Я смотрю на тех кто уехал за границу/ сам никогда не жил нигде кроме России и что я вижу от людей которые уехали в Сша / Корею / Германию они вдруг начинают там работать дворникам / грузчиками / водителями и причём 24/7 просто годами пашут и рассказывают про заработки башенные живут в кошмарных условиях проблемы с документами, идт итп и вдруг они там счастливы. Но здесь они работали 8 часов в день пинали все что пинается и говорили нет денег. Почему здесь не пахали дальнобойщиками? / строителями / да кем угодно? А там работают че происходит?
Пост про моё личное отношение, восприятие повседневности, привычки. О том как менялся я.
Спокойная и расслабленая обстановка провоцирует находится в таком же тонусе. Постепенно сам вливаешься в этот ритм. Если вспоминать интенсивные будни жизни в Москве, то сейчас в такой темп влиться было бы ооочень тяжело.
Хотя иногда всплывает старая привычка вспылить и выругаться за рулём на другого нерадивого водителя в потоке. Наверное для психики это как тату на коже. Свести можно, но надо время.
Сильно изменился рацион питания и приём пищи. Раньше как-то было очень много быстрых перекусов. Сейчас просто выделяешь час чтобы пойти завтракать/обедать/ужинать в ресторан. Это удобно, не дорого и вкусно. Я прям фанат ходить в китайские рестораны, очень кайфую от их кухни
Хотя любовь к лапшичке быстрого приготовления никуда не делась) у меня есть склад с "моей прелестью"
В огромных количествах начал кушать то, что никогда не ел, потому что особо и не нравилось. Креветки, сыры, рыба. Например оливки вообще ненавидел. Сейчас: вот эти, с анчоусами, вот эти с сыром и ещё эти с чесноком заверните. Тоже самое с фруктами и ягодами. Они вкусные
Алкоголь: вино заменило любимый джин. Иногда бывает по настроению хочется джин или вискарем продезинфецировать колу, но это редко. Белое вино в любом виде стало нормой. Со льдом, с водой, с оливками, сыром или хамоном вообще щик.
Не пугайтесь, на фото предновогодняя закупка
В связи с тем, что как таковой грязи тут нет (есть пыль), то стало много в гардеробе белых/светлых вещей. А также яркой одежды. В РФ на деловую встречу в розовых или желтых кедах не придёшь, а тут пофиг.
Или я дошёл до возрастной точки когда вообще пофиг. Нравится - бери. Тут в принципе всем пофиг какой ты ферзь и какие у тебя подкрадули. Когда только приехал испугался покупать кофту, на которой была изображена некая цветная символика + каннабис, сейчас понимаю, что пофиг.
Подсел на фирму Munich, удобные, кайфовые, надёжные. Моя mujer кайфует от Exe.
Раньше придерживался правила, что у мужика носки только двух цветов: чёрные и чёрные. Сейчас на это пофиг. Носки есть цветные, есть с мишками, со смайликами, полосатые и чем-то там ещё. Могу надеть разноцветные. Сейчас на мне зелёные. Пофиг. И всем пофиг. Это создаёт позитивный настрой.
Хотя по настроению или по погоде также по старой привычке могу одеваться во все черное.
Купить яркую машину - прикольно. Раньше: че я клоун что ли? "Чёрную на чёрном надо брать" (с)
Заметил, что депрессивный настрой стал редкостью. Больше солнца- меньше уныния, которое частенько накатывало в РФ.
Походы в бар, как и в ресты стали нормой, посидеть вне дома, выпить позалипать в ютубе, кино глянуть или футбол посмотреть.Утром приходишь просто попить чай, позавтракать. Вечером приходишь снова.
Этот пост написан с хорошим настроением из бара. Всем добра ✌️
Я родилась и выросла в маленькой русской деревне, где каждый день был как кадр из старого фильма. Моя зарплата составляла всего 11 000 рублей в месяц, и я привыкла к скромной жизни с утра до вечера. Но однажды все изменилось, когда в нашу деревню приехал афганец. Мы случайно встретились на рынке, и наша беседа началась с простой обмена любезностями. Вскоре наша дружба превратилась в нечто большее, и я решила уехать с ним в его родную страну. Когда мы подходили к этому решению, я испытывала смесь страха и волнения. Афганистан казался мне дикой и опасной страной-террористом, и я не знала, что меня там ждет. Однако, когда мы прибыли в Афганистан, я была приятно удивлена. Да, это была совершенно другая культура, но люди были добрыми и гостеприимными. И, что самое удивительное, там я нашла работу с зарплатой в 16 000 (где-то 13 000 афгани) рублей, что было больше, чем я когда-либо зарабатывала в деревне. А выучиться в универе я не хотела чтоб в город ехать заработовать. К тому же, жизнь в Афганистане оказалась дешевле, чем я ожидала. Еда, жильё, все было доступнее, хоть и дома были не сильно лучше чем у нас в деревне.
Кино — искусство движения. И режиссеры часто переезжают с места на место.
