Сон наяву. Часть первая
"Самое великое чудо в жизни каждого творит любовь".
Евгений Ханкин
Яркие цвета делали комнату семилетней Ники похожей на радугу. Вместе с мамочкой они красили стены, рисовали солнышко и мультяшные персонажи на двери, стенах и расписывали цветами и узорами шкаф, комод и спинку кровати.
Пока мамочка шила ярко-жёлтые шторы и вручную расшивала бисером блестящие на свету длинные солнечные лучики, светловолосая Николь рисовала свою семью: себя саму и маму с папой.
Сегодня сразу после школы, пообедав, Ника сидела за письменным столом и вырезала снежинки, чтобы вместе с бабушкой Клавой, моложавой, очень доброй и весёлой, наклеить белые кружева на окна. Ножнички с оранжевой ручкой в умелых детских ручках быстро и аккуратно скользили, разрезая тонкую бумагу.
"Ах, скорее бы мамочка выздоровела. Скорее бы пошла на поправку", - так думала Ника, залезая на табуретку, чтобы наклеить первую снежинку. Сегодня вместе с бабушкой и отцом они собирались наряжать ёлку. "Скорее бы вечер. Вот сделаю уроки, а потом и начну". Снова вспомнила маму, подумав, что завтра обязательно навестит её, почитает сказку, поцелует, подержит за ручку и расскажет, как прошла неделя в школе, поделится успехами. Так она делала уже который месяц, ожидая, надеясь каждый денёчек, что мамочка именно сегодня придёт в себя, откроет глаза, улыбнётся и скажет: "Привет, я так соскучилась по тебе, принцесса!"
Дверь скрипнула, открываясь, впуская бабушку с прозрачным стеклянным подносом, на котором стояла чашка с забавным пингвином, наполненная до краёв ароматным горячим шоколадным молоком. Три тёплые золотистые печенюшки принесли в комнату сладкий запах ванили. Бабушка зашла в комнату и поставила поднос на стол, сказав:
- Кушай, внученька, а то заболеешь.
Ника заметно похудела. Её глаза ввалились и напоминали янтарные угольки, такие же горячие и живые.
- Хорошо, бабушка, пожалуй, я съём кусочек, - ответила Ника, посмотрев на бабулю.
Примятый полосатый халат еле сходился на полной фигуре бабули. Румяное лицо, кучерявые жёсткие чёрные волосы без единой седой волосинки - Клавдия выглядела на удивление молодо для своих семидесяти лет.
Когда бабушка вышла, девочка отломила кусочек печенюшки и выпила три глотка молока, попробовав принесённое только ради бабули. Она знала, как Клава старается, ради неё и отца. Но есть не хотелось, поэтому Ника продолжила вырезать снежинки.
Её отец сегодня опаздывал, и ёлку начали наряжать вместе с бабушкой. Разноцветные гирлянды отражали свет потолочной хрустальной люстры, серебристый "дождик" блестел мелкими золотистыми искорками. А когда был зажжён свет включённых в сеть маленьких фонариков, опоясывающих ёлку, то все стеклянные новогодние игрушки замерцали и заискрились, превращая ёлку в волшебное, праздничное дерево.
Ника потушила свет и легла в постель, когда отец позвонил, сказал, что приедет заполночь. Сказал, чтобы дочка его не ждала, а спала и отдыхала, набираясь сил. Бабушка поцеловала её в щёчку и пожелала спокойной ночи. Но дверь закрылась, и Ника отбросила одеяло, включила ночник в форме маленькой золотой рыбки и, босая, в яркой пижаме с утятами, подошла к комоду и достала тетрадь. Залезла на стул, удобно устроилась и стала писать.
"Ангел-Хранитель, ты мой самый дорогой после мамочки с папочкой и, конечно же, бабушки друг. Тебе я доверяю все свои секреты. С тобой всегда всем делюсь. Сегодняшний день закончился. Наступила ночь. Я, как хорошая девочка (ведь ты помогаешь только хорошим девочкам), сделала все уроки, прибралась в комнатке. Ангел- хранитель, я как всегда надоедаю тебе своими просьбами, но знаю, что ты меня слышишь, поэтому очень-очень прошу тебя: ты, сидя на облаке, видишь, как я скрестила пальчики на удачу, поэтому пускай моя мамочка поправится поскорее. Ты знаешь, как я по ней скучаю. И ещё передавай ей от меня и от папочки с бабулей большущий приветик, чтобы не скучала, и, пожалуйста, пусть во сне мы повидаем друг друга. Спасибо за такой замечательный день, Ангел-Хранитель. Я тебя очень люблю и всем сердцем в тебя верю".
