Лебедев-Кумач: про Оксфорд, «Священную войну», славу с горьким привкусом, страх Гитлера, радость жизни и грустные стихи в финале…
Честно говоря, этот пост рождался нелегко: информации не очень много, степень её достоверности – 50 на 50… Если вам есть что добавить – добро пожаловать.
Итак. Вчера исполнилось 123 года со дня рождения советского поэта-песенника, автора слов одной из самых сильных для каждого человека в нашей стране песен - "Священная война" - Василия Лебедева-Кумача (1898-1949).
«Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…»
«Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек! Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек…»
«Капитан, капитан, улыбнитесь, ведь улыбка — это флаг корабля…»
«Утро красит нежным светом стены древнего Кремля…»
«А ну-ка, песню нам пропой, весёлый ветер!»
«Легко на сердце от песни весёлой, она скучать не даёт никогда…»
«Как много девушек хороших, как много ласковых имён!..»
«Закаляйся, если хочешь быть здоров! Постарайся позабыть про докторов…»
«Удивительный вопрос: почему я водовоз? Потому что без воды —и ни туды и ни сюды!»
«Я на подвиг тебя провожала, над страною гремела гроза…»
На самом деле, Лебедев-Кумач был автором большого количества произведений весьма разного характера и наряду с патриотическими и очень проникновенными стихами, писал, например, злободневные литературные пародии, сатирические сказки, фельетоны, посвящённые темам хозяйства и культурного строительства, а также лирические строки и полные оптимизма и радости жизни стихи о молодых и жизнерадостных людях.
Если вы полюбопытствуете, то найдёте в Интернете стихи Лебедева-Кумача, сильно отличающиеся от широко известных песен о войне и к кинофильмам.
Коренной москвич (настоящая фамилия - Лебедев), он родился в семье сапожника и портнихи. Во время учёбы в 10-й Московской гимназии Василий получал именную стипендию, выделенную историком-медиевистом П. Г. Виноградовым (о стипендии для одарённого мальчика его первая учительница лично хлопотала у проживавшего тогда в Англии учёного), а ещё параллельно с учёбой занимался репетиторством по русскому языку и латыни. Конечно, Василий окончил учебное заведение с золотой медалью и сразу поступил на историко-филологический факультет Московского университета, но поскольку это был 1917 год, революция и гражданская война не позволили молодому человеку завершить обучение. Можно найти информацию о том, что, если бы не революция, у Лебедева были шансы стать студентом Оксфорда, благодаря поддержке Виноградова. Но…
Затем была работа в Бюро печати управления Реввоенсовета и в военном отделе «АгитРОСТА», в различных периодических изданиях. Как раз в это время будущий «любимый поэт сталинской эпохи» нащупал главные направления и темы своего творчества (в первую очередь, это патриотизм; не лишним оказались и «Гимн НКВД»), а также стал Лебедевым-Кумачом. В эти же довоенные годы Василий Иванович работал для эстрады (для театральных обозрений и самодеятельных рабочих коллективов) и кино (были написаны тексты песен к кинокомедиям Г. В. Александрова «Весёлые ребята» (1934), «Цирк», «Волга, Волга» (1938), к фильму «Дети капитана Гранта» и др.). В 1938 году вместе с Александром Александровым Лебедев-Кумач написал «Гимн партии большевиков», который стал победителем конкурса на создание первого Гимна Советского Союза.
В 1939 году Василий Иванович в качестве офицера РККА участвовал в походе на Западную Украину и в Западную Белоруссию. Во время советско-финской и Великой Отечественной войн в звании капитана первого ранга служил в ВМФ политработником и был сотрудником газеты «Красный флот».
Большая советская энциклопедия называет Лебедева-Кумача одним из создателей жанра советской массовой песни, «проникнутой глубоким патриотизмом, жизнерадостностью мироощущения». И большинство критиков, писавших о творчестве поэта, признавали за ним создание жанра весёлой, жизнерадостной песни. Между тем, не раз возникал вопрос относительно оригинальности текстов поэта: эксперты и даже коллеги по цеху обвиняли Лебедева-Кумача в плагиате. Например, есть данные о том, что в 1940 году Александр Фадеев даже собирал Пленум правления Союза писателей, на котором разбирались около 12 случаев «воровства» Лебедева-Кумача…(к слову, Фадеев вообще без особой симпатии относился к Лебедеву-Кумачу не только как к поэту, но и как к человеку, но об этом писать не буду, т.к. не владею материалом). А история об авторстве «Священной войны» (озвучивалась версия о том, что её автором был учитель русского языка и литературы Рыбинской мужской гимназии Александр Боде) и вовсе в 1999 году неожиданно была доведена до судебного разбирательства, в результате которого суд принял окончательное решение о том, что текст песни «Священная война» принадлежит Лебедеву-Кумачу.