Альфред Хичкок на съемках фильма «Ребекка». Лос-Анджелес, 1940
Не только в поисках подходящей натуры или из-за отсутствия карьерных возможностей, от страха цензуры или по совокупности самых разных причин. Не только потому, что их преследуют за те или иные реальные или выдуманные грехи и проступки. Порой кажется, что двигаться их заставляет не желание или обстоятельства, а сама логика кинематографа — необходимость следовать за кадром, как за уходящим поездом. Девять маршрутов исхода и побега — от Альфреда Хичкока до Романа Полански.
1. Альфред Хичкок: карьерист
из Англии в США
С американской киноиндустрией Хичкок фактически был связан с самого старта своей карьеры — он начинал с рисования титров для английского филиала Famous Player-Lasky (в дальнейшем — Paramount). Хотя свой режиссерский стиль сформировал, конечно, в Британии, а дебютировал и вовсе в Мюнхене на UFA, где познакомился с Мурнау и надышался воздухом немецкого экспрессионизма. Америка всегда маячила где-то рядом — уже в начале 1930-х он объехал Штаты со своей супругой и соавтором Альмой Ревиль. А в 1938-м был подписан контракт с великим продюсером RKO Pictures Дэвидом О. Селзником. Ретроспективно кажется, что переезд в Америку раньше или позже для Хичкока был неизбежностью. Америка попросту сулила ему другой масштаб. И в самом начале 1939-го, продав имение, взяв жену, дочь, кухарок, двух собак и оставив британское кино в одиночестве переживать очередной кризис, Хич отправил в Нью-Йорк. Что он потерял? Немногое. В 1930-х, да и много позднее, кинематограф в Великобритании считался занятием так себе (не джентльменское дело), и его карьера в Старом Свете, очевидно, уперлась бы в стеклянный потолок. Америка же дала Хичкоку возможность сказочно разбогатеть и снять свои главные фильмы. Впрочем, осадочек остался. В Англии остались мама и брат (отказавшиеся последовать за режиссером и умершие в 1942-м), остался Лондон под немецкими бомбардировками, а старший товарищ и первый продюсер Хичкока Майкл Бэлкон называл его «дезертиром». Конечно, главный британец в Голливуде помогал родине чем мог: активно работал на пропаганду британского Министерства информации (огромная работа была проведена после войны над фильмом «Факты о немецких концентрационных лагерях»), снимал короткие метры. Но оттаяла Британия поздновато. На склоне жизни, когда принять титул лично он уже не мог по состоянию здоровья, королева посвятила его в рыцари. Через пару месяцев после получения новости о титуле режиссер умер.
2. Герберт Раппапорт: иностранный специалист
из Германии в США, а затем — в СССР
Герберт Раппапорт и Ганс Леберехт на съемках фильма «Свет в Коорди». ЭССР, 1955
Герберт Раппапорт родился в Вене, его отец был психоаналитиком и очень хотел, чтобы сын стал юристом. Но Герберт грезил кино и довольно рано сумел стать частью киногруппы Пабста. Вместе с ним он оказался в Америке, когда к власти в Германии пришли нацисты. Там судьба свела его с режиссером Фридрихом Эрмлером и наркомом кино Борисом Шумяцким, которые набирались опыта, намереваясь отстроить в Крыму свой, советский Голливуд. Они искали технологии и специалистов. И коммуниста Раппапорта, очевидно, убеждать долго не пришлось. Он приехал в СССР со своей машиной и в статусе завидного жениха и подающего надежды постановщика, знающего толк в голливудском процессе, осел на «Ленфильме». С 1936-го мучительно мечтал о советском паспорте (без паспорта не брали в партию), пока одну за другой клали на полку его первые советские картины: антифашистский «Профессор Мамлок» был снят с экранов после пакта Молотова—Риббентропа, а шпионский «Гость» — после победы над японцами в Монголии. Паспорт австрийскому еврею Раппапорту вручили только в 1940-м — за «Музыкальную историю» (его соавторам за фильм досталась Сталинская премия). А уже в июне 1941-го этот паспорт отобрали, разорвали, а самого новоиспеченного гражданина СССР заперли с обещанием выслать из Ленинграда как немца и потенциального коллаборанта. В итоге помогли связи Эрмлера и невероятное везение, которое дало Раппапорту дожить до октября, когда из осажденного города их с беременной женой, художницей кино Людмилой Шильдкнехт, вывезли на самолете через Ладогу. Отъезд в Штаты и СССР помог Раппапорту выжить — его венская родня при нацистах погибла,— а после войны он смог вернуться в кино, сначала работал режиссером в Эстонии, потом вернулся на «Ленфильм», чтобы снять один из самых известных ленинградских детективов — «Два билета на дневной сеанс». Под конец жизни его даже отпустили из Союза на встречу выпускников венской гимназии, которую он окончил 50 лет назад. Туда же, в Вену, к семейным могилам перевезли после смерти и его прах.
