, что они не калят железа. Вместо того они кладут холодное железо на камень и куют камнем же, словно молотом. Таким образом поступают с железом не только Камчадалы, но и Коряки, а особенно - Чукчи, которые, покупая у россиян железные котлы за большую цену, перековывают их в копья и стрелы: ибо они, являясь весьма воинственным народом, предпочитают оружие заместо инструментов и посуды. То же самое делают они и с огнестрельным оружием, которое порою отбивают у наших (ибо стрелять из него не умеют, да и скорее испортят, чем научатся, не зная как замки разбирать и чистить, и как винтовки смазывать).
Иглы, у которых ушки отломались, умеют они весьма искусно починить, какими бы маленькими они ни были. Алгоритм починки таков: расклепывают камнем кончик, где ушко было, другой иглой просверливают новое. Так делают, пока лишь одно острие только не останется.
Лишь те Камчадалы употребляли железную и медную посуду, которые старались следовать российскому укладу жизни и жили близ российских острогов, часто входя с нашими в отношения.
Говорят, будто железные инструменты Камчадалы знали ещё до покорения их Российской державой, и что получали их от Японцев, которые приезжали к Курильским островам; будто Камчадалы Японцев называют "Шишаман" потому, что через них узнали железные иглы (игла по-камчатски называется Шишь).
Очень искусным изделием, из всей работы этих диких народов, выполненных каменными ножами и топорами, считается цепь из моржовой кости, которая привезена на боту* Гавриле из Чукоцкого носа.
Бота - разновидность лодки с высоким носом и кормой и развалистыми бортами, распространённой на Камчатке.
Цепь состояла из колец, гладкостью подобных точёным и из одного звериного зуба. Верхние кольца были больше нижних, а длиною была обыкновенно около 35 см. Для чего же использовалась эта цепь - осталось загадкой, ибо казаки нашли её в пустой Чукоцкой юрте.
Камчатские лодки (баты), делаются двумя способами, и потому называются разными именами: одни - Кояхтахтым, а другие Тахту. Кояхтахтым от наших рыбацких лодок ничем не отличается, а у лодок Тахту нос и корма с боками равны или ниже, бока не разведены, но при том вогнуты вовнутрь, потому к езде непригодны (ибо вода в них очень быстро заливается). Кояхтахтым употребляется по одной реке Камчатке (от вершины до самого устья), а в других местах, как по Восточному, так и по Пенжинскому морю - Тахту.
Когда к лодкам Тахту пришиваются набои (что обыкновенно делается у жителей Бобрового моря), тогда они называются байдарами, и жители в них гоняются по морю за морскими зверями. Дно у таких байдар нарочно колют, и, зашив китовыми усами, конопатят мхом или мягкой крапивой: потому как замечено ими, что нерасколотые байдары на морских валах колются и бывают причиной легкой гибели.
По всей Камчатской земле не делают лодок ни из какого дерева кроме тополя, исключая Курильцев, которые строят байдары из леса, выброшенного на берег моря (который приносит из Японии, Америки и с берегов Китая).
Северные Камчатские народы, Коряки и Чукчи, изготавливают свои байдары из лахтака*. Причина тому может быть в том, что удобного леса для строительства в их части недостаточно.
Лахтак - Кожа морского животного, снятая вместе с салом; выделанная кожа; лоскут ее.
В батах и рыбу ловят, и кладь возят по два человека - один на носу, а другой на корме. Вверх по рекам взводят баты на шестах с огромными трудностями. Однако, несмотря на это, удалые Камчадалы взводят таким образом баты с грузом километров по двадцати вверх, а налегке переходят и по сорок. Через реки перегребают обычно стоя, как Волховские рыбаки в челноках.
Под именем "острожка" именуется на Камчатке всякое Камчатское жилище, состоящее из одной или нескольких земляных юрт и из балаганов. По-камчатски такие жилища называют "Атынум", а казаки прозвали их острожками оттого, что по приходу их на Камчатку, укреплены были те земляным валом или палисадником, как у сидячих Коряк на севере.