Не знаю, когда и где Лебедев-Кумач мог «списать» тест «Священной войны», поскольку на второй день после нападения гитлеровской Германии на СССР, 23 июня 1941 года, он получил задание написать патриотическую песню, и уже на следующий день газеты «Известия» и «Красная звезда» опубликовали текст «Священной войны». 26 июня, положенная на музыку Александра Александрова, она впервые прозвучала в исполнении Краснознамённого ансамбля красноармейской песни и пляски СССР, навсегда став символом борьбы нашего народа за Родину.
Если верить истории, то Гитлер незамедлительно назвал Лебедева-Кумача вместе с передававшим сводки Совинформбюро диктором Юрием Левитаном (об этом, кстати, у меня был пост) своим личным врагом и пообещал повесить их на Красной площади после захвата Москвы.
К сожалению, в 1940-е годы здоровье Лебедева-Кумача пошатнулось, и на него буквально обрушились болезни: глубокая депрессия несколько инфарктов как будто погасили в нём жажду жизни и творчества. В открытом доступе можно найти выдержки из личного дневника Лебедева-Кумача за 1946 год, где он записал: «Болею от бездарности, от серости жизни своей. Перестал видеть главную задачу - всё мелко, всё потускнело. Ну, еще 12 костюмов, три автомобиля, 10 сервизов... и глупо, и пошло, и недостойно, и не интересно». И чуть позже: «Рабство, подхалимаж, подсиживание, нечистые методы работы, неправда - всё рано или поздно вскроется».
И всё же после этого Василий Иванович написал песни к кинофильмам «Первая перчатка» 1946 года («Закаляйся», «На лодке» и «Во всём нужна сноровка») на музыку Василия Соловьёва-Седого и «Весна» 1947 года на музыку Исаака Дунаевского.
Попав в октябре 1948 года в больницу Лебедев-Кумач написал свои последние стихи:
Как первый цвет, как вешний снег,
Прошла весна моя...
Вот этот лысый человек –
Ужели это я?..
Ужели я мальчишка тот,
Что был кудряв и рыж
И голубиный хоровод
Гонял с соседних крыш?..
"Москва майская", муз. Дмитрия и Даниила Покрассов, сл. Василия Лебедева-Кумача. ТО «Экран», 1974 года. Источник: канал на YouTube «Советское телевидение. Гостелерадиофонд России», www.youtube.com/c/gtrftv
Капитан Джек Воробей в истории
Джонни Депп в своих интервью утверждает, что образ Капитана Джека Воробья Был списан им у гитариста группы The Rolling Stones Кита Ричардса. Очевидно, что мистер Депп говорит тут исключительно об обертке и манерах, а ведь между тем исторический прототип у данного персонажа был, и еще какой. Так кем был тот, кто спустя пол тысячи лет после своего рождения подарил нам образ жеманного пиратика, никак не связанным с исходной версией удачливого корсара. Итак, с вами канал Великолепная история, свистать всех на верх!
Сегодня мы с вами будем говорить о легенде, без преувеличения. Прошу присутствующих снять шляпы и проникнуться моментом.
Джон Уорд родился около 1553 года в Фавершеме, Англия. Стал известен под именем Джек Уорд или Джек Берди, что значит птичка. О его юности известно очень мало. Большинство дошедших до нас деталей взяты из заметок, которые, как говорят, были написаны кем-то, кто плавал с ним на одном корабле, когда Берди стал пиратом.
Как и многие молодые люди, родившиеся у моря, он провел юность и первые годы взрослой жизни, работая в рыболовстве. Однако, такая скромная судьба юношу совершенно не прельщала и после провала испанской Армады в 1588 году, он становится капером на службе Елизаветы 1.
Когда Яков 1 взошел на английский престол, он подписал мирный договор с Испанией, тем самым лишив частный каперский бизнес законного куска хлеба. Джон Уорд попробовал вернуться к профессии рыбака и осел в Плимуте. Не срослось. В 1603 году он был зачислен в ряды королевского военно-морского флота и по прошествии 2-х недель он дезертировал вместе с 30 своими коллегами, захватив малое судно, больше похожее на лодку. Тут же Джона выбирают капитаном.
Беглецы плывут к острову Уайт, где захватывают еще один корабль, Le Violet , который, по слухам, перевозит сокровища католических беженцев. Лодка оказывается пустой, но предприимчивый Джон Уорд использует ее, чтобы захватить еще более крупный уже французский корабль.
Джон и его подельники плывут к Средиземному морю, где им удается захватить более крупный, вооруженный 32 орудиями корабль, который они переименовывают в Дар и используют для нападения на торговые суда следующие 2 года.
В 1605 году, когда они остановились в Сале в Марокко, несколько английских или голландских моряков, в том числе Ричард Бишоп и Энтони Джонсон, присоединились к банде Уорда. В следующем году, 1606 году, Джон Уорд заключил соглашение с Османом-дей, деем Туниса, который позволил ему использовать город в качестве базы для своих операций в обмен на пятую часть его улова. Используя эту базу, Уорд сумел захватить несколько крупных торговых судов, в том числе Реньера э Содерина, который был переоборудован под нужды пиратов.
