Передний склон высоты 127,5, расположенной у хутора Мекензи, обозначался загадочной фразой: «Где старшина второй статьи на танке катался».

В начале марта в одном из боев за Севастополь морской полк перешел в контратаку на высоту 127,5. Атака поддерживалась танками и артиллерией Приморской армии. Высота была опоясана тремя ярусами немецких окопов и дзотов. Бой шел у нижнего яруса, артиллерия била по вершине, парализуя огонь фашистов, танки ползали вдоль склона, подавляя огневые точки противника.

Один из танков вцшел из боя: на нем был тяжело ранен командир. Танк спустился со склона и остановился у санчасти. Не успели санитары вытащить из люка раненого, как из кустов подошел к танку рослый моряк с повязкой на левой руке, видимо только что наложенной. Оценив обстановку и поняв, что танк без командира вынужден оставаться вне боя, он ловко забрался в танк.

- Давай прямо на высотку, не ночевать же тут, - сказал он водителю и, заметив его колебание, авторитетно добавил: - Давай, давай! Я - старшина второй статьи, сам катер водил, дело привычное... Полный вперед!..

Танк помчался на склон. Он переполз и первый и второй ярусы немецких окопов, взобрался на вершину и добрых двадцать минут танцевал там, крутясь, поливая из пулеметов и пушки, давя фашистов гусеницами в их норах. Рядом вставали разрывы наших снарядов, - артиллерия никак не предполагала появления нашего танка на вершине. Потом танк скатился с высоты так же стремительно, как взобрался туда, и покатил прямо к кустам, где сидели корректировщики артиллерии.

И тут старшина второй статьи. изложил лейтенанту свою претензию:

- Товарищ лейтенант, нельзя ли батареям перенести огонь? Я бы там всех фашистов передавил, как клопов, а вы кроете, спасу нет. Сорвали мне операцию...

Но, узнав с огорчением, что его прогулка на вершину мешает заградительному огню, моряк смущенно выскочил из танка и сожалеюще похлопал ладонью по его броне.

- Жалко, товарищ лейтенант, хороша машина... Ну, извините, что поднапутал...

И, подкинув здоровой рукой немецкий автомат (с которым он так и путешествовал в танке), он исчез в кустах. Только о нем и узнали, что он «старшина второй статьи», да запомнили сине-белые полоски «морской души» - тельняшки, мелькнувшей в вырезе ватника, закопченного дымом и замазанного кровью.

Вечером мы пытались найти его среди бойцов, чтобы узнать, кто был этот решительный и отважный моряк, но военком полка, смеясь, покачал головой:

- Бесполезное занятие. Он, небось, теперь мучается, что не по тактике воевал, и ни за что не признается. А делов на вершинке наделал: танкисты рассказали, что одно пулеметное гнездо он с землей смешал: приказал на нем крутиться, а сам из люка высунулся и здоровой рукой из автомата кругом поливает... Морская душа, точно...

Леонид Соболев, «Привычное дело»

Об этой истории незадолго до своего ухода из жизни вспоминал легендарный советский контрразведчик - «смершевец», генерал-лейтенант Александр Иванович Матвеев.

Летом 1944 года когда Красная армия вела ожесточенные бои в Польше, майор Матвеев возглавлял «Особый отдел» 47-й стрелковой дивизии.

В те в полном смысле жаркие дни начальник управления контрразведки «СМЕРШ» 1-го Белорусского фронта генерал-майор Вадис приказал подчиненным сосредоточить основное внимание на выявлении и уничтожении немецких диверсионных групп заброшенных в прифронтовую полосу.

После освобождения наших территорий от гитлеровцев контрразведчики делили их на сегменты исходя из диверсионной привлекательности для гитлеровцев. Ключевыми объектами для «смершевцев» становились крупные логистические и перевалочные железнодорожные узлы.

По воспоминаниям Александра Матвеева «Сортировочную станцию», на которую был завязан основной поток военных грузов необходимых для нашего наступления, взяли под усиленный контроль три группы чекистов, укрепленные опытными фронтовыми разведчиками, владевшими навыками обнаружения подозрительных лиц, их захвата, и ликвидации.

Однажды утром командир одной из групп капитан Голубцов увидел у разбомбленного старого железнодорожного депо подозрительную дрезину, с офицером «Железнодорожных войск» и семью солдатами. При проверке майор и его люди предъявили подлинные документы, включая командировочное предписание, завизированное начштаба фронта.

«Железнодорожники» приехали на «Сортировочную» чтобы исходя из утвержденных командованием приоритетов, наладить переработку проходивших через станцию грузов.

Голубцова смутило, что «гости» вместо вещмешков тащили за плечами непопулярные армейские ранцы.

Все было бы хорошо, но в ориентировке, поступившей от нашего разведчика работавшего за линией фронта, говорилось, что одна из групп «Абвера» получившая приказ уничтожить стратегический железнодорожный узел, взяла в качестве экипировки брезентовые пехотные ранцы РККА образца 1939 года.