3. Фриц Ланг: инакомыслящий
из Германии в США
Кэтлин Кейс, Фриц Ланг и Гленн Форд на съемках фильма «Человеческое желание». Лос-Анджелес, 1954
Широко распространенный миф о Фрице Ланге гласит, что немецкий гений покинул родину после запрета его фильма «Завещание доктора Мабузе» в 1933-м. Ответственный за запрет доктор Геббельс пригласил режиссера на разговор и в память о былых успехах (например, о «Нибелунгах») предложил заняться созданием подлинно национал-социалистического кино, его даже не смущали еврейские корни Ланга. Взяв сутки на раздумья, автор «Метрополиса» сел на самолет и отбыл из Берлина в Париж, даже не сняв денег в сберкассе. (Уезжавший после поджога Рейхстага Уайлдер все-таки успел сунуть наличные в подкладку шляпы.) Прожив несколько лет во Франции, Ланг оказался в США, где за 20 лет снял больше 20 фильмов. В Германию он вернулся в середине 1950-х. Последнее время этот миф о стремительном отъезде, впрочем, подвергается пересмотру. До тайного обеда с Геббельсом было другое мероприятие — своего рода светское событие, посвященное будущему германского кинематографа в будущем рейхе, на него были приглашены значимые игроки отрасли. Помимо «Нибелунгов» хозяин вечера восхищался «Броненосцем "Потемкин"» Эйзенштейна и «Анной Карениной» с Гретой Гарбо. Так что едва ли Ланг очень удивился, когда, чуть позднее, уже после запрета «Завещания», его вызвали на беседу и сделали предложение, от которого было так трудно отказаться. Не придал страшного значения отъезду и Геббельс: штампы в паспорте Ланга свидетельствуют, что летом 1933-го он еще возвращался в Берлин, чтобы уладить какие-то свои дела. А министр пропаганды, в свою очередь, вовсе и не думал отказываться от любви к кинематографу Ланга: в октябре того же года, празднуя день рождения, Геббельс устроил своим гостям показ дефицитного «Завещания доктора Мабузе». Ланг, впрочем, в этот момент уже готовился к съемкам своего французского проекта «Лилиом».
4. Джозеф Лоузи: коммунист
из США в Англию
Джозеф Лоузи и Моника Витти на съемках фильма «Модести Блейз». Шеппертон, 1965
Астматик Лоузи родился в американском Висконсине, в школе учился в одном классе с другим великим режиссером Николасом Реем, а после школы почти сразу устремился на восток: сначала в Нью-Йорк, где начал писать для газет и журналов про театр и книги, а затем — в Германию, где судьба свела его с Брехтом. В 1935-м он, как корреспондент Variety, оказался в Москве. В Америку Лоузи вернулся окончательным коммунистом. Джозеф Лоузи — классический пример, когда разговор заходит о послевоенной охоте на ведьм и жертвах маккартизма. В самом начале 1950-х Лоузи намекнули, что он вот-вот будет вызван в Комиссию по расследованию антиамериканской деятельности, и режиссер решил задержаться на съемках в Италии, предпочел участь невозвращенца. Потом была Англия, где карьеру удалось выправить только к середине 1960-х (поначалу в фильмах опального режиссера попросту отказывались сниматься актеры-соотечественники, видевшие в этом угрозу для карьеры). Но и Англия не стала надежным вторым домом: налоговые органы погнали Лоузи за счастьем во Францию. Неслучайно среди ключевых тем для Лоузи — потеря идентичности. Вынужденная эмиграция никому не дается легко, по Лоузи она проехалась. «Я думал, что скоро умру из-за проблем с сердцем, я сидел на краю тротуара в самом центре Лондона, посреди потока машин, потому что стоя задыхался… Это была просто паника: у меня не было ничего — ни семьи, ни любви. У меня не было ни денег, ни работы»,— писал он в мемуарах о годах изгойства. Это чувство неприкаянности наполнит его кино совершенно особым, не буквальным саспенсом. «Близкий незнакомец» (1956), «Безжалостное время» (1957) и, конечно, «Мсье Кляйн» (1976) во многом об этом.
5. Стэнли Кубрик: анахорет
из США в Англию
Стэнли Кубрик на съемках фильма «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не нервничать и любить бомбу». Шеппертон, 1963
Американец Кубрик решил перебраться в Англию в начале 1960-х. Причиной для переезда — в его случае в отличие от Лоузи — стала не политическая необходимость, а жажда творческой свободы. Студийная система Голливуда измотала режиссера уже на «Спартаке», так что следующий свой фильм — «Лолиту» — режиссер решил сделать в Британии (казалось, что в Европе цензура мягче). Переезд не обставлялся как окончательный, но был куплен дом, гараж которого превратили в монтажную. Задержаться в Англии пришлось из-за бракоразводного процесса Питера Селлерса, вместе с которым они работали над «Доктором Стрейнджлавом». Познав все прелести тихой деревенской жизни через континент и океан от фабрики грез, Кубрик решил остаться в Великобритании навсегда. Даже съемки вьетнамской войны в «Цельнометаллической оболочке» и нью-йоркских улиц в «С широко закрытыми глазами» не заставили его покинуть удобное поместье Чайлдвикбери, где было так удобно читать, заниматься разработкой замыслов, держаться на почтительном расстоянии от светской жизни и соответствующих новостей. Стилем работы Кубрика позднее в своих интервью восхищался Том Круз, кажется искренне не понимавший, чего в его манере поведения больше — аэрофобии, авторской мании контроля или особого удовлетворения тем фактом, что практически все вопросы кино можно решить с помощью телефонной конференции. Можно только фантазировать, как расцвел бы анахорет Кубрик во время ковидных карантинов.