Юрты делают они следующим образом: выкапывают землю аршина два в глубину, а в длину и ширину смотря по числу жителей. В яме, почти на самой середине, ставят четыре толстых столба, один от другого на расстоянии сажени. На столбы кладут толстые перекладины, на которые накатывают потолок, оставив в середине четырехугольное отверстие, которое служит и вместо окна, и вместо дверей, и вместо трубы. К упомянутым перекладинам прислоняют с земли бревна, нижние концы которых на поверхности земли устанавливаются и, обрешетив их жердями, покрывают травой и осыпают землей. Таким образом, юрта снаружи имеет вид небольшого круглого холмика. Однако, внутри он четырехугольный, и почти всегда две стены длиннее, а две - короче.
У одной продолговатой стены, между стоячими столбами, обыкновенно ставится очаг, а от него - вывод, внешнее отверстие которого гораздо ниже входа.
Внутри юрты, возле стен, делаются полки, на которых спит семья. Только напротив очага их не делают, потому как там обыкновенно стоит домовая посуда, чаши, корыта деревянные, в которых и себе и собакам еду варят. А в тех же юртах, где спальных полок нет, кладут вместо них бревна и устилают рогожами.
Украшений в юртах никакого нет, кроме того, что у некоторых стены обвешены бывают плетеными из травы рогожами (по-камчатски - "чирелами").
У северных Камчадалов бывает в юртах по два идола, один из которых называется Ханта́й, а другой А́жушак. Хантай делается наподобие сирены, то есть с головы по грудь - человеком, а снизу рыбой. Ставится обыкновенно около огня. Идол Хантая делается каждый год, во время очищения грехов, и ставится вместе со старым. По их числу можно узнать, сколько юрте, в которой он находится, лет от построения.
Ажушак же является столбиком с обделанной верхушкой (наподобие человеческой головы). Ставится он над домашней посудой, и почитается за караульщика, отгоняющего от юрты лесных духов. За это и кормят его Камчадалы каждый день - мажут голову и рожу вареной сараной или рыбой.
Этого идола и южные Камчадалы имеют, и называют его Ажулуначь.
Входят в юрты по лестницам-стремянкам, под которыми обычно размещается очаг, и потому, во время топления, обывателю было бы непривычно трудно входить и выходить из жилища. Правда, Камчадалам это не препятствует: они взбегают по ним словно белки, становясь лишь на носки. И бабы с малыми ребятами за плечами сквозь дым ходить не боятся, несмотря на то, что они и коекчучи* имеют позволение входить и выходить через другое отверстие, которое называется "жупаном".
Коекчуч - особая категория мужчин на Камчатке, которые ходят в женском платье, делают всю женскую работу и с мужчинами не имеют никакого обхождения. Также, выполняют роль наложниц.
Головни из юрт выбрасывают в верхнее отверстие, используя для этого две нарочно сделанные палки, которые называются Андронами. Считается удальцом тот, который самые большие головни сможет метко выбросить из юрты.
В юртах Камчадалы живут с осени до весны, а потом выходят в балаганы. Южные Камчадалы юрту называют Тгомкегочичь, а северные - Кузучь или Тимуечичь. Верхнее отверстие - Оночь, нижнее Линем, крышку для него Шолоначь. Стоячие столбы в юрте - Кокод, а толстые бревна, которые с земли устанавливаются на перекладины, Кошлед.
При каждой юрте бывает по крайней мере столько балаганов, сколько семей в острожке, ибо они и вместо кладовых амбаров служат, и вместо летних покоев. Делаются они следующим образом: сперва ставят девять столбов высотой сажени по две и больше, в три ряда на равном расстоянии. Столбы связывают перекладинами. На перекладинах мостят пол кольем и устилают травой. Поверх пола делают из кольев высокий островерхий шатер, который, обрешетив прутьями или тонкими кольями, покрывают травой. Траву прижимают кольями, а для крепости и чтобы не сносило ветром, концы верхнего колья связывают с концами нижнего ремнями и веревками. Двери у них делаются с двух сторон: одна напротив другой. Входят в балаганы по таким же лестницам, как в зимние юрты.
Такие балаганы бывают не только при зимних юртах, но и в летнее время года они весьма пригождаются. Например, когда во время рыбной ловли случился обильный дождь, и выловленную рыбу надо где-то высушить. Или, возвращаясь с летних промыслов домой, в зимние юрты, жители обыкновенно оставляют сушеную рыбу до зимы в балаганах (по большей части без караула, лишь убрав лестницу у входа). Таким образом, корм их хранится в целости от зверей, которым на балаганы попасть довольно трудно.