Но уже зимой 1606-1607 годов, корабль получил повреждения и затонул недалеко от Греции с 250 тунисцами и 150 англичанами на борту. Уорд же незадолго до этого перебрался на другой корабль.
А теперь невероятный поворот сюжета, уже в 1609 году Джон Уорд принимает ислам, взяв имя Юсуф Райс, но во всем мире он был более известен как Джек Воробей, это прозвище прилипло к нему из-за любви к маленьким птичкам.
К концу карьеры Джек просил помилования у Якова 1, но получил отказ. Думаю, что предательство со стороны его родины и послужило катализатором к принятию ислама и смене имени.
Вильям Литгоу, шотландский писатель и путешественник упоминает принятие Ислама Джеком и пишет о том, что заядлый пьяница абсолютно бросил пить после перехода в новую религию. А вот в этот факт мне верится с трудом, ведь доподлинно известно, что алкоголем матросы не столько напивались, сколько спасались от протухшей питьевой воды. Так что не пить матрос мог себе позволить только на берегу.
Джек Воробей дожил до 70 лет, уже в Тунисе женившись на итальянке, но продолжал высылать деньги жене-англичанке на родину. Пройдя через сотни битв, штормов и бурь, Джек Воробей умер от чумы.
Джек Воробей оставил после себя не мало. О нем написаны десятки баллад, пьес и книг. Для современников фигура Джека Воробья была сродни Робину Гуду. Он тоже был славный малый и до конца своих дней старался обходить Английские суда стороной.
А здесь у нас ссылка на плейлист с другими историческими видосами
Готовы к Евро-2024? А ну-ка, проверим!
Для всех поклонников футбола Hisense подготовил крутой конкурс в соцсетях. Попытайте удачу, чтобы получить классный мерч и технику от глобального партнера чемпионата.
А если не любите полагаться на случай и сразу отправляетесь за техникой Hisense, не прячьте далеко чек. Загрузите на сайт и получите подписку на Wink на 3 месяца в подарок.
Реклама ООО «Горенье БТ», ИНН: 7704722037
Капитан
Много раз слышал истории про то как начальство ставит нереальные задачи в пятницу вечером. Вот и мне сегодня прилетело указание сделать работу на которую, минимум, нужна неделя. При этом сделано это должно быть к понедельнику. Далее диалог
(Я) - Сергей Иванович, тут же работы на всю неделю, а вы хотите, чтобы я к понедельнику это все сделал?
(Нач) - Hranitel789, на дворе кризис, сложная ситуация. Ты понимаешь о чем я?
(Я) -Конечно понимаю, Сергей Иванович. Вы хотите, чтобы кризис прошёл, а сложная ситуация решилась. Верно?
(Нач) - А тебе не кажется, что кто-то капитанит?
(Я) - Так у меня папа капитан дальнего плавания, конечно я чуть-чуть капитаю.
Начальник посмотрел на меня и махнув рукой сказал «На выходных много не пей и в море не ходи, сын капитана, блин»
Такого поворота я вот никак не ожидал. Может у него папа тоже капитан?
Капитан с помощниками
Болт капитана Кука
Когда-то давно я слышал байку о том, как тёмными, безлунными ночами к Колизею подъезжают грузовики и вываливают у его древних стен груды камней, набранных на окраинах Рима.
А с утра прибегают радостные туристы и каждый стремится утащить камушек в память о посещении сего достопримечательного места.
Так итальянские власти поступали, чтобы путешественники постепенно не разобрали Колизей по частям. И люди увозили найденные камушки домой и показывали их своим соседям и многозначительно говорили:
— О! Этот камень помнит многое!
Словом, каждый получал то, что он хотел — итальянцы сохранность архитектуры, а туристы сувениры.
А тут ещё история про болт капитана Кука.
В 1809 году на остров Танна, что в Тихом океане, прибыл русский исследовательский шлюп «Диана» под командой Василия Михайловича Головнина.
Некоторое время назад «Диана» сбежала с Мыса Доброй Надежды, где, излишне гостеприимные британцы, больше года продержали корабль и экипаж в плену. Теперь путь его лежал на Камчатку, но Головнин решил пополнить запасы воды и провианта, с которыми было туго — порции были уже урезаны и офицеры питались вместе с матросами из одного котла.
Вот Головнин и завернул на этот островок.
Как и положено, на островке жили дикари. Они ходили с дубинками и копьями и очень обрадовались приходу «Дианы».
Всё прошло тихо-мирно. Никто не стрелял из пушек, не швырялся копьями и никого не пытались съесть.
Только с именами вышла незадача: Головнин объяснил, что он капитан, а судно называется «Диана», но местные решили, что Диана — это его имя. Так и звали его — Диана, Диана...
