Мои отец и мама выросли в простых рабочих семьях. Учеба в школе до 8го класса, в восьмом летняя отработка на заводе, после восьмого днем работа на заводе, вечером учеба в вечерней школе, после - вечернее обучение в техникуме, там и познакомились.
После свадьбы получили комнату в коридорном общежитии, после рождения первого ребенка, в 1985 - комнату в семейном общежитии, это когда на две комнаты один санузел. После рождения дочери (меня) в 1987 получили вторую комнату в этой секции, то есть почти квартира, но без кухни. Отец закончил заочно институт, мама поступила учиться.
В 1990 завод начал строить дом для работников. Это я помню, папа каждые выходные пропадал на стройке, иногда и нас с братом мама водила на стройку, посмотреть квартиру. Дом трехэтажка, работ оставалось меньше чем на год, и родители начали раздавать мебель, чтобы в новую квартиру покупать новое. Откладывали на книжку деньги на мебель и технику. В 1991 стройка замедлилась, а в 1992 тот дом перестал быть домом завода. В то же время деньги на книжке перестали быть деньгами. И детсад, в который я ходила, перестал быть заводским садиком - это я почти хорошо помню, на дачу перестали вывозить - до того вывозили сад за город и почти все переходили на пятидневку, это когда родители забирают только на выходные. В садике вместо мясных и рыбных супов основу заняли молочный и фруктовый.
Дома изменение четко помню уже из 1992 года. У нас в наших двух комнатах собрались на типа 24 февраля, но на деле на семейный совет. Были мама, папа и моя бабушка со стороны матери. Расклад был такой - у моего брата как раз после нового года обнаружилось, что слух ему можно поправить операцией, он ходил с аппаратиком с 6 лет. И маме, и папе зарплату уже не платили, но при том общежитие-то было от завода, то есть один из них должен был остаться работать на заводе, чтобы не выселили. У бабушки была однушка рядом с пригородом, очень маленькая, 28 метров вроде. И у папы был унаследованный домик с большим участком в деревне, где не было ничего, кроме домиков с участками. Это не шутка, там рядом была "действующая" деревня с дорогой, электричеством, газом и прочими благами цивилизации, а деревня по линии отца находилась через реку от нее. Тропика в пару километров через брод - иначе не добраться.
Бабушка на то время уже получала пенсию, как отработавшая на вредном производстве. Вообще, она как-то более продвинуто повела себя с самого начала - приватизировала свою квартирку и потратила все деньги на скупку золота в ломбардах. Это она и сказала - "сдавайте мою квартиру, а я уволюсь и поеду доживать в деревню". Ей было 58 лет. Но тогда она не поехала, а просто переселилась к нам до весны. Папа ушел с завода в дальнобойщики по знакомству.
Помню, как сдавали бабушкину квартиру, мы таскались всем составом на каждый просмотр. Помню рыночных, дали мне пористую шоколадку, я была в удивлении, как таких явно богатых людей бабушка не хочет пускать в квартиру. Помню семью русских беженцев со стороны вроде Ингушетии - заплаканная серая женщина, две девочки моего возраста и юморной мужик, который заглянул в кухню и шутканул - "вот здесь я повешусь, ахах". Сдали квартиру в итоге другу отца, тому дяде Феде.
Помню бабушкину литровую банку с золотыми украшениями - НЗ. И на траты коробочку, в которую откладывали из банки то цепочку, то кольцо. Банку изнутри облили синей краской, я не понимала зачем, красивше же, когда просвечивает. Банка стояла в шкафу на антресолях, за с банками с гвоздями и старой обувью. Папа часто, когда садился за стол, говорил "мяса мне не клади, я себе сигарет купил" - связь одного с другим мне тоже была непонятна. В комнате поменьше на одной кровати спали мы с братом, на диване из своей квартиры бабушка, там же стоял шкаф для одежды. Комнату побольше в то же время поделили на две части - в одной диван родителей, стол и комод с телевизором, у входа сделали отсек под кухню, там были столик с электроплиткой, четыре табуретки и холодильник. Это была вся мебель в квартире. До того времени обычно готовили на общей кухне на этаже, но когда мама приготовила еду и не донесла ее до дома, до хаты, готовку на общей отменила. Не уронила, нет. Просто общага была от завода, зп не выплачивали всем, и большинство взрослых ударились в пьянку. Большинство детей, соосно, перешли проводить все дни на общей кухне, откровенно попрошайничая еду.
