Ранним утром 12 апреля 1951 года 39 американских бомбардировщиков направились в гости к стратегически важному мосту через реку Ялуцзян на севере Кореи. Мост был важен тем, что по нему в Корею поставлялось вооружение, свежие подкрепления и медикаменты. Кроме того, это был чуть ли не единственный мост в округе, который выдерживал тяжёлую технику. Короче, американцам надо было его снести к херам и без разговоров. В прикрытие бомберам дали 36 истребителей F-84 «Громореактивов» и 20 F-80 «Стреляющих звезд». А перед «Суперкрепостями» пустили 18 «Сабель» с задачей связать боем МиГи, если они захотят помешать бомберам нести свет демократии. Всего набралась армада в 113 самолётов.

Построение бомбардировщиков было классическим – ромбовидный строй по четыре самолёта в ромбе. Каждый ромб летел рядом с другим, но на немного разных высотах – так достигалась наибольшая плотность оборонительного огня при защите от вражеских самолётов. Истребители прикрытия поднялись на высоту в 8000 метров и нарезали зигзаги вокруг медленных по сравнению с ними, бомберов.

Их-то и засекли советские радары в девять утра. Необычная концентрация вражеских истребителей, и их необычное поведение сильно насторожили советских операторов. Провели расчёты на среднюю скорость истребителей, летающих зигзагами, и выяснили, что она примерно соответствует крейсерской скорости «Суперкрепостей». Совпадение? Не думаю. Доложили Кожедубу. И он поднял по тревоге весь полк.

МиГи выкатывались на взлётную полосу, прогревали двигатели, их пилоты уже сидели в кабинах и готовы были взлететь по первому приказу. Через какое-то время на радаре засветились и летящие Б-29. Ясное дело, что такие огромные лапти давали офигенные засветки на радарах, поэтому они шли ниже. Но хоть поставь ты их, хоть положи – они всё равно были больше всех воздушных целей в секторе. Неизвестно, что сказал Кожедуб, когда ему доложили примерное количество всех американских самолётов, но явно это было что-то нецензурное. А потом он скомандовал взлёт всем, кто мог летать за исключением самолётов охраны аэродрома. Спустя совсем недолгое время, 44 маленьких и злых МиГа грозно ревя турбинами уже неслись на юг. За их штурвалами сидели опытные, натренированные пилоты, с нетерпением ждущие драки. Намечалась хорошая заварушка…

Американцы примерно знали откуда могут ударить советские истребители – с аэродрома Аньдунь на Китайской территории - и выслали в том направлении заслон из 18 «Сейбров», которые могли драться с МиГами на равных. Американцы ожидали, что МиГи не будут терять время на построение и набор высоты, а сразу пойдут на перехват бомбардировщиков как только взлетят. И поэтому будут идти на малой высоте и не плотным строем. И там-то F-86 планировали перехватить советские самолёты и бить их, используя локальное численное превосходство и преимущество «Сабель» в маневренности на малых высотах.

Однако, штатовцы были не в курсе, что дальняя радиолокационная разведка Советов работала как надо. И поэтому комитет по встрече уже обходил «Сейбры» с запада по широкой дуге на высоте 10.000 метров, заходя на плотный строй американских бомбардировщиков. Ближнее охранение Б-29 летело на 500 метров выше и на 2 километра позади бомберов. В строю американцев царило напряжение, короткие фразы, которыми они обменивались в эфире сообщали, что пока никто не замечен. Они ждали МиГи, но надеялись, что их перехватят «Сейбры». Советские МиГи неслись в пронзительно-голубом корейском небе в режиме радиомолчания и выискивали американские самолёты. Расстояние между противоборствующими армадами быстро сокращалось, а напряжение росло. В 10:10 по местному времени напряжение разрядилось короткой фразой капитана Льва Иванова: «Вижу врага на десять часов! Атакую!». И всё заверте…

МиГи довернули на строй американских «Суперкрепостей» и начали пикировать на как будто застывший строй бомбардировщиков, попутно разбирая цели. Из-за ограниченного боезапаса – 40 выстрелов к 37-мм пушке и по 80 выстрелов на две 23-х мм пушки, задача у них была одна – атаковать исключительно бомберы. Истребители охранения, отставшие от бомбардировщиков, были ими полностью проигнорированы. МиГи почти отвесно пикировали на «Суперкрепости» на скорости в 1000 км/ч. 22 пары маленьких самолётиков обрушились на самые мощные в мире бомбардировщики. В прицелах советских пилотов быстро росли огромные, тридцатиметровые машины, каждая из которых несла по 8 тонн бомб. Сблизившись на дистанцию эффективного огня МиГи открыли огонь. И полыхнуло.