На летних промыслах при балаганах делаются травяные шалаши, которые по-камчатски называются "Бажабаж". В них по большей части варят еду и чистят рыбу в дренную погоду.
Многолюдные острожки бывают обставлены вокруг балаганами и иной раз издали могут показаться небольшими городами.
Камчадалы строят свои острожки обыкновенно на островах, в густых талниках, или на таких местах, которые от природы крепки и имеют безопасное положение (расстоянием от моря не меньше 20 верст). На устьях рек бывают у них летовья. Однако, это касается лишь южных Камчадалов, которые обитают в районе Пенженской губы, а по Восточному морю ставят острожки и прямо возле моря.
Всякий острожек считает за владение своего рода ту реку, при которой живет, и с этой реки на другую никогда не переселяется. Если же по какой-то причине одна или несколько семей пожелают жить отдельно, то должны ставить свои юрты выше или ниже острожка по той же реке или по сторонней, которая впадает в их реку.
На промыслы звериные ходят Камчадалы по своим же рекам. Раньше такой устой соблюдался довольно строго, но со временем желающие промышлять морских зверей стали ходить по 200 верст от своих жилищ (на Авачу и на Курильскую лопатку).
На государственном велозабеге в Гомеле запретили обгонять чиновников
Удивительные правила опубликовали организаторы велопробега в Гомеле. Оказалось, что «простым смертным» участникам спортивного мероприятия категорически запрещается обгонять колонну, в которой будут ехать представители власти.
Отметим, что одним из организаторов забега является Гомельской облисполком.
Первые дни после аварии на Чернобыльской АЭС власти молчали, а информационные сообщения в СМИ были короткими и не раскрывали всей глубины произошедшего. И даже через несколько месяцев гласности по теме не стало больше. В целом роль журналистов заключалась в том, чтобы успокоить людей, показать, как последствия аварии ликвидируют, делать все, чтобы не допустить паники. Эту работу контролировал ЦК КПСС.
Но о катастрофе знали ученые — некоторые из них пытались донести до руководства страны необходимость говорить о проблеме больше. Кто что знал после аварии и почему об этом не говорили?
Как ученые отстаивали правду
Марьян Вацлавович Мисюк сейчас на пенсии, а в 1986 году он работал в Институте ядерной энергетики Академии наук в Соснах ведущим инженером. Институт находился в лесу, многие сотрудники жили в поселке, который со временем стал микрорайоном столицы.
Физики-ядерщики в первые дни и рассказали местным, что делать при аварии. Сегодня жители Сосен вспоминают, что тогда даже в Минске еще меры были не приняты, а они уже закрывали окна, старались не выходить на улицу и проводили йодную профилактику.
— Тогда в институте мы занимались разработкой проекта атомной станции на колесах «Памир». Я испытывал конденсаторы, насосы, пароперегреватели для этих станций, — вспоминает Марьян Вацлавович.
Произошедшее на ЧАЭС он называет катастрофой, а не аварией, и делает на этом акцент:
— Это катастрофа. Таких катастроф на свете было мало. Авария — это когда пострадали два-три человека, а это была катастрофа всемирного масштаба.
Реактор взорвался 26 апреля в 1.23 — в ночь с пятницы на субботу. До понедельника, 28 апреля, никто в институте об этом не знал.
— В понедельник вышли на работу, и буквально через полчаса увидели, что у дозиметристов зашкаливают приборы. Радиометрический контроль у нас в институте проводился регулярно. Дозиметристы забегали по территории: где что случилось, откуда в институте утечка радиации? Сначала думали, что это произошло у нас. А в районе 11 утра или чуть раньше наш директор Василий Борисович Нестеренко позвонил из Москвы и сказал, что в институте ничего не произошло, а случившееся намного страшнее — произошла катастрофа на атомной станции, взорвался четвертый блок. Мы начали принимать меры: предупредили жителей Сосен, чтобы все закрыли окна, чтобы в квартирах делали влажную уборку, на улицу пока не выходили.
Марьян Вацлавович вспоминает, что директор института Василий Нестеренко вышел на власти — тогда первым секретарем ЦК КПБ был Николай Никитич Слюньков.