— Меня зовут Вася, — пытался протестовать Головнин, но тщетно — новое имя к нему уже приклеилось.
Местным белые представлялись людьми без рода, без племени, не имеющими своей земли, что шляются от острова к острову в большой деревянной лодке и попрошайничают.
— А женщины у вас есть? — поинтересовались дикари.
— Нет, — ответили путешественники.
— Уа-ха-ха! — долго смеялись дикари и ещё чего-то там говорили и тыкали в пришельцев пальцем.
Было немного обидно.
А лет за тридцать до наших, на Танне побывал капитан Кук и Головнину хотелось найти что-нибудь из тех вещей, которые он оставил дикарям. Но ничего не попадалось. Никаких таких европейских предметов у племени он не видел.
И тут он встретил старика, который играл большим, железным, ржавым болтом.
Ага, сказал себе Головнин, не иначе это болт Кука.
Весь обмен на острове был под контролем и Головнин запретил матросам несанкционированно вручать что-нибудь дикарям, пока не выменяет достаточный запас провианта.
Чтобы не демпинговали и не сбивали цену.
А на шлюпе болтов такого размера не водилось и Головнин уверился, что болт остался от корабля Кука.
И начался торг.
— Хочешь за болт ножик? — спросил Головнин.
Старик отказался.
К ножу Головнин добавил ножницы.
Старик отказался.
Тогда Головнин навалил сверху ещё и полотенце, но старик отказался снова.
Что только не предлагал русский капитан за этот ржавый болт, но старик не хотел с ним расставаться и обмена не вышло.
Головнин аж расчувствовался. Он решил, что старик помнит визит капитана Кука и этот болт дорог ему как память об отважном путешественнике, поэтому он и не соглашается променять его на предложенные сокровища.
Трогательная сцена!
А чуть позже Головнин узнал, что болт этот дал старикашке матрос Ступин со шлюпа. А сам болт российские морячки попёрли ещё на мысе Доброй Надежды и привешивали его на дверь вместо гирьки.
Дела...
Так подумал Головнин. Он ведь собирался привезти этот болт в Россию и передать его правительству, наряду с другими собранными редкостями. И если б так вышло, то кто знает? Может в каком-нибудь музее этот болт лежал бы сейчас под витринным стеклом, а рядом была такая табличка:
«Болт с корабля «Резолюшн» капитана Джеймса Кука, привезённый экспедицией Головнина В.М. с архипелага Новые Гебриды».
Да. Так бы и было.
И кто знает, сколько подобных экспонатов хранится в музеях по всему миру?
А русские моряки, запасшись продовольствием, двинули дальше в сторону Камчатки. Островитяне некоторое время сопровождали их в своих лодках и окликали из них Головнина:
— Диана! Диана!
А Головнин делал вид, что не слышит, и бормотал себе под нос: «Василий Михайлович я, Василий Михайлович!»
А впереди Василия Михайловича, уже побывавшего в британском плену, ждали два года японского.
Но это позже.
Такая вот, история произошла с куком капитана Болта, э... С болтом капитана Кука.
Джон Клаус Восс и его «Тиликум».Ч.1
«Тиликум» в океане. Рисунок Анны Джонс
На индейской пироге вокруг света... Позвольте, да возможно ли такое?
Да, если она идет под парусами, и - да! - если у руля настоящий моряк. Это случилось еще до Первой мировой войны, тем удивительнее эта история.
Мистер Глейзер был хозяином небольшого токийского издательства, выпускающего книги на английском языке.
– Почему бы и вам не написать книгу? – спросил он.
Капитан Джон Клаус Восс строго посмотрел на собеседника, помялся, но вынужден был признаться:
– Я не умею.
– Зато вы великолепный рассказчик. Я был на ваших лекциях и должен со всей ответственностью заверить вас в этом. Слепите скелет, а мясо мы нарастим. Мол, так и так, родился, женился, но главное – приключения. Как искали золото, как плавали на больших кораблях, как отправились через океан на индейской пироге, и про тайфун у берегов Японии, в котором вы непонятно как, но выжили. Ну что, согласны?
Капитан Джон Клаус Восс. 90-е годы XIX века
Капитан Восс задумался: с одной стороны… но с другой стороны…
– Я готов выплатить аванс, – поспешил добавить Глейзер.
– Согласен, – сказал Восс. – Но с одним условием.
– Принимается любое!
– Те детали, которые я сочту важными, вы не вычеркните и не сгладите. То есть если я напишу, что одно из самых надежных средств против морской болезни – удар по ребрам, вы не превратите это в дружеский тычок.
– Договорились! – горячо заверил Глейзер.
– Тогда по рукам.
В 1913 году книга капитана Джона К. Восса, в которой он рассказывал о своей жизни и своих приключениях, увидела свет.