Первая атака была убийственной в прямом смысле слова – две пары мигов атаковали головной и левый Б-29 в первом ромбе. Пилоты били по двигателям и крыльям огромных самолётов. По воспоминаниям одного из пилотов, он наблюдал как от его попаданий взорвался двигатель на левом крыле Б-29. Другая пара в этот же момент зашла практически перпендикулярно курсу бомберов и оба МиГа причесали из пушек бомбардировщик вдоль всей плоскости крыльев, вызвав пожар. В других «ромбах» Б-29 тоже были потери и сильные повреждения. Первая атака была настолько неожиданной, что МиГам никто не отвечал. Но, когда серебристые самолётики сделали вираж, чтобы снова зайти на бомбардировщики, им ответили из всех стволов. Небо расцвело трассами пулемётного огня с Б-29.

На каждом бомбардировщике стояло по 12 крупнокалиберных пулемётов, поэтому навстречу советским лётчикам неслась настоящая стена огня. В этот же момент подоспели американские истребители, проспавшие начало атаки. Завертелась круговерть «собачей свалки». И здесь советским пилотам помог тот опыт, который в них вколачивал Иван Кожедуб, заставляя до одури крутиться в ближних учебных боях, привыкая к сильнейшим перегрузкам. В небольшом секторе неба с рёвом носились и кувыркались сотни самолётов, уходя от вражеского огня и ловя в свои прицелы противников, небо перечерчивали яркие паутины пулемётных трасс, треск пушек и пулемётов, разрывы снарядов заглушались воем реактивных турбин. В эфире царила сплошная неразбериха: кто-то просил прикрыть, кто-то готовился атаковать, кто-то докладывал об успешных попаданиях.

МиГи использовали своё преимущество в скороподъёмности. По воспоминаниям одного из участников боя, если им кто-то садился на хвост, то они уходили вверх на косую петлю. После пары витков, враг отставал. Но привитые советским лётчикам инстинкты хищников сделали своё дело – они не отвлекались на бой с охранением и вцепились в поредевшие бомбардировщики как бульдоги. «Суперкрепости» горели, отворачивали к морю, теряли строй. Многие из повреждённых самолётов не могли больше поддерживать заданную высоту и были вынуждены опускаться ниже - под плотный огонь корейских зениток.

Но «Суперкрепость» не даром назвали именно так. Это были крепко сбитые, мощные и очень живучие самолёты. Пилоты МиГов вколачивали в них весь свой боезапас, зажигали их двигатели, лупили их со всех сторон, а они огрызались огнём пулемётных турелей и летели дальше. За их штурвалами сидели очень храбрые и суровые люди, которые тоже знали, что такое долг и боевое задание. И они вели свои истерзанные машины на север, к мосту через реку Ялуцзян. В корпусах Б-29 зияли метровые пробоины, чадили и горели их двигатели, плоскости крыльев были разодраны попаданиями, на многих бортах члены экипажа были убиты или тяжело ранены, но оставшиеся бомбардировщики двигались к своей цели неумолимо как смерть.

МиГи начали выходить из боя по израсходованию боезапаса один за другим. Капитан Субботин полностью истратил боекомплект и последние минуты боя провёл только имитируя атаки, чтобы отвлечь стрелков Б-29 на себя и давая больше шансов своим товарищам при настоящей атаке вражеского бомбардировщика. Бой длился 20 минут. МиГи уходили на свой аэродром, но сильно поредевший строй Б-29 упрямо пёр к мосту.

Пристально следивший за боем через радиопереговоры Кожедуб, понял, что американцев хоть и сильно потрепали, но не остановили. И он скомандовал взлёт своему последнему резерву. 8 МиГов охраны аэродрома уже стояли на взлётной полосе с прогретыми двигателями. После команды они быстро разбежались и прыгнули в небо. Последний заслон стратегически важного моста набирал высоту.