6. Луис Бунюэль: репатриант
из Испании в Мексику и обратно
Жанна Моро, Луи Маль и Луис Бунюэль на съемках фильма «Вива, Мария!». Мехико, 1965
Гражданская война перекроила культурную карту Испании, убив одних творцов, как это случилось с Федерико Гарсиа Лоркой, и изгнав других — такая участь ждала Бунюэля. Но нельзя сказать, что уроженец Сарагосы мало путешествовал до этого. Уже в 1917-м он переехал в Мадрид, чтобы оттуда устремиться в Париж (там будет снят «Андалузский пес»), а затем в Голливуд, где столкнется с Чаплином и Эйзенштейном. Тридцатые, провозглашение Второй республики и война застали его на родине. Откуда по делам республиканского правительства он последний раз уедет в 1938-м. Дальше будет война, долгие годы работы в нью-йоркском МоМа, конфликт с Дали и увольнение из-за его мемуаров, а потом — Мексика. Вернуться оттуда в начале 1960-х в Испанию Бунюэля убедит знакомство с молодым Карлосом Саурой. Однако у снятой на родине «Виридианы» не будет шансов перед лицом испанских католических цензоров. «Кощунственным» назовет фильм и ватиканская газета «Оссерваторе романо». Запрет в Испании будет снят только в 1975-м, после смерти Франко. Скандал с удостоившимся в Канне «Золотой пальмовой ветви» фильмом заставит режиссера вернуться в Мексику, чтобы снять там «Ангела-истребителя», чрезвычайно убедительное доказательство тому, какая это ошибка и ужас — не иметь возможности выйти из комнаты.
7. Ингмар Бергман: неплательщик налогов
из Швеции в Германию
Ингмар Бергман на репетиции спектакля «Игра снов» в «Резиденцтеатр». Мюнхен, 1977
Утвердившийся к середине шестидесятых в статусе живого национального классика Ингмар Бергман получил в свое распоряжение национальный театр «Драматен», чтобы уже к концу десятилетия пережить собственную «отмену». Крайне политизированная среда второй половины 1960-х Бергману, очевидно, не подходила: в театральной школе ему кричали «бу» прогрессивные студенты, а через три года после начала работы в «Драматене» режиссер подал в отставку и скрылся зализывать душевные раны в соседней Норвегии. Из этого первого добровольного изгнания он вернулся домой триумфатором — элитист превратился в чуть ли не народного автора (по крайней мере, если судить по телевизионным «Сценам из супружеской жизни»). А если и не превратился — то таковым его безусловно сделал второй отъезд, связанный уже не с кризисом идей и взглядов, но с финансовыми отчетностями его кинокомпании. Самоизгнание в Мюнхен в 1976-м сделало Бергмана национальной иконой борьбы с системой шведского налогообложения. Конфликт Бергмана с налоговиками, в отличие от большинства его фильмов, был понятен каждому шведу. Еще больше керосина в огонь праведного гнева подлила разве что Астрид Линдгрен, написавшая министру финансов открытое письмо о том, что ее налоговое бремя, по подсчетам бухгалтера, составляет 102% годового дохода. После развернувшегося скандала социал-демократы, руководившие Швецией сорок с лишним лет, проиграли выборы. И уже в 1978 году Бергман смог отметить 60-летие на любимом острове Форё. Впрочем, окончательное возвращение на родину состоялось только в восьмидесятые.
8. Син Сан Ок: дорогой гость
из Южной Кореи в КНДР
Чхве Ын Хи и Син Сан Ок в аэропорту Сеула, 1989
Автор отличных нуаров, начинавший свою кинокарьеру после обретения Кореей независимости от Японии, Син Сан Ок приобрел известность в большом мире не столько благодаря замечательным фильмам своей кинокомпании или репрессиям, обрушившимся на нее в годы правления Пак Чжон Хи, а куда более увлекательному с точки зрения кинематографа сюжету — дело в том, что его похитил поклонник. Но не простой, а высокопоставленный и к тому же очень увлеченный кинематографом. Сначала в 1978 году в Гонконге исчезла жена Сина, актриса Чхве Ын Хи, а затем там же был похищен отправившийся на поиски супруги режиссер. В следующий раз звездную пару корейского кинематографа увидели на фотографиях из Пхеньяна. Несколько лет было потрачено на перевоспитание зарубежного кинематографиста, а затем состоялась встреча с новым продюсером, автором трактата «О киноискусстве» и корейским генсеком Ким Чен Иром. В КНДР Син Сан Ок снимет всего шесть фильмов (запечатлеет первый в истории северокорейского кино поцелуй и первое крушение поезда). Главный или по крайней мере самый масштабный из них — фильм «Пульгасари», в котором средневековая корейская Годзилла мучает крестьян и поедает железо. Именно успех этой метафоры борьбы с капитализмом позволил режиссеру с женой отпроситься для проведения переговоров о прокате в Австрию, где они успешно ушли от слежки и постучались в двери американского посольства.
