Трикратное
Однажды я задумался как долго живёт прошлое? Немного странный вопрос. Разве у прошлого есть жизнь?
Да, у твоих воспоминаний есть жизнь. Такая же разная, как и человеческая. Пока сладкая парочка Склероз и Альцгеймер не разлучат нас.
Прошлое как состоит из частичек воспоминаний. Как дисплей из пикселей. Они самые разные. Красочные, радостные, чёрные и грустные. Есть дорогие и интимные. Есть которые вообще не хочется вспоминать. Таких не мало. У каждого пикселя своя маленькая жизнь. Своя история. И своя длина жизни. Со временем они тускнеют и выгорают, превращая экран в один сплошной, чёрный пиксель. Есть ещё вариант с синим экраном или серый с яблоком, но это не меняет результат.
Воспоминания о родных и близких остаются навсегда. Но, и они постепенно размываются жизнью. Многие воспоминания связаны с вещью, с местом или событием.
В моём кармане долгое время жил брелок, который я нашёл на концерте модселектор, в Берлине. У меня была бутылка пива, её нечем было открыть. Открывать зубами это хардкор. Глаза стали скользить в надежде найти зацепку чем открыть бутылку, не умирать же от удушья слюной. Я опустил взгляд. Под ногами лежал брелок-открывашка. Он был послан небесами мне. С тех пор он жил в кармане моих джинсов и периодически напоминал мне чреду маленьких событий по пути на концерт, сам концерт и всё, что было связано с поездкой. Потом я потерял брелок. Нет, я вспоминаю концерт, поездку. Но, гораздо реже. Вещь ушла из моей жизни, с ней умирает частичка воспоминания.
Попробуй напрячь извилины и вспомнить имена и фамилии всех одногруппников детском саду, ну или хотя бы всех одноклассников, только если ты не менял четыре школы. Получается? Нет. Не насилуй мозг. Вспоминаются только самые яркие частички. Среди них есть хорошие и плохие. Да, плохие как правило живут дольше хороших. Всё как в настоящей жизни.
Я напрягал все извилины мозга. Пот выступил на лбу. Я вспоминал училище киномехаников.
Одесская школа киномехаников №2. Училище было очень колоритное, да и время тогда было весьма интересное. Середина девяностых.
Училище заслуживает отдельный, красочный рассказ. Возможно напишу. Мы его называли Бурса. И соответсвенно себя вели. Мне было 17 лет. Теперь единственное упоминание об этом времени - полароидная фотография.
По центру сидят бабушка и дедушка и мы, трое внуков. Я старший и двое младших. Ещё совсем дети. Семь и десять лет. Я в модных трубах, с огромной чёлкой. Бабушки и дедушки уже нет. У детей на фото уже есть дети. И только медленно желтеющая фотография оживляет воспоминания.
Я открыл карты гугл. Названия улиц несколько раз переименовывались, как и власть. Тщетно пытаюсь искать улицу Мизикевича. Забыл номер. Переключился на спутник. Не нашёл. То, колоритное место одесской молдаванки, воспетой у Куприна исчезло. Застроено уродливыми клонами новостроек. Поиск в гугле тоже ничего не даёт. Такого училища или школы давно уже нет. Иногда встречается скудное упоминание в чьём нибудь резюме или пункт из соц сети. Словно заговор из романа Оруэла 1980. Прошлое стёрто и морально и физически. Крохотная частица моего прошлого ушла в небытие. Почернел очередной пиксель моей памяти.
Трикратное. Место моего рождения. Да, я родился прямо дома. Маму забрали в род дом со мной через несколько часов. Я вспоминаю как часто воспевают бесплатную медицину в СССР. Это один из ярких примеров. У мамы начались схватки. Мой молодой, будущий отец скакал на дороге яростно размахивая руками, как воин маори. Наверное поэтому все попутки проскакивали мимо с ускорением.
Это был конец 76 года. Воскресенье 31 октября. Загнивающая, капиталистическая часть земного шара тусила в этот день. Хелоуин. Процветающий СССР это мракобесие жестко игнорировал.
То ли терпение лопнуло или иссякли силы от ритуального танца, отец пошёл на вокзал, к дежурному вызвать скорую помощь.
В то время телефон был большой, со странным диском. В городах почти в каждой квартире был телефон. Но, всё равно много людей оставались без тёплого, лампового средства связи. В Трикратном это считалось роскошью и признаком буржуазии. Аппарат был всего в нескольких домах. Сейчас забавно просматривать ролики на ютубе, как подростки пытаются набрать номер на таком аппарате. Заветный телефон круглосуточно был доступен у дежурного по станции. Вызвать милицию или скорую всегда разрешали. Отец дозвонился в скорую. Через минут пятнадцать приехала буханка. Из неё кряхтя вылез уже сильно не молодой фельдшер. Неспешной походкой проследовал к роженице. Руки не стал мыть. Задумчиво обошёл кровать на которой лежала мама, и произнёс: у живых людей всё бывает. Развернулся и так же не спеша растворился в дверном проёме.
Бабушка сходила к повитухе, попросила принять роды. Это была последняя бабка повитуха в округе. Не могу вспомнить её имя. Ещё один чёрный пиксель в моей памяти. Отец опять пошёл звонить на вокзал. Скорая явилась через несколько часов. Извиняться тогда считалось дурным тоном. Персонал скорой с выговорами и наездами на моих родителей погрузил меня с мамой в карету и умчали в районный роддом.
Трикратное
Это не просто брелок-открывашка размером в несколько пикселей памяти. Который связывает воспоминания о днях проведённых в Берлине. Трикратное часть моей жизни. Первый стакан вина, первый поцелуй, первая самостоятельная поездка на мотоцикле и многое другое. Недавно все пиксели связанные с Трикратным померкли. Не стало мамы. Бабушку забрал к себе мой дядя. Дом в Трикратном опустел. Остались воспоминания и фотографии. Наш дом, где мы выросли с сестрой.