8 советских истребителей перехватили оставшиеся бомбардировщики непосредственно у моста, уже когда «Суперкрепости» легли на боевой курс. В этот раз застать американцев врасплох не получилось – израненные бомберы ждали атаки, а обозлённые пилоты охранения жаждали реванша. Но и в этот раз они не смогли нагнать юркие серебристые самолётики. Через несколько секунд после атаки, один Б-29 свалился в пикирование. Он рухнул недалеко от моста, так и не успев сбросить свой смертоносный груз. Вокруг «крепостей» завязалась воздушная схватка. В какой-то момент капитан Назаренко, вырвавшись из карусели боя обнаружил что идёт встречным курсов на один из бомбардировщиков. Мгновенно прицелившись, он снайперски всадил несколько 37-мм снарядов прямо в кабину Б-29 и ушёл вверх. Конечно же в кабине погибли или были тяжело ранены все лётчики, и бомбардировщик клюнул носом, устремляясь к земле. На всё ушло пара секунд.

В самый разгар боя к месту подоспели так нужные американцам «Сейбры», но выбрать конкретную цель среди мешанины «собачьей свалки» они не смогли и просто рассыпали строй, начав гоняться за отдельными МиГами. Но это никак не сказалось на общем рисунке боя. Оставшиеся «Суперкрепости», отстреливаясь от МиГов, отбомбились кое-как, совершенно неприцельно. Рядом с мостом упала одна-единственная бомба, которая повредила одну из опор. Забегая вперёд, скажу, что её отремонтировали уже через день. МиГи же, с пустым боекомплектом и с чувством выполненного долга, полетели на свой аэродром, который в эти минуты принимал истребители «первой волны».

Перед тем как оглашать итоги боя 12 апреля 1951 года, я кое-что поясню. У советских истребителей была задача не допустить прорыва американских бомбардировщиков к мосту. Поэтому как только повреждённый бомбер отваливал в сторону и разворачивался, они не преследовали и не добивали его. Работы им и без того хватало.

А теперь про потери. Советские лётчики заявили, что сбили аж 10 «Суперкрепостей». Что, конечно, было завышено. Пилотам МиГов и так доставало дел в бою, чтобы ещё и упавшие борта считать. В непосредственной близости от моста рухнуло только две «крепости». Однако, заявки советских пилотов были не далеки от истины. Пять Б-29 настолько пострадали от знакомства с МиГами, что потерпели крушение при посадке. Все их экипажи погибли. Ещё пять машин были списаны как непригодные для ремонта. Итого, от огня МиГов было потеряно по меньшей мере семь Б-29. Если же считать и списанные машины, то выходит 12 бортов. Кто-то скажет, что это мало, а я скажу, что на тот момент в Корее было задействовано примерно 70 «Суперкрепостей». А это значит, что весь авиапарк американских бомбардировщиков потерял минимум одну десятую своего состава за ОДИН бой! Таких потерь Б-29 не несли даже во время Второй Мировой. Кроме того, экипаж Б-29 составлял 12 человек. Не трудно посчитать, что потери только на погибших машинах составляли 84 человека. А это профессионалы, их с улицы не наберёшь. Но потери были и на других бомбардировщиках, несших на себе следы пламенных советских приветов. Если считать грубо, то авиация США лишилась в тот день около 120 человек убитыми и комиссованными. Вишенкой на торте стала новость, что во время «собачьей свалки» советские истребители умудрились сбить ещё и два F-84 «Тандерджет».

А что до советских потерь? Американцы заявили о 15 сбитых МиГ-15, но это было враньё сивой кобылы. Согласно журналу боевого расписания и воспоминаниям лётчиков, 12 апреля 1951 года 324-я авиадивизия потерь не понесла. Был инцидент, когда один пилот посадил свой МиГ-15 в каких-то китайских ебенях из-за того, что пуля от американского крупнокалиберного пулемёта разбила ему фонарь остекления и осколки стекла прилетели ему в лицо. И истребитель, и пилот вернулись в строй через несколько дней после боя. В остальном советские истребители потерь не понесли.

Итого:

9 : 0 по самолётам и 84 : 0 по личному составу. Плюс несколько пленных американских пилотов, в панике выпрыгнувших из повреждённых Б-29 и сбитых «Тандерджетов». Неплохо, да? Американцы прозвали этот день «чёрный четверг».

Результатом этого боя стало то, что американцы на два месяца отказались от воздушных операций на «Аллее МиГов». Чуть позже они решили запустить ещё один пробничек из трёх Б-29 и сотни истребителей прикрытия. Группа МиГов словно призраки снова появились из ниоткуда и результатом боя стали три горящих остова американских бомбардировщиков на корейской земле. Американцы намёк поняли и больше никогда не использовали Б-29 в дневное время…

Описанное выше это всего лишь один эпизод войны в небе Кореи, где в прямом военном столкновении сошлись Советский Союз и Соединённые Штаты. Однако, не надо думать, что наши МиГ-15 в соло, даже не вспотев, разваливали армады американских самолётов. Были и потери. Были и поражения.