9. Роман Полански: обвиняемый
из Европы в США и обратно
Роман Полански, Катрин Денёв и Джин Гутовски во время съемок фильма «Отвращение». Лондон, 1964
Роман Полански рано начал убегать — искать дыры в заборе его научило Краковское гетто, конечным пунктом побега из-за колючей проволоки часто становился кинозал, в котором крутили пропагандистские фильмы. Позже он мало где задерживался надолго. Уже в начале 1950-х, еще до съемок в «Поколении» Вайды, он думал доплыть до острова Борнхольм или каким-то невероятным образом затеряться в поезде «Москва — Париж» и так оказаться, наконец, на Западе, где ему не грозила трехлетняя военная служба. Избежать службы в итоге помогло поступление в киношколу в Лодзи. После Лодзи он на год уедет в Париж со своей тогдашней женой актрисой Барбарой Квятковской. Бежать из Франции обратно в Польшу его убедит только возможность снять свой дебютный фильм «Нож в воде», а его успех, в свою очередь, позволит покинуть социалистическую родину очень надолго: стараниями продюсеров-британцев Майкла Клингера и Тони Тенсера он сначала снимет «Отвращение» и «Тупик», а затем отправится из Западной Европы покорять Штаты. Даже не особенно глубокое изучение биографии Полански может навязать ощущение, будто за режиссером всю жизнь кто-то или что-то гонится. И детство в гетто, и уклонение от армейской службы, и бегство от социалистической уравниловки, затем зверское убийство жены Шарон Тейт, пока сам он был в отъезде в Европе, и побег от этой трагедии снова в Европу — в валлийского «Макбета» и итальянскую безделушку «Что?» — все это не просто так. Однако самым прискорбным и стыдным событием в этом жизненном сюжете стало дело об изнасиловании 13-летней Саманты Гейли. Выдвинутые в 1977 году обвинения заставили Полански срочно покинуть США, почти полвека он живет и работает под страхом экстрадиции.
Добрый вечер всем. После публикации про Макдональдс долго отходил, думал идти не идти в ресторан на неделе? Боялся что мою внутреннюю жабу удар хватит, она после предыдущего то раза еле отошла, а тут - еще траты. Но, месяц февраль перевалил за экватор, а бюджет на рестораны не освоен. Непорядок. В общем сегодня и повод появился, да и китайский Новый Год отпраздновать было бы неплохо. В общем - сходили мы в китайский ресторан в Ганновере. Об этом и рассказ. Короткий, но сладкий. Как жизнь таракана на кондитерской фабрике.
Сходили мы в ресторан. Выбрались спонтанно. Народу было многолюдно, но столик нам нашли. Брали мы буфет. Стоимость 22 евро за взрослого, 13 евро на ребенка. Напитки - отдельно, стоят около 6 евро.
В буфет входят разные блюда, набирать можно сколько хочешь. За недоеденное иногда штрафуют, но это не практикуется в том ресторане что мы выбрали.
Интерьер выгладит классически (как пример фото ниже), официанты говорят на немецком (хорошо) и на английском (похуже, но тоже вполне понятно). Работают 6 дней в неделю, по 12 часов (трудолюбивые в общем). Блюда адаптированы для европейцев, но с национальной изюминкой.
Примерно так выглядит китайский ресторан изнутри в Германии.
Обычно мы начинаем с суши. :-) ВНЕЗАПНО, ПРАВДА? Кто там собирается кидаться тапочками - нестоит, поберегите Кроксы. Суши хороши как стартер перед длинным марафоном.
Посуда для соевого соуса закончилась (не успели поднести новую). Но мы не растерялись, и формочки под мороженое отлично справились с той же функцией.
Далее я обычно беру немного креветок (уже готовых) в кисло-сладком соусе с яичной лапшой.
Разогревшись, следует основное блюдо вечера. Предпочитаю не из готовых, а сам составляю блюдо, которое готовят специально для меня. Это делают на стойке для блюд по запросу (фото ниже).
Выбираете из сырых продуктов, добавляете соус с которым хотите чтобы вам приготовили, добавляете овощей, вуаля. Вкусно, свежеприготовлено, аппетитно.
Лично я предпочитаю баранину на косточке, зажаренную на гриле с чесночным соусом и луком.
Если среди подписчиков есть убежденные веганы - прошу прощения заранее. Я родом из Казахстана, есть мясо начал раньше чем.....в общем достаточно рано, и отказываться бы не хотел.
Финальный аккорд вечера, мой любимый десерт - жареные бананы в сладком творожном соусе. Соус похож на несильно сладкий йогурт с творожком. Отлично дополняет вкус бананов в панировке.
Стоимость вечера для семьи с напитками (без алкоголя) - около 80 евро.
Спасибо всем кто дочитал :-)
А какие у вас впечатления от ресторанов - буфетов? Добро пожаловать в комментарии.
Прошу прощения у своих подписчиков, но больше постов про подготовку к бигтеху не будет.