— Нестеренко поднял вопрос перед правительством о том, что надо делать: мыть улицы, закрывать окна, не выпускать народ, принимать другие меры против радиации. А власти делали вид, что ничего серьезного не произошло, и его назвали паникером.
Нестеренко не один раз объяснял властям необходимость йодной профилактики, писал докладную записку о том, какие еще меры нужно принять.
— Отец много говорил о том, что власти боятся паники. Чтобы ее избежать, предлагал им добавить йод в водопровод: да, люди пожалуются на запах воды, но будет йодная профилактика. В письмах, которые он писал Слюнькову и Горбачеву, основными его предложениями были: йодная профилактика, отселение не 30-километровой зоны от станции, а минимум 60-километровой, запрет всей уличной торговли: продажи мороженого, кваса, пирожков — никаких демонстраций первомайских. Но тогда наоборот провели демонстрацию, чтобы показать, что у нас все лучше всех, — вспоминает Алексей, сын Василия Нестеренко.
Институту ядерной энергетики разрешили провести радиационную экспедицию в загрязненных регионах. Специалисты поехали в Гомельскую область, брали пробы продуктов. Ситуация оказалась еще серьезнее, чем предполагали. Специалисты института также создавали карты загрязнения, но в 1987 году Нестеренко отстранили от должности, он остался в институте заведующим лабораторией. Василий Борисович умер в 2008 году.
Когда произошла катастрофа на ЧАЭС, сыну Нестеренко Алексею было 12 лет. Сейчас он руководит институтом радиационной безопасности «Белрад». О взрыве на ЧАЭС его отец узнал, когда был в Москве, сразу позвонил домой, сказал, чтобы жена накапала йода в воду и провела профилактику.
— И то, что я запомнил: меня в тот день не пустили на улицу, а ведь был дворовой футбольный матч.
Алексей отмечает, что их семья в то время жила в районе улиц Захарова — Пулихова.
— Это район, где жили сотрудники ЦК, Совмина, министерств и ведомств, художники, писатели — элита советской Беларуси. Я не помню точно месяц, но после аварии на ЧАЭС в соседнем доме появилась раздача чистого молока — его приносили в бидоне. То есть в ЦК знали, а обычные люди — нет. У нас много друзей из Хойников и Брагина, и даже когда их приехали эвакуировать, они до конца не понимали, что происходит. В стране был разный уровень информирования.
В БГУ о взрыве узнали на студенческом практикуме
Первый руководитель независимой Беларуси Станислав Шушкевич в 1986 году работал на кафедре ядерной физики и мирного использования атомной энергии физического факультета БГУ. В дни после аварии на ЧАЭС в лаборатории проходил студенческий практикум, где и узнали о радиационном выбросе. Подумали, что он произошел в Соснах, позвонили в Институт ядерной энергетики, а там сказали, что у них приборы тоже зашкаливают, но выброс произошел южнее. Южнее была Чернобыльская АЭС. Так еще до официальных объявлений в БГУ узнали об аварии.
— Был практикум по ядерной физике, где мы работали с очень маленькими источниками радиоактивности. Подходит студентка, сдает отчет по лабораторной работе, а в нем показатели радиоактивности невероятно высокие. Преподавательница говорит: переделывайте. Та переделала и снова идет: цифры такие же. Пошли вместе. Снова сумасшедшие уровни. Стало ясно, что ядерный взрыв, — рассказывал Станислав Станиславович TUT.BY.
Эту историю он описал и в своей книге «Моя жизнь. Крушение и воскрешение СССР».
«Что следует делать в случаях непредвиденных выбросов радиоактивности, было детальнейшим образом доведено не только до студентов-ядерщиков, сотрудников служб и лабораторий ядерного профиля, но и содержалось в инструкциях штабов гражданской обороны (ГО) на всей территории СССР. Но когда взорвался 4-й реактор Чернобыльской АЭС, инструкциями, хранившимися в подразделениях ГО, никто не руководствовался. Ждали указаний власти, то есть партии. Указаний долго не было, и все партийные и государственные органы руководствовались стандартным — никакой паники!» — писал Станислав Станиславович.
Шушкевич в разговоре с TUT.BY вспомнил, что тогда сотрудники кафедры донесли свое беспокойство до правительства. Им предложили не поднимать необоснованного шума и создать рабочую группу из шести человек во главе с президентом Академии наук Николаем Борисевичем.
