Также есть менее заметный, но более важный паралогизм, вскользь высказанный Лениным в его «Сокращении невоенной работы». Коммунисты искренне считали, что учение влияет на человека больше, чем окружающая действительность. Они искренне считали, что коммуниста можно получить за студенческой партой. Однако реальность расставила всё по своим местам. Оказалось, что легко быть коммунистом, когда с пустым желудком и винтовкой в руках идешь воевать с интервентами. Легко быть коммунистом, когда с голой жопой и кайлом наперевес идешь строить ДнепроГЭС. Легко быть коммунистом, когда без единого шанса на выживание с гранатой у груди прыгаешь под фашистский танк. А вот когда в гастрономе колбаса по 2.20, под окном служебная машина, а летом отраслевой санаторий — коммунистом быть нет никакой возможности. Коммунист — это порождение кризиса, а не «авангард пролетариата», и паттерны поведения, которые марксизм в своей теории требует от человека, нормальны только в период кризиса. Когда учение противоречит окружающей действительности — оно отбрасывается и осмеивается, а когда мешает — становится ненавидимым.

В той же работе Ленина о «сокращении невоенной работы» прямо указывается, что СССР управлял никакой не пролетариат, а коммунисты. Причем исключительно методами пропаганды и насилия над несогласными пролетариями. Никакого плюрализма мнений. По моему мнению, после 1953-го всё пошло наперекосяк не из-за каких-то «заговоров недобитой буржуазии» или «Обама гадил в лифте Верховного Совета СССР». Просто коммунисты начали заканчиваться, и новых взять было негде. Не помогали ни Высшие Партийные Школы, ни «Моральный кодекс строителя коммунизма». А запасы коммунистов были не столь велики, Великая Отечественная война сделала своё дело. В конце концов управляющие кадры в СССР стали перерождаться в обычную нормальную буржуазию. Вот только действовала она в рамках государства, заточенного на управление коммунистами, а реформировать государство по китайскому образцу не смогли. Не нашлось пророка в своём Отечестве.

Возвращаясь к сегодняшней действительности — в России нет коммунистов, потому что нет кризиса такой глубины, который смог бы их породить. Есть микроскопическая кучка идеалистов, отбрасывающих свои идеалы при встрече с действительностью. Есть кучка конъюнктурных клоунов, дожирающих голоса престарелого электората. И есть хорошая такая часть общества, которая ищет социальной справедливости в период испытаний, а не каких-то там идеологий и учений. Это абсолютно нормально. Чем больше трудностей в стране, тем больше красных флагов мы видим. К большому сожалению, на нашем политическом поле нет такой силы, которая смогла бы удовлетворить эти стремления. В результате чего данная группа людей начинает давиться трупным ядом умершего строя: всеми этими «колбаса по 2.20», «бесплатные квартиры» и «власть пролетариата». И чем дальше от кончины СССР, чем больше покрывается забвением, до какого скотского состояния марксизм довел наш народ, тем более привлекательными кажутся нарративы советской пропаганды, от которых в свое время наш народ выворачивало мехом внутрь.

В нашей стране нет социалистической партии. По своей сути такой, которую марксисты — радикалы с наглухо отбитым мозгом, называют оппортунистической.

Любопытно, что скаутинг, появившийся в Англии как «заморское» новшество, сравнительно быстро нашёл отклик и в дореволюционной России. Молодёжные организации на основе скаутской модели возникли уже в 1909 году, и хотя Октябрьская революция перевернула общественные устои, сама идея «юных разведчиков» не исчезла. Более того, она обрела «красную» версию — пионеров, первых последователей которых даже называли «юкистами» (от аббревиатуры ЮКС — «юные коммунисты-скауты»). Таким образом, советское государство, поначалу отрицавшее западные формы воспитания, в итоге позаимствовало и переработало их, придав им собственную идеологическую окраску. В современной же России скаутское движение тоже не кануло в небытие — оно продолжает существовать под новой оболочкой (см. https://orur.ru/).

Сам Баден-Пауэлл пришёл к своим идеям не из пустоты. Он начал службу в британской армии в 1876 г., едва достигнув 19-летия, и уже через несколько лет сумел выделиться на фоне сослуживцев. В возрасте всего 26 лет он получил чин капитана. Тогда же он завоевал редкий и весьма престижный индийский трофей — за участие в охоте на диких кабанов верхом на лошади, вооружённым лишь коротким копьём. Подобные ритуализированные охоты считались испытанием не только мужества, но и умения управлять конём, проявлять выдержку и точность.

Служба Баден-Пауэлла проходила преимущественно в разведке, и до начала XX в. он успел побывать практически во всех горячих точках интересов Британской короны — от Афганистана до Южной Африки. Этот опыт обогатил его наблюдательность и военную смекалку, что впоследствии стало фундаментом его «гражданской» педагогики.