И стала популярной, хотя, к огорчению автора и мистера Глейзера, не настолько, насколько заслуживала. А все война, начавшаяся в Европе, а ставшая мировой. Когда гремят пушки, как-то не до плаваний на малых парусниках, тем более не до рассказов о них. И об их капитанах.
Джон Клаус Восс был настоящим героем, а стал…
Он вернулся в Канаду и стал владельцем крохотной транспортной фирмы с парком всего-то в два автобуса. За руль одного из них он сел сам, и никто из пассажиров не знал, что водитель их автобуса – искусный моряк, бесстрашный искатель приключений, да что там, вся жизнь его была приключением!
Как стать капитаном
1 января 1874 года Йоганнес Клаус Фосс, паренек из деревни Моордик, был принят учеником на верфь «Шюдер и Кремер» в Эльмсхорне с одним талером жалованья в месяц, бесплатным коштом и проживанием.
Три года он работал от рассвета до заката, лишь в мечтах надеясь покинуть бесконечно унылый Шлезвиг-Гольштейн. Но ему повезло – он был принят юнгой на трехмачтовый парусник «Дора» с близкой перспективой стать корабельным плотником. Правда, до этого ему предстояло стать своим и в кубрике.
Это право – быть равным среди равных – ему пришлось отвоевывать кулаками: палубные матросы уважали лишь тех, кто умел постоять за себя. Также в его пользу было то, что он оказался неподвержен – совершенно! – морской болезни.
Обратили внимание на юнца и на шканцах – именно расторопного новичка взял с собой капитан Вульф, когда отправился на берег.
В Гуаякиле у капитана жил приятель дон Педро, с которым они устраивали гонки на парусных ботах. Йоганнесу предстояло работать на шкотах.
Со своей задачей он справился на «отлично», сделав два открытия:
во-первых, есть такая штука – спорт, когда соревнуются ради удовольствия и победы, а не ради денег;
а во-вторых, спорт – это занятие для джентльменов, которые в иных обстоятельствах и рук не замарают, хоть их стреляй.
– Интересно, каково это, быть джентльменом? – сам себя спросил Йоганнес.
Этот вопрос занимал его несколько лет, особенно во время военной службы. С людьми его положения и происхождения на немецких кораблях не церемонились. По окончании службы корабельный плотник Фосс был зачислен на новенький барк «Дж. У. Паркер».
И сбежал с него Сан-Франциско со всей командой, пораженной «золотой лихорадкой». Однако, потолкавшись среди старателей, Фосс за лучшее вернуться. Следом за ним на «Дж. У. Паркер» привезли несколько забулдыг, которым предстояло стать матросами лучшего в мире парусника.
Одним из новоприбывших оказался некто Макферсон, в прошлом – шкипер, которого ром и бренди лишили капитанского мостика. На «Дж. У. Паркере» лишенный выпивки Макферсон решил взяться за ум и попытаться вернуть себе капитанский патент. В компанию себе он пригласил Фосса.
"Тиликум"
Три месяца понадобилось корабельному плотнику, чтобы зазубрить учебник навигации, после чего он со всем почтением обратился к капитану барка мистеру Педерсону с просьбой о содействии его мечте стать шкипером.
Тот думал он пять дней, а потом объявил:
– Сдать экзамен на шкипера легче в Англии, чем в Германии, поэтому вам нужно стать подданным ее величества королевы Виктории. И сменить имя!
В 1887 году, во время долгой стоянки в Лондоне, Джон Клаус Восс (теперь его звали так) сдал экзамен, и ему был вручен диплом, которым удостоверялось, что он овладел навигационной наукой и имеет право водить морские суда в любых водах.
Так Йоганнес Клаус… то есть Джон Клаус стал шкипером и джентльменом.
Тысячи миль до золота
Восс отправился в Британскую Колумбию, чтобы вступить в должность второго штурмана на каботажнике «Топ Галант». Несколько лет он бороздил прибрежные воды Канады, пока не стал первым штурманом, а потом и капитаном барка «Пруссия», чье название поначалу вызывало у него ироническую усмешку.
В 1898 году вследствие «неремонтопригодности» барк был поставлен на прикол, а его капитан получил расчет. Кое-какие сбережения у Восса имелись, и он не спешил с поисками работы. Удача подвалила в лице господина Хеффнера.
– Мистер Восс, вы знаете Джима Демпстера?
– На «Топ Галант» мы находили с ним не одну тысячу миль.
– Та вот он умер. И перед смертью написал вам письмо.
Из послания следовало, во-первых, что Восс может всецело доверять Джорджу Хеффнеру, а во-вторых, что означенному господину известно, что на острове Кокос зарыт клад и где именно он зарыт.
По словам Хеффнера, во время очередной революции в Коста-Рике свергнутое правительство погрузило государственную казну на корабль, капитан которого вместо того, чтобы следовать в пункт назначения, отправился на остров Кокос, где и зарыл сокровище. На обратном пути его судно было атаковано кораблями нового правительства Коста-Рики.