Что знали и о чем писали журналисты
После аварии газеты, радио и телевидение почти ничего не рассказывали о катастрофе. На страницах центральных газет информация об аварии стала появляться в начале мая В первомайской «Звяздзе» на третьей полосе писали о «некоторой утечке радиоактивных веществ» в результате аварии, трех эвакуированных поселках и о том, что уровень радиации снижается. Однако больше внимания в прессе уделялось завершению посевных работ, первомайским демонстрациям.
В региональных газетах на последних страницах выходили рекомендации о личной гигиене. Например, в газете «Маяк Палесся» Брагинского района Гомельской области опубликовали рекомендации заместителя главврача областной санэпидемстанции. Он советовал людям после возвращения с улицы как можно чаще мыть руки и лицо, открытые участки тела, потому что на них оседает пыль, каждый день нужно принимать душ или ходить в баню и мыть волосы с шампунем, как можно чаще менять постельное белье, при входе в дом или квартиру положить влажный коврик. Несколько раз в день советовали делать влажную уборку, в дождь на улицу не выходить, не есть молоко, творог, сметану, домашние яйца, фрукты и овощи, выросшие в открытом грунте, колодцы закрывать полиэтиленовой пленкой, а лучше пить воду из водопровода.
Михаил Горбачев выступил с обращением только 14 мая. Горбачев назвал случившееся бедой и рассказал, что два человека погибли во время взрыва на станции, 299 госпитализированы с диагнозом «лучевая болезнь», семеро из них умерли. Также сказал, что жителей поселка у станции оперативно эвакуировали. Под поселком имелся в виду город Припять с 15-тысячным населением. Людей оттуда стали эвакуировать спустя более чем 35 часов после аварии.
Горбачев высказался насчет антисоветской кампании, которую «развернули страны НАТО, особенно США» после взрыва.
После этого в прессе стали больше писать об аварии, но акцент делался на ликвидации последствий, на том, что люди действуют самоотверженно. По итогу проблему недостаточной информированности людей, засекречивание сведений о радиационной обстановке в 1990 году признает и Постановление Верховного Совета СССР. То, что тогда выходило в печати, разумеется, контролировали местные и всесоюзный партийные органы. Люди, близкие к теме, отмечают, что фактически работа шла в связке с КГБ, поскольку больше всего тогда власти опасались панических настроений.
Первыми на место аварии попали журналисты из Москвы и собственные корреспонденты крупных изданий. Например, там был журналист ТАСС Владимир Иткин, фотокорреспондент ТАСС Валерий Зуфаров и его украинский коллега Владимир Репик. Данных о том, что сразу после катастрофы там были белорусские журналисты, нет.
Осенью 1986 года Ирина Дергач училась на третьем курсе факультета журналистики БГУ, она вспоминает, как добровольцев с журфака отправили на практику в «районки» Гомельской области, где не хватало кадров.
— На журфаке сказали, что нужно девять человек отправить в районы, наиболее пострадавшие от аварии на Чернобыльской АЭС, чтобы делать там районные газеты, так как там проблемы с персоналом. Я не берусь сказать, куда пропал персонал — в отпуск ушел или уехал, но тогда полным ходом шло отселение. Нам сказали, что мы будем героями факультета, что за сессию нам беспокоиться не стоит, все сдадим. Никто не предупреждал, что это может быть опасно. Я, еще одна девушка и парень попали в Наровлю. Помню, что там на тот момент был редактор, фотокорреспондент и машинистка. Три человека три раза в неделю выпускали районную газету. Для меня поехать туда было как что-то само собой разумеющееся, я же комсомолка и выросла на идеологии, что вот наши деды в войну одержали победу, наши родители целину поднимали, и мы должны что-то сделать для страны. Мы все так были воспитаны. Мы ехали успокаивать народ. Работа прессы была направлена на то, чтобы избежать паники и сказать, что у нас все замечательно и все ликвидировано.
Ирина вспоминает, что на тот момент уже прошло полгода с момента аварии и тема ЧАЭС вообще отошла на второй план. Полосы газеты заполнялись официальной информацией, а они — практиканты — писали какие-то заметки, социальные репортажи. Речи о том, чтобы сделать репортаж из зоны отселения или на чернобыльскую тему вообще не было. Да и добраться туда было практически нереально: транспорт не ходил.