Я продолжу заниматься (системный дизайн идёт очень бодро, спасибо «кабанчику» и отличному курсу на designgurus). Каждую неделю провожу моки. Вышел в топ-90к пользователей LeetCode. Стрик уже 40 дней. Если не пройду в бигтех в этом году - продлю контракт на год и пройду в следующем.
Причины - я просто не понимаю, зачем это делаю и для кого. Для кого я вещаю про FAANG, алгоритмы и достижение целей? Ну получу я оффер в условную Meta - и меня тут скорее нахер пошлют («на русофобов работаешь, сволочь»), чем порадуются. Да и честно, после сегодняшнего захода в «Политику» мне хочется никогда не пересекаться ни с кем из тех (ни лично, ни дистанционно), для кого сегодня день хороших новостей. Скажу только то, что сейчас я реально рад, что уехал, и благодарен Кипру за то, что он приютил нас с женой и котом. Думаю, последую совету гениальной по своему книги «В работу с головой» от Кэла Ньюпорта (рекомендую) и сильно урежу количество развлекательного контента, чтобы повысить качество обучения и работы. Мне нужно строить мое успешное счастливое будущее, и думаю, годом усилий я не отделаюсь. Спасибо, что читали меня и спасибо тем немногим, кто искренне поддерживал в комментах.
Если вам интересно оставаться на связи - пишите мне на mrwilliambard@gmail.com.
Рассказываем о десяти режиссерах, вернувшихся на родину после долгого отсутствия — физически или метафорически — и снявших кино про столкновение с собственной памятью.
Фото: Vaughan Films
1. «Воспоминания о поездке в Литву»
Йонас Мекас, 1972
Великий Йонас Мекас — авангардист, поэт, не столько режиссер, сколько «видеограф» или «киномемуарист» — всегда ощущал себя «перемещенным лицом». Он родился в 1922 году в литовской деревне Семенискяй, в райском месте, где, по словам Мекаса, «ничего никогда не происходило, а потом внезапно произошло сразу все». В 1944-м, во времена немецкой оккупации, Йонас и его брат Адольфас бежали из Литвы, попали в немецкий трудовой лагерь под Гамбургом, бежали и оттуда, провели несколько лет в лагере для перемещенных лиц, в 1949 году эмигрировали в США — и Йонас навсегда «забрал с собой свое детство... иногда я делюсь частичками этого рая с другими». В Литву он возвращался не однажды — самый известный его фильм, «Воспоминания о поездке в Литву», был снят в 1971-м, когда Мекаса пригласили на ММКФ. Он всю жизнь снимал отсутствие сюжета, находя в «бессмысленных жестах» поэзию и смысл. «Воспоминания», фильм для всех перемещенных лиц, состоят из трех глав, из которых Литве и общению с братьями и матерью посвящена лишь одна. Еще две главы рассказывают про побег из рая — в другие сады, не менее прекрасные. Технические проблемы новой камеры лишь добавляют фильму сияния и безмятежности, вычитают из него актуальность, оставляя — вечность. «Вы хотели бы знать, как живется здесь, в советской Литве, но что я об этом знаю? — спрашивает автор за кадром.— Я — перемещенное лицо в поисках дома». Фильмы Мекаса подчеркивают: человеческая память всегда кажется засвеченной, а возвращение туда, куда вернуться невозможно, всегда ощущается как технический сбой.
2. «Амадей»
Милош Форман, 1984
Режиссер Милош Форман узнал о вводе советских войск в Чехословакию, когда вел в Париже переговоры о съемках нового фильма. В 1969 году он уехал в США — формально для работы над «Отрывом». Он возвращался на родину, к семье, в начале 1970-х, но работать ему не дали и выдавили из страны. «Амадея», фильм о Моцарте и Сальери, о божественном замысле, бесшабашном гении и растерянном злодействе, Форман решил снимать в Праге не из ностальгических соображений — или не только из них: это было проще и дешевле, чем искать натуру в слишком современной Вене или выстраивать город в павильоне. Прага, по словам всех членов съемочной группы, выглядела так, будто время в ней застыло: бери и снимай. В 2002 году режиссер Билл Джерси выпустил смешной и трогательный документальный фильм «Съемка "Амадея"», в котором актеры и члены съемочной группы Формана рассказывают байки о своем первом столкновении со страной советского блока — о шпиках, ананасах, невыпавшем снеге, праздновании 4 июля. Сам Форман в этом фильме признается, что был уверен: он никогда больше не увидит свою родину. Поэтому, чтобы работать над «Амадеем», ему было необходимо «эмоционально отрезать себя» от прошлого и от Чехословакии. «Амадей», получивший восемь «Оскаров», оказался его «обратным билетом в Прагу после десяти лет изгнания». Прага в этом фильме — живое существо: прекрасная, мрачная, торжествующая, ехидная.