До того, как бабушка переехала на дачу, мы жили в основном за счет ее пенсии и денег со сдачи ее квартиры. Папа получил первую зп, остальные почти до лета у него ушли на погашение долга за украденный из фуры товар - его напарник словил сердечный приступ в дороге, загнал фуру в деревню и повез на автобусе того в больницу. Когда вернулся, товара не было. Помню, что от бабушки это скрывали. Помню, как в мае того года поехали в деревню отвозить бабушку на ниве какого-то друга. Сейчас я понимаю, почему бабушка хвалила деревню, а приехав, ушла в комнату подальше и заплакала, и почему она настояла, чтобы мама не ехала с нами - в городе было уже тепло и сухо. В деревне оказалось холодно, сыро, мрачно.
Дом огромный, отец там заколачивал дальние комнаты, чтобы тепло из кухни не уходило. Для отопления дрова, для освещения керосинка, для воды колодец. Во дворе виднелись намеки на гряды, как могилы, их перестали копать до моего рождения. Отец и его знакомый копали это, помню - они уже копают, а мы с бабушкой и братом носим, носим все из нивы - матрас, посуду, консервы, наволочки с мукой и крупой, тяпки какие-то, книги, журналы, семена, картошку на посадку. Мы там пробыли несколько дней, папа и его знакомый перебрали окна, какие-то комнаты побелили, так что перед отъездом дом и участок выглядели неплохо, и бабушка была рада. Я и не понимала, почему папа перед отъездом уговаривал бабушку бросить эту затею и жить с нами, и вместе с тем у меня долго потом держалось ощущение, что бабушку мы отвозили хоронить в том доме.
Потом отец один ездил,точнее заезжал после рейса сажать картошку, привез от бабушки зеленый лук, отвез ей пенсию. С отъезда бабушки мама стала часто собирать у нас друзей-родню - наварит четырехлитровую кастрюлю картошки или риса, чайник компота, остальное с гостей. Это были две сестры отца и брат мамы, плюс куча двоюродных, все с семьями, с детьми. Садик на лето закрылся еще весной, и до лета мы жили практически за счет этих вот столов. Летом отцу стали платить стабильно и много. По тому, что помню - деньги откладывали на то, чтобы показать бабушке, что мы хорошо живем. Бабушку отец привез осенью с картошкой и мясом, она пожила несколько дней и уехала - у нее в деревне завелись подруги и кролики. В сентябре брат пошел в школу, во второй класс, меня попытались отдать в подготовительный класс, не вышло, брали только с шести лет. Потом бабушка приезжала на новый год, снова с кроличьим мясом, к ее приезду всегда покупали деликатесы типа сыра и колбасы и несколько дней до приезда закармливали меня и брата, чтобы не смотрели на еду как голодные.
В 1993 к лету получилось накопить денег, мама с братом уехала на операцию в Москву. Операция прошла неудачно, слух мало того, что не восстановился, так возникли осложнения и брату пришлось идти в школу для глухонемых. Я в то лето около месяца прожила у бабушки в деревне - речка, десяток старух, моя бабушка среди них самая молодая. Одна корова и половина лошади на деревню - соседняя такая же деревня тоже без дороги, а у старухи из нашей деревни и из соседней общий племянник с лошадью, он ездил в большую деревню им за продуктами, спичками. Деревню уже очень хорошо помню, все же мне было 6 лет, да и изменения в режиме - никакого телевизора, из средств связи радио посреди кухни висит на веревочке. Вставать было легко в 4-5 утра, потому что уже после 6 вечера в доме темно. Больше всего запомнилось мясо каждый день, и то, что кролики делились на летних и зимних - зимние в клетках в маленьком сарае, летние по загону бегают серыми волнами. Сообща старухи сшили мне и еще паре детей шапки и шубы из такого же материала, как мех на кроликах - вроде и видела кроликов, и бабушка не стеснялась называть мясо в тарелке кроликом, но то, что я ем этих самых кроликов и шапка с полушубком у меня из них до меня дошло только к концу начальной школы. Помню, что шапку не любила, а шубу прям очень - сначала она мне была почти до пят, под конец по пояс и почти лысая, а я все ее носила.
Меня с братом собрали в школу, деньги опять начали откладывать. Банку с золотом бабушка оставила нам, но помню, что золото старались по возможности закладывать и выкупать обратно. На столе в основном были булки и пирожки без начинки или с кашей, картошка, одного кролика растягивали на неделю. Так и говорили - надо кролика растянуть на неделю. Или сначала окорочок в супе поварится, потом в макароны, или сначала пожарить, на жире гарнир, на жареном мясе суп. В нашей с братом комнате стояли мешки с мукой и сахаром, мешки с картошкой в прихожей. Картошку постоянно перебирали, чтобы не загнила. В санузле было самое холодное место, так что под ванной держали очень соленые грибы - до развала ссср никто в семье не солил грибы, так что себе бабушка солила грибы тем количеством соли, как показывали старухи в деревне, а нам отдавала трехлитровые банки, где на груздях и рыжиках виднелись кристаллы соли, как иней. Грибы приходилось долго вымачивать.