В скоротечном бою уцелели лишь капитан-изменник и юнга. Капитан до сих пор сидел в тюрьме и молчал, храня тайну 7 миллионов фунтов стерлингов, а юнга сбежал, встретил Хеффнера, который укрыл его от погони, и в благодарность рассказал о кладе и даже поставил красный крест на карте острова.
Джордж Хеффнер развернул перед Воссом карту:
– Вот он, крест, и здесь оно, золото! Предлагаю вам, капитан, треть – 2 333 333 фунта. Вторая треть – мне. Другая – правительству Коста-Рики, которое выдало мне лицензию на поиски. Вам предстоит найти подходящее судно и набрать команду...
Джон Клаус Восс со своим семейством. Правда, когда Восс пустился в свое беспримерное плавание, с женой он был в разводе, но когда стал знаменит, супруга изъявила желание возобновить отношения. И Восс уступил
– По рукам!
Через пару дней Джон Клаус Восс предложил партнеру 100-тонную шхуну, однако Хеффнер огорошил его известием, что планы изменились – он заключил сделку с командующим британской эскадрой адмиралом Паллистером: тот согласился за все ту же треть повести свои корабли к острову Кокос.
Однако полгода спустя Восс получил письмо от Хеффнера. Тот сообщал, что уже на борту адмиральского флагмана узнал, что отношение к его затее властей Коста-Рики изменилось: в случае если клад будет найден, ему будут полагаться жалкие 10%, все остальное отойдет правительству, которое потом само рассчитается с англичанами.
Оскорбленный, он неверно указал место, сокровище найдено не было, эскадра вернулась ни с чем. Поэтому он возвращает к жизни свое прежнее предложение...
Несмотря на было предательство, Восс отбил телеграмму: «Согласен. Ждите»» – и занялся поисками судна.
Денег хватило на 10-тонный шлюп, который он назвал «Ксора». С длиной 10,7 и шириной 3,7 метра это суденышко не смогло бы увезти и десятой доли сокровищ, но Восс рассудил, что можно сделать и несколько рейсов!
Под начало к себе Восс взял старину Макферсона и другого своего знакомца – Джека Хоопа. Каждый из троих готов был поклясться на Библии, что никому не проронил ни слова, однако провожать кладоискателей в плавание вышел весь город.
Обогнув мыс Флаттерн, «Ксора» направилась на юг. Через несколько дней засвежело, и тут «Ксора» продемонстрировала, насколько она валкая. Когда качка стала совсем невыносимой, Восс из нескольких шестов и старого брезента соорудил подобие мешка, который был спущен на тросе за борт.
Развернуть судно носом к ветру плавучему якорю оказалось не под силу, и тогда в дополнение к нему на корме подняли небольшой парус. И этот лоскуток, словно флюгер, развернул «Ксору».
Спустя три недели пути моряки вошли в мексиканский порт Сан-Блас.
«Тиликум» в Тихом океане. Рисунок Джека Вудса
Джордж Хеффнер не встретил их по самой уважительной из причин – он умер.
– Ничего, карта Хеффнера у меня здесь! – сказал свои напарникам Восс и постучал пальцем по лбу. – Кстати, ваша доля возрастает, делиться-то не с кем.
Тысячу миль до острова сокровищ они отмахали, что называется, на одном дыхании.
Якорь бросили в полумиле от берега. Восс с МакФерсоном отправились на тузике на остров. В бухте, окруженной рифами, у флагштока с выцветшим флагом Коста-Рики их встретил дочерна загоревший человек, представившийся губернатором острова.
– Мы с женой единственные его обитатели. А вы, конечно, прибыли за сокровищами? Что ж, ищите, не вы первые, не вы последние.
Обескураженный Восс спросил, не может ли губернатор провести «Ксору» сквозь рифы. Тот заверил, что подобная услуга для него только в радость.
Увы, кончилось тем, что «Ксора» напоролась на камни. Чудом сдернув с них шлюп, мореплаватели подвели «Ксору» к берегу и выбросились на песок, подставив солнцу ее изуродованный борт.
Пришлось за сокровищем топать Макферсону и Хоопу, а Воссу вспомнить ремесло плотника. Ремонт занял неделю, по истечении которой «Ксору» можно было стаскивать на воду и отправляться восвояси.
Да-да, крест на карте Хеффнера указывал на место, которое было перекопано уже не один десяток раз – другими кладоискателями.
Джон Восс и его команда взяли курс на Гуаякиль, лежащий в шестистах милях к осту. Куда и прибыли шесть дней спустя, и куда не были допущены из-за свирепствовавшей в городе желтой лихорадки.
Им посоветовали идти в Кальяо, и 11 октября, пройдя еще тысячу миль, они отдали там швартовы.