Любопытно, что его путь к разведке начался не только с военных уставов. До армии он учился в престижной школе Чартерхауз в Лондоне, где проявил интерес к искусствам. Он играл на скрипке и пианино, а также неплохо рисовал. Последний навык оказался для будущего генерала не просто хобби, а инструментом выживания: во время экспедиций на Балканах он, представившись коллекционером бабочек, изучал крепости и оборонительные сооружения потенциальных врагов, замаскировав военные карты под рисунки насекомых. Этот опыт он позднее описал в книге воспоминаний «Мои шпионские авантюры» (1915), которую сопроводил собственными иллюстрациями.

К началу XX в. Баден-Пауэлл уже достиг генеральского чина и, отойдя от активной разведывательной деятельности, решил сосредоточиться на просвещении и воспитании молодежи. В 1907 г. он организовал первый лагерь скаутов на острове Браунси в Великобритании. Идея прижилась стремительно: уже через два года в Санкт-Петербурге зажгли первый скаутский костёр — 30 апреля 1909 г. в Павловском парке. Интересно, что сам атрибут костра, который мы привыкли связывать исключительно с пионерами, был заимствован именно у скаутов.

Между тем и за океаном скаутинг развивался не менее активно: американские бойскауты оформились как организация всего через год после появления первых русских скаутов. Таким образом, Россия в известном смысле опередила США, что выглядит парадоксально на фоне дальнейшего доминирования американской модели в мире.

С началом Первой мировой войны российское движение было переименовано в «юных разведчиков». Возглавил его Эраст Петрович Платонович Цытович, человек, сыгравший ключевую роль в адаптации английской модели к российским условиям. Именно он в 1915 г. произнёс слова, ставшие своеобразным пророчеством: «Будем же надеяться на то, … что зажёгшаяся звезда скаутизма над русской молодёжью разгорится ярким светом на всем обширном пространстве нашей дорогой родины и что сотни тысяч русских мальчиков и девочек на призыв: «Будьте готовы!» будут стройно, бодро и весело отвечать: «Всегда готовы!»».

Эта фраза как будто предвосхитила советскую трансформацию скаутинга. В первые послереволюционные годы большевики резко отрицали всё, что ассоциировалось с «буржуазным» Западом. Скаутские организации распускались или подвергались репрессиям, а их лидеры нередко оказывались под подозрением как «агенты чуждого влияния». Однако сам метод воспитания, основанный на дисциплине, коллективизме, занятиях на свежем воздухе и подготовке к труду и обороне, оказался слишком удобным, чтобы от него отказаться. Уже в начале 1920-х годов при прямом участии Н.К. Крупской и А.В. Луначарского началась разработка советского аналога — пионерии.

Официально Всесоюзная пионерская организация имени В.И. Ленина оформилась в 1922 г., и с этого момента она стала неотъемлемой частью советской системы воспитания. Пионеры переняли у скаутов многие внешние формы: костры, лагеря, символику, систему отрядов и даже главный девиз. Английское «Be prepared» («Будь готов!») в России трансформировалось в «Будьте готовы! — Всегда готовы!», что полностью совпадало с высказыванием Цытовича семью годами ранее. При этом содержание движения было наполнено идеологией: пионеры клялись быть верными делу Ленина, бороться за коммунизм, помогать старшим и быть готовыми к труду и защите социалистической родины.

В отличие от скаутов, где важнейшую роль играло самоуправление и акцент на личную инициативу, советская пионерия была встроена в вертикаль партийного и комсомольского контроля. Это делало её не только воспитательной организацией, но и политическим инструментом. Тем не менее миллионы детей участвовали в пионерском движении искренне, воспринимая его как пространство дружбы, игр, лагерных смен и романтики костров.

Таким образом, в СССР пионерская организация стала прямой наследницей и в то же время идеологическим антиподом скаутинга. С одной стороны, большевики заимствовали всю методическую и практическую основу, а с другой — подчинили её коммунистической идеологии. На протяжении десятилетий пионеры составляли массовый фундамент воспитания советской молодёжи, а их ритуалы, песенные сборы, горны и галстуки стали неотъемлемой частью культурного кода Страны Советов.

Современный исследователь, сопоставляя два движения — скаутское и пионерское, видит не просто разные молодежные организации, а своеобразный диалог культурных и политических моделей. Скаутинг был продуктом Британской империи, он вобрал в себя военную дисциплину и практику разведки, но был переосмыслен как гуманистическое воспитание. Пионерия же родилась в условиях революции и социалистического строительства: она вобрала те же формы, но превратила их в инструмент политического воспитания миллионов детей.

Сегодня скаутское и пионерское движение продолжают параллельно существовать в России, сохраняя связь с теми организациями. Но обе эти формы, несмотря на идеологические различия, отражают одну и ту же потребность общества — воспитать молодое поколение в духе дисциплины, коллективизма и готовности к будущим испытаниям. А если сюда добавить ещё "Юнармию" и кадетские классы в школах...

Подписывайтесь на тг и бусти, там ещё больше материалов!