— Тогда по телевизору программа новостей начиналась с того, что рассказывали о ликвидации аварии, о том, как успешно все обеззаражено и отселено.
Тем временем в Наровле солдаты дезактивировали почву: переворачивали верхний слой и заливали асфальтом. Пьянство среди местного населения не поощрялось, но и не пресекалось: увидеть выпивающего человека за обедом было нормально, это воспринималось как «мы же радиацию выгоняем». При этом грузовые машины целыми днями уезжали из города на запад страны — шло отселение.
— Мне запомнилось, что на работу мы ходили через заброшенный колхозный сад, а там огромное количество яблок. Идешь, яблочко сорвал, обтер — и съел. Никто не предупреждал, что это все полито радиоактивным дождем и покрыто радиоактивной пылью.
В Наровле студенты отработали месяц и вернулись в Минск. По приезде никто ни на какие медкомиссии их не водил и полученную дозу радиации не замерял.
Известный белорусский журналист Александр Улитенок с 1986 года был собственным корреспондентом газеты «Правда» по БССР. Александр Леонидович вспоминает, что первая более-менее широкая и правдивая информация о чернобыльской катастрофе появилась в большой советской прессе лишь года через три после случившегося.
— В 1986—1988 годах серьезная информация практически была блокирована. Да, показывали какие-то фрагменты по телевизору: как партия и правительство помогают справиться с ситуацией, как идет эвакуация, но серьезной аналитики не было. Местная белорусская печать работала под патронажем партийных органов.
Александр, работая в «Правде», ездил в зону и делал оттуда материалы, но первые годы они не выходили. Лишь в 1990 году в газете вышла большая статья «Белорусская зона», почти на полосу, тогда это был прорыв. Опубликовать материал помогли московские коллеги, которым удалось согласовать возможность такой публикации. В последующем журналисты смогли сделать своеобразный триптих — три публикации из трех чернобыльских зон: украинской, белорусской и российской.
— Бытует представление, что в те времена в «Правде» была ложь. Это было, но было и другое, о чем не принято говорить. В таких газетах были мощнейшие интеллектуалы демократического толка, которые тихонечко, незаметно сделали огромное дело.
Белорусский журналист и основатель медиапроекта smartpress.by Вячеслав Зенькович с 1989 по 1992 годы работал в Москве — в ТАСС при Совете Министров СССР.
— БЕЛТА в то время была официально филиалом ТАСС. Такие агентства были и в других союзных республиках, и ими руководили идеологические структуры ЦК Компартии союзных республик. В ТАСС все знали, что я этнический белорус, и как-то повелось, что на меня в общественно-политической редакции замыкали информационные потоки, которые шли из БЕЛТА в Москву. В том же 1991 году демократические преобразования в Москве уже были на такой стадии, что, можно сказать, была достигнута абсолютная свобода слова. В то же время информация, которая шла с БЕЛТА, была явно подцензурная. Дело не в том, что ЦК что-то ретушировал, там просто запрещали журналистам писать всю информацию, которая шла по чернобыльской тематике. В тот период было много социальных проблем у тех же чернобыльцев. Жители отселенных районов получали от государства пособия, им давали жилье, но экономическая машина Советского союза буксовала, и, видимо, все эти социальные выплаты и преференции не везде и несвоевременно срабатывали. Может быть, не хватало на всех всего и сразу. Это вызывало протест у населения. Чернобыльцы системно проводили всякого рода митинги, пикеты, а эту информацию ЦК запрещал, ее в ленте новостей не было. Мы же по своим каналам в Москве понимали, что происходит, что митинги многочисленные, республика бурлит. Я даже помню историю, когда Нина Николаевна Мазай, занимающая в те времена должность заместителя председателя правительства Беларуси, направила официальную бумагу тогдашнему моему начальнику — генеральному директору ТАСС Леониду Кравченко. Поводом для обращения явились мои материалы: мне удалось наладить освещение чернобыльских проблем напрямую на Москву, минуя фильтр БелТА. Сам связывался из Москвы с руководителями стачкомов, Госкомчернобыля. Просил, чтобы прокомментировали текущие события. Это вызывало негативную реакцию Совмина. Но по итогу этого письма меня премировали, сказав, что я молодец, и большей похвалы не может быть. Причем надо понимать, что Кравченко был членом ЦК КПСС, а это в те времена был очень высокий статус.