Здесь дороги моряков разошлись. Макферсон и Хооп нанялись на судно, идущее в Чили за селитрой, а Джон Восс, продав «Ксору» (с выгодой, полностью окупив путешествие в семь тысяч миль), вернулся в Канаду, в Викторию.
Друг познается в чате
«Чат на чат» — новое развлекательное шоу RUTUBE. В нем два известных гостя соревнуются, у кого смешнее друзья. Звезды создают групповые чаты с близкими людьми и в каждом раунде присылают им забавные челленджи и задания. Команда, которая окажется креативнее, побеждает.
Реклама ООО «РУФОРМ», ИНН: 7714886605
Дюпти-Туар. Эссе о капитане из пшеничной бочки
Национальный герой Франции. Его именем были названы корабли французского флота
Этот человек не писал книг, не изобретал чудесных конструкций, не побеждал в политических баталиях и даже не сказал ни одной значительной фразы, дабы она прогремела в веках. Он блеснул всего один раз, но очень ярко...
Дюпти-Туар родился в аристократической среде, поэтому даже имя ему дали Аристид, дабы подчеркнуть его высокое рождение и прислонить к высокой славе афинского государственного деятеля и полководца.
Родился он за 29 лет до французской буржуазной революции, так что встретил её уже вполне сформировавшимся военным человеком.
Чин лейтенанта получил находясь уже в революционной армии.
Как и большинство аристократов во время якобинского террора бежал в Соединённые Штаты, но с приходом Директории вернулся. Получил чин капитана и 80-и пушечный “Tonnant” (Громовержец) в своё подчинение.
Вот собственно и всё, что можно рассказать про него до того момента его славы.
Она придёт к нему 2-го августа 1798 года. Август вообще был его месяцем. В августе он родился и в августе он погибнет. На момент смерти ему было всего 37 лет.
С 1-го по 3-е августа 1798 года состоялось достаточно известное военно-морское сражение при мысе Абукир (в зарубежных источниках — битва при Ниле).
Силы противников (французов и англичан) были примерно равными — по 14 линейных кораблей оснащённых по 70-80 орудий в каждом плюс более мелкие суда. Французский вице-адмирал Франсуа де Брюе расположил свои корабли в одну линию, перегородив (как он полагал) Абукирский залив.
Эскадра стояла развернувшись в сторону открытого моря правым бортом и так как, по мнению французского вице-адмирала, англичане не имеют другой возможности как выстроиться в такую же линию напротив и начать бой, он распорядился приготовить к бою только орудия правого борта.
А на левый перетащили всё, что будет мешать во время сражения. Де Брюе полагал, что занял отличные оборонительные позиции, поэтому даже не стал организовывать разведку и дозорную службу.
Но командовавший англичанами адмирал Горацио Нельсон с помощью захваченных лоцманов прознал, что можно проникнуть между французской эскадрой и берегом.
Атаковать изготовившихся к обороне французов одновременно и со стороны моря и со стороны берега. Что он, собственно, и предпринял.
Пушки загремели в 6 часов вечера и уже не умолкали до 3-х часов утра. Последовательно зажимая в тиски французские корабли, эскадра Нельсона “перемалывала” их один за другим.
Медленно, но верно.
С чередой примерно раз в час один французский корабль спускал флаг и выходил из сражения. 80-и пушечный “Тоннан” ступил в бой примерно в 7 часов вечера.
Его атаковал 74-х пушечный «Majestic» (Величественный). Около 2-х часов корабли крушили и коверкали друг друга. “Тоннан” потерял одну мачту, а капитану оторвало ядром левую руку, но он отказался покинуть капитанский мостик.
Корабли сошлись на очень близкую дистанцию и Дюпти-Туар приказал мушкетёрам выскакивать на верхнюю палубу между залпами “Мажестика” и вести прицельный мушкетный огонь.
Вскоре на английском кораблей раздалось нестройное “Ох!” — это от мушкетной пули пал капитан английского корабля Джордж Уэсткотт. Руководство принял на себя лейтенант Роберт Катберт.
К 9 часам вечера британцы заметили пожар на нижних палубах французского флагмана 100-пушечного «Ориента».
Оценив слабое место, капитан английского “SwiftSure” приказал сосредоточить огонь своей артиллерии на этом участке. Непрерывный обстрел способствовал распространению пламени по всей корме, а также мешал команде погасить его.
В течение нескольких минут пожар охватил eтакелаж и перекинулся на паруса. Ближайшие британские корабли прекратили атаку и стали удаляться от пылающего французского флагмана, ожидая взрыва мощного боезапаса на его борту.
Часть команды на каждом корабле принялась мочить паруса и поливать палубы морской водой, чтобы после взрыва огонь не охватил их судно.
То же самое проделали и ближайшие французские корабли, в том числе и “Тоннан”. Около 10 часов вечера пожар достиг крюйт-камеры “Ориона” и раздалось два оглушительных взрыва: французский флагман оказался почти полностью разрушен.
