В девяностые для одиннадцатилетнего пацана лето всегда было насыщенным: куча друзей, игр, исследование природы, строек и возможностей покалечиться. Все свое детство я рос в поселке, где можно было гулять в любое время суток — ты всегда под присмотром соседей, друзей и знакомых. Родители были спокойны за нас, потому что маньяки, убийцы и торговцы органами в наш поселок никогда не заезжали, еще бы — с такими-то дорогами. Хотя однажды забрел какой-то тип, скрывающийся от погони.
Из города к нам можно было попасть только через одну точку, в которую впадали две дороги: одна — из старых бетонных плит и пыли, причем от плит почти ничего не осталось и это были серые пыльные дюны и ямы, вторая — асфальт, с дырками в соотношении 20/80. По дюнам транспорт медленно плыл, спокойно объезжая рельефы, а бывший асфальт — это сплошные глубокие ямы с острыми краями, которые невозможно объехать, поэтому трясло каждую секунду. Если бы был конкурс на худшую дорогу, мы бы заняли первое и второе место. По таким колдобинам до нас однажды и доехал какой-то преступник из города, добрался до противоположного конца поселка и охерел: дальше пусто — лес и болото. Он бросил тачку и побежал в лес. Мы наблюдали за ним из старого сломанного автобуса, в котором мы играли в эээ автобус со всеми нужными атрибутами: деньгами-листиками, палочками-сигаретами и толстой кондукторшей Максом (больше толстых не было, ну и Макс пиздец как любил деньги, хоть и игрушечные).
Через 5 минут приехали менты, спросили нас про мужика, мы указали в лес, где была всего одна тропинка — ну плохо у нас с дорогами. Приехали еще менты, потом еще, даже какие-то мужики с видеокамерами подоспели. Вход в лес оцепили, стражи порядка бродят хаотично по колено в коричневом болоте и прочесывают местность. Мы залезли на навес, под которым стоял автобус и получили VIP места с лучшим обзором всей этой хуйни. Вид был настолько хороший, что мы заметили вдалеке того самого мужика — он сидел на дереве укрывшись в свою зеленую кофту до макушки. Мы естественно мусорнулись и как последние крысы сдали того бандитника. Его бы конечно и без нас нашли, но нам очень хотелось поучаствовать. Выводили его из леса уже в наручниках, а нас никто даже не поблагодарил за службу. Суки.
Больше подобных гостей у нас не было, так что, если что-то воровали, ломали и поджигали, то это были мы — местные.
Кстати о воровстве: местные частенько пиздили хавчик с полей, которые были недалеко от нас. Там сажали кукурузу, картоху, а однажды даже горох, о чем нам с мамой радостно сообщил рыжеусый сосед дядя Вова: «Там горох созрел, поехали собирать». Меня конечно сначала не отпустили, потому что «мы что, нищие чтоль, еду воровать, а вдруг че там случится». Я быстро подготовил презентацию на тему «Почему я должен ехать с дядь Вовой воровать горох», успешно защитил и вот уже ставлю будильник на 6 утра. В тот вечер вся еда в доме вдруг стала невкусной: во-первых, она не спизженная, во-вторых — это не горох.
Я проснулся за 10 минут до будильника, умылся, оделся, собрался, позавтракал какой-то херней, а хотелось бы горохом, и вышел к гаражам ровно в 6:00. Дядь Вова уже выгнал и подготовил свой ярко-красный мотоцикл с коляской и свою дочь Иру. Последним подошел мой ровесник Саня, который во все игры играл чуть хуже остальных, да еще и разговаривал всегда так, будто его пчела в рот ужалила или он прятал орехи во рту. Там даже Скриптонит с Мурадом охуели бы.
Дядь Вова с Ирой сели на мотик, а мы с Саней уместились в коляске. Тогда расстояния казались огромными, но до поля мы ехали всего километров восемь: два по дюнам и остальные по нормальному асфальту. Утром было еще прохладно, поэтому мы утеплились и по дороге даже укрылись четырьмя мешками, которые прихватил дядь Вова. По приезду мы прошли короткий инструктаж в духе голливудских фильмов: берем каждый по мешку, собираем горох, берем только спелый, видим сторожа — бежим к мотоциклу, но горох не бросаем, по возвращении делим все поровну, уходим на дно и живем по поддельным паспортам, go go go!