Читать полностью: https://news.tut.by/society/727273.html?c=
Принято считать, что в последние годы в нашу страну приезжает очень много китайцев. Это и рыночные торговцы, и студенты, и арендаторы земли, который выращивают огурцы и укроп во многих регионах. Решил разобраться с китайским вопросом.
На самом деле, китайцев у нас не так уж и много. По данным переписи 2010 года, было всего 28,9 тыс. человек. С одной стороны, наверняка есть какое-то количество нелегалов, с другой — сейчас их не может быть много, все границы закрыты. Посмотрим на результаты переписи осенью этого года.
А пока узнаем, зачем к нам приезжали люди из Китая на протяжении нескольких веков.
По переписи населения Российской империи 1897 года было зарегистрировано 57,5 тыс. китайцев, в основном мужчин. Женщин среди них было всего 10 тыс. Основная часть диаспоры проживала в Приморье. То есть по официальным данным, диаспора была почти вдвое больше, чем сейчас.
Надо сказать, что японцев и корейцев у нас всегда было значительно меньше. Дело в том, что с Китаем у России длинная сухопутная граница. Кроме того, Приамурье вообще было заселено китайцами еще в незапамятные времена, до того как эта территория вошла в состав Российской Империи. Первый приамурский генерал-губернатор барон А.Н. Корф в своем отчете писал, что на прибрежных землях жили несколько тысяч маньчжурских крестьян, которые выращивали хлеб.
Южно-Уссурийский край оставался спорной территорией почти 200 лет. Это был такой своеобразный китайский Клондайк. Бедняки, авантюристы, преступники бежали сюда, надеясь намыть золота или разбогатеть на драгоценном женьшене. Преступников в эти края ссылало и китайское правительство, их семьи, естественно, оставались в Китае. Вот почему по переписи конца 19 века больше 80% китайского населения Дальнего Востока составляли мужчины.
Когда эта земля стала российской, то по Айгунскому договору местные хлебопашцы могли оставаться там, где жили. Затем был подписан Пекинский договор: российское правительство обязалось не трогать и поселенцев из Китая.
Собственно, другого населения здесь не было, поэтому китайцы пришлись России очень кстати. Чтобы привлечь сюда людей, неважно, какой национальности, вновь прибывших наделяли землей и освобождали от налогов на 20 лет. Генерал-губернатор Восточной Сибири Корсаков даже хотел давать денежную помощь одиноким ссыльным китайцам, чтобы они обзаводились семьями и укоренялись в этих краях.
Еще больше китайцев приехало в Приморье, когда началось интенсивное строительство железной дороги, порта, крепости во Владивостоке. Нужны были рабочие руки. Русские предприниматели также нанимали китайцев в качестве прислуги.
Заработки для китайских рабочих здесь были очень достойными: в 2-3 раза выше, чем на их родине. Мигранты хотели как можно быстрее заработать и вернуться назад, к своим семьям. На место выбывших приезжала следующая партия. По разным данным, в России работали одновременно от десятков тысяч до более полумиллиона наемных рабочих.
Позже, во время Гражданской войны китайцы воевали на стороне Красной Армии, а затем по контракту приезжали строить железные дороги, работать на приисках, шахтах и лесозаготовках. Например, на Ленских приисках 70% работников составляли китайцы.
По переписи 1926 года в СССР проживали 101,7 тыс. китайцев. Затем было еще несколько волн китайской эмиграции в Россию.
В 1954 году, например, по предложению советского правительства КНР направил китайских рабочих на лесозаготовки в Сибирь. Затем советско-китайские отношения обострились и план свернули.
В 1986 году советские предприятия получили право устанавливать прямые связи с партнерами в Китае и импортировать оттуда рабочую силу. В год приезжали десятки тысяч человек. С 1988 по 1993 год в Россию приехало в общей сложности 65-75 тысяч рабочих из Китая, в основном они занимались строительством и овощеводством.
Однако, если верить официальным данным, масштабы китайской экспансии, о которой так много говорили в 90-е, оказались преувеличены. На том же Дальнем Востоке доля китайских трудовых мигрантов в общей численности рабочей силы не превышала 1%. Однако есть еще большое число нелегальных работников, въехавших в Россию под видом туристов.