3. «Второе поколение»
Желимир Жилник, 1984
Сербский режиссер Желимир Жилник, один из флагманов «черной волны» балканского кино, изобретатель докудрамы, был дважды изгоем: из Югославии он уехал после того, как его игровой дебют «Ранние работы» получил «Золотого медведя» на Берлинале, за что на родине его обвинили в троцкизме и исключили из партии. В Германии он не задержался из-за симпатии к радикальным левым. Вернувшись в Югославию, он занялся телевидением — еще один нестандартный ход. Но, во-первых, все остальные двери были для него закрыты, во-вторых, считалось, что на телевидение идут только маргиналы. Автор «Июньских беспорядков» о студенческих демонстрациях в Белграде 1968 года, гениальной провокации «Черный фильм» (1971), «Старой школы капитализма» (2009), Жилник всегда снимал фильмы об изгоях. Его мрачная ирония и склонность к хулиганству видны и в документальном телефильме «Первый триместр Павла Хромиша» (1983), и в его игровом теледвойнике «Второе поколение» (1984) — фильмах о подростке, который вырос в Германии и пытается вписаться в югославское общество, но его не принимают ни эти, ни те. И на Германию, и на Югославию Жилник смотрит в этих фильмах с веселой злостью. У любого другого режиссера такой сюжет стал бы манифестом, Жилник же просто рассказывает о людях, «лишенных голоса», и о местах, которые отказываются становиться родными.
4. «Ночь над Чили»
Себастьян Аларкон, 1977
Фильм, посвященный «мужественному народу Чили», получил спецприз за режиссерский дебют на ММКФ в 1977 году. Герой этого социального триллера, архитектор Мануэль, после госпереворота 1973 года попадает в тюрьму, его пытают, он становится свидетелем массовых расстрелов — и в конце концов понимает, что от политики невозможно отвернуться. Интересно, что сам Аларкон не был свидетелем переворота — он уехал учиться в СССР за несколько лет до событий, и, когда в Чили в 1973 году власть взял Пиночет, Аларкон решил не возвращаться. Он, ученик Романа Кармена, помогал своему учителю работать над документальным фильмом о чилийском перевороте, переводил его беседы с чилийцами, которые смогли сбежать от режима Пиночета,— из их рассказов возник сюжет «Ночи над Чили». Триллер-притча, снятая в соавторстве с советским режиссером Александром Косаревым, говорит о том, как пробудить безразличных: надо выдернуть их из жизни и показать, как легко переламываются кости и перемалываются убеждения. Улицы и дворы Сантьяго снимались в Баку — Аларкон объездил всю Среднюю Азию и Прибалтику, пытаясь поймать дух Чили. Позже режиссер снял еще несколько фильмов о своей родине, раз за разом примеряя на нее диктатуру и каждый раз поражаясь тому, что получилось. В 1990-е ненадолго вернулся в Чили, преподавал там в университете, но потом снова переехал в Россию — оправдывался, что слишком обрусел.
5. «Курочка Ряба»
Андрей Кончаловский, 1994
Андрей Кончаловский, автор «Романса о влюбленных», «Сибириады», «Истории Аси Клячиной...», никогда не был диссидентом или изгоем, скорее — путешественником: в 1980 году уехал снимать кино в Голливуд, в начале 1990-х вернулся. Не бежал, а исследовал новые пространства, так что, вернувшись, он разглядывал родину безо всякой ностальгии или трепета. Сюжет «Курочки Рябы» Кончаловский придумал еще в Америке: решил сделать забавный фильм о русской зависти, фильм о России с точки зрения курицы, снесшей золотое яйцо,— и закольцевать его со своим ранним «полочным» фильмом о нежной Асе Клячиной, которая любила. Через тридцать лет, по словам автора сценария Виктора Мережко, фея превратилась в партийную тетю, «парттётю», а придорожная пыль 1960-х стала хаосом 1990-х, в котором барахталась новая Россия. Все это выглядело настолько фантасмагорично, что Ия Саввина, сыгравшая когда-то Асю Клячину, сниматься в сиквеле вообще отказалась, и ее роль досталась Инне Чуриковой. Кончаловский считал, что снял комедию, зрители — и западные, и российские — увидели хоррор.
6. «Нелегал»
Борис Фрумин, 2005
Борис Фрумин, автор «Дневника директора школы», ученик Сергея Герасимова и учитель Элая Рота, Кэри Фукунаги и Левана Когуашвили, делал в СССР неудобное кино — его герои как будто никуда не могли приткнуться. Когда на полку положили его «Ошибки юности», Фрумин решил, что бороться за фильм не будет и уедет из СССР. Через много лет, когда он уже преподавал кинорежиссуру в США, ему позвонили: «Приезжайте на "Ленфильм" восстанавливать "Ошибки юности"». В каком-то интервью режиссер признавался, что, когда он впервые за многие годы вновь прошел по коридорам «Ленфильма», он не мог сдержать слез. Коридоры «Ленфильма» как вновь обретенная родина — сюжет пафосный, но убедительный, особенно для Фрумина, сделавшего в Штатах лишь преподавательскую, но не режиссерскую карьеру. В середине нулевых на базе того же «Ленфильма» Фрумин снял «Нелегала» — диковатый, почти нелепый шпионский триллер, «вестерн на ленинградской таможне». По сюжету, советского агента срочно отзывают из Хельсинки, где он работает ветврачом, и отправляют куда-то в российскую глушь, и все это — часть некоей сложной разведоперации. Действие фильма происходит в 1979 году — в реальности Фрумин к тому времени уже год как покинул СССР.