Нехотя Голубцов отпустил майора и его бойцов, и на всякий случай помог ему заночевать в частном доме нашего агента, работавшего на железной дороге.

Разместив «дорогих гостей» и выставив вокруг дома боевое охранение, капитан созвонился с командованием и доложил о смутивших его ранцах, которые по сравнению с проверенным войнами «вещевым и сухарным мешком» русской императорской армии смотрелись откровенно нелепо.

Утром Голубцов пришел к «железнодорожникам» и сообщил и, что по поступившей информации, гитлеровцы, решив сорвать наше наступление на данном участке фронта, заразили часть местных жителей сыпным тифом. Командование приказало «железнодорожникам» пройти обработку в передвижном «санкомбинате».

Вокруг полевой бани «смершевцы» разместили группу захвата. Контрразведчикам стало все окончательно ясно, когда пришлый майор оставил около «помывочной палатки» двух матерых диверсантов с автоматами «ППШ», готовых в любой момент применить оружие.

Среди фронтовых разведчиков был здоровенный парень, успевший до войны вдоволь позаниматься вольной борьбой и самбо, во время разведпоисков он не раз вырубал сразу двух немецких часовых, столкнув их лбами.

Одев богатыря в белый халат, чекисты под видом бойца санитарно-противоэпидемической службы отправили его к «помывочной». Дальше все произошло как-то буднично, захват, рывок, удар лбами, и диверсанты как подкошенные повалились на землю.

Взяв рупор, капитан Голубцов прокричал, что палатка окружена, и предложил «абверовцам» без глупостей выходить с высоко поднятыми руками.

В ранцах у каждого липового железнодорожника чекисты обнаружили по 3 кг тротила.

На допросе «майор железнодорожник» оказавшийся на самом деле лейтенантом немецкой разведки, родом из прибалтийских немцев, показал, что он должен был пустить под откос два поезда с техникой, а в финале взорвать в районе «Сортировочной» любой крупный состав с боеприпасами.

15 февраля 1921 года в чувашском селе Ямбулатово родился будущий Герой Советского Союза Семен Васильевич Коновалов.

До призыва в РККА в 1939 году смышленый парнишка работал почтальоном.

Войну Семен встретил в Литве, командуя на границе танковым взводом. После тяжелого ранения в августе 1941 года он попал в госпиталь, откуда в октябре убыл на должность инструктора в архангельский автобронетанковый учебный центр.

После десятка поданных рапортов с просьбой отправить его на фронт, весной 1942 года молодой лейтенант убыл в действующую армию. Командование поставило Коновалова на взвод тяжелых танков КВ.

13 июля 1942 года под хутором Нижнемитякин экипаж КВ-1 под командованием Коновалова, отражая прорыв превосходящих сил противника, уничтожил 16 танков, 2 бронетранспортера, и 8 грузовиков с пехотой.

После десятков безуспешных попыток заставить замолчать «плюющийся» смертью советский танк, немцам удалось поджечь КВ-1.

Объятую пламенем машину смогли покинуть командир экипажа, наводчик Дементьев и техник-лейтенант Серебряков, остальные четверо танкистов сгорели заживо.

Через сутки «изъеденный» снарядами и почерневший от огня танк нашли наши фронтовые разведчики, доложившие командованию, что экипаж Коновалова героически погиб уничтожив 26 единиц техники и прорву немецких солдат.

Три ночи танкисты шли к линии фронта, а вечером четвертого дня им улыбнулась фортуна. На окраине маленького села, обожжённая троица увидела стоявший в поле средний танк Panzerkampfwagen III и гогочущий рядом с ним экипаж. Судя по бессвязной речи, громкому иканию, и пьяному галдежу, немцы были «в лоскуты».

Подобравшись поближе к пьянчугам и дождавшись сумерек, наши танкисты менее чем за полторы минуты перекололи финками даже не успевших испугаться немцев.

Боекомплект у трофейного танка был полный, внутри нашлись сигареты, консервы, галеты и шнапс.

Кое-как напялив на себя залитую кровью вражескую форму, угонщики залезли в танк и по чуть-чуть двинулись к своим.

Феерическое появление в расположении наших войск немецкого танка под управлением трех «воскресших» танкистов, восхитило всех бойцов, ставших свидетелями этого чуда, кроме въедливого «особиста». Правда и сверх подозрительный контрразведчик, вскоре отстал от измученных Герове.

Когда Семен прибыл в краткосрочный отпуск домой к Маме и постучался на рассвете в окно, испуганная женщина отказалась открывать ему дверь, заявив, что ее сын погиб смертью храбрых.

31 марта 1943 года Семену Васильевичу присвоили звание Героя Советского Союза.

Войну комбат Коновалов окончил в поверженном Берлине.

После ПОБЕДЫ Герой работал на казанском «Заводе электронно-вычислительных машин».

4 апреля 1989 года Семен Васильевич скончался в Казани и был похоронен на Арском кладбище.