@ Иван Жариков

64-й авиакорпус, который действовал в Китае, с 1 ноября 1950 года по июль 1953 года провёл 1872 воздушных боя. Лётчики 64-го авиакорпуса совершили около 64 000 боевых вылетов. Согласно итоговым данным корпуса, всего было сбито около 1250 самолётов противника, в том числе 1100 самолётов было уничтожено истребителями группы и 150 — зенитной артиллерией. Среди советских асов лучшими были Пепеляев Е.Г в боях сбил 23 самолёта (официально зачтены 20); Н.В.Сутягин (зам. командира 17-го ИАП), записавший на своё счет 22 американских самолета; А.М. Карелин (считается лучшим ночным асом, сбившем 6 самолётов ночью: 5 бомбардировщиков В-29 и один самолёт-разведчик RB-29).

Собственные потери составили 335 самолётов, погибло не менее 120 пилотов и 68 зенитчиков. Американцы до сих пор крайне болезненно вспоминают те события, когда ВВС СССР сбили спесь с ВВС США, заставив уважать и считаться. Следующим был Вьетнам. Но об этом как-нибудь потом...

Получен приказ: срочно перелететь в район Танеевки, севернее Обояни, - ближе к северному фасу Курского выступа. Изучая карту боевых действий, я часто невольно переводил взгляд на родные места. Вот наш областной центр Сумы, вторично захваченный немцами, вот Шостка. Вступить бы там в воздушный бой…

В Танеевку перебазировались вечером, а на восходе солнца я уже вылетел по приказу командира в штаб соседнего авиасоединения.
Одновременно со мной поднялся в воздух и Леня Амелин. Он прикрывал аэродром в паре со своим комэском - летчиком Ямановым: барражировать в воздухе нам приходилось непрерывно.

В низинах еще лежал туман, в воздухе было спокойно. Я благополучно вернулся и застал весь аэродром в волнении. Оказалось, приземлился летчик Яманов и рассказал, что Амелин атаковал «юнкерса», погнался за ним и исчез из виду.

Тревога на аэродроме росла. Но вот мы еще издали заметили самолет. Он приближался. Сомнений нет - это Леня! Техники волновались: ведь они с земли замечали, если с самолетом что-нибудь случалось.
- Да у него с мотором неладно! И скорость небольшая.

Амелин начал заходить на посадку с убранными шасси.
С КП ему передавали, чтобы он шел на второй круг и выпустил шасси. Но ответа не было.

Самолет коснулся земли «брюхом». Мы бросились к месту приземления. Из кабины вылез улыбающийся, хоть и бледный, Амелин.
- Что с тобой случилось?
- Да гонялся за фрицем. Опытный, матерый волк мне попался.
Он снял шлем, вытер взмокший лоб. Смотрю на него и глазам не верю.
- Леня, да ты поседел!

На висках моего сверстника появилась седина. Сколько он пережил, передумал за несколько минут воздушного боя!

Идя на КП докладывать, Леня рассказывает нам обо всем случившемся.
…В воздухе было спокойно. И вдруг на земле появилась тень от самолета. Леня осмотрелся. Чуть в стороне, южнее аэродрома, с курсом на Орел летел «Юнкерс-88». Леня передал по радио ведущему:
- Разведчик! Атакую!

И, чтобы не упустить «юнкерс», бросился в атаку. Это произошло так быстро, что ведущий опоздал и потерял Леню из виду.
Немецкий летчик начал искусно маневрировать и уклоняться от атак. Стрелок открыл бешеный огонь. Амелин не отступил - зашел в хвост самолета.

Противник сбросил бомбы с замедлением, очевидно рассчитывая, что машина Амелина попадет в зону действия взрывной волны. В самом деле, взрывная волна встряхнула самолет, отбросила в сторону. Амелин с трудом выровнял машину и еще напористее стал преследовать врага. П

Противник пошел на другую хитрость: направил свой самолет на ветряную мельницу, очевидно надеясь, что Амелин сгоряча не заметит ее и врежется. Но Леня разгадал новую уловку врага. Он молниеносно рассчитал расстояние и проскочил в стороне, осыпая «юнкерс» огненными трассами. Вражеский стрелок замолчал: наверно, был убит.

Немецкий самолет направился к широкому и глубокому оврагу.
Лене показалось, что он сбит. И он погнался за врагом, решив для полной уверенности добить его.