Николь дописала и нарисовала сердечко, закрыла тетрадь и поцеловала её.
Светловолосая Ника верила, что Ангел читает все её письма и что он наблюдает и помогает ей.
Идею с тетрадкой, чтобы писать письма ангелу подбросила ей бабуля, которая даже не думала, что её внучка воспримет задумку вполне серьёзно и станет писать каждый день. Николь каждый вечер писала письма своему Ангелу, по словам религиозной бабушки, посланному лично для неё с небес, как подарок от Бога при крещении. И таким образом Ника находила себе утешение, выплёскивала все накопившиеся в душе горести и обретала надежду.
В субботу, когда она проснулась, её отец уже насадил на макушку пушистой маленькой ёлки, стоящей в углу, большую серебряную звезду.
На завтрак бабушка приготовила гору воздушных румяных оладий, которые Николь с аппетитом уплетала за обе щеки. Чай с лимоном завершил её трапезу, и девочка пошла к себе в комнату.
Ближе к обеду они всей семьёй поехали к маме в больницу. Ненадолго, просто чтобы повидать.
Николь долго держала маму за руку, пока бабушка и отец разговаривали с суровым доктором. Затем время, отведённое для посещений, закончились, и семья Гончаровых поехала в торговый центр. Вадим Николаевич, так звали отца девочки, заработал хорошие премиальные.
Купили множество фруктов, продуктов и вкусностей, готовились к рождеству. А перед выходом отец порадовал дочку, выиграв ей в автомате пушистого белого кролика.
Их автомобиль ярко-красного цвета медленно продвигался по оживлённому шоссе, на повороте была пробка, и машина свернула на мостовую, делая крюк.
Возле подъезда, внезапно завибрировал телефон, лежащий у папы в кармане брюк. Отец Николь посерьёзнел. Его румяное волевое лицо побледнело. Он обнял дочь, поднял её на руки, сказал, что срочно вызывают в офис, затем поцеловал в щёку, посмотрел в глаза и поставил на засыпанную снегом обледенелую плитку. Николь стало грустно: опять одинокий вечер с бабушкой, которая никогда не разрешала приглашать домой подруг. Пока вынимали продукты из багажника, обернулась, посмотрев на деревянную лавочку, половину которой занимал растрепанный огромный чёрный, зеленоглазый кот. "Чья такая громадина? Откуда взялся?" У них во дворе кошек не было. Соседский бульдог постороннюю живность на свою территорию не пускал.
Не пообедав, папа уехал, взяв с собой толстые папки бумаг. Его чёрные волосы заметно отросли и вились, а густая чёлка падала на лоб. "Как мамочка заболела, так папочка совсем одичал", - подумала Ника. Бабушка опять вязала, сидя в мягком кресле в гостиной, рассеянно поглядывая скучный мексиканский сериал. Спицы, точно живые, бегали вслед за нитью в её пухлых коротких пальчиках. По внешнему виду зелёного кружева, Ника подумала, что бабуля вяжет сотую по счёту салфетку на обеденный стол.
- Бабушка, я пойду, прогуляюсь. Покатаюсь на горке чуть-чуть.
- А английский, Николь ? Тебе надо его подтянуть.
- Вечером, бабушка, выучу, ты не переживай. Ну, пожалуйста, - умоляла она.
Бабушка покряхтела: не хотелось ей отпускать Нику во двор. Но что поделать, не держать же эту неугомонную принцессу в четырёх стенах? Улыбнулась, строго посмотрела внучке в глаза, словно пытаясь разгадать все задуманные проказы, а потом сказала:
- Чтобы дома была до темноты. Ты поняла меня, Николь?
- Бабушка, когда я тебя не слушалась? Ну-ка вспомни, бабуля, было ли такое хоть один раз, а?
- Ладно, родимая, иди. Знаю, ты у меня очень, очень хорошая девочка, - проговорила бабуля заметно потеплевшим тоном. Клавдия хоть и была строга, но очень сильно любила единственную внучку.