И вроде так подумать - мы не голодали, и еда была не очень однообразная. Но постоянно чего-то хотелось - или хоть чего сладкого, кроме булок и малинового варенья, или капусты. Капуста у бабушки не росла, а домой почему-то покупали только на суп. Помню, как краткий период зимы 94 и до весны 95 мы жили прям богато, даже покупали шоколадки и лимонад, в то же время брату сделали вторую операцию, после нее разрешили слуховой аппарат. Потом нас с братом отправили на все лето в деревню к бабушке, а вернулись мы в квартиру к новорожденной сестре. И вроде после лета на молоке и мясе у нас двоих было приподнятое настроение, еще и сестра новая прибавилась, но как раз пошел слух, что общежитие передадут каким-то московским хозяевам, тогда же прокатилась волна выселений тех, которые уволились с завода и пошли работать на рынки. В то же время кто-то купил квартиру по дешевке, и родители ужались копить на квартиру. Как раз осень-зима-весна 1995 была самым тяжелым и тревожным временем. Отец каждый месяц возил бабушке пенсию, в то же время пенсии стали задерживать, на брата перед новым годом напала стая собак, его положили в больницу. Отец был в рейсе, мама с сестрой ушли в гости к семье ее брата, я вернулась из школы в последний день учебы с подарком, стала открывать дверь, а она открыта. Украли коробочку где лежали пара золотых вещей (планировали на них отметить нг), сколько-то долларов в самодельном пенале-конверте из цветного пластика, телевизор и электроплитку. Банку с основным золотым запасом и большинство долларов не нашли. Написали заявление, но так и заглохло. Позднее я увидела этот пенал-конверт у своей учительницы, не знаю, какими путями он к ней попал, но почему-то никому об этом не сказала.
Квартиру купили только в 1997. Как раз мы приехали от бабушки в новую квартиру, все деньги и золото ушли на нее, еще и занимать пришлось - и почти тут же разрешили приватизацию комнат в общежитии. А уже у всех было взято взаймы, и в то же время боялись, что приватизацию отменят или она станет дороже, в общем приватизировали и почти сразу стали продавать эти комнаты. К 1998 продали, тогда же родители рассорились с родней - они давали умные советы заняться оформлением инвалидности брату и не тратиться на поездки в столицу. Тогда брату сделали третью операцию, слух у него начал восстанавливаться. Мама наконец уволилась с завода.
Что еще я помню о девяностых? Помню, очень мечтала о барби и хотела цветную шагающую пружинку. Считала богатыми людей, которые могут пожарить себе яйцо и съесть его в одно рыло - у нас яйца были только в тесто. Какое-то время завидовала бабушке, что ей в деревне жить лучше, пока не узнала, сколько стоят дрова. Не представляю, как она выкручивалась в то время. Помню, как с братом ходили гулять в городе - до ларька, и там по несколько часов разглядывали печенье с фургоном, шоколадки, леденцы. Помню, как нам на новый год на двоих подарили целую бутылку лимонада. Помню, как в садике на полдник давали бутерброды с красной икрой, а немного позже стали давать кефир, и я бегала подглядывать к младшим - думала, может, икру дают только им. Помню, как соседи по общежитию уезжая за товаром, отправляли своих детей ночевать на общую кухню, а вернувшись, громко возмущались - "что за народ, малыши три дня голодные сидели, жалко ребенка накормить". Помню соседку, которая мясо давала только сыну, а сама с дочерью ела пустые макароны, и рассказывала об этом всем. Помню, как несколько учительниц положили в спортзале маты и объявили голодовку - закрылись изнутри, мы бегали подсматривать в дырку от старого замка что они там делают. Помню, как в первом классе учительница отхлестала тетрадкой по лицу моего одноклассника, крича, что ей не платят деньги, а он не хочет читать. Помню, как как-то до первого класса еще, стащила у отца сигарету и съела ее - раз он заменяет себе ими мясо, может, похоже. Помню, как родня после очередного сборища расходится, и одна из сестер отца начинает собирает с собой с тарелок колбасу, а мама ей дрожащим голосом говорит, что отцу еще долг выплачивать и жить не на что, и как та в ответ смеется и говорит, что халява поперек горла станет. Помню, как брат матери съездил единственный раз в деревню, при нас с братом уносил через речку мешки с забитыми кроликами и говорил бабушке, что нам отвезет. Позже у нас в квартире орал, что она и его мать тоже, чего все нам. Помню, как соседская девочка с мамой ходила по комнатам со списком и просила одежды - не в чем отправить в лагерь. Помню, как на праздники делали икру из манки, кетчупа, растительного масла и рассола от селедки.