7. «Садовник»
Мохсен Махмальбаф, 2012
Красивейший документальный фильм, полный цветов и отражений, выстроен как семейный разговор. Отец и сын, иранцы, приехали в Израиль, чтобы побольше узнать о бахаизме — религии, возникшей в Иране 170 лет назад. Они снимают последователей бахаизма, говорят о религии вообще и о том, заложено ли в ней деструктивное начало, спорят, веселятся. Вроде бы ничего особенного, сюжет как сюжет. Но это политическое высказывание: дело в том, что иранцам вообще запрещено ездить в Израиль, и «Садовник» стал первым за многие десятилетия фильмом, снятым в Израиле иранским режиссером. Мохсен Махмальбаф, делающий кино ради того, чтобы «бороться с тьмой», покинул Иран из-за цензуры в нулевые годы, жил в Афганистане и Таджикистане, пережил несколько покушений, теперь живет в Европе. После выхода «Садовника» все его фильмы были удалены из всех иранских музейных архивов, а сам режиссер заочно приговорен к лишению свободы — если он когда-либо вернется на родину. Возвращаться он не собирается, а если и решит снимать фильм о родине, то, по его словам, просто подыщет похожий ландшафт. «Садовник» — взгляд не на Иран, но как будто вопреки Ирану, взгляд в ту сторону, куда на родине режиссера смотреть запрещено. Не тоска по родине, но почти незаметная тихая ярость — от человека, который просто хочет, чтобы каждый возделывал свой сад.
8. «Король в Нью-Йорке»
Чарльз Спенсер Чаплин, 1957
Свежесвергнутый король Эстровии Игорь Шадов (его играет сам Чаплин) прибывает в Нью-Йорк, скрываясь от революционно настроенных масс. Нью-Йорк — город, где все становится поводом для слэпстика или для доноса: кино, музыка, речи о свободе, подозрения в неуважении к Конгрессу. Король в эйфории, в задумчивости, в растерянности. Чаплин провел в Штатах 40 лет, но гражданства у него никогда не было. После «Великого диктатора» его начали обвинять в сочувствии коммунистам, в нарушении норм морали и в пренебрежительном отношении к стране, в которой он живет и работает. Отправившись в 1952 году на лондонскую премьеру «Огней рампы», Чаплин по дороге узнал, что больше не получит разрешения на въезд в Соединенные Штаты. «Король в Нью-Йорке», снятый в Великобритании,— ответ Чаплина на обвинения в сочувствии коммунистическим идеям, ответ паранойе начала 1950-х, ответ на все незаданные вопросы ФБР и Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности. Злая сатира на Америку времен маккартизма и на ее «воздух свободы», отчет о том, как благодушие превращается в раздражение, а любовь становится обидой.
9. «Перестройка»
Слава Цукерман, 2009
Герой «Перестройки», астрофизик Саша Гринберг, едет на конгресс по устройству Вселенной — в Россию, откуда его крайне неохотно выпустили 17 лет назад. Он и не думал, что когда-нибудь сможет вернуться. Сюжет отчасти автобиографический: в 1989 году, после семнадцатилетнего отсутствия, режиссер Слава Цукерман приехал в Москву на ММКФ и получил возможность, по его словам, «взглянуть со стороны на свою жизнь». Герой «Перестройки», пытаясь понять, как устроена Вселенная, ищет вокруг себя что-то незыблемое — хотя бы московские высотки. Но перестроечный мир бурлит, ничего незыблемого нет, и воспоминаниям тоже нельзя доверять безоговорочно. Слава Цукерман уехал в Израиль в 1973 году, в 1980-е перебрался в Штаты. Его панк-трэш-сай-фай-легенда «Жидкое небо», конечно, более радикальный постмодернистский жест, чем «Перестройка», но эти два фильма объединены схожей оптикой: это оптика изгоев, которые растерянно озираются, а вокруг куролесит Вселенная.
10. «Женщины без мужчин»
Ширин Нешат, 2010
Ширин Нешат — иранско-нью-йоркская видеохудожница, всегда интересовавшаяся местом женщины в мужском исламском мире. Ее «Женщины без мужчин» — политическое высказывание, то и дело ныряющее в сюрреализм. Отчасти мистическое, отчасти магическое сплетение историй четырех женщин — проститутки, традиционалистки, политически активной девушки и стареющей дамы — летом 1953 года, когда в Иране произошел государственный переворот. Ширин Нешат родилась позже, в 1957-м, а в 1979-м уехала учиться в Калифорнию. В Иран после исламской революции она вернулась лишь в 1990-м, и, по ее словам, ее потряс полностью изменившийся цвет страны — выкрашенные белой известью дома и женщины в черных чадрах. Она воспроизводит этот контраст, этот черно-белый мир снова и снова и в своих арт-проектах, и в своем фильме. Ее взгляд на Иран — взгляд художника, взгляд женщины, взгляд человека, мечтающего смешать краски, чтобы наконец получить что-то новое.