Погладила девочку по голове и улыбнулась.
А Николь за пять минут оделась. Натянула сапоги с белым пушистым мехом, тёплое ярко-розовое пальто и серую, в тон сапогам, шапку с пушистым крупным помпоном, которую ей подарила на день рождения мать.
Долго каталась на горке вместе с соседским мальчиком. Пятилетний Тимошка - проказник и страшный врун. Но с ним было интересно и не так скучно, чем в одиночестве. "Дашку Сорокину из третьего подъезда мама не выпустила, а жаль".
Горка была прямой и скользкой. Ездить на целлофане и стоя - было здорово. Жаль, что сани не взяла, но бабуля, скорее всего бы, запретила.
Небо прояснилось, на западе показалось солнце. Ветер усилился, значит, завтра будет морозец.
Тимошку забрала мама, хоть озорник упирался, но всё равно за шкирку был схвачен и затащен домой. Николь вздохнула, вспомнив про свою лежащую в больнице мать.
Покаталась ещё пару раз стоя. Солнце из оранжевого стало багровым. Собралась уйти. Одной скучно. "Интересно, почему сегодня на горке так мало соседских детей?"
Честно сказать, Ника была бы рада любому пришедшему покататься ребёнку. Но предположила, что многие, скорее всего, пошли на центральную ёлку, там было веселей в сотни раз. Ну и ладно. Завязала развязавшийся шарф, отряхнула брюки, которые снег запорошил, поправила шапку и спустилась с горы, вышла на тропинку, перешла дорогу к подъезду.
Мяуканье такое сильное, словно вой голодного зверя, вышедшего на охоту. Писк, шорох в кустах. "Ну что же там такое?" Любопытная Ника заглянула в кусты шиповника, сильно разросшегося на клумбе, напротив её окон. Белый голубь запутался в колючках. У него перебито крыло.
Огромный чёрный кот подбирался со стороны канализационного люка. По-видимому, белая птица пряталась от него, загнанная в кусты шиповника.
- Кыш, пошёл вон чёрный злодей! - крикнула на кота, который даже не обратил внимания на окрик. Он медленно приближался к добыче.
"Ну уж нет, бедную птичку тебе не отдам, разбойник". Нагнулась, достала из шиповника голубя, запуганного и дрожащего, прижала к груди, а кот - как прыгнет, шипя, цепляясь когтями за штанину. Страх придал силы, девочка сама не ожидая от себя такой прыти, вырвала ногу и подбежала к подъезду, одной рукой доставая из кармана ключи.
Кот кружил и так страшно мяукал, что Николь от страха вспотела. Зелёные глаза кота излучали неприкрытую злобу. Открыла дверь, кот медлил, глядел, словно ждал подходящего момента или её оценивал? Она не знала, что он задумал, зашла в подъезд и закрыла дверь. Голубь уже успокоился и совсем не боялся находиться в человеческих ладонях.
Очень хотелось помочь ему, накормить и выходить, пропадёт же бедный. Но бабушка птиц не любила, после того как умер старый-престарый Кеша, любимый всеми домочадцами толстый волнистый попугайчик, оставив лишь клетку, которая стояла на балконе. "Пригодилась: просторная, места голубю хватит, а бабушке пока говорить не буду, голубя спрячу, а там что-нибудь придумаю. Там будет видно, может, папочка сумеет уговорить бабулю, чтобы голубь пожил у нас".
Когда она зашла в дом, бабушка сидела в кресле и спала. Тихий храп слегка заглушал звук телевизора.
Тихонько прокралась до комнаты, затем принесла клетку для голубя, сходив на балкон. Бабушка спала. Её румяное лицо было таким спокойным и безмятежным, словно у них в семье всё как прежде хорошо.
Налила воды в блюдечко, засыпала в коробочку зерновую смесь. Попугай умер всего месяц назад, и его корм не успели выбросить. Он так и стоял в шкафчике под умывальником, рядом с упаковкой мочалок и пакетов для мусора. "А голубь ведь тоже птица, не так ли?"
Бабушка проснулась и опять стала готовить. Её даже не надо было ни о чём спрашивать: по поведению бабули Ника поняла, что папа вернётся не скоро.
