Письмо любимому мужику или че сделать-то надо? С любимыми не расставайтесь...
Дорогой! Любимый. Долго думала над нашим разговором вчерашним. Про то, что надо оставлять для близких, родных. Про то, что нужно не пропускать через себя, нужно уметь ограничивать доступ во внутренний мир. Да, взрослые с их патологиями и загонами – малоприятное зрелище. Часто мы сами наживаем себе проблемы и в этом ты прав. Иногда случается так, что обстоятельства сильнее нас. Много я знаю разных историй. Видела много ужастиков из человеческой жизни. Хотела работать в детской онкологии – но не смогла. Это к вопросу о том, что жалеть меня не надо, пределы своей психики я понимаю.
К вопросу о том, что не пропускать и фильтровать. Когда я тебя встретила – я была действительно маленькой девочкой. Счастливой, любимой. Да, с определенным опытом воспитания глубоко недоношенного ребенка, с мужем, страдающим крайней степенью инфантилизма, но все-таки маленькой. Даже первый муж, причинивший мне в свое время изрядное количество неприятностей, думал скорее обо мне, да и малышка я тогда была))) Мой теперяшний муж никогда не задумывается о моем (о своем?) внутреннем мире, параллельные вселенные – это мы с мужем. Но он никогда не искал во мне изъянов, умел принимать меня со всеми моими-помогать людям, любить чужих детей и прочими недостатками. Ну окромя титек, точнее их отсутствия=) Я запретила себе чувствовать что-либо по отношению к взрослым (это давняя история) и поэтому жила во вполне комфортном мире – среди детей, а они горя знают мало, даже алалики. Мне было позволено заниматься научными изысканиями в области нейрофизиологии, а я и рада была. Никаких кусков меня книжки не требуют. А дома было тихо и меня никто не трогал. Вряд ли макара волновали когда-либо вопросы алалии и аутизма.
Потом появился ты. Как сказать – появился, по классике для тебя. Хотел, посмотрел, что я из себя представляю, нашел ключик. Короче: пришел, увидел, победил. Как ты там это назвал: дал, чего мне не хватало, вот. А это всего-то капелька внимания. И все было правильно в твоем плане, все хорошо. Кроме одного момента: подошел ты близко. И мой внутренний мир, который был прежде доступен только детям, внезапно стал доступен еще и тебе.
И вот, стою я прошлой зимой на балконе. Курю, без халата, холодно, но мне все равно. Пропал голос. Голова отказывается работать. Я не хочу вести занятия. Не могу заставить себя утром вставать с кровати – если бы не дочь, наверное, не выкарабкалась бы. Все кругом напоминает о тебе: даже долбаный халат. Внутренний мир, который я так тщательно берегла, сожжен до тла. Меня не радуют дети. Я не могу ходить на работу. Я пытаюсь вести занятия-а у меня голоса нет. И внутри огромная дыра. И заполнить ее мне просто нечем. Приходят, уже хорошо говорящие, мои малыши, а я – я не могу ничего им отдать. Мне нечего. Уже не больно, не страшно, никак. Вселенское все равно. Это к вопросу о том, что не надо пропускать через себя. Когда ты уходил, ты подумал о том, что я, как я? Ты подумал о Вове – это верно. О Наташе – тоже правильно, о себе. Молодец. Обо мне, наверное, ты тоже думал, но явно как о каком-то существе, у которого внутреннего мира нет. Я понятия не имею, какое впечатление произвожу, но как бы я не выглядела, не умела делать хорошую мину, мой внутренний мир был. До тебя один. Сейчас совсем другой. И вопрос в том, что лучше в него будут входить чужие дети и люди – они не причиняют боли. А вот люди, которые рядом, близкие, могут сжечь до тла. Я и не знала до встречи с тобой, что можно смеяться просто от счастья, понятия не имела, что чувствовать другого на расстоянии реально. И не знала, как много от меня можно забрать, часть души, огромную часть.
Вот такие они, мои ночные мысли.