Мы пошли по рядам. Дядь Вова контролировал равномерность наполнения мешков: он охуеть как быстро собирал горох в свой мешок, потом шел ко мне, просил не жрать горох, а собирать, помогал немного, потом шел к Сане, который делал все медленнее всех и помогал ему. Ира ебашила как комбайн — видимо у них в гараже есть тренировочный стенд с гороховыми кустами. Когда мешки были наполнены на 3/4, дядь Вова уже крепил свой к задней части коляски, где была деревянная приспособа в виде стенки, к ней и привязывались мешки, сложенные один на другой. Мы уже знатно заебаные, а я еще и обожрат под завязку, пытаемся двигать огромные мешки с горохом. Они конечно не то чтобы тяжелые, просто очень неудобные.
Внезапно Саня орет что-то типа «Дядь Вов, там брлбр кврлбр!». Я даже не обращаю внимания — это обычная речь Сани. Сейчас его переспросят и он повторит более внятно. Переспрашивать не пришлось, вторым издалека заорал сторож того поля, но тоже непонятно, что он именно хотел: «Стоять, блять! А ну пошли нахуй отсюда!». Естественно мы выбрали второе.
Ира тащит мешок к мотоциклу, к ней бежит дядь Вова, хватает в каждую руку по предмету: в одной мешок, в другой Ирка и быстро усаживает все это дело на мотоцикл. Я завязал кое-как мешок и пытаюсь даже бежать с ним, но спотыкаюсь обо все подряд, падаю, тащу мешок. В это время дядь Вова какого-то хуя не бежит спасать нас, а заводит мотоцикл! У меня конечно паника, что он сейчас свалит, а нас арестуют, посадят, да еще и мама пиздюлей даст. Я тащу мешок чуть быстрее, из него начинает вываливаться немного гороха и я пихаю его в карманы кофты. Кажется, что придется бросить мешок и спасаться, поэтому хоть немного гороха надо забрать с собой. Этот исход становится все вероятнее и я даже срываю по дороге стручки и рассовываю по карманам.
Дядь Вова все де добегает до меня, хватает мешок и орет «Саня, реще!». А Саня вцепился в мешок и стоит на месте блять! Он немного пересрал и от волнения даже не может сдвинуть его с места. Я добежал до мотика, прыгнул в коляску, дядь Вова просто бросил мешок сверху на меня и рванул к Сане. Тот стоит и уже почти плачет: у всех по мешку гороха, а его доля может пропасть и еще вот пиздюля в виде сторожа на подходе. Дядь Вова схватил Сашкин мешок и поднял его только со второго раза. Оказывается Саня облокотил мешок на какой-то колышек среди гороха, а гвоздь на колышке зацепился за мешок и не давал Сане унести свое сокровище. Мешок после такого естественно немного изменился — теперь через дырку размером с ладонь сыпались гороховые стручки. Бежит дядь Вова с мешком на плече, за ним Саня на бегу затыкает рукой брешь и спасает остатки своего гороха, за ними гораздо медленнее хромой сторож.
Адреналин ебашил так, что потели даже уши. Саню кидают ко мне в коляску, сверху падает его дырявый мешок, дядь Вова садится на мотик и трогается, а сторожу до нас еще метров 30-50. Мы уезжаем от него по грунтовой дороге на другую сторону поля, к выезду на асфальт. Трясемся в коляске: я с мешком на голове, у меня между ног Саня, тоже с мешком на голове и еще одним между ног. Мы как грабители в кино, у которых во время погони из инкассаторской машины летят купюры, только у нас вываливался горох. До гаража доехали быстро, на дюнах чуть не растеряли и не подавили весь горох, но в итоге мы все равно были гороховыми баронами в поселке.
Я гордо занес домой весь в грязи, говне, помятый мешок. Я мужик! Добытчик! Напиздил! Всю неделю мы ели горох в сыром виде, варили его в стручках (это опиздинительно вкусно), раздавали соседям, бабушка добавляла этот горох во все блюда. Вкуснее того спизженного гороха я еще не ел и даже не варил его в стручках с тех пор. Пусть останется в памяти, что это самое вкусное блюдо с горохом.