Голубь был словно ручной и очень умный, даже немного забавный. Он никогда не шумел, когда Ника прятала его в гардеробной - маленькой комнате, похожей на большой шкаф с полками и ящиками для вещей, а также с большим зеркалом.
Ей повезло: бабуля никогда не рылась в её вещах, да и в комнате Ника убиралась самостоятельно. Поэтому девочка не беспокоилась, хотя бы временно, что бабуля обнаружит голубя.
Поужинав тушеным картофелем, выпив стакан молока, девочка чувствовала себя сытой и довольной, а уж как бабушка улыбалась, в клетчатом переднике стоя возле плиты. Ника впервые за пару недель оставила пустые тарелки.
Клавдия даже не спрашивала, что случилось. Значит, нагуляла аппетит, значит, поправится, и опять на бледных щёчках любимой Ники расцветёт румянец.
Воскресение с утра омрачило настроение девочки. Бабуля сказала: отец приедет только к концу недели.
- Не переживай, сладенькая. Николь, ну-ка, взгляни на меня, - сказала бабуля и обняла её лицо ладонями. - Мы же не будем скучать. Ты же со мной, маленькая принцесса?
- Я не расстроилась бабуля. Просто так давно мама в больнице, а теперь и папа уехал, это так грустно, ты ведь понимаешь меня? - сказала и обняла бабулю.
Нике хотелось плакать, но она сдержала слёзы. Николь не хотела расстраивать бабушку, а то у неё опять давление подскочит.
Так они и стояли в гостиной, на сиреневом ворсистом ковре, пока не засвистел чайник. Бабуля разжала объятия, выпуская внучку, и поспешила на кухню готовить завтрак.
В воскресение у Николь заболело горло, а вечером поднялась температура. Бабушка поила её липовым чаем с мёдом, завязала горло шерстяным шарфом.
Понедельник и вторник были последними днями перед каникулами. Отец звонил пару раз. Ника с ним разговаривала, а бабушка Клава после таких бесед долго молчала, расстроенная. Ника не знала, что могло так сильно огорчить её.
В среду они поехали навестить мамочку. Анита выглядела усталой, и, кажется, мамочка похудела.
Поставили цветы на стол, и как всегда Ника читала маме сказку, держала её за руку и разговаривала, а бабушка сидела на стуле, смотрела в окно и вздыхала горестно. Лечащий врач был папиным другом детства. Артём Михайлович, суровый, высокий, но с очень добрыми карими глазами, внушал лёгкий трепет и уважение. Он зашёл в палату и что-то сказал бабушке, потом посмотрел на Нику, а бабушка кивнула, сказав:
- Расскажите ей всё.
И доктор взял Нику за руку, затем мягким непривычным голосом сказал, что её мать умирает, что только чудо может спасти её. Ника слушала, кивала, не плакала, держась до последнего, а потом так посмотрела в его глаза, что у доктора защемило сердце. Он почувствовал себя злодеем, вдребезги разбившим надежду. "Но она должна знать. Ведь лучше раньше, чем позднее".
- Доктор, есть ли хотя бы шанс? - спросила Николь срывающимся от подступающих слёз голосом.
Он покачал головой и ушёл. Отвечать на вопрос слишком тяжело. А Николь рыдала, обнимая бледную от усталости бабушку. Девочка всё равно верила, что не всё потеряно. Надежда будет жить в её сердце до последнего. "Мама так всегда говорила, она бы не хотела, чтобы я сдалась, опустила руки и плакала".
Заставив себя успокоиться, бледная, но решительная Николь расправила плечи и вместе с бабушкой вышла из палаты, намереваясь поехать домой.
По дороге они вышли на две остановки раньше, чтобы зайти в храм и поставить свечи, помолиться. Белый маленький храм Николая-чудотворца был отдушиной в городской суете, местом, где останавливаясь, замирало время. Местом, в котором жила надежда и вера, где чудеса не выдумка. Высокие округлые купола блестели на солнце, как настоящее золото. На карнизах сидели разноцветные голуби. Большие окна с цветными стёклами сужены кверху, стены расписаны ликами святых. В этом храме много икон.
В церкви Нике стало спокойней, и даже бабушке полегчало: девочка видела по её безмятежному лицу.