Впереди стеной возвышался противоположный край оврага. Казалось, «юнкерс» вот-вот в него врежется. Но летчик неожиданно резко вывел самолет из оврага - пролетел «впритирку» к противоположному краю.
Леня успел дать по нему еще очередь. И вдруг услышал треск, приглушенный шумом мотора. Сердце у него сжалось: что-то произошло с его машиной. Самолет начал терять скорость. Мотор сильно трясло. Леня понял: он винтом задел край оврага.

«Юнкерс» исчез из виду. Амелину пришлось возвращаться на аэродром. Обидно было после такого напряженного поединка упустить врага. Впрочем, Леня был уверен, что улетит он недалеко и где-нибудь упадет.
- Я бы ему не дал уйти, да со мной беда случилась. Думал, в овраге себе могилу найду, когда зацепил винтом за край. Пришлось с землей поцеловаться. Машину жаль…

Он даже не договорил от огорчения. Но техники стали его успокаивать, обещая быстро ввести самолет в строй.

…А в это время на КП пришло донесение, что «юнкерс» упал, пролетев восемь километров на бреющем над оврагами. Экипаж взят в плен.
Оказывается, гитлеровцы намеревались доставить в район Орла важные документы о взаимодействии немецких авиационных группировок.

Попутно они выполняли разведку.

Мы горячо поздравляли Амелина с победой.
Иван Кожедуб, «Верность Отчизне»

Чтобы там не говорили, но стоит признать, что на стороне врага во время Великой Отечественной войны воевало немало высококлассных пилотов, доставляющих советским летчикам массу неприятностей.

Одним из таких немецких пилотов был летчик-ас Отто Киттель, сбивший за время войны 94 советских штурмовика Ил-2. А всего за период с 1941 по 1945 гг. Отто Киттель совершил 500 боевых вылетов, сбив 267 советских самолета.

Оставим на совести немцев, да и самого Отто Киттеля, достоверность этих цифр, ведь доподлинно известно, что немецкая пропаганда не гнушалась ничем, даже приписками.

Вот что пишет по этому поводу Владимир Мединский в своей книге "Война. Мифы СССР. 1939 -1945".

"Тут нужно учесть, что летчик обычно не видит, как самолет противника врезается в землю, не слышит устрашающего взрыва его топливных баков. Он пишет в рапорте: «Противник стал резко терять высоту и скрылся в облаках». Начальство засчитает победу (и выплатит денежную премию). Или не засчитает… У немцев сначала писалось Gefechtsbericht — донесение о бое, затем заполнялся на пишущей машинке Abschussmeldung — бланк отчета об уничтожении самолета противника".

В. Мединский. Война. Мифы СССР. 1939 -1945

В любом случае для либерально настроенных критиков это только повод для того, чтобы порассуждать на тему немецкого превосходства и вспомнить Липецкую летную школу, которую немцы в довоенный период построили на территории СССР.

Спешу всех разочаровать, Отто Киттель в Липецке не учился.

Свой профессионализм он нарабатывал исключительно в Германии.

Первый советский самолет на Восточном фронте Киттель сбил уже 22 июня 1941 года, и к 1945 их число перевалило за 200.

Особое место в его послужном списке побед занимал советский штурмовик Ил-2. По злому, для Отто Киттеля стечению обстоятельств, именно стрелок Ил-2 Вадим Комендат прервал 14 февраля 1945 года серию побед любимчика фюрера.

В тот день, по обыкновению, обер-лейтенант Киттель вылетел на боевое задание, где встретился с добрым десятком наших штурмовиков. Для Киттеля это обстоятельство не предвещало никакой беды, поскольку попадал он и не в такие ситуации, но не в этот раз…

Немецкий ас пошел в атаку, не заметив пару Ил-2, которые находились чуть в стороне.

Две очереди Вадима Комендата изрешетили FW-190 Киттеля, от чего самолет аса начал стремительно снижаться. Пилот не успел воспользоваться парашютом, т.к. скорее всего, был смертельно ранен.

«Киттель погиб, теперь нам точно конец!», - заговорили немцы. Что и произошло через два месяца с небольшим.

К сожалению, в 1949 году погиб и Вадим Комнендат, но не на поле боя, а в досадной автокатастрофе на Кубани.

Для нас он навсегда останется летчиком, отправившим на тот свет самого Отто Киттеля.

ВАМ ТАК ЖЕ БУДЕТ ИНТЕРЕСНО УЗНАТЬ!

Иван Кожедуб: три случая из биографии летчика-аса, которые могли стоить ему жизни