В тёмном ночном небе пылающие обломки по невероятному множеству траекторий горящими метеорами разлетелись вокруг. Большая их часть пролетела над окружающими кораблями и упала в море за пределами зоны сражения, но оставшихся хватило для того чтобы поджечь не успевшие далеко уйти английские и французские корабли.
В течение десяти минут после взрывов не было слышно выстрелов: моряки с обеих сторон тушили пожары на своих кораблях
К полуночи общее сражение само собой прекратилось, лишь только «Тоннан» продолжал сражение с «Мажестик».
В час ночи очередным английским ядром однорукому Дюпти-Туару по голень оторвало обе ноги. Поражённый он упал и матросы взялись за него, дабы оттащить в трюм, но он запретил им делать это.
“Стяните мне верёвками ноги и остановите кровь” — дрожащей рукой указал он судовому врачу.
Когда это было проделано, капитан “Громовержца” приказал поставить его на ноги, дабы он мог продолжать руководить боем, но висеть на плечах двух матросов было тяжело.
“Доставьте на капитанский мостик бочку с пшеницей!”- приказал он.
Приказание было исполнено. “А теперь отсыпьте треть бочки и поставьте меня в неё!” — снова приказал он.
Ошарашенные его просьбой матросы выполнили и этот приказ — поставили однорукий человеческий обрубок в бочку.
“Вот это совсем другое дело” — попытался улыбнуться Дюпти-Туар, но губы плохо его слушались.
Опёршись о край бочки единственной уцелевшей рукой, он обвёл место боя взглядом и через матроса стал отдавать приказания.
Кричать он уже не мог. Раздался слаженный залп орудий “Громовержца” и на “Величественном” снесло бизань-мачту.
По причине ранений и смерти большинства артиллеристов с обеих сторон, с пушками управлялись кто придётся: палубные матросы, парусная команда, плотники, коки и даже судовые врачи.
Оттого ни о какой скорострельности и точности попаданий и речи идти не могло.
Где-то с чередой раз в пять минут раздавался нестройный залп одного из кораблей. Через некоторое время ему также нестройно отвечал другой.
В густой, теплой темноте египетской ночи борта кораблей вспыхивали огненными вспышками, на несколько секунд освещая друг друга.
Во время залпов “Мажестика” на капитанском мостике Тоннана” хорошо просматривался человек (как казалось англичанам) сидящий в бочке.
Он вяло махал одной рукой, что-то говоря находящемуся рядом матросу. Это был истекающий кровью капитан Аристид Дюпти-Туар.
К трём часам ночи английский «Majestic» потерял главную и бизань мачты.
Из 193 человек экипажа более четверти было убито, а все остальные ранены.
Командовавший им лейтенант Катберт приказал сделать последний залп и рубить якорный канат, выходя из боя. “Мажестик” сделал последний залп и, о удача! — буквально снёс две оставшиеся мачты “Тоннана”.
Англичане радостно закричали, но Катберт приказал рубить канат.
Распустив паруса на единственно уцелевшей мачте “Величественный” стал уходить в сторону.
Лишённый парусов и получивший тяжёлые повреждения “Громовержец” даже не мог его преследовать. Дюпти-Туар молча смотрел ему вслед.
После ухода “Мажестика” истёкший кровью французский капитан уже шёпотом приказал прибить гвоздями флаг к остатку бизань мачты.
Последними его словами были: “Ни за что не сдавайте корабль. Мы единственный корабль французской эскадры, который так и не спустил флага перед противником. В случае опасности сдачи — затопите!”
Когда капитан перестал подавать признаки жизни французские моряки вытащили его тело из бочки, завернули во флаг Франции и медленно опустили в море.
Когда Аристид Дюпти-Туар медленно погружался в воды Абукирского залива, из них начало подниматься Солнце, возвещая начало нового дня 2-го августа 1798 года …
«Тоннёр» был взорван на следующий день, остатки экипажа спаслись.
Тело капитана Дюпти-Туара покоится на дне залива, завернутое во французский флаг и с пушечным ядром в ногах.
По другой версии оно было вынесено на берег.
Сын мореплавателя пошёл по стопам отца и стал адмиралом французского флота. Франция обязана ему контролем над некоторыми колониями, в частности Маркизами и знаменитым курортом Таити.
В своих плаваниях он побывал и в России, и на Камчатке, откуда вывез откормленного русского медведя, названного по имени полуострова.
Его книга «Кругосветное путешествие на фрегате Венера» не лишена, помимо занимательности, очевидных литературных достоинств.
Именем Национального Героя Франции - Аристида Обера Дюпти-Туара названы улицы и боевые корабли французского флота, от старинных фрегатов, подводных лодок и броненосных крейсеров до современных военных кораблей.
Некоторые из них отважно сражались в различных войнах и даже